<- предыдущая страница следующая ->

КАК ВЫЙТИ ЗАМУЖ

Жизнь кажется пустой и безотрадной, устремленной в никуда. Исподволь накапливается жгущая сердце обида — на людей, на судьбу. Проходят годы, а перемен нет. Словно сглазили, все попытки изменить жизнь терпят неудачу.
Каждая одинокая женщина — где бы она ни жила и чем бы ни занималась — видит вокруг себя множество таких же. Казалось бы, все дано этим женщинам для благополучного супружества: и ум, и доброта, и обаяние, и привлекательная внешность, и умение создавать домашний уют. Но все эти прекрасные качества остаются невостребованными. А может, это время у нас сейчас такое, так оно с нами расправляется? Грустная мысль, но многим она приносит утешение. Ведь всегда легче обвинить в своих огорчениях что-то постороннее, чем принять всю ответственность на себя. И первый, самый, может быть, трудный шаг к выходу из одиночества — в том, чтобы отказаться от этой привычной обезболивающей пилюли. Сказать себе: никто не виноват в том, что я одна. Ни судьба, ни жизнь, как бы она ни складывалась, ни люди — мужчины, пренебрегающие мной, и женщины, более, чем я, ловкие и расторопные. Причина — во мне самой, и только я сама могу себе помочь.
Как выйти замуж? Как преодолеть одиночество? Оно многолико. У него разные причины. А значит, и «лечить» его надо по-разному. Давайте сегодня поговорим об одной из причин одиночества.

В ПОИСКАХ ПРИНЦА

Мечта
Есть женщины, которым так и не удается преодолеть пропасть между вымышленным и реальным миром. К каждому встреченному мужчине они словно бы обращают вопрос: «Ты принц?» И убедившись в том, что это не так, проходят мимо.
Некоторые, особенно в молодости, так прямо и говорят: я не такая, как все, обыденная, пресная жизнь мне отвратительна, я ищу неземных переживаний, а ваши простые человеческие радости мне даром не нужны. И это дает остальным право не признаваться даже себе в том, что они ищут какого-то небывалого, фантастически прекрасного героя. «Какой принц, помилуйте! — скажут они вам.— Мне нужен самый обычный человек, добрый и хороший, чтобы он меня любил, чтобы я могла его полюбить, и если бы я хоть раз такого встретила...»
Не надо верить этим словам. Если повнимательнее разобраться, что такое в представлении этой женщины «добрый хороший человек», если заставить ее вслух проанализировать, чего не хватает тому или иному ее знакомому, мы получим фантастический портрет. Рыцарь без страха и упрека, сильный, энергичный, бесстрашный, ни перед чем не пасующий, чуткий, нежный, все понимающий... Почему я называю этот портрет нереальным, фантастическим, разве нет на свете мужчин с этими замечательными качествами? Да в том-то и дело, что фантазия, не обязанная контролировать себя, сочетает несочетаемое, соединяет несоединимое. В действительности же за все приходится платить. Мягкий, ласковый мужчина, тонко чувствующий оттенки настроения возлюбленной, вряд ли продемонстрирует нам образцы напора, деловой хватки, энергии. А мужественный, резкий, умеющий давать отпор скорее всего окажется и неуступчивым, и плохо будет переносить женские капризы. Между прочим, последнее имеет особое значение для женщин, чью тайну мы сейчас пытаемся приоткрыть. Их капризы — следствие свойственной им неуравновешенности. И словно защищаясь от самих себя, они ждут, что мужчина противопоставит их фокусам невозмутимость, спокойную силу.
Одинокие женщины часто без причины грустят, нервничают, не радуются даже, когда для этого есть повод, вся жизнь видится им, как через темно-серый светофильтр. И это не только следствие их главной неудачи. Есть и более глубокая психологическая причина.
Чем мы все владеем в совершенстве — это искусством защищаться от травмирующих психику переживаний, которые бьют по нашей самооценке. Очень трудно признать, что с тобой не все в порядке, что другая на твоем месте была бы гораздо счастливее. Так и тянет спрятаться за какой-нибудь спасительной формулой. Например: у меня слишком серьезная и глубокая натура, а в моде нынче легкомысленные вертушки. Или: мужчины сегодня не хотят жениться — зачем брать на себя ответственность за семью, когда все радости можно получать бесплатно... Предаваться этой ребяческой игре в прятки можно до бесконечности. Но внутри каждого нормального человека сидит Взрослый — его жизненный опыт. И тихим, но внятным голосом он говорит: деточка, вот твоя подружка — тоже женщина исключительных душевных качеств, однако нашелся человек, который именно это в ней оценил. А Петя, Толя, Павел, с которыми у тебя ничего не получилось, они ведь все теперь женаты и живут, жен не бросают. Дело не в них — дело, наверное, в тебе.

Реальность
ТАТЬЯНА. 32 года, врач-педиатр. В школе, в институте существовала особняком, избегала компаний, общалась только с двумя-тремя близкими подругами и только до тех пор, пока у каждой не появлялся молодой человек. Так же замкнуто живет и сейчас: утром — на работу, с работы — домой. Считает неприемлемой для себя любую ситуацию, в которой может показаться, что она ищет знакомства, хочет кого-то заинтересовать собой. При этом не перестает мечтать о любви, о замужестве, с болью отсчитывает каждый прожитый год. Но ее принц — такова природа ее фантазии — должен сам ее найти, оценить, взять на себя всю инициативу, и только полная уверенность в его любви может оправдать в ее глазах какие-то шаги ему навстречу.
Это пассивный тип — самый трудный для преодоления. Однообразная, уединенная жизнь делает женщину настоящей рабыней фантазий и наглухо перекрывает выход из одиночества.
Особую разновидность среди пассивных женщин составляют пережившие некогда разочарование. У них был любовный опыт, но разыгрывался он не по тем нотам, как предписывалось идеалом, и это стало настоящей трагедией. Вот она, сила завышенных ожиданий: вместо того чтобы прозреть и избавиться от иллюзий, женщина окончательно закостеневает в них и начинает вести себя, как монашка, не переставая при этом надеяться, что чудо в конце концов произойдет.
ВЕРОЧКА, около 30 лет, преподает в школе химию. Очень живая, непосредственная, общительная. Легко завязывает знакомства с мужчинами, не знает проблем, где встретить Новый год, с кем пойти в кино или в театр. Не скрывая, говорит о сильнейшем желании создать семью. Почему же до сих пор она одна? Почему вокруг нее столько людей, считающих за удовольствие провести с ней несколько часов, и никого, кто захотел бы большего?
Объяснение вы получите, прислушавшись, как говорит Верочка о своих приятелях и поклонниках. Во всех рассказах проскальзывает ирония, каждый персонаж поворачивается к публике какими-то смешными, комическими чертами. Видимо, никого эта женщина всерьез не воспринимает, всех готова осыпать милыми колкостями. Получается это у нее забавно и абсолютно не обидно. Но дорогу к сближению преграждает.
Здесь перед нами случай непомерно критического отношения, или гиперкритицизма. Все мы живые люди, недостатки можно найти у каждого. Но вот я — посторонний, объективный свидетель — вижу, что у этого мужчины все отрицательное полностью уравновешено достоинствами. А Верочка, пусть в форме шутки, дружелюбного подтрунивания, подчеркивает, акцентирует эти минусы, эти слабости. Человек в ее представлении выглядит, как шарж на самого себя.
Наблюдая за Верочкой долгое время, я заметил, что при всей язвительности она все-таки неравнодушна к общественному положению своих знакомых. Ее принцу воистину полагалось бы быть принцем, на худой конец особой, приближенной к двору! И Верочка в этом не исключение. Фантазия непременно помещает грядущего избранника хоть на ступеньку, но выше на социальной или профессиональной лестнице, и это как раз тот случай, когда фантазию поддерживает общественное мнение. Успешный брак мыслится только как брак вверх и ни в коем случае не как брак вниз. Возможно, это отголосок тех времен, когда только замужество определяло социальное положение женщины. Теперь, когда женщина сама ведет активную деловую жизнь, строит карьеру, когда женщинам принадлежит большинство среди людей с высшим образованием, требование мужского превосходства тоже становится своего рода завышенным притязанием. Оно зримо ограничивает выбор и многих обрекает на несчастье.
Напоследок рассмотрим еще один распространенный тип — тотальное отрицание мужчин. Как правило, это энергичные, умеющие постоять за себя женщины, очень неодобрительно, даже агрессивно высказывающиеся о мужчинах. Эгоисты, бездельники, иждивенцы, алкоголики, импотенты! При таком отношении одиночество кажется делом сознательного выбора: не с такими же отбросами связывать свою жизнь! Но это не более чем маска. В глубине души эти женщины тоже мечтают о любви, о нежной привязанности. Но они не знают, как к этому прийти, и их «воинственная поза» на самом деле скрывает эту несостоятельность.
МАРИНА, 24 года, молодой инженер. Ее явно тянет к мужчинам, всегда есть кто-то, с кем она встречается, но держит его на дистанции, а эмоционально раскрывается только с подругами. Резкой, ироничной никогда не бывает, у нее нет стремления обижать, но никогда не упускает случая ввернуть, что мужчин — как класс — считает людьми несерьезными, ненадежными, безответственными. Правда, назвав всех мужчин ужасными, через запятую признается, что они для нее — загадка, она их не знает и не понимает.
Среди каждого из этих трех типов можно встретить женщин, которые ждут не просто принца, а принца-спасителя. Вот он появится, сильный и несокрушимый, и все возьмет на себя, все в моей жизни изменит к лучшему...

Что делать?
Если бы я сказал вам теперь: отбросьте ваши фантазии, освободитесь от них, как от отживших свой век детских игрушек,— это тоже было бы нереалистическое пожелание. Подобную операцию самому себе проделать практически невозможно.
Но можно подойти с другой стороны: оставить фантазии в покое и усилить то, что естественным образом должно составить им противовес — реальные впечатления, реальный жизненный опыт.
Рецепт тут может быть только один: встречи. Не замыкаться в четырех стенах, не избегать знакомств, не ждать от себя учащенного сердцебиения и счастливых слез. Встречаться! Пусть ваше общение ничуть не похоже на те волнующие свидания, которые вы так прекрасно умеете рисовать в воображении. Пусть человек, с которым вы станете проводить время, сегодня для вас — явное «не то», не вызывает ни душевного подъема, ни восхищения. Но, во-первых, если хоть какие-то отношения существуют, я никогда не взялся бы выносить им приговор. Любой человек бездонен — и никогда не известно, что может раскрыться в нем при более длительных, постоянных контактах и что может проявиться лично в вас. А во-вторых, встречи — хоть бы они и не привели к браку и остались всего лишь эпизодом — все равно с ними приходят опыт, мудрость, понимание мужчин, понимание себя, понимание жизни. А все эти максимы: «или все, или ничего», «умри, но не давай поцелуя без любви» — они из того самого романтического арсенала, который и так сослужил вам такую скверную службу.
Второй совет может показаться противоречием первому, но это на самом деле не так. Постарайтесь приспособиться к своему одиночеству, перестаньте его бояться. Ведь оно — часть вашей жизни, вашей судьбы. Поищите, в нем наверняка есть не только огорчения, но и какие-то преимущества, в нем не только ваша слабость, но и сила. Постарайтесь сделать свое существование как можно более приятным, комфортным, не пренебрегайте даже самыми мелкими радостями. Определите для себя, какие занятия поднимают тонус, улучшают настроение. Жизнь сейчас такова, что для каждой женщины велика вероятность более или менее длительный срок провести в таком состоянии, а потому всем нам необходимо переменить взгляд, перестать считать его жупелом, страшилищем. С одиночеством тоже можно договориться!
А под конец — несколько простых упражнений.
Возьмите лист бумаги, напишите имена ваших близких подруг. Отметьте их семейное состояние: замужем, разведена, одинока.
Вспомните, что рассказывают, как отзываются ваши подруги о мужчинах. Чего больше в этих отзывах — похвалы или критики? Постарайтесь проанализировать, справедливы ли эти суждения в каждом случае или исходят из общей посылки, что все мужчины доброго слова не стоят?
Наверное, прошлое ваших незамужних подруг вам достаточно хорошо известно. Всмотритесь в него. Встречались ли им люди, с которыми, на ваш взгляд, они могли быть счастливы? Что помешало этому осуществиться?
Попытайтесь набросать словесный портрет мужчин, близких к идеалу, как представляют его себе ваши подруги. Попадались ли вам в жизни подобные люди? Слышали ли вы от подруг «он мой идеал» применительно к любому живому мужчине (пусть бы даже это был родственник, учитель, товарищ по работе, сосед, начальник)?
Если вы точно выполните эти задания, в руках у вас окажется очень ценная информация. Ну а как ею распорядиться, вы наверняка сообразите и без меня.
Александр ПОЛЕЕВ,
врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук

Рис. Г. Огородникова


КОМАНДИРОВКА ПО ПИСЬМУ

«БОЖЬЯ ОТМЕТИНА»

Занудно моросил дождь. Хмурые горожане безропотно атаковали общественный транспорт. Километровые очереди за песком, макаронами и прочим дефицитом стягивали город тугим узлом, точно пытаясь его задушить. Люди с плакатами «Долой дамбу!» толпились у Мариинского дворца, где шла сессия Ленсовета. Некогда невиданной красоты здания, обшарпанные, зияющие дырами окон, разрушались медленно, но верно. Великие, отлитые в бронзу, удивленно взирали на все это и, кажется, не понимали ничего в происходящем... Таким предстал Ленинград.
У меня в кармане лежало письмо: «Нас с сыном окружает стена молчания и равнодушия. Никому до нас нет дела. Так было много лет назад, когда и началась вся эта история, когда слова одного ответственного лица: «Выкручивайтесь сами, как хотите», стали последней каплей и, по сути, привели меня на скамью подсудимых. Куда это приведет нас теперь?.. Я уйду из этого мира и уведу ребенка, чтобы не мучился». Последние страшные строчки и не позволили отправить письмо в дальнейшие «инстанции».
Наташа Гребенкина* жила на рабочей окраине в комнате, лишенной предметов роскоши, заваленной газетами и журналами. Она сидела на больничном после очередного приступа, читала Карнеги и писала прошения о помиловании, толком не зная кому.
* Фамилия героини изменена.
В этой захламленной комнате она точно укрылась от мира, не принимая участия в общей борьбе за лучшую жизнь, отстаивая лишь себя и своего сына, борясь давно, устало и безнадежно, как бы по инерции. Возможно, нелепая эта борьба в одиночку и сбила ее с пути истинного, приведя к тем людям, которые отроду противны ей были. Но другие-то ее оттолкнули.
И как бы результатом пути не туда стал приговор Василеостровского районного народного суда Ленинграда от 4 декабря 1986 года, по которому Н. Гребенкина была осуждена «за совершение спекуляции в особо крупных размерах» по статье 154 ч. 3 УК РСФСР к пяти годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима, с конфискацией имущества. С нее взыскивалось также в доход государства неосновательное обогащение — 4461 рубль 89 копеек.
У нее большие удивленные глаза, звонкий, какой-то пионерский голос, будто не изменившийся с тех времен, когда она, вечная отличница, активная пионерка, рапортовала кому-то и о чем-то, свято веря в это нечто. Школу окончила с золотой медалью. И как гром среди ясного неба — четверка на экзамене в медицинский вместо традиционного «отлично». Дальше и сдавать не пошла. С этой злополучной четверки начались приступы. Болезнь, дремавшая долгие годы, внезапно проснулась и уже не отставала никогда. В одной книжке вычитала: эпилепсия, или, по-простому, падучая,— «божья отметина». Там перечислялось, на ком она есть: Достоевский, Толстой, Наполеон. Попав, таким образом, в столь изысканное общество, Наталья на себя руки накладывать не стала, хотя мысль имела. Просто, круто поменяв курс, поступила в металлургический.
Красный диплом открывал широкие возможности. Устроилась на объединение «Ленинец» и почти прижилась. Но когда сотрудники увидели ее в непотребном виде — без сознания... испортились отношения. Как сейчас помнит зловещий шепот: «Она ж припадочная!» «Ленинец» стал началом конца ее карьеры инженера-электронщика. Специальность требовалась в основном в «почтовых ящиках», где полагалась справка: практически здорова и годится для электроники. Такую справку ни один врач выдать не мог. Крушение надежд! Кому нужна одинокая мать с малым ребенком на руках? Трудилась в библиотеках, химчистках, пока не обнаруживалась «отметина божья» — ее вечный крест.
Забралась в свое одиночество, как в скорлупу, боясь высунуть голову. Только и отдушина — Димка, смышленый и славный мальчуган. Он рос, ему требовались одежда и витамины.
Как-то подвернулась хорошая, чистая работа в Военной артиллерийской академии имени М. И. Калинина. Завкабинетом. Занималась электронным обеспечением большой схемы учебных боев. Отлично наладив дело, снискала уважение военных мужей. И про болезнь, слава Богу, никто не ведал. Но шила в мешке не утаишь. Настиг приступ в присутствии большой аудитории. Начальник кафедры, убеленный сединами генерал, строго вопросил: «Что ж это вы, милая, нас не предупредили? Это все-таки военное учреждение...»
Отплакавшись, пошла в дворники. Чистила снег да соображала, где бы раздобыть деньжат на витамины. По совместительству оформилась в милицию. Тамошние женщины, узнав, что Наташа книгочей, макулатуру на книжки сдает, посоветовали: «Что ты, глупая, даром таскаешь? Продай абонементы, твой же труд». Ко всему Димка заболел. У самой на нервной почве приступы пошли. Однажды очнулась в метро, какой-то добрый человек ей заботливо сумочку под голову подсунул. Только из сумочки последняя пятерка исчезла. Все это сломило ее гордыню окончательно. Взяла два абонемента за сданную макулатуру — и к «Старой книге». Притулилась в уголке, сердце в пятках. Тут к ней мужчина представительного вида с вопросом: «Вы, дама, с кем?» — «Ни с кем»,— прошептала.— «Тогда уходите с нашей территории». Сбивчиво забормотала что-то про ужасное свое положение. Мужчина вмиг все понял и любезно позволил сбыть абонементы, посоветовав, как появятся деньги, купить еще, он подскажет, где и продать подороже. Не вещами же торговать — бумажками, значит, не спекуляция. И вообще в переводе с латинского «спекуляция» — умей думать, рисковать. Про себя Наташа решила: «Нет, ни за что, несмотря на латинский». А Димка все болел, витамины на рынке дорожали, и алиментов опять не было. Словом, приняла совет. И так ведь все просто оказалось! Приобретала у оптового продавца, некоего Сергеева, абонементы на «Луну и грош» или на «Черный тюльпан» по два рубля пятьдесят копеек, сбывала по четыре. Хоть и маленький, а все-таки бизнес. Душа была продана дьяволу. Время шло, притупляя угрызения. Она, наверное, даже и привыкла бы к своей двойной жизни, если бы однажды черная «Волга» не преградила дорогу к дому, оборвав бизнесменскую карьеру.
Был приемник-распределитель и следственный изолятор в Крестах. Сорок арестанток в комнате: убийцы, наркоманки, воровки, насильницы, два директора универсама — весь цвет питерского уголовного мира женского пола — и она, отличница с красным дипломом, воспитанная на Тургеневе и Толстом.
Следствие, затем суд шли мучительно долго. И, наконец, приговор. Судьба все же сжалилась над ней: буквально в день вынесения приговора — внутризонная амнистия. И это сладкое слово «свобода»... По-особенному пахнул воздух и голубело небо, необычайно красивыми казались люди. В кармане справка: по внутризонной амнистии Н. Гребенкина освобождается от наказания. Ей дали всемилостивейшее разрешение жить на воле. С этой «вольной» пыталась устроиться. От нее шарахались.
Довольно воды утекло со дней «преступной деятельности», однако как минимум раз в месяц она их поминает, когда отдает из заработка пять рублей. Недавно была десятка. После многочисленных обращений в инстанции суд снизил выплату на 10 процентов. Посчитала: эту лямку тянуть 75 лет.
— Николай Валентинович, вы человек, который не может допускать в работе лирических отступлений. И все же вам не было жалко подсудимую Гребенкину, тяжко больную, имеющую ребенка? — задала вопрос народному судье Н. В. Семенову,— Ведь она единственная из группы проходящих по делу, у которой практически нечего было конфисковывать. А получили все почти одинаково.
— Не пойман — не вор. У тех других фактически оказалось меньше наживы. А Гребенкина сама все подсчитала. Будучи очень педантичной, записывала купленные и проданные абонементы. Записная книжка — главное свидетельство вины. Честно признаюсь, в нашем суде дел таких больше не было. И мне ее по-человечески жаль. Что в наших силах, мы сделали: снизили выплату на 10 процентов. Если примет Верховный Совет России акт о помиловании, тогда совсем снимут.
Побывала я и в последнем пристанище Наташи, библиотеке имени Крупской, где держится уже рекордный срок — три года,— на полставки. Тепло, уютно. Пили чай с домашней снедью. Вот где, наверно, Наташа отогрелась душой, нашла понимание! Ан нет. Все идет по старой схеме. Сперва ничего, но из-за вечных больничных и отнюдь не ангельского характера, выкованного в отечественных жизненных условиях,— конфликт. Уже и уволена была, и восстановилась через суд. Нынешняя заведующая А. Л. Егорова сказала:
— Какой Гребенкина работник — сплошные больничные. И с коллективом отношения сложные. То дружит, то враждует. Вот как с Королевой, зав. отделом комплектования. Тоже воспитывает сына одна. Как-то Гребенкина опоздала, Королева на нее написала докладную, и Гребенкина ее оскорбила. Не разговаривают теперь.
— Какая кошка пробежала между вами, если не секрет? — спросила Людмилу Аркадьевну Королеву.
— Наташа вообще-то не злой человек, но крайне переменчивый. Одно время приносила мне одежду: ее сынишка вырастал, а моему как раз впору. Многие так делают. Сами понимаете, на зарплату библиотекаря не разгуляешься. После истории с докладной вдруг потребовала: «Принесите мои вещи назад. Я лучше их сожгу».
За домашностью и простотой обстановки кипели страсти и маленькие битвы, автор которых, получалось, Гребенкина. «Понятно, Наташа с ее характером не подарок. Но, может, все-таки быть терпимее? Она же больна!» — заметила я. Молодая заведующая пожала плечами. Конечно, работать приятнее с удобным и здоровым человеком. И хотя сотрудницы библиотеки милые, интеллигентные женщины, все они промолчали, когда уволили Наташу. Промолчали и когда прежняя начальница вызвала милицию, затем психиатрическую «Скорую помощь», лишь потому, что уволенная как ни в чем не бывало явилась на службу. И как бы поддержали странную инициативу. Странную, поскольку ни милиция, ни психиатры, криминала не обнаружив, отбыли восвояси. И еще деталь: недавно, в день сорокалетия, никто Наташу не поздравил. «У нас нет такой традиции»,— объяснила заведующая.
И я подумала: как они похожи, тот симпатичный генерал, вежливо изгнавший ее с работы, чиновник из Смольного с его предложением «выкручивайтесь сами» и эти милые женщины. Все они старательно выпихивали человека из нормальной жизни, и так выпихнутого уже одной своей болезнью.
Что-то случилось с нами сегодня. С нашими душами и сердцем. Мы многое способны оправдать, даже свое равнодушие и нелюбовь к ближнему. Время, мол, такое — запутанное, тяжкое. Коллегам Наташи также трудно. И все-таки... Все-таки если не они, то кто же ее поддержит сейчас? Ведь если она в очередной раз окажется уволенной, это будет шаг по пути отнюдь не к храму, а в трижды проклятое ее прошлое.
Я металась по мрачному городу в поисках хоть одного сочувствующего и пытающегося помочь Наташе человека. Попытки все не увенчивались успехом. Оставался Ларский, районный психиатр, у которого Гребенкина стоит на учете.
— К несчастью, Наташе всегда будет трудно в обычном коллективе. Поскольку особенности характера таких больных — крайняя возбудимость, конфликтность, взрывчатость, они, как зажженная спичка,— грустно констатировал Юрий Васильевич. Да он, как врач, и мог немного: выписать рецепт на лекарства, которые сейчас в дефиците, дать больничный, когда уж совсем худо, направить на ВТЭК для группы инвалидности.
А насчет жизни инвалида средства информации нас здорово просветили. Ничего хорошего. У моей знакомой, согласившейся на «группу», будет 60-рублевая пенсия да плюс четыре стены собственной квартиры, то есть еще большая изоляция. Планида Наташи и десятков, сотен таких, как она. незавидна. 1,3 миллиона эпилептиков насчитывает официальная статистика. Целый город изгоев. С приходом рыночной экономики они-то и пополнят в первую очередь армию безработных. Больными и прежде не занимались, а нынче вовсе станет не до них. Другие проблемы! Единственное достижение отечественной медицины в смысле адаптации подобных больных в обществе — лечебно-трудовые мастерские при психдиспансерах, где пациенты за мизерную плату клеют коробочки. Наташа к такому контингенту не относится. Но трудиться наравне со всеми ей тоже сложно. Середины нет, как нет у нас понятия «индивидуальные условия труда», «индивидуальное трудовое место». Конечно, можно в очередной раз рассказать, как делают на Западе. О службе, оценивающей физиологические, психологические, трудовые, профессиональные навыки человека в той или иной сфере, благодаря которой еще в 17 лет Наташе бы стало ясно, годится она для электроники или нет. Или поведать об эпилептиках, занятых на специальных производствах, где есть медсестра, психолог и особый подход персонала к работнику. И самое ценное — общение, которого Наташа напрочь лишена дома, в Ленинграде.
Но как все-таки помочь тем же больным эпилепсией у нас сейчас, сегодня? — обратилась я к В. М. Лупандину, известному психиатру, социологу, доктору медицинских наук.
— Собака зарыта в укоренившемся испокон веков мнении, будто Наташа и иже с ней — психически больные, читайте: невменяемые, что равносильно дискриминации личности, ущемлению ее прав, исходящим от медицинской системы. Сие совершенно неверно. И вовсе не надо всех поголовно ставить на учет в психдиспансеры, ведь большинство эпилептиков — полноценные люди со многими достоинствами: пунктуальностью, педантичностью, необыкновенной работоспособностью, энергией.
На взгляд ученого, который я, в общем, разделяю, необходимо изменить в первую очередь общественное мнение в отношении больных эпилепсией, а единственный для этого путь — создание движения по типу общества глухих, слепых, анонимных алкоголиков в их же защиту и по оказанию конкретной помощи: материальной, в трудоустройстве, приобретении лекарств, лечении, решении социальных проблем. Кто же, как не настрадавшийся сам, поймет боль ближнего! И, бесспорно, есть среди эпилептиков лидеры: активные, социально сохранившиеся, с высоким профессиональным уровнем, способные защитить свои права и оказывать помощь собратьям.
Строчки письма: «Я уйду из этого мира и уведу ребенка...», написанные в горьком порыве, не выходили из головы. Порыв иногда становится реальностью. Это я знала и боялась за Наташу все семь дней командировки, когда она говорила взахлеб и никак не могла выговориться, как будто первый раз было с кем, и когда в Никольской церкви с синими куполами мы ставили свечки о здравии, каждый за своих. Но к концу я вдруг успокоилась, потому что поняла: она сильная и не сделает этого шага. Не сделает из-за сына, который взрослел, и теперь ему, кроме одежды и витаминов, нужна просто она сама, а не какие-нибудь чужие детдомовские тетки.
Абонементы Наташа больше не продает. Подрабатывает рисованием. Забыла сказать: в ее комнате полно всяких картинок с зайцами и медведями и с обязательной надписью: «Поздравляю». За два-три рубля берут охотно: оригинальная вещь и почти даром.
* * *
В холодном Питере играли духовые оркестры, возрождая старинные традиции. А деньги музыканты собирали в шапку — на возрождение. У книжных магазинов по-прежнему услужливые люди предлагали книголюбам абонементы. Сами же магазины забиты изданиями по цене, в три раза превышающей номинал. Государство разрешает. Вечерами Невзоров пугал народ сюжетами со стрельбой из автоматов, трупами и пожарами, случившимися за день. А в Смольном соборе хор мальчиков пел божественную литургию святого Иоанна Златоуста. Единственный светлый луч, и сегодня, спустя время, высвечивающий мне одинокую фигурку в пушистой шапке, затерявшуюся в многолюдье и хаосе громадного города. Со страшной быстротой, не по дням, а по часам менялось все вокруг: в политике, экономике и просто жизни обыкновенной женщины, на которую наступал рынок. И как она будет в нем выживать, выстаивать? На кого уповать, на чью заботу рассчитывать? На людское милосердие? На Господа? Издревле на Руси грешно было не защитить слабого, обиженного, больного. Как нам вспомнить про это? Как вернуться к самим себе?
Елена МИХАЙЛОВСКАЯ
Ленинград

<- предыдущая страница следующая ->