<- предыдущая страница следующая ->

Музыкальная антенна

И хочется всплакнуть...

Долго гонимый сказочный романс. Нечаянный и ожидаемый. Для всех и для тебя одного. Кто их поет? Наделенные мудростью или сохранившие в себе что-то от детства? А кто их слушает? Одинокие и печальные? Гордые и ранимые? Скорее всего, те, кто умеет оглянуться, понять и... простить.
Об этом, и не только об этом, наш разговор с исполнителем романсов АЛЕКСАНДРОМ ПОДБОЛОТОВЫМ.

— Я бывший оперный певец. Работал в Камерном музыкальном театре, затем в музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. В Камерном спел тридцать восемь партий, в театре Станиславского — четырнадцать. Это огромная школа. Особенно в начале карьеры. Со мной работали Борис Покровский, Геннадий Рождественский. Параллельно начал выступать на эстраде. Решил обратиться к романсу, который можно исполнять под гитару. И вот тут мне стало интересно — столкнулся с музыкальным жанром, редко исполняемым на сцене, и понял, что для этого необходимы высокий профессионализм и даже некоторая уверенность в себе. Прежде чем приступить к работе над романсом, надо узнать все о его авторах. Взять хотя бы романс «Звезды на небе», музыка Борисова, слова Детерикса... Кто такой Детерикс? Оказывается, один из самых высокопоставленных сановников царской России. А вот не стеснялся писать стихи, и стихи, надо сказать, хорошие. Борисов... Выясняю — артист Малого театра. Или, например, известный романс «Ямщик, не гони лошадей». Слова Риттера, музыка Фельдмана. Я только что вернулся из Германии и узнал, что в городе Меммингене живет женщина по фамилии Риттер — его дочь. Риттер — остзейский немец — долгое время жил в России. А Фельдман? До него еще не добрался...
Радует, что в последнее время этот жанр начал возрождаться, появились даже клубы: например, клуб Петра Лещенко, клуб романса... Мне лично очень помогает мой спонсор — фирма «Соби»...
— Насколько мне известно романс — не только забытый, но и гонимый жанр. Да и пели его единицы...
— Вы правы. Оказался в изгнании Петр Лещенко, а в Магадане — Вадим Козин. Исполняли романсы «придворные» певицы — Обухова и Нежданова. Да и то лишь классические — под фортепьяно, никаких гитар. Только Козловский позволил себе спеть под гитару «Я встретил вас». Других примеров я не знаю.
— Какие наиболее значимые работы были у вас за последнее время?
— Концерт в Свято-Даниловом монастыре. Вместе со мной выступали Ирина Евдокимова и солист Большого театра Владимир Мальченко. Михаил Шумов играл на уникальной двухгрифовой гитаре. (Такая гитара есть только в музее.) Еще одна интересная, на мой взгляд, работа — спектакль Сергея Проханова «Уникальный голос». Он состоит из трех частей: первая — романсы, вторая — цыганские песни и третья — классика. К сожалению, спектакль «не идет». Это связано с тем, что аренда, реклама, сама постановка требуют больших вложений, а мы не государственное объединение. Свозили его в Швецию и... все.
Среди своих любимых работ могу назвать «Похищение из Сераля», «Любовь к трем апельсинам» в музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. В Камерном — опера «Нос» Шостаковича. И еще опера Стравинского «Похождение повесы», с которой связан мой первый триумф. Это было во время гастролей в тогда еще Западном Берлине.
— Вы недавно вернулись из Германии. Только честно, никогда не возникало желания покинуть нашу страну навсегда? Ведь уехал в Израиль Клячкин, и ничего, пытается творить...
— Желание возникало. Но слишком многое удерживает: работа, близкие друзья и даже... родные могилы. Хочется, чтобы друзья приходили в дом без предупреждения. Хочется услышать какое-нибудь родное непечатное слово. Вот если начнут стрелять из пушек, тогда придется уехать.
— Был ли в вашей деятельности трудный период?
— Не могу забыть времена, когда я ушел из театра Станиславского. Поддержали друзья. «Приходи в ресторан,— предложили они.— Там поесть дадут и очень приличные деньги платят». И такие муки на меня накатили! Думал: Господи, я девять лет учился вокалу, закончил музыкальное училище, консерваторию, пел на лучших сценах Европы и вдруг — ресторан... Но разве моя вина, что попал в такую ситуацию? Словом, «прошел» я через ресторан. И, как теперь выяснилось, с большой для себя пользой. Когда поёшь в опере или концертном зале, между тобой и зрителем есть какая-то стена, а здесь — вот он, сидит напротив, и ты должен его обаять. В общем, и этот период закончился. Помогла жена. На последние деньги мы записали у друзей кассету, с нее-то все и началось. Мои песни услышал один бизнесмен из Тюмени и предложил выпустить компакт-диск...
— Вам часто помогали в жизни?
— Часто. Например, Алексей Владимирович Баталов. Для спектакля «Поединок», который он ставил на радио, ему потребовался романс. Кто-то сказал, что есть парнишка, неплохо тренькающий на гитаре, да еще и поет. Баталов пригласил меня, послушал, ему понравилось. Потом мы с ним поехали во Францию, и вот тут, увидев на концерте плачущих эмигрантов, я поверил в себя как в романсового исполнителя. В консерватории у меня были прекрасные педагоги — профессора Оксана Семеновна Свешникова и Гуго Ионотанович Тиц. Сколько же им пришлось помучиться со мной! До сих пор им благодарен. Они — истинные педагоги, как говорится, от Бога. А в опере мне помогали Покровский и Рождественский. Борису Александровичу Покровскому я благодарен за то, что сделал из меня артиста. А Геннадий Николаевич Рождественский научил меня музыкальному поведению на сцене, музыкальной этике.
— Я знаю, что вы любите русскую литературу. Можете назвать самых любимых поэтов и писателей?
— Люблю стихи Державина — за их точность и, если можно так выразиться, современность. Ломоносова, который написал: «Жизнь, как каждому известно,— наслаждение. Только жаль, на сем банкете кой-кому приборов нет». Точнее не скажешь. В свое время мне нравились Баратынский, Тютчев, Фет. Удивляет Языков. Его стихи — как музыка: «Разгульна, светла и любовна...» Блока не понимаю. Наверное, не дорос. А в литературе — Гоголь. Его язык, мысли...
Недавно открыл для себя Арцибашева, хочется все время его перечитывать. И, конечно же, Чехов...
— Какого слушателя вы предпочитаете?
— Любого, у которого открытая душа и есть хоть капля сентиментальности. По-моему, это прекрасная черта характера. На мои концерты ходят в основном пожилые люди. Точнее, пожившие и испытавшие. Романс — жанр, предполагающий воспоминания о прошлом. Редки романсы про «сейчас».
— Сколько времени уходит у вас на создание романса?
— По-разному. Но есть одна странная закономерность: чем больше вначале мне не нравится романс, тем лучше он потом получается.
— Для создания романса нужна особая атмосфера?
— Нужна, вплоть до запаха. Когда я пою, ощущаю запах парникового огурца и елки. Почему? Не знаю. Или же чудится дорога в Загорск ранней осенью. Одни деревья стоят зеленые, на других уже пожелтели и отяжелели листья, льет холодный дождь...
— Саша, почему возникает ощущение, что исполнители романсов страшно серьезные люди?
— Недавно был проведен конкурс русского романса среди студентов музыкальных училищ, а это в основном восемнадцати — двадцатилетние. Идея не самая удачная. Что предполагает романс? Воспоминания о прошлом, о любви. А что может вспомнить мальчик?.. Пой романсы, когда есть что сказать.
— В последнее время на своих концертах Иосиф Кобзон тоже стал исполнять романсы. А ему есть что сказать?
— Думаю, что есть. Я люблю его за стабильность, за то, что не изменяет себе, не идет на поводу. Удивительно, столько лет работать на эстраде и всегда петь то, что хочется.
— И последний вопрос: окажись вы перед депутатами Государственной Думы, что бы вы им спели?
— «По дороге в Загорск». Там хорошие слова: «Что судьба не кафтан, и ее никому не дано перешить...» Это касается всех — и крайне правых, и крайне левых. Лично я строго придерживаюсь аполитичности. Мне ближе разговор о любви. Это полезно всем нам.

Беседу вел АНДРЕЙ КУЧЕРОВ.
Фото на IV обложке ИГОРЯ ЯКОВЛЕВА.

<- предыдущая страница следующая ->