<- предыдущая страница следующая ->

СТОП-СИГНАЛ

ЯБЛОНИ И ЯБЛОКИ

За окном сырость» а здесь сухо, тепло, вежливый, подтянутый персонал. Но почему-то так хочется на улицу, под мелкий дождь, вдохнуть слякотный, влажный воздух. Невыносим вид боли на лицах, отразивших боль внутреннюю, душевную. Болью отзывается даже такая мелочь, как дверные ручки (а они здесь особенные — замки, как в психиатрических лечебницах). Я уж не говорю о случайно подслушанном разговоре у окна...
— Не буду я больше с тобой жить, хватит,— голос женщины срывается на тихий крик.— Как последняя дура, надеялась, что все, вылечишься! Ведь сколько тебя уговаривала, сколько сил стоило тебя уломать. И вот результат — двух дней не продержался после лечения. Да сколько же можно! Ни на час нельзя оставить одного! О, господи!
— Что-то плохо мне,— голос еле слышен. Молодой парень с пустым взглядом не замечает, кажется, никого вокруг, весь погружен в себя.
— Еще бы не плохо, без опохмелки-то, вон рожа какая! Опух весь от своей водки.— Женщина уже справилась с собой, но внутри все болит. Уже совсем тихо:
— Уйду, возьму детей и уйду! Может быть, хоть их спасу, чтобы не видели ни тебя, ни водки твоей проклятущей...
Все это происходит в отделении генетики алкоголизма Всесоюзного научного центра наркологии Минздрава СССР. Я пришел сюда с письмами, которые прислали в редакцию «Семьи и школы» дети из семей, где отцы — алкоголики. Это даже не письма, а вопли боли. Как вынести им эту раннюю непосильную ношу? Откуда им ждать помощи? А что ждет нас всех при этом, каждому бьющем в глаза разливе алкоголизма? Очередная кампания борьбы с ним, непродуманная и безграмотная, как ее теперь оценивают, кончилась. Что дальше? Обращаюсь за помощью к специалисту, руководителю отделения генетики, доктору медицинских наук Валентине Дмитриевне Москаленко, к постоянному ведущему и консультанту нашей рубрики «Стоп-сигнал».
...Я видел, как консультируют семью больного алкоголизмом, прошедшего лечение в Центре. Раздельно проводят беседу с мужем, женой, сыном. Молодая, симпатичная врач Т. Рожнова выступает перед группой коллег, рассказывая об этой семье. Итак, больной Т. Врач демонстрирует его генеалогическое алкогольное древо. Да, да, на схеме — не предки, памятные своим потомкам благородными делами. На этом древе отмечено, кто из родственников был подвержен запоям. Это необходимо для выяснения полноты заболевания и для прогнозирования здоровья будущих поколений. Прорисовывается такая картина: отец больного Т. пил и умер в состоянии опьянения; мать воспитанием сына не занималась, «пила, но в меру» (где эта мера? особенно для матери); бабка и дед алкоголиками не были, однако и трезвенниками не были. На протяжении нескольких поколений практически все в этом роду варили самогон, поэтому Т., как выразился один из врачей, «дитя фабрики самогоноварения». Выстраивается цепочка из трех поколений: дед — самогоноварильщик, отец нашел смерть в алкоголе, сын его — больной Т.— уже болен, прошел через тюрьму (наезд на пешехода) и ЛТП.
Наконец приглашают самого больного. У него, как обычно, «все нормально». Работал шофером — попал пьяным в аварию, сбил человека («Ну что такого? бывает», «Пострадавшего не помню, не вспоминаю»). Теперь работает автослесарем. Разводит дома птиц. Говорит, что не пьет после лечения в Центре наркологии, но дома «на всякий случай» держит бутылку вина. На все вопросы — стереотипные ответы: «Нормально», «Ничего», «А что такого?», «Хорошо». Создается впечатление, что он сам до конца не понимает, что болен, что ему до сих пор необходима помощь врачей, близких.
В. Д. Москаленко. Алкоголизм у мужчин, как правило, начинается в возрасте не позже 30 лет. Он не может возникнуть у 50-летнего. Женщина может заболеть алкоголизмом и после 30 лет, и после 50. Хотя последнее редко.
Болезнь определяется даже не количеством и не частотой употребления алкогольных напитков. Она определяется совокупностью признаков, которые может распознать только специалист.
Один раз заболев алкоголизмом, человек остается больным навсегда. В этом смысле болезнь неизлечима. Можно не пить три года, а выпив раз, возобновить течение болезни.
Возникает вопрос: выходит, что у алкоголика и его близких нет никаких шансов на нормальную жизнь? Вовсе нет. Возможна очень длительная трезвость — и тогда жизнь больного алкоголизмом ничем не будет отличаться от жизни вполне здорового человека. Тут только важно себя не обманывать, отдавать себе ясный отчет: что здоровому можно и безвредно, алкоголику — ни под каким предлогом. Ни бокала шампанского на Новый год, ни стакана в жару!
У алкоголика система ценностей сдвинута и перекручена. Все крутится вокруг выпивки. Все теряет смысл, если нет выпивки. Поэтому-то лечить таких больных очень трудно, ведь предстоит перевести их жизнь в другую систему ценностей. Поменять систему ценностей пьющего на ценности непьющего общества.
— Если больной алкоголизмом не властен над самим собой. Если в бессилии мучаются рядом с ним взрослые: жена, мать, муж, отец — принося на алтарь спиртному как жертву свою единственную жизнь, то каково детям при этом?! Они-то уж совсем беспомощны. Письма детей в редакцию просто обжигают. Я процитирую некоторые.
«Мой папа — военный, часто приходит домой в нетрезвом состоянии. Один раз мои родители разводились, но их не развели. Мой отец давал расписку, что больше меня и маму трогать не будет, но этого он не оправдал...
На одном из уроков мне стало плохо. Меня забрали на скорой помощи в больницу. Были очень большие побои (из-за того, что он меня высоко поднимал и бросал на пол), сильно болели суставы рук (он мне выкручивал руки)...» (Маша В., г. Киев).
«...Однажды ночью он нас спящих поднял с постели, поставил к стене и приказал смотреть, как он будет вешать маму. В это время он держал в руке веревку, а мама стояла напротив нас с гвоздем... Я хотела побежать в милицию, он меня не пускал... обещая, что разобьет мне голову о батарею, если я буду защищать маму» (Света В., Москва).
«Очень жалко маму, ведь она из-за отца болеет, и сестренку он нервирует. Мне очень хочется, чтобы он заболел такой болезнью, чтобы пить было нельзя. А он как назло ничем не болеет...» (К. С.).
«...Пьяный он издевался над мамой, даже бил ее. Я постоянно живу с мечтой, что мама разведется с ним. Говорят, что дети, которые наслушались и увидели своих пьяных родителей, «не будут людьми». ...Мама не хочет развода, говорит, что не хочет, чтобы я росла без отца. А по мне — лучше без него!» (Вез подписи).
В какую скорую, скорейшую помощь обращаться с этими письмами?..
В. Д. Москаленко. Легкого и быстрого способа помочь детям, вообще семьям в решении этой проблемы не существует. Специалисты работают с такими семьями годами. Но это там, на Западе. К сожалению, у нас нет специальных психологических консультаций, куда можно обратиться детям, женам алкоголиков. Однако наш Центр уже начал такую работу. В нашем отделении ведутся групповые занятия для жен алкоголиков; с детьми мы работаем индивидуально, а иногда, как вы видели, объединяем целые семьи.
Самому ребенку из семьи пьющих родителей крайне необходима эмоциональная поддержка. На бытовом уровне это решается очень просто. Ребенку необходимо, чтобы на свете была хоть одна душа, которой можно было бы все рассказать. Такая душа, которая не только бы выслушала, но и поддержала: «Ты знаешь, все твои проблемы, конечно, тяжелые, но вот у меня было нечто подобное. Я тебя понимаю, тут нужно...» И дело даже не в совете (хотя и в нем тоже), а в эмоциональном облегчении. Если бы эти дети смогли высказать свои проблемы учителю, родственнику, любому человеку, который к ним хорошо относится, они бы почувствовали облегчение. Потому-то они и пишут в журнал, что письмо, ведение дневника — это тоже средство облегчения души. У этих детей с эмоциями творится то же, что и с водопроводным шлангом, если бы мы закрыли его рукой и пытались сдерживать напор воды. Некоторое время нам бы это, может быть, и удавалось, но затем вода все равно бы хлынула с новой, иногда разрушительной силой. Чаще всего выход принимает форму агрессии. Вы думаете, откуда у нас столько агрессивных подростков? Да из неблагополучных семей. Причем неблагополучие это очень часто связано с алкоголизмом.
Больные алкоголизмом родители — плохие воспитатели, плохие хотя бы потому, что отца-алкоголика никогда нет дома. Не только тогда, когда он работает, но даже и тогда, когда он физически дома,— эмоционально он не готов для общения: он ведь не вникает в дела ребенка, не спрашивает его, как он себя чувствует, отчего его дочь, например, сегодня весела или печальна. Такие вещи, как забота о психологическом самочувствии, настроении, радости своего дитя,— ему не интересны. В конце концов ребенок привыкает обходиться без такого родителя. Как и с чем подойти к отцу, если он или пьяный, недоступный, или трезвый, но эмоционально отсутствует, или вообще работает только на водку?
Если же пьет мать — это гораздо страшнее. Очень часто у пьющей матери мужа нет. Он ее давно оставил. Но у нее почти всегда есть любовник. Я не знаю, то ли это происходит от неразборчивости в выборе друзей, то ли водка требует обязательного собутыльника, то ли потребность в сексуальной жизни таких людей повышена... Опьянение всячески способствует расторможению влечений. Следовательно, у детей матери-алкоголички или нет отца, или есть «друг» матери, который тоже обязательно пьет. Исследованиями мы установили, что 70 процентов мужей больных алкоголизмом женщин также оказались больными той же болезнью. Среди жен такой частоты не наблюдается. Так что дети матерей-алкоголичек страдают особенно, поскольку у них нет ни одного родителя. Тут налицо эмоциональная депривация, то есть лишение любой эмоциональной поддержки с обеих сторон.
Возьмем ситуацию вполне банальную для семьи больного алкоголизмом: отец пришел пьяный, буянит... Могут ли, должны ли дети повлиять в это время на поведение отца?
В. Д. Москаленко. Ни в коем случае. Они должны уйти в другую комнату, спрятаться, молчать. С пьяным вообще не следует разговаривать. Единственное, что они могут сделать,— помочь раздеться, уложить в постель, а если будет рвота — проследить, чтобы он не захлебнулся. Ни детям, ни жене не следует подтирать за ним. Надо все это оставить до утра, чтобы все это сделал сам — не для наказания, а для того, чтобы представил себе последствия своего поведения. Если за ним все время убирать, то алкоголик никогда в полной мере не осознает того, что происходило в доме, когда он пришел пьяный.
Состояние опьянения у одних больных всегда сопровождается агрессией, у других — никогда. Пьяного спровоцировать на драку всегда легче. И тем не менее есть люди, которые ни при каких обстоятельствах драться не будут: все зависит от темперамента, от личности. Если отец (муж) пришел домой пьяный — Лучше к нему не подходить вообще, а вот потом в трезвом состоянии с ним необходимо поговорить. Более того, я бы посоветовала ребенку и матери объединиться при обсуждении поведения отца. При этом тон разговора должен быть спокойным, очень серьезным, настойчивым: ты — болен, и с этой болезнью необходимо что-то делать...
Комната, где проходит консультация,— проходная. Из нее — дверь в другое помещение, которое перегорожено крепкой металлической решеткой. Решетка предназначена не для пациентов, она для охраны дорогостоящего оборудования. Тем не менее впечатление тягостное. Из разговора с врачами узнал, что ее хотели покрасить в белый цвет, а потом передумали: решили, что решетка должна быть решеткой и нечего ее приукрашивать. Так как же помочь человеку преодолеть «страх решетки» и прийти в Центр?
В. Д. Москаленко. Конечно, не все идут к нам по доброй воле. Многие считают, что они не больны алкоголизмом. Однако отрицание своей зависимости от спиртного — один из признаков алкоголизма. Но наступает такой момент, когда человек оказывается перед выбором. На работе не желают больше терпеть его запои, любимая женщина гонит прочь, дети ненавидят... Кстати, одно из средств, не всегда работающее, но довольно эффективное,— это когда жена ставит вопрос ребром: или ты лечишься, или мы разводимся. Если женщина не шутит с таким заявлением — это очень часто приводит к лечению. Наших пациентов лечиться заставляет жизнь.
Пьянство и алкоголизм несут на себе печать порока. Люди так к ним, к алкоголикам, и относятся: это плохо, это стыдно, это позорно. Поскольку эта болезнь несет на себе печать порока (вспомним по аналогии СПИД), то каждая семья, где есть алкоголик, как бы находится в социальной изоляции. С трезвыми семьями, соседями, прежними друзьями нарушаются контакты, дети замыкаются, поскольку стыдятся пьянства родителей.
Многие жалуются на какой-то особый алкогольный запах в квартире, где живут больные алкоголизмом. Гораздо реже живущие с ними жалуются на свое здоровье. Женщина, сидящая перед нами,— жена Т. Выглядит хорошо, вот только подавленное состояние какое-то и повышенное внимание к шапочке на голове: как бы не съехала. Впоследствии выясняется, что от нервных переживаний на голове в общем-то красивой, молодой женщины образовались огромные проплешины. Все болезни — от нервов. Сколько же ей и сыну пришлось пережить! Тюрьма — ревность — импотенция — составные части мужниной болезни. Что ее ждет в будущем? Катиться дальше вместе с ним вниз или остановиться? Но как? «Почему же, почему,— мучает меня вопрос,— она не разводится, не воспитывает ребенка одна?»
В. Д. Москаленко. Это своеобразный мазохизм жены: она получает неосознанное удовлетворение от того, что ее истязают. А нести крест, страдать — очень даже сладостно. Как говорил Достоевский: «Пострадать очень даже приятно», а уж пострадать за кого-то...
80 процентов лечащихся у нас мужчин состоят в браке, некоторые, правда, в повторном. Эта цифра говорит о многом.
Все женщины в психотерапевтической группе (а это — жены алкоголиков), кто с сожалением, кто с удивлением констатируют: для ребенка все делаю, а он все равно больше любит отца. И это верно! Потому что мать, жена алкоголика, становится жестокой, требовательной, почти бесчувственной. Чувства ее ушли в одну сторону. Она так занята проблемами мужа, что у нее все сознание сконцентрировано на часах и на окне, а внутри — напряженность, тревога, ожидание надвигающегося несчастья. Она эмоционально недоступна для своих детей, она не может уже заняться ни собой, ни ребенком, не может выполнять свою материнскую роль: детям невозможно поговорить с ней о своих проблемах и интересах. Она отвечает им «да, да, да», механически кивает, а сама думает: «Уже вечер, а его все нет. Наверно, опять пьяный придет. Получку принесет или пропьет, как в прошлый раз?» Более того, у нее со временем вырабатывается очень жесткий, контролирующий характер. Мать так подавлена алкоголизмом мужа, что становится тираном для близких, контролирует до минуты время прихода мужа, отбирает всю до копейки зарплату, на обед дает ему ровно 60 копеек и т. д. Такой же стиль отношений она переносит и на ребенка: это ты должен, этого — нет, ешь то-то, дружи с тем-то, не ходи туда-то. Она даже не спросит, а что хочет ребенок, как он думает... Ни мягкости, ни нежности уже нет места, и к этому диктаторству ее подвело несчастье. Поэтому симпатии детей часто на стороне отца. Ведь бывают моменты, когда отец не дерется: он веселенький, шутит, подарки дарит... А что немножко «тепленький», так это ничего... К тому же ребенок чувствует, что отец его действительно любит. Только он пока не понимает, как ущербна, как однобока эта его любовь. Она скорее похожа на искупление вины перед ребенком. Отсюда и подарки, которые любят делать своим детям многие отцы-алкоголики. Зато, когда нужно настоящее участие, там он несостоятелен. Такой отец постоянно не держит слова, данное ребенку; обещал сходить с сыном на футбол — не сходили, поскольку пришел пьяный. Следовательно, ему нельзя доверять. Вот это-то и производит на детей колоссальное негативное впечатление, они привыкают не доверять близкому, затем — никому.
Для детей свой дом (отец и мать олицетворяют его) — это Вселенная. Дом, семья укрепляют все лучшее в ребенке. Но здесь же может произойти и крушение детского мира.
Конечно, самое правильное, с медицинской точки зрения, если все дети, написавшие эти горькие письма, могли бы о своих проблемах говорить в своей семье. Это возможно, но... Матери не знают, что об этом можно говорить (более того, об этом говорить необходимо!) и поэтому молчат. Ребенку необходимо понять, что же происходит с отцом. Если дочь возмущается: он плохой, он грубый, он такой-сякой, то матери следует объяснить: «Ты знаешь, может быть, это и так, но когда он ухаживал за мной, у него было так много хорошего... Сейчас с ним происходит что-то невероятное. Может быть, это — болезнь...»
Существует распространенное мнение: ребенок обязательно должен иметь отца. Более того, оно культивируется не только на бытовом уровне. Во многих исследованиях подчеркивается, что больные алкоголизмом происходят из неполных семей. Некоторые склонны видеть здесь причинную связь.
Но наши исследования говорят о том, что это не совсем так. Неполная семья только потому часто встречается, что она образуется именно в результате алкоголизма отца, реже — матери. Можно ли вырастить счастливого человека в неполной семье? Конечно, можно; правда, труднее. Здесь вся ответственность ложится на второго родителя. Родителям же необходимо знать, что для ребенка нет различия, болен его отец или мать алкоголизмом или только злоупотребляет спиртным. Он все равно страдает.
Неверно считать, что все дети алкоголиков — слабоумные. Нет. Конечно, многие из них далеко не гении. Просто средние.
С сыном больного Т. разговор ведется тихий, доброжелательный. Кажется, что мальчик несколько скован, хотя такое поведение подростка при большом консилиуме врачей вполне объяснимо. Круг интересов — довольно узкий: кино, музыка. Но вот у него в глазах появляется любопытство. Врач показывает ему «пьяную» родословную, объясняет ситуацию: кто в семье пил, как пил, как окончил свою жизнь... Люди больше верят тому, что видят, нежели тому, что слышат. Мальчик внимательно, с интересом слушает объяснения врача: когда алкоголизмом болен отец, у 60 процентов сыновей есть риск заболеть алкоголизмом, если они хотя бы раз пригубят спиртное.
В. Д. Москаленко. О том, что дети наших пациентов заболевают алкоголизмом значительно чаще своих сверстников, знает весь мир. Однако если ребенок твердо усвоил всего две вещи: что алкоголизм — болезнь очень страшная, неизлечимая и что риск заболеть алкоголизмом у него повышен,— то он может и не заболеть. Не будет встречи с алкоголем — не будет и алкоголизма.
У сына Т. представления о себе несколько размытые: что он может, что не может — знает довольно смутно. Духовной жизнью ребенка занимались в семье мало: до того ли? Хотя отец с сыном испытывают друг к другу симпатию (почему каждый сын или дочь должны ненавидеть своего пьющего отца?). Я бы сказала, что они даже дружны, но вот качество их дружбы — убогое, в ней нет духовного содержания. Речь не о том даже, что они не читают вместе и не обсуждают прочитанное. Нет. Но ведь можно дружно вместе делать какую-то домашнюю работу, с интересом планировать загородную прогулку. Ничего такого в этой семье нет: отец закрыт для сына, алкоголизм сделал свое дело.
У детей из семей алкоголиков существует множество проблем. Но одна из них в подростковом возрасте вызывает страдание: это неумение общаться со сверстниками, дружба не получается — результат хронической психотравмы. Жизнь с больным алкоголизмом и есть хроническая психотравма, долгая, нудная, из которой нет выхода: жить с такими родителями все равно надо. Хроническая психотравма разрушительнее острой, но кратковременной.
Сыну Т. 15 лет. Из них 13 он живет с настоящим, активным алкоголиком, у которого было все: и тюрьма, и ЛТП, и больница. В этой ситуации мальчик даже не ощущает себя несчастным. Нельзя вечно реагировать на психотравму...
Науке известно точно, что дети алкоголиков занимают одну из двух крайних позиций: или они следуют за родителем в своем отношении к алкоголю, то есть начинают пить, или наоборот — убежденные трезвенники. Объясняется это вполне логично: насмотревшись в детстве на тяжкое заболевание, разумный человек способен принять решение и твердо встать на позицию трезвости. Если же он к тому же и не глуп и еще прочитал или услышал от врача, что, будучи сыном алкоголика, он, возможно, наследует повышенную восприимчивость к алкоголю и наследственную предрасположенность к алкоголизму, то будет опасаться употреблять спиртное.
Алкоголизм — коварная, тяжелая болезнь, которая может встречаться в ряде поколений одной семьи. Наследственность здесь играет не последнюю роль, однако эту цепочку легко прервать, если усвоить, что людям с повышенным риском алкоголизма (а это в первую очередь сыновья и дочери алкоголиков) нельзя ни капельки пить. Конечно, наследственное предрасположение к болезни существует, но врожденного влечения к алкоголю нет. Так что можно спастись. Все зависит от образа жизни.
Повторяю, алкоголизм — это не наследственное заболевание, а болезнь, имеющая наследственное предрасположение. В этой тонкости — основания для оптимизма. Ответственный человек, если он имеет в роду алкоголиков, заботясь о судьбе своих детей и внуков, должен обратиться в медико-генетическую консультацию и выяснить степень риска для них алкоголизма и что надо сделать, чтобы снизить вероятность заболевания.
В нашей стране только 4,6 миллионов зарегистрированных алкоголиков (на 72 миллиона работающих). Думается, что реальная цифра (которая, как правило, в 3—5 раз выше официальной) будет гораздо больше. Страшная, пожизненная болезнь... В этом, по мнению Валентины Дмитриевны, «человечеству помочь нельзя, человеку — можно».
Существует несколько рецептов помощи тем, кому категорически запрещено пить. Так, одним из опаснейших, критических моментов является гнев и голод. Будьте спокойны, не будьте голодными! Чашка горячего бульона прекрасно перебивает желание выпить.
Второй момент — избегайте одиночества. Не будьте одинокими! Ищите женщину (мужчину) — друга.
Это советы больным, однако помощь необходима и всем членам семьи. Дети должны составлять особую заботу. Из-за незрелости личности или тяжелых взаимоотношений в семье и внушаемости, особенно под напором сверстников, они могут не устоять и принять спиртное, а это — конец...
Задача заключается в том, чтобы объяснить подростку индивидуально, тактично, не ранив душу, но чтобы он понял всю серьезность момента: он входит в группу высокого риска. Говорить всем без разбора «не пейте, не пейте, это вредно вашему здоровью»,— все равно что греть улицу. Сказать же конкретному подростку, что он может заболеть той страшной болезнью, которой подвержен его, кстати, горячо любимый отец,— это совсем другое. Это действует гораздо глубже.
В. Д. Москаленко. Больше всего я удивляюсь тому, как много у нас людей, которые считают, что лучше скрыть проблему от себя, от близких, вообще скрыть, чем посмотреть ей открыто в глаза. Проблему необходимо осознать; осознать — значит, уже наполовину ее решить. Необходимо уяснить и понять: всегда ли был такой муж (отец)? Может быть, в нем есть много хорошего и следует обратиться к этим его положительным качествам? Я знаю случаи, когда ненадолго, но отец останавливался пить, потому что ребенок бросался ему на шею и просил об этом. Во всяком случае замалчивать свою боль, не обсуждать ее с детьми, с самим больным даже в кругу семьи — значит, «затыкать пальцем шланг».
Мы замалчиваем проблему в государственном масштабе, обрекая людей на сражение с ней в одиночку. У нас на эту тему и книг-то нет. А в США, например, только в 1988 году было создано и работало 234 программы психологической помощи детям алкоголиков. У нас их нет ни одной.
Таким образом, детей из семей алкоголиков подстерегает не только генетическая ловушка. Но и невежество взрослых, передаваемое им, детям, по наследству. Оно, это невежество, как мы видим, многолико: от привычки скрывать свои личные проблемы до пренебрежения здоровьем настоящих и будущих поколений на уровне всей страны.
«Яблоко от яблони недалеко падает». Права ли эта пословица по отношению к детям из семей алкоголиков? Вряд ли. У мертвого дерева не может быть плодов вообще. Но если дерево еще плодоносит — за него необходимо бороться.
Беседу вел В. ДИАНОВ


ПОЧТА «СЕМЬИ И ШКОЛЫ»

Письма

Не оставили в беде
Уважаемые товарищи!
Пишу вам потому, что не могу не написать. Я — инвалид первой группы: нет ног и очень слабое зрение. Но успел пройти хорошую трудовую школу. Работал в угольной шахте, рыбачил в океане, служил авиамехаником. Однако судьба повернула так, что я оказался прикованным болезнями к постели. И это произошло тогда, когда моя мать постарела. Нам обоим понадобилась помощь. И такие люди с добрыми чувствами нашлись.
Как-то сестра Милосердия из Сафоновского Комитета Красного Креста и Красного Полумесяца Наталья Григорьевна Кожекина привела к нам двух девчушек. Это были семиклассницы Оля Тарасенкова и Наташа Вититинева. Теперь они учатся в девятом классе средней школы № 3. Мы узнали, что обе девочки осваивают медицинские азы в школьной группе «Милосердие», в которой проводит беседы Н. Г. Кожекина. Не теряя времени, девочки принялись за уборку. Оля протерла кухонную мебель, перемыла посуду, а Наташа вымыла пол в комнате. Работали они очень добросовестно и долго.
Всю зиму и весну мы радовались приходу девочек — очень они нам помогали. А весной умерла моя мама. Трудно высказать, как я по ней горевал. И думал, что в летнюю пору девочкам будет не до меня. Как же я удивился и обрадовался, когда на пороге квартиры я увидел Олю с братиком. Пришла и Наташа. Снова моя квартира засияла чистотой, полился в проем балконной двери свежий воздух! Хорошо-то как стало у меня на душе!
Подошла осень, воздух охладился, надо было готовить квартиру к зиме. И опять ко времени подоспели мои добрые заботливые шефы. Правда, они очень заняты в школе, и еще их посылают помогать селянам убирать урожай в поле. И все-таки выкроили время посетить меня, вымыли окна и утеплили. Когда работу девочки закончили, соседка Любовь Федоровна, осмотрев рамы, похвалила: «До чего ж добротно законопатили!»
Спасибо вам, милосердные девочки!
Л. ГОРЮНОВ
поселок Горный Смоленской области

Почему мы не откликнулись
В последнее время все чаще звучит слово «милосердие». Вот и в нашей школе оно зазвучало. Апрель и май объявили месяцами милосердия. Собирали литературу, металлолом, провели благотворительный концерт. Билеты для 1-х классов стоили по 10 копеек, для 2—8-х классов — 20 копеек, для 9-11-х классов — 40 копеек. Цена билетов для учителей 50 копеек. Из нашего класса деньги принесли только пять человек. И в школе нас стали позорить: «Как это так? Детям-инвалидам, сиротам жалко дать 40 копеек?»
Да не жалко, поймите. Просто неизвестно, на что эти деньги пойдут. Ну, купят детям на милосердные деньги автобус. А что толку? Смогут ли инвалиды пользоваться им, ездить куда-то, если этот вид транспорта для неподвижных пассажиров не подходит. Может, им другое нужно, может, в детском доме дети зубами стучат от холода. Допустим, деньги пойдут на коляски для инвалидов. Но ведь наши отечественные для инвалидов не с лишком-то уж и приспособлены. Коляски нужны заграничные, а на рубли их не продадут. На наши сомнения и вопросы, куда пойдут деньги, никто не ответил.
Назвали бы конкретный детский дом или имена воспитанников, которые нуждаются в том-то — и мы внесли бы по 26—30 рублей. Не жалко, когда знаешь, что деньги, внесенные тобою, идут кому-то на пользу. Сводить милосердие к очередной кампании, как мы привыкли,— значит, доброе дело загубить. Считаем, что помощь должна быть реальной, а не для галочки.
11 «В» класс (23 человека)
г. Ленинабад

Жизнь продолжается
Когда муж ушел к другой, свободной и богатой женщине, убивало всё: и предательство, и измена, и собственная ненужность, и страх перед будущим... Но больше всего — то спокойствие, с каким он нас покидал. Жизнь остановилась: я не могла слушать радио, смотреть телевизор, не было сил что-то делать, никого не хотелось видеть. Ни упреки матери, ни сочувствие друзей боли не облегчили. Не знаю, почему я ударилась в чтение старых газет и журналов. И почему-то чуть ли не в каждом номере попадались письма таких же брошенных женщин или тех, кто оставил ради покоя детей своих испитых супругов. Среди них было немало таких, у кого жизнь, несмотря ни на что, не покатилась вниз: сами выстояли и детей подняли. Одна оптимистическая заметка, другая, потом фотография счастливой мамы с четырьмя детьми. И тут же разбор разных ситуаций с советами психолога. Это был настоящий бальзам. Мне, наверное, как раз и не хватало веры в себя. Я читала до тех пор, пока во мне не окрепла вера — я тоже смогу.
Силы черпала только в себе: это тяжело, но возможно. Главное, не позволять себе озлобиться, распуститься. Дети должны расти в атмосфере радости, в доме исключается уныние и скука. Все свое время я провожу с детьми: участвую в играх, пою песни, я выучила их любимые, а они — мои. Читаем по вечерам. Девочки сами уже читают, но особенно любят слушать, прижавшись ко мне с двух сторон. Все по дому мы тоже делаем вместе: раньше малыши больше мешали, но я делала вид, что без них не обойдусь, и не забывала хвалить. Теперь помощь ощутима. У нас всегда много друзей моих детей, стараюсь, чтобы всем было интересно. Я часто девочкам говорю ласковые слова, никогда их не отталкиваю, даже если очень занята или устала. Стараюсь научить их любить друг друга; с одной договариваемся сделать что-то приятное для другой и предвкушаем, как сестренка обрадуется. И другую учу радоваться этому. Запрещаю употреблять грубые слова, даже в самых жарких спорах, терпеливо разбираю все конфликты, учу терпимости.
У нас нет запретных тем, стараюсь отвечать на все вопросы, даже и на такие — почему так поступил папа. Девочкам, конечно, тяжело, но я воздерживаюсь от приговора. Мы все вместе рассуждаем, ищем в отце хорошее и плохое. И успокаиваемся на том, что со временем папа обязательно поймет, что лучше детей никого в мире не сыскать. А если становится грустно, собираемся и едем к кому-нибудь в гости или на прогулку. Дети должны чувствовать, что они нужны и что их крепко любят.
Недостатки разбираем спокойно и наедине. Больше всего боюсь потерять доверие детей, взаимопонимание с ними. Поэтому стараюсь работать над собой и подавлять в себе вспышки злости или отчаяния.
Нельзя сказать, что я растворилась в детях. Нет, я не потеряла себя. У меня много друзей. Хотя мы часто переезжали, с соседями складывались хорошие отношения. Дома у нас всегда были чьи-то дети: и за моими никто не отказывался присмотреть. Хоть бабушки не было рядом, я всегда ходила в кино, на вечера, в ресторан с коллективом. Советовалась с детьми, что мне надеть, и они живо обсуждали и оценивали, как я выгляжу. Глазенки восхищенные, потому что нет ничего приятнее красивой мамы. И разрешения на выход тоже спрашиваю у них, приговаривая, как мне хочется отдохнуть. И великодушно отпускают, проникаясь ответственностью, что дом остается на них.
Наверное, все, о чем я рассказала,— прописные истины. Но мой семилетний опыт подтверждает: если не опускать руки, семейное счастье не пройдет мимо. Когда-то мне помогли, теперь настал мой черед поддержать в женщинах веру в себя.
М. КУРКОВА
Воронежская область


Авторский почерк

<- предыдущая страница следующая ->