<- предыдущая страница следующая ->

Я спросил его, что случилось, но он и сам не знал. Мне так и не удалось выяснить эту историю до конца. Но думаю, что его ударил Ноэл, а Джими уложил двух полицейских и попытался выпрыгнуть из окна. Ему пришлось заплатить двухнедельный заработок, а также оплатить отелю ущерб. Но потом он вел себя так, словно ничего не произошло».
В конце января Джими отправился на гастроли в Америку вместе с английскими группами «Энимал», «Зе Софт Машин» и «Эир Эпперант». Это должно было стать началом нового этапа сценического успеха для «Икспириенс», но отзывы в английской прессе свидетельствовали о том, что не все гладко. В информации о концерте в «Анахейм Конвеншн Центр», состоявшемся в феврале 1968 года, говорилось: «Выступление Джими разочаровало. Практически отсутствовало его неистовое пение и танцы. Он сломал усилитель, а во втором действии исполнил только четыре песни».
Казалось, Джими начал уставать от пылающих гитар, ставшего рутинным кусания струн, которого требовала публика.
В 1968 году вышел двойной альбом «Электрическая страна женщин», и сразу же возникли споры вокруг обложки, на которой были изображены две молодые дамы, очень аппетитные толстушки. В альбом вошли такие жемчужины, как «Свет полночной лампы», «У смотровой башни», «Вуду Чили» и интригующая «Тритон, в которого я превращусь».
Музыка стала гораздо более свободной, и у музыкантов оставалось достаточно времени для джэма и студии. «Вуду Чили» стал одним из лучших джэмов того времени.
Больше альбомов не будет, только в 1970 году выйдет собрание хитов «Бэнд ов Джипсиз» («Группа Цыган»). В Великобритании все меньше слышали о Хендриксе, а в мае 1969 года разнеслась шокирующая весть о том, что он арестован в международном аэропорту Торонто. Это было время, когда за всеми крупными рок-звездами пристально следили. Джими обвинили в незаконном хранении наркотиков.
Его отпустили под залог в 10000 долларов, и он смог дать запланированный концерт в «Майпл Лиф Гарденз». Это было для Джими серьезным ударом, учитывая еще свежие воспоминания о шведской тюрьме. Судебный процесс начался только 19 июня, а 15 декабря 1969 года его оправдали. Судьи заседали восемь с половиной часов, но обвинение в хранении героина и гашиша было отклонено. Джими сказал: «Это лучший рождественский подарок из всех, которые мог мне преподнести Торонто».
«Икспириенс» официально расстались в ноябре 1968 года. В том году они редко появлялись вместе. Одним из выступлений в Англии было участие в фестивале «Мелоди Мейкер» на территории Уобурнского аббатства, где «Икспириенс» заняли первое место.
На вопрос Алана Уолша из «Мелоди Мейкер», почему в последнее время вышло так мало пластинок, записанных группой, Джими ответил: «Нас стали воспринимать как должное. Мы были чем-то вроде кукурузных хлопьев на завтрак. Просто рабы поп-музыки. Я чувствовал, что над нами висит угроза стать американским вариантом Дэйва Ди, Доузи, Мика и Тика. В этом нет ничего плохого, но это не для нас. Мы решили, что надо с этим покончить и найти что-то свое. Я устал от фанатов, но мы не могли просто не обращать на них внимания, поэтому и решили, что лучше нам не записывать пластинки, пока не сделаем что-то, что захотим дать послушать всем. Я хочу, чтобы люди услышали нас, узнали, чем мы занимаемся, и попытались полюбить то, что мы делаем».
Когда Джими спрашивали, почему он так много времени проводит в Америке, он говорил: «Я — американец, и хочу, чтобы нас там узнали. Я осел в Великобритании, но дома не обрел нигде. Мой дом — вся земля. У меня никогда не было дома. Я не хочу пускать корни, а то вдруг начну беспокоиться, захочу двигаться дальше. Я обзаведусь домом лишь тогда, когда буду уверен в том, что больше не буду рваться никуда.
Другой причиной работы в Штатах является то, что там мы зарабатываем в двадцать раз больше денег. А в этом нет ничего плохого... нам же надо есть, как и всем остальным. К тому же Америка такая большая. Если вы постоянно работаете в Англии, то обязательно возвращаетесь в те же самые места. А в Америке этого не происходит».
И еще одно замечание Джими проливает свет на его отношение к проблемам Америки: «Я всего лишь хочу делать то, что делаю, и не путаться ни в расовые, ни в политические дела. Мне повезло, что я могу себе это позволить... Большинству людей это не удается».
Его не принимали люди из Черного Движения, которым, видимо, не нравилось, что черный американский музыкант работает с белыми английскими музыкантами, обращается к белой аудитории и, без сомнения, влияет на них своей логикой и шармом. Жанет Джекобс вспоминает случай, когда Джими уговаривали купить картину, чтобы пополнить фонды этой организации. «Он сказал просто: делайте свое дело, парни, а я буду делать свое». Но Джими признался, что отправил чек на пять тысяч долларов в фонд Мартина Лютера Кинга, потому что считал, что этим можно принести реальную помощь.
В начале 1968 года группа гастролировала по Америке. В феврале они прибыли в Сан-Франциско и Нью-Йорк, потом дали 28 концертов, выступая в разных городах, от одного побережья до другого, от Техаса до Канады. Все концерты проходили с аншлагом, и даже объявились мошенники, торговавшие фальшивыми билетами в Нью-Йорке, Техасе и Аризоне. Во время гастролей Джими заехал в родной город Сиэтл.
«Я встретился со своей семьей, и мы радовались переменам,— рассказывал Джими.— Мне было приятно. Я зашел в среднюю школу Гарфилд, мою старую школу, откуда меня вытурили, когда мне было 16 лет, и дал концерт для учеников. Я играл в спортзале вместе со школьной группой. Одно лишь плохо — было восемь часов утра. Отменили первый урок, чтобы меня послушать».
Предполагалось также, что мэр города Сиэтла вручит Джими награду, но это был день рождения Линкольна, национальный праздник, и мероприятие отменили.
Джими сравнивал гастроли «Икспириенс» со своими ранними выступлениями. «Низкая оплата, паршивое жилье — такими были те дни».
После тяжелой работы следовало сделать передышку. Каждый, кто когда-либо наблюдал рок-группу на гастролях, поражался огромной выносливости, которая требуется для того, чтобы выдержать бесконечную череду перелетов, концертов и гостиниц. Музыканты уставали от отелей, самолетов, ресторанной еды и, если не срывались, не начинали пить или принимать наркотики, то, как правило, расставались.
Именно это и произошло с «Икспириенс». В ноябре 1968 года стало известно, что группа распадается. Джими говорил: «Митч и Ноэл собираются делать что-то свое — они хотят делать музыку и стать менеджерами других артистов. В следующем году мы расстанемся. О, я буду продолжать выступать, не волнуйтесь... я буду заниматься то тем, то другим. Но есть еще площадки, где бы мы хотели выступить».
В марте 1969 года Джими дал интервью, в котором упомянул о давлении в музыкальном бизнесе: «Беда с этим бизнесом. Появляется возможность быстрого заработка, и ты становишься рабом публики. Тебя держат в этом состоянии, пока ты не выдохнешься. Вот почему группы распадаются — они просто вырабатываются. Через какое-то время музыканты либо расходятся, либо погружаются в этот водоворот».
«Митч и Ноэл сразу захотели вернуться домой, в Штаты. Сейчас в Штатах происходит кошмар. Настоящее столкновение старого и нового. Они заставляют черных сражаться с белыми, и в конце концов выигрывают.
Если им удастся заставить Черных Пантер сражаться с хиппи, мы вернемся на двадцать лет назад. Меня беспокоит, что некоторые черные не могут сейчас принять нашу музыку, потому что так сильно привязаны к другим вещам».
А потом Джими заявил: «Забавно, насколько некоторые люди любят покойников. Как только ты умираешь, ты жив. Надо умереть, чтобы решили, что ты чего-то стоишь.
И я говорю: ведь когда умру, я больше не смогу участвовать в джэм-сейшн. И, зная меня, можно предположить, что я загуляю на собственных похоронах. Заставлю играть все то, что мне больше всего нравилось в музыке. И они будут играть громко, и это будет наша музыка. Я не хочу слушать песни «Битлз», но я немного послушаю Эдди Кохрана и много-много блюзов. Там будет Роланд Кирк, и я попробую уговорить Майлза Дэвиса сделать пластинку, если он захочет. Ради этого можно и умереть».
В феврале 1969 года Джими дал два концерта в Лондоне в Альберт Холле, а летом появился на уникальном фестивале в Вудстоке. И все же большую часть 1969 года Джими жил уединенно в своем доме в Нью-Йорке, мало появляясь на людях. В начале 1970 года он создал «Бэнд оф Джипсиз», куда вошли Билли Кокс, играющий на бас-гитаре, и Бадди Майлз — ударные.
В том же году Джими снова начал работать с Митчем, но на бас-гитаре играл Билли Кокс. «Я все время хотел сменить бас-гитариста. Ноэл явно не годится. У Билли более твердый стиль, он меня больше устраивает. Я не говорю, что один лучше другого, просто сейчас мне нужен более жесткий стиль. Я не могу точно сказать, что сейчас думаю об «Искпириенс». Возможно, мы бы могли продолжать работать вместе. Но что из этого выйдет и надо ли это? Теперь это уже призрак, он умер, это все равно что листать давние записи в дневнике. У меня новые планы, и я хочу думать о завтрашнем дне, а не о вчерашнем».
В августе 1970 года Джими вернулся в Англию на третий фестиваль, в котором участвовало самое большое количество звезд в истории фестивалей. Он прилетел туда с торжества, устроенного в Нью-Йорке по поводу создания студий «Электрик Леди», совладельцем которых он стал. Джими, Митч и Билли Кокс выступали на рассвете. Джими пытался играть хорошо, но был очень утомлен. Затем группа отправилась в турне по Европе, но не доехала дальше Германии и Прибалтики. Билли Кокс заболел, и они прекратили гастроли.
Для Джими это было тяжелое время, но он продолжал говорить о своих планах на будущее. «Я сделал полный круг и вернулся к тому, с чего начинал. Я все вложил в эту музыкальную эпоху, но моя гитара звучит, как прежде. Моя музыка та же, и я не знаю, что еще можно придумать, чтобы что-то добавить к ее теперешнему звучанию.
Когда закончилось последнее турне по Америке, я просто решил уехать и забыть обо всем. Просто хотел записывать и посмотреть, могу ли я что-либо создать. А потом я начал думать. Думать о будущем. О том, что та эра музыки, которая была зажжена «Битлз», подошла к концу. Должно наступить что-то новое, и Джими Хендрикс будет там.
Мне нужна большая группа. Я не имею в виду три арфы и двенадцать скрипок. Я говорю о группе компетентных музыкантов, которыми я бы мог руководить и писать для них. И с помощью музыки мы создадим картины земли и космоса, чтобы они уносили за собой слушателей.
Во время последних выступлений в Штатах меня преследовало чувство, что я больше не нужен в Англии. Думал, что меня там забыли. Может быть, они говорили: «О да, у нас был Хендрикс, да, он был неплох». Я в самом деле думал, что меня оттуда окончательно вышвырнули.
Главное, что доводило меня до сумасшествия,— это то, что люди требовали от меня все больше зрительных эффектов. Я никогда не любил устраивать большие зрелища, а паясничать могу только тогда, когда мне хочется.
Я стал играть на гитаре лучше, чем прежде, и многому научился. Если у меня будет большая группа, я не буду так много играть на гитаре. Хочу, чтобы это делали другие музыканты. Хочу хорошо сочинять. Я не могу сформулировать сейчас, в каком направлении буду писать, но еще определюсь. Я не стану делать много живых композиций, потому что собираюсь работать над звучанием, а затем записывать на кинопленку. Это так захватывающе, можно включить аппарат и слушать и смотреть. Я так счастлив. Это должно быть очень здорово».
Фестиваль на острове Уайт в 1970 году стал последним выступлением Джими в Англии. Когда он появился, по толпе, прижатой к залитой светом сцене, прошла волна нетерпения. «Долго пришлось ждать, правда?» — протянул нараспев Джими, улыбаясь слушателям.
Джими начал играть, но после первых номеров раздались лишь вежливые аплодисменты. «Давайте начнем сначала,— быстро сказал он.— Привет, Англия». Нарастала уверенность, что слушатели уже ничего не услышат такого, чего не слышали прежде.
Было поздно и холодно, все устали. И вдруг над полями на многие мили разнеслись пение и звон гитары. Рев аплодисментов был похож на шум моря, бьющегося о рифы.
Больше Джими никто не увидит.
Все обещания, которые сулил 1967 год, увяли после выпуска двух уникальных альбомов и нескольких неординарных гастрольных поездок, а реального художественного свершения так и не произошло, вплоть до выпуска альбома «Крик любви» после смерти Джими.
Фанаты продолжали его преследовать, но «Икспириенс», неуверенно прошелестевший на концерте в лондонском Роял Альберт Холл в 1969 году и на острове Уайт в 1970 году, уже не был той блистательной командой взрывной силы, что потрясла Лондон в 1966 году.
Чего же не хватало? Те, кто знал и любил Джими, в своих воспоминаниях дадут нам подсказку в понимании человека вне его сценического имиджа. Схема рисует музыканта, поначалу принявшего рамки навязанного образа, разработанного традиционными методами шоу-бизнеса, но потом начавшего сопротивляться и отвергать требования, которые ему предъявляли.
«Банально говорить, что на музыкантов оказывают давление, но на Хендрикса давили в миллион раз сильнее»,— объясняет Чэс Чэндлер.
Каким же был Джими Хендрикс?
Все, кому приходилось работать с ним, признают, что он обладал неподражаемым шармом. Например, Тони Гарланд, осуществлявший для него контакты с общественностью, был очарован чувством юмора Джими. «Он был невероятно застенчивым и страшно вежливым, но обладал великолепным чувством юмора. Он был лучшим парнем из тех, кого я знал, но о нем говорят как о чудовище...»
Некоторые утверждают, что Джими переутомлялся на гастролях и поэтому принимал наркотики, поддерживая себя «в рабочем состоянии», что его имидж полностью сфабрикован, искажен, что история его жизни приукрашена в угоду интересам черных и картина представлена упрощенно, для дурачков.
Он принимал наркотики и, возможно, получал от этого удовольствие. Он не был наркоманом, но, как многие художники и творческие люди, нуждался в допинге. Его успех приходится на то время, когда ЛСД оказала фантастический по силе эффект на молодежь Америки и Европы. Как очень многие рок-музыканты, он много экспериментировал с кислотой. Возможно, в его пользу говорит тот факт, что в таком потенциально опасном окружении он не втянулся и не стал наркоманом.
Ни одна из его проблем не была неразрешимой, а благодаря своему уму он не позволял отчаянию овладеть им. Тем не менее Джими часто чувствовал себя одиноким и потерянным. Ему просто нужно было больше времени. Но как раз времени-то и не хватило...
Джими умер в пятницу 18 сентября 1970 года. Ему стало плохо в квартире его подруги Моники Даннеман, и по дороге в госпиталь «Сент Мери Эббот» в Кенсингтоне он скончался. Нет явных доказательств того, что Джими совершил самоубийство.
Моника Даннеман, красивая немка, инструктор по фигурному катанию, была с ним в последние часы его жизни. Она утверждает, что они говорили о женитьбе.
«Мы приехали домой примерно в 8.30 вечера, и я приготовила еду. Мы выпили бутылку белого вина. Затем он принял ванну. Мы разговаривали и слушали музыку до 1.45, а потом Джими сказал, что ему нужно кое к кому заехать. Это не были его друзья, и они ему не нравились. Он сказал, что не хочет, чтобы я ехала с ним, поэтому я его туда отвезла, а через час заехала за ним. Был четвертый час утра. Дома я приготовила ему сандвич с рыбой и в 6.45 приняла снотворное. В последний раз мы разговаривали примерно в 7 утра. Я проснулась примерно в 10.20. Джими еще спал.
Он выглядел нормально, и я вышла купить сигареты. Когда я вернулась, он все еще спал, но выглядел больным. Я не могла его разбудить и поняла, что он принял снотворное. Я позвонила Эрику Бурдону и узнала адрес его врача. Затем вызвала «скорую помощь», она приехала минут через пятнадцать — двадцать.
Мне сказали, что все в порядке, и усадили его в машину. Позднее я узнала, что им надо было его положить, чтобы облегчить дыхание. Но они его посадили так, что голова запрокинулась назад. Он умер не от таблеток. Он просто задохнулся».
Большая часть первых сообщений в прессе утверждала, что Джими умер от большой дозы наркотиков. Одна воскресная газета называла его кокаинистом, заголовок другой гласил: «Наркотики убили Хендрикса в 24»,— а в статье о Джими говорилось как о «главном проповеднике поколения наркоманов».
Через три дня после смерти Джими Эрик Бурдон в телепрограмме Би-би-си заявил, что Джими убил себя и что он, Бурдон, займется «наследием Джими». Он утверждал, что Джими оставил «предсмертную записку». Майк Джеффери выступил «оппонентом» Бурдона: «Я просматривал кипы бумаг, стихов и песен, которые можно интерпретировать как предсмертные записки. Я не верю, что это самоубийство».
Вопросы Чэсу Чэндлеру — менеджеру:
— Был ли имидж «буйного» Хендрикса полностью сфабрикован?
— Когда мы поняли, как публика реагирует на него, то стали следовать этому образу.
Тем, кто не знал Джими, казалось, что уверенности ему не занимать, но он всегда очень нервничал, и мне приходилось перед каждым выступлением беседовать с ним, уверять, что он действительно очень нравится слушателям. Хорошо, что он умел говорить с публикой. Прежде, когда ломался усилитель на сцене, он терял над собой контроль, но на премьере в театре «Савиль» в 1967 году, где он выступал вместе с «Ху», усилитель вышел из строя, и Джими заговорил аудиторию.
Усилители выходили из строя потому, что он часто пинал аппаратуру.
Популярность Джими росла как снежный ком. Я не встречал ничего подобного в своей жизни. С сентября 1967-го по июль 1968-го он был громаден.
— Изменило ли это как-нибудь Джими?
— Он начал много пить. Сначала пил немного. Три порции виски — и он счастлив. Мы с Джими жили вместе два года, но я никогда не решусь сказать, что знал его. Его не знал никто. В тот период он не проявлял никаких признаков срывов, не считая пьянства. Думаю, ему просто нравилось чувство опьянения. Только когда он делал свой второй альбом, я догадался, что он пробовал принимать ЛСД. В то время все считали, что она поможет решить проблемы.
— Что Джими делал с деньгами?
— Он раздавал огромные суммы. Посылал деньги родителям. Однажды в Лос-Анджелесе дал двум девушкам три тысячи долларов на покупки. Он мог пойти и купить девять гитар. Или разбить новую «Стингрей», затем пойти и купить новую, чтобы и ее расколотить через четыре дня. Он тратил баснословные суммы.
— Насколько близкими друзьями были Митч и Ноэл?
— Джими очень нравилось, как Митч Митчелл играет на ударных, но он не любил Митча, тот его раздражал. Он хорошо ладил с Ноэлом, но критиковал его игру. Это были отношения по типу «любовь — ненависть».
— Были ли у него проблемы из-за цвета кожи?
— Не думаю, чтобы он когда-либо задумывался об этом — никогда. И людям, которые знали его, это даже в голову не приходило. Лишь одна американская газета назвала его «Черным Элвисом». В нем было столько всего, что никто не замечал, что он цветной.
— Вы считаете, он действительно покончил жизнь самоубийством?
— В пятницу утром я прибыл в Ньюкасл. На вокзале меня встретил отец Джими и сказал, что Джими умер. Я не мог в это поверить, но почему-то не удивился. Ни на секунду не поверю, что Джими убил себя. Об этом не может быть и речи. Но что-то должно было произойти, меня постоянно преследовало какое-то предчувствие. Словно последние два года Джими нас к этому готовил.
Жанет Джекобс.
Певица Жанет Джекобс была подругой Джими еще с Нью-Йорка. После смерти Джими она перенесла тяжелое нервное расстройство и лишь год спустя смогла вернуться к работе.
«Когда мы с Джими познакомились,— вспоминает Жанет,— у него было две пары брюк, две рубашки и гитара — вот и все его имущество. Но он знал, что станет звездой. «Я буду очень великим»,— сказал он однажды.
Думаю, что из-за смерти матери у него было несчастливое детство. Он все время об этом думал. Отбирал у меня стакан с выпивкой и говорил: «Хватит с тебя. Не пей, пожалуйста, ты — единственная девушка, которая заставляет меня плакать, не считая моей матери».
В своей жизни он любил четырех девушек. Меня, Фэй — девушку, с которой встречался, когда ему было 16 лет, и Кэти Этчингем. А потом появилась Моника Даннеман, но это для него было чем-то вроде отдушины. Ему действительно нужны были дом и жена.
Его смерть стала результатом многих совпадений. Джими не был слабым, просто попадал под разные влияния.
Он говорил мне: «Чего ты хочешь?» — и я спрашивала: «Ты о чем?» Он отвечал: «В соседней комнате можешь взять все, что угодно, бесплатно». Фанаты пытались накачать его наркотиками. Не для того, чтобы навредить, а просто чтобы привлечь к себе внимание. Там было все: допинги, транквилизаторы, «белые молнии», «красные сердечки»,— выбирай. Вы не поверите. Они действительно думали, что все это он может сразу проглотить. Так странно, что люди, любившие его, помогли его убить. Ненамеренно, конечно. Он был идолом, может быть, гением, и они думали, что он может все.
Незадолго до смерти Джими заявилась Моника Даннеман и сказала, что она безумно любит Джими и они собираются пожениться. К несчастью, меня это задело, и я уехала из страны. Вечером, перед его смертью, кто-то ему сказал, что я уехала. А утром его нашли мертвым. Думаю, это должно было случиться.
У меня было тяжелое нервное расстройство после его смерти. Он говорил всегда: «Когда я умру, просто продолжайте слушать мои пластинки».
Робин Турнер — бывший репортер «Дейли экспресс»:
«Одним из самых больших удовольствий Джими были женщины. Имея много любовниц, он мало с кем был по-настоящему близок, и немногие для него что-то значили. И хотя каждая из его подружек утверждала, что Джими написал «Крылышко» для нее, думаю, он просто посвятил эту песню всем. Насколько мне известно, единственная девушка, с кем у него действительно сложились серьезные отношения,— это Кэти. Он жил с Кэти в квартире на Брукстрит примерно три года. Позднее Кэти вышла замуж за шофера Эрика Клаптона.
Были и другие девушки, но к тому времени, как из его жизни ушла Кэти, он уже прошел стадию, когда нужна только одна подруга. Однажды он сказал мне, что ему не нравятся сцены со многими девушками. И все же именно так он и развлекался, и очень часто. Джими был до крайности ненадежен. Он рассказывал истории о финансовых крахах, от которых волосы вставали дыбом.
Думаю, что самое грустное в его похоронах — это то, что его похоронили в Америке. Ведь он хотел быть похороненным у Темзы, в Англии. Он любил Англию и не любил Сиэтл.
Джими был потрясающим блюзовым гитаристом. Он ненавидел то, что делал на сцене, но Чэс Чэндлер и Майкл Джеффери уговорили его сделать представление. И это связало его навсегда. Он попался на крючок, играя роль Джими Хендрикса. Но, полагаю, сам в нее поверил.
У него были периоды, когда Джими вел себя агрессивно. Рассказывали о том, как он запустил кирпичом в девушку в Лос-Анджелесе. Иногда он был тихим и вежливым и сам не мог понять, почему совершал такие поступки. Но совершал их. В какой-то степени его боялись, потому что никогда нельзя было сказать, какой Джими Хендрикс перед вами и действительно ли вы общаетесь. Я всегда чувствовал, что это представление. Не думаю, что есть в мире хоть один человек, кому бы он доверял.
С Эриком Клаптоном у них были странные отношения. Они друг друга безгранично любили, хотя редко виделись. После смерти Джими Клаптон три дня рыдал: «Как он мог уйти и оставить меня?»
С развитием современных систем Джими обрел большую силу и разнообразие звучания и эффектов, чем все музыканты до него. Немногие инструменты могут отражать человеческие эмоции столь непосредственно. И хотя в мире есть немало виртуозных гитаристов, никто из них не обладает тем сочетанием качеств, которые сделали стиль Джими уникальным.
Нет никакого сомнения в том, что его профессионализм взлетел на новые высоты к концу карьеры. Как свидетельствует выпущенный после смерти Джими альбом «Герои Войны», его игра на гитаре переживает «ренессанс Хендрикса». Первоначальная тактика шокирования уступает место отработанной четкой фразе, извилистому и закрученному пассажу с хитроумной логикой, неуловимой смене тона и аккорда, усиливающей идею.
Первый посмертный альбом «Крик любви» иллюстрирует новое направление, в котором Джими собирался работать, и те изменения, которые он хотел внести в свое сценическое исполнение.
Это гарантировало бы интерес публики к творческому таланту, а не просто почтение к увядающему образу.
Если бы Джими больше заботился о себе и других, он мог бы стать еще более великим музыкантом. И все же опыт, который он накопил, сделал его таким вибрирующим артистом. Сочетание ранних запретов и трудно завоеванной свободы создали в итоге творческий гений. Равновесие между его жаждой жизни и чрезмерным потворством желаниям было равновесием между врожденным талантом и его реализацией. Этот талант вновь начал находить свое выражение незадолго до его смерти...»

Публикация подготовлена ТАТЬЯНОЙ ШАШКОВОЙ
по коллекционным материалам т/о «Диалог».

<- предыдущая страница следующая ->