скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

ПОИСК. ТВОРЧЕСТВО. ИНИЦИАТИВА

ТРИНАДЦАТЫЙ АГРОНОМ

Она резко распахнула дверь председательского кабинета, быстро подошла к столу и положила заявление об уходе по собственному желанию.
С тех пор минуло девять лет...
— Павловна, там Валя уже в сосульку превратилась. Наверное, с ночи тебя ждет,— пошутил встречный мужчина.
— Бегу, бегу...
С утра мы с ней в бегах. Колхозная контора за селом. Значит, от дома сюда добрый километр. Как рано ни появись, люди уже дожидаются. Вот и приходится вставать ни свет ни заря. Как тут не вспомнить поговорку Терентия Семеновича Мальцева: «К высшему образованию надо раннее вставание...»
Наш путь в тракторную бригаду. Впереди, у дороги, маячит тоненькая фигурка. Притоптывает на месте, согревается. У ног — большая сумка.
— Что ж так рано? Мы ведь договорились к восьми.
— Та я, Дина Павловна, прозевать вас боялась. А одной туда идти неловко...
Смущенная улыбка, юное лицо. Библиотекарю Вале восемнадцать. После школы уезжала в город, но ненадолго. Вернулась в село. А недавно замуж вышла — за шофера, он из армии вернулся. И тоже в городе не захотел оставаться. Сейчас им колхоз новый дом строит.
— Хорошая девочка Валя, только робкая очень. Думаю: надо ее с людьми поближе свести. Нечего в комнате среди стеллажей сидеть. Пойдем, говорю, Валя, со мной к трактористам. Вместе занятие проведем. Я выступлю по своей теме, а ты о новых книжках расскажешь.
— Ну что, хлопцы? До будущего года все площади переведем на безотвалку.
Присутствующие закивали головами. Согласны. А было время — еще сомневались. Трудно преодолевался психологический барьер. Хлебороб привык: поле должно вспахиваться плугом, и чем глубже, тем лучше.
А тут вот, пожалуйста, выходит агроном и заявляет, что неграмотно обрабатывали землю.
Что нужно не переворачивать пласт, а резать его плоскорезом и стерни оставлять побольше — это и против ветровой эрозии хорошо и влагу сохраняет лучше. На словах-то все выходило легко, а как же было трудно на деле доказать преимущества «безотвалки»... Ведь первые два-три года количество сорняков на поле обязательно увеличивается. Зато потом, если правильно все делать, поля стоят «как вымытые». Но до этого момента дожить надо...
— Главное, не настраивайте себя на легкую работу. Плоскорез требует точнейшей агротехники. Помните, какие осоты стояли под Галивкой, а ведь избавились от них, правда? А почему? Все мероприятия стали проводить тщательно и в срок. Я так скажу: все зависит от вас. Я только знания необходимые могу вам дать. Вот сейчас нужно как можно больше вывезти органических удобрений.
Слышишь, Андрюша? Сегодня судьба урожая в твоих руках. Рослый тракторист привстал с места:
— Та нэ трэба, Павловна, агитировать! Мы й так всий душой. Ты лучше побачь,— по дороге в Сорочинцы, возле полей, установлены такие гарные щиты. Сразу ясно, кто полю хозяин. Думаешь, нам перед людьми покрасоваться не хочется?
Трактористы дружно рассмеялись.
— В следующий раз поговорим об обработке кукурузы. Припоминайте, что у кого не получилось. Будем анализировать недостатки. Вместе со мной готовится Микола Кузьмич...
Потом выступила Валя, толково рассказала о книжных новинках, их тут же и разобрали.
Что привело Дину Павловну Пшинник, кандидата сельскохозяйственных наук, в феврале 1975 года в один из самых отдаленных колхозов Зеньковского района Полтавской области?
Казалось бы, дорога жизни была определена. Аспирантура в Ленинграде, направление на Устимовскую опытную станцию, исследовательская работа, публикации, уютный городской быт. И вот, как говорится, ни с того ни с сего бросает она все и едет работать в колхоз, до которого и асфальтовой дороги дотянуть не успели... Романтика, что ли? Вроде не по годам...
— Да какая романтика,— смеется Дина Павловна, и ее всегда озабоченное и чуть суховатое лицо становится необыкновенно милым.— Страх меня с опытной станции погнал. Вдруг пришел день, когда поняла я, что тема, которой занимаюсь, мелка, что пользы от моих разработок будет немного. Искать новую тему было уже поздновато. Вот я и сделала выбор. Поехала в село. Знала, здесь мои знания пригодятся. И наукой заниматься не заказано: поле-то у меня какое! В пять тысяч гектаров.
Мы с Диной Павловной лепим на кухне вареники. Тут же Юля, дочка ее, пятиклассница. Ластится, рада, что мама сегодня так рано дома, редко это бывает.
Недавно о Дине Павловне написали в газете и поместили фотографию. На фотографии она нарядная, веселая, на плечах цветастая шаль. Но такой односельчане видят своего главного агронома только в клубе, когда выступает хор «Ланка».
— Из меня певица, конечно, не очень. Но в хоре любой голос звучит...
А еще в газете было написано о звездах. Мол, навис над ее домом Млечный Путь («Чумацкий Шлях» по-украински). Любуется она им.
Чумацкий Шлях... По преданию, ездили чумаки в Крым за солью. Трудной была та дорога, обозначенная просыпавшейся из возов солью... Звезды действительно свидетели ее жизни. Уходит ли на работу, возвращается ли — всегда при их свете. Уставшая, порой и головы не поднять, не то что небом любоваться... Не в яркой шали. Зимой — в легоньком демисезонном пальтишке, в нем и то жарко, так убегаешься. Весной в кофте, связанной матерью. Летом — в выгоревшем платье, которое чем ближе к осени, тем просторнее.
Небольшого роста, порывистая в движениях. Люди к ней, надо сказать, относятся по-разному. Кое-кто и недолюбливает за колючий, острый характер. Но уважают все без исключения. Как сказал председатель колхоза Игорь Петрович Лещенко: «За преданность работе и за принципиальность».
Бывают поступки, которые просто не объяснишь.
В областном комитете партии мне с гордостью сказали: вот до какого светлого дня мы дожили — кандидат наук работает агрономом в колхозе!
Действительно, факт не рядовой. Среди главных агрономов женщин — единицы, а чтобы еще и кандидатом наук была — такая в области единственная.
И вот этот единственный агроном — кандидат наук отказался получать полагающуюся за ученую степень доплату.
Председатель колхоза был прямо-таки ошарашен: «Чем мы тебя обидели? Колхоз богатый, это нам почет, что свой ученый есть...» На это Дина Павловна, по рассказу Игоря Петровича Лещенко, ответила так: «Ничем не обидели, а только я эти деньги не заработала. Вот буду научную работу в колхозе вести, тогда подумаю о доплате».
Многие ее односельчане, уверена, только из этих строчек и узнают о том давнем поступке своего главного агронома. Но не удивятся. В селе, где в войну были сожжены все хаты, где помогали друг другу становиться на ноги, живо в памяти да и в поступках бескорыстие.
...А Дина Павловна, видимо, считала так: ученая степень мало что значит для колхозников, если не видят они от нее прямую пользу. Польза же будет видна, если знания агронома соединятся с практическим опытом бригадиров, механизаторов, старых колхозников. На это требуются годы.
Интересно, в каком году она сама себе скажет: достойна?..
— Дина Павловна, какой у вас главный принцип в жизни?
Долго молчит. Почти предвижу ответ. Угадаю ли?
— Быть стойкой.
В точку! Она могла бы навсегда остаться для села приезжим человеком. Но разве «коренной житель» — это только тот, кто здесь родился и вырос? Разве не бывает так, что приезжий как бы раскрывает людям глаза на их родное и привычное? Многим колхозникам главный агроном помогла почувствовать себя хозяевами в родном колхозе.
Она приступила к работе с организации труда. Не только своего, но и всех, кто с ней связан делом.
Выяснила: некоторые механизаторы заняты непроизводительным трудом. Не потому, что лентяи. А потому, что плохая организация труда превращала труженика в бездельника.
Взять, к примеру, сеялку. Прицепят ее к трактору, она и в деле. А сеяльщик, который ее якобы обслуживает, полеживает в лесополосе, в тенечке. Дина Павловна настояла, чтобы сеяльщиков отменили, а за качеством сева обязали следить самих трактористов.
— Ну и что трактористы?
— Да вначале ругались, а потом поняли, что я права: во время сева лишних рук не бывает. Сейчас следят за сеялками как за любым другим прицепным орудием. Вот недавно Дмитрий Харитонович Безрук без всякого распоряжения проследил, чтобы хлопцы сеялки подремонтировали. Важно то, что люди поняли ответственность. Кстати, с Безруком такой случай был однажды.
Такая же ситуация, как с сеялками, сложилась с ботвоуборочными машинами. Наотрез отказывались трактористы их обслуживать. А что это значит? Пять человек могли бы они высвободить для других работ. Три дня уговаривала Дина Павловна вместе с парторгом механизаторов. Без пользы. И тогда пошла она к Безруку домой. Долгий был разговор. Но на следующий день вышел старый тракторист в поле с «прицепом». За ним и молодые. А пятерых, которые были резервом, перебросили на уборку эспарцета и люцерны. В то лето впервые не снимали колхозниц со свеклы для уборки многолетних трав.
— Ой, да что мы все о серьезном!— Я и не заметила, когда она накрыла на стол.— Садитесь вечерять...
А мне хотелось еще немного «о серьезном». Спросить, как отнеслись к ее новшествам те, кого заставила трудиться в полную силу. Не аплодировали, наверное...
А потом вспомнила, как один из механизаторов обронил фразу: «Рядом с Диной Павловной совестно работать плохо». И ничего не спросила.
Вареники были замечательные!
Мне не раз приходилось слышать по полтавскому областному радио выступления первого секретаря обкома партии Федора Трофимовича Моргуна. И в рассказе о главном агрономе колхоза «Шлях до комунизму» («Путь к коммунизму») Дине Павловне Пшинник не обойтись без ссылки на страстного агитатора за бесплужную обработку почвы. Полтавщина первой на Украине начала внедрять безотвалку. Почти десять лет идет эксперимент. Вернее, не эксперимент, а борьба. Ведь самое страстное слово остается словом, если его не подхватят и не воплотят в жизнь тысячи энтузиастов.
Не знаю, знаком ли Федор Трофимович с Диной Павловной. Это не столь важно. Потому что в своей книге «Поле без плуга» он доверительно беседует и с ней.
«...каждый, кто принимается за новое, многообещающее дело, не должен рассчитывать на то. что удастся его решить быстро, без помех».
Она и не рассчитывала на близкий успех. В одном повезло главному агроному — ее первые шаги на пути к безотвалке горячо поддержали и председатель и правление.
— Она так смело пошла на это, что ни у кого сомнений в успехе не возникало,— сказал Игорь Петрович.
Впрочем, засомневаться мог бы именно он. Потому что скептики были среди его сверстников и коллег (тридцать лет возглавляет он колхоз). Трудно перестраиваться на новое, многим не хотелось. К счастью, не о Лещенко эти слова.
Рассказывают, что однажды руководителей хозяйств собрали в области на совещание. Но вместо заседания в зале вывезли на поля, которые обрабатывают плоскорезом. Прямо там, в поле, выступал первый секретарь обкома партии. Доказывал преимущества безотвалки, убеждал колеблющихся.
— Федор Трофимович кого угодно увлечет,— говорила Дина Павловна.— Но ведь не по силам ему в каждом колхозе речи говорить. Это мы, на местах, должны его поддержать.
Кому не понятно, что борьба за новое в агротехнике ложится всем грузом на плечи главного агронома? Это ей предстояло сломать психологический барьер в сознании односельчан.
Это она должна была в первую очередь освоить все тонкости безотвального метода, чтобы обучить механизаторов, убедить каждого...
А ведь только механизаторов в колхозе около 80 человек... Чуть что не так, слышала: «Вот тебе и безотвалка». Успехи же были почти незаметны, особенно поначалу.
Но в области задумали большое дело, и она не имела права отступить от него. Понимала: в колхозе все проблемы ощутимее и больнее. Но только время докажет, кто прав.
Из рассказа заместителя заведующего сельскохозяйственным отделом обкома партии Николая Николаевича Опары:
— Мы поняли, насколько прогрессивна безотвалка, в прошлом году. Было жаркое лето, июнь и июль совершенно без дождей. Температура поднималась выше 30 градусов. Ну что выстоит в такой жаре? А озимые — они все по безотвалке засеяны — дали по 28,2 центнера с гектара.
Дина Павловна рассказывает:
— Года четыре мы не пашем под озимые. Раньше было так: бесснежная зима, приходится пересевать на огромных площадях. Сейчас об этом забыли. Конечно, мой труд одним оценивается: урожаем. Хлеб нужен, хлеб. А похвалиться пока нечем. В прошлом году получили пшеницы по 32 центнера с гектара. Мало... В 82-м году было по 37, а в иные годы до 41 центнера доходило. Значит, нужно еще много работать...
Как все взаимосвязано! Пламенная агитация партийного секретаря и ежедневные заботы хлеборобов. В безотвалке множество составных. Если не соблюдать технологию обработки почвы, не учитывать особенности каждого поля, только вред причинишь хорошей идее. За тем, чтобы из стройной системы не выпало ни одного звена, следит агроном. В каждом хозяйстве.
Дина Павловна рассказывает о будничных вещах. О десятипольном севообороте, который ведется в хозяйстве. Показывает карту, размеченную на участки. А я не карту почему-то вижу — большой холст, картину. Здесь кивают желтыми головками подсолнухи. В другом месте — сочная зелень свекольной ботвы, а там — золото хлеба. Черный холст, растянувшийся на пять тысяч гектаров. Многоцветная палитра. Каждый год — новая картина. Каждый год — надежды, переживания, муки творчества.
...Это было в ее первую колхозную весну. Озимые на одном из полей нужно было скосить и после этого сразу высадить кукурузу. Проблема кормов заставляла уплотнять время.
У каждого агронома четко размечено, на каком поле что делать. Дина Павловна была уверена, что в этом колхозе распоряжается полями только агроном. Начальник штаба, технолог полей — как угодно можно назвать ее должность.
— Куда?— заволновалась, увидев косилку, сворачивавшую на другое поле, которое по плану отводилось под свеклу.
— Косить. А что? Мне приказали, и всех делов,— отрубил механизатор.
Круто развернулась, чтобы парень не увидел, как близко у нее слезы, побежала к правлению. В мыслях спорила, доказывала. Здесь же нельзя косить! Почему с ней не посоветовались?!
Перед правлением перевела дух, затем вошла в свой кабинет и взяла чистый лист бумаги. Вошла с заявлением об уходе к председателю.
— Не нужен вам агроном,— как ни сдерживалась, почти прокричала.— И мы с вами не сработаемся.
— Для меня это был большой урок,— до сих пор живо помнит все подробности Игорь Петрович.
— Я не видел еще таких агрономов, чтобы все так близко к сердцу принимали. Только тогда и понял: ни за что ее не отпущу.
И вот осталась. И завоевала право на инициативу.
Дело агронома требует мудрости. Той, что складывается из удач и промахов, из опыта личного и коллективного.
Дело агронома требует мужества. В чем оно? Мужество — когда человек умеет отстаивать свою точку зрения. Мужество — когда ломает силу привычки, инерции. Мужество — когда берет на себя тяжесть ответственности.
Чем дольше человек так живет, тем шире он видит.
— У кого бы времени занять? Столько хочется сделать, а некогда. Сейчас душа болит за потопленные земли. Видели, какие массивы залило водой? Нашей вины в том нет, природа капризничает. Но ведь таких земель около 180 гектаров. Нельзя на них рукой махнуть! За каждый кусочек почвы надо бороться...
— Как же, есть у нас достижения. Поднялась за эти годы урожайность сахарной свеклы. Но надо искать «второе дыхание». Вот изменили технологию возделывания почвы, переходим на коллективный подряд. Попробуем для начала в Арсенском, там условия наиболее подходящие. Думаю, получится: люди с большим желанием на это согласились...
Я у Дины Павловны в кабинете. Она натягивает пальто.
— Мне до обеда надо сбегать в Арсенское и в Дамаску. Может, пока здесь побудете? Я вам книгу хорошую дам.
Улыбнулась смущенно, протягивая сборник стихов Юнны Мориц. «Вы-то, конечно, читали... Но стихи можно сколько угодно читать, если хорошие, правда? А то я вам все прозой. Про вывозку удобрений, севооборот и прочее. Отдохните».
— Агрономы у нас не держатся, на повышение идут,— сказал Игорь Петрович Лещенко. Хорошие специалисты везде нужны, нечего возразить...
Давным-давно кто-то сказал Дине Павловне Пшинник под горячую руку:
— Много таких перебывало. Вы тут тринадцатый агроном.
— Четырнадцатого в ближайшее время не будет,— отрезала,— мне на пенсию рано.
Э. РОГОЖАНСКАЯ
Колхоз «Путь к коммунизму», Зеньковский район, Полтавская область.

Такой односельчане редко видят своего главного агронома. Только на концерте, когда выступает хор «Ланка».
Фото С. КУЗНЕЦОВА


МАМИНЫ ЯБЛОКИ
...Мама наша хорошо разбиралась в людях, любила природу, до самозабвения трудилась и нас к труду приучала. Малограмотная (образование — 1 класс), она сделала все, чтобы мы закончили школу. А когда я приезжала из Москвы с сессии (заочно училась в МГУ), мама долго расспрашивала меня о Москве, об университете, о преподавателях, об экзаменах... Радовалась, когда я написала дипломную работу на «отлично».
Два моих брата, Володя и Юра,— рабочие, оба коммунисты. Их очень уважают, ценят. Думаю, это мама научила нас дружить с людьми, быть безотказными в работе.
Помню, когда я была на экзаменационной сессии, мама с такой радостью написала, что прошел хороший дождь, почти ливень. Для нашего засушливого района это целое событие. Тогда почти у каждого в нашем селе был молодой сад. Это моя мама подала добрый пример: наш сад — один из первых в селе. Я помню, как это начиналось...
Дюжий мужчина в забрызганных грязью сапогах прямо с кузова автомашины продавал саженцы яблонь. Погода в тот осенний день стояла промозглая, сырой ветер пронизывал насквозь, небо, как закопченное стекло, повисло над нашим селом. У мамы покраснели руки, а она все передавала мне саженцы, невысокие и угловатые.
— Бери, мамаша, не пожалеешь,— приговаривал продавец. — Сорта хорошие. Вот это, к примеру, белый налив...
— Хоть белый, хоть серый — у нас ему не расти,— вздохнул за моей спиной Павел Матвеевич, старожил села. — Суховеи — вот беда-то наша.
Он стоял, опершись на сучковатую палку, из-под шапки смотрели на маму его грустные и, как мне показалось, полные сожаления глаза.
Мама на миг остановилась, взглянула на него весело, глаза ее лучились, платок сбился, и я только тогда заметила, что от виска стекает маленькая серебряная струйка — седина.
Сад мы сажали всей семьей. Брат копал ямки, отец подвозил перегной, а мама зорко следила за тем, чтобы каждое деревце было хорошо укреплено в мягкой, рыхлой земле.
Весной яблоньки похорошели, покрылись нежными бело-розовыми цветками. Мама выпалывала в лунках траву, рыхлила почву. Поливали все по очереди. Но, как ни старались, летом от зноя земля потрескалась, а молодые листья повисли, словно тряпочки.
Мама не отходила от деревьев. Солнце едва вспыхнет горячим угольком у горизонта, а она уже и воды наносила и яблоньки полила. Нас не будила, мы помогали ей вечером.
А когда наступала прохлада, мама садилась на лавочку в саду и отдыхала до звезд. И руки ее, в морщинах и трещинах, словно яблоневая кора, покойно лежали на коленях.
Никогда, ни прежде, ни потом, спустя годы, я не знала других таких вкусных и ароматных яблок. Одни — золотистые, будто сплетены из солнечных лучей, другие — алой зарей окрашены. Мама приносила их в фартуке, мыла колодезной водой, раскладывала в стеклянной вазе, и мы долго любовались плодами ее труда. До самой зимы деревянные стены нашего дома пахли яблоками, и нам казалось, что все это вечное: и мама, и яблони, и сама жизнь.
Прошли годы, и мамы не стало. Сад постарел. А в одну из суровых зим и вовсе погиб. Отец спилил яблони. Там, где шумели кроны, дарили нам прохладу и сочные плоды, стало вдруг просторно и пусто. Только в памяти свежо и ароматно сияли яблоки в мамином фартуке...
Недавно, собравшись всей семьей в отчем доме, мы заложили новый яблоневый сад. Пусть цветет и плодоносит!
Т. НЕНАШЕВА,
заведующая отделом писем районной газеты «Степная правда».
с. Алексеевка, Куйбышевская область.

КАКИЕ МЫ СЧАСТЛИВЫЕ!
Прочитала в «Крестьянке» очерк Л. Елина «Опять чадра?» о том, как живут и борются за свои права женщины Пакистана. Какие же мы счастливые! Живешь и не думаешь об этом, пока не узнаешь, каково другим людям в других странах. Читала я журнал и с трудом верила: неужели где-то люди живут без прав, без будущего, без счастья? Вот такие девчонки, как я... Подумать страшно... А у меня все есть. Моя будущая профессия — швея-мотористка. Через год стану шить одежду для ребятишек. И мне 17 лет.
В Ленинград я приехала в 1983 году, 1 сентября. А раньше жила в Иркутске. Какие красивые наши города и села! Какие вокруг хорошие люди!
Если бы я родилась и жила не в Советском Союзе, а в капиталистическом мире, я тоже боролась бы, как женщины Пакистана, за свободу, за демократию! Так хочется им помочь. Но что я могу? Только хорошо учиться и хорошо работать. И я буду хорошо работать! Наверное, это все же как-то связано, как-то влияет на то, что происходит на свете...
Ирина ВАЛЕЕВА
г. Ленинград.

НЕ ДАДИМ ПОГУБИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО!
Мне, пережившей вторую мировую войну еще ребенком, очень страшно думать о грозящей всему миру ядерной катастрофе. У меня пятеро детей, трое внуков. Я хочу им счастья и потому всеми силами души хочу мира.
Я потеряла свою маму в 1942 году, ее убило бомбой, разорвавшейся у магазина. Отец был на фронте, вернулся в 1946 году инвалидом, скоро умер. Мы с сестрами остались сиротами. Очень тяжело было. Вот пишу и вижу эту проклятую войну, словно не прошло 40 лет со дня Победы.
Пусть господин Рейган и все, кто вновь мечтает о мировом господстве, не рассчитывают на удачу. Мы не дадим погубить человечество. Пусть опомнятся те, кто играет судьбой людей, пока не поздно!
В. КАМБОРЯНИ
с. Амурзет, Октябрьский район, Хабаровский край.


Считаете, нелегко на тракторе?..

РАННИМ УТРОМ ОДНОЙ ИЗ ПЕРВЫХ ВЫВОДИТ СВОЙ ТРАКТОР НА ПОЛЯ КОЛХОЗА «РОССИЯ», ЧТО НА БРЯНЩИНЕ, УЛЬЯНА ГРИГОРЬЕВНА ШИНКОРЕНКО. НЕ РАЗ УЖЕ ПОДНИМАЛСЯ НА ФЛАГШТОКЕ В ЕЕ ЧЕСТЬ КРАСНЫЙ ВЫМПЕЛ. ДА И В ПРОШЛОМ ГОДУ УЛЬЯНА ГРИГОРЬЕВНА БЫЛА ПОБЕДИТЕЛЕМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СОРЕВНОВАНИЯ СРЕДИ МЕХАНИЗАТОРОВ ОБЛАСТИ, ВЫПОЛНИЛА БЕЗ МАЛОГО ПОЛТОРЫ НОРМЫ. ЗА ДОБРОСОВЕСТНЫЙ, ВЫСОКОКВАЛИФИЦИРОВАННЫЙ ТРУД ОНА УДОСТОЕНА ПРИЗА ТРУДОВОЙ СЛАВЫ ИМЕНИ ПАШИ АНГЕЛИНОЙ.
Проработав 25 лет в колхозе, решилась я трактористкой стать.
А дело было так: открылся у нас в селе филиал СПТУ. Его как раз наша дочка старшая оканчивала. Вызвал меня парторг, говорит: «Иди, Ульяна, учиться! Будет у вас вся семья механизаторская». Дома, как узнали, тоже давай агитировать. Пошла! А чего не пойти: учиться тут же, при колхозе, никуда не ездить. Стипендию дают 42 рубля. Объясняют понятно, просто. Считаете, на технике нелегко женщине работать? А думаете, в огородной бригаде легче? Тоже потрудишься, каждому росточку накланяешься! На тракторе веселее...
В общем, отучилась я, начала работать вместе с мужем. Тут случилось, позвали его помочь ремонтировать комбайн. «Подожди,— говорит,— скоро вернусь. Отдохни пока». А я думаю: чего отдыхать, начну пахать помаленьку... С тех пор и работаю одна.
В первый же год, как стала трактористкой, послали меня на областной слет женщин-механизаторов. Все нарядные, красивые, в фойе рисунки детские выставлены, киоски торгуют... Потом концерт хороший был. Закончился праздник, вышли на улицу — смотрим, трактора стоят новенькие, заводские, и на щитках — таблички с фамилиями. 62 именных трактора! Ну, думаю, посчастливилось кому-то. Слышу, кричат: «Ульяна Григорьевна! Сюда! Скорее!» Подхожу — и глазам не верю: один из тракторов-то на меня подписан!
С тех самых пор и работаю на именном тракторе. Конечно, каждые 3—4 года мне машину заменяют, новую дают. Такое решение приняли, когда наш колхоз включился в смотр условий труда и быта женщин: чтобы трактористки забот с техникой не знали! А поскольку я свою машину всегда в порядке держу, не добиваю до больших поломок, то мой трактор еще потом кому-нибудь из мужчин передают.
Если с бережностью, то техника дольше служит. У нас для ремонта и техухода новые мастерские построили: большое, светлое здание, все инструменты под руками. А когда мы в поле выезжаем, фургон техпомощи прямо за нами едет, в любой момент подтянут, подрегулируют, что нужно, и паши дальше.
Каждую зиму учимся, квалификацию повышаем. Главный инженер с нами занимается. Я уже 1-й класс имею, на 20% больше к зарплате получаю. Многих мужчин обгоняю, они даже обижаются. И Пугачева Нина Павловна и Ковалева Нина Николаевна работают отлично, детей прекрасных вырастили.
Наверное, нам было бы намного труднее работать, если бы о нас, женщинах, колхоз так не заботился. Сказать вам, к примеру: сам главный инженер специально в Брянск ездит, в областной Дом моделей, нам спецодежду заказывать. Все размеры запишет, пожелания спросит и едет. Недавно новый комплект получили: брюки чистой шерсти, кофточка легкая в клетку, куртка с капюшоном на подкладке. Я себе потемнее выбрала, кто помоложе, взял понаряднее. Стоит костюм 100—120 рублей, но это колхозу, нам-то выдается бесплатно.
А за деньги себе что надо мы всегда купим: два раза в месяц у нас заказы собирают и привозят товары.
Когда в поле работаем, без горячей пищи не сидим: в час — обед. За бригадой так и возят прицеп, в нем столы, стулья — настоящая столовая на колесах. На окнах занавески, уютно. А главное, спокойно: и сама и муж сыты.
Когда дети малые были, всегда без очереди в детский садик их брали. Наши теперь уж взрослые, а внуки не с нами растут, так уж получилось: дочка, которая механизаторское училище окончила, поехала на практику на целину да там и осталась. Вышла замуж в совхоз «Братолюбовка» Тургайской области в Казахстане. Муж — тоже механизатор. Живут дружно, двое деток у них. В отпуск к нам приезжают... А сын, как армию отслужил, в милиции работает, тоже самостоятельно живет.
Так что нам и свой дом просторен; а кто в жилье нуждается, колхоз дома строит, каждый на одну семью, с подворьем. Стоит такой дом 9 тысяч. Из них 3 тысячи — колхоз на себя берет, на 4 тысячи семье предоставляется рассрочка, а 2 тысячи — первый взнос — по нашим доходам сумма посильная. Еще ведь и свое хозяйство прибыль дает. Сдаем в кооперацию картошку, молоко, яйца, мясо. Мы, к примеру, держим корову, поросенка, кур, бычка недавно в «Заготскот» сдали. А чего не держать: колхоз на семью выделяет 30 соток покоса, да сенокосилку, да транспорт дает, чтобы вывезти сено. Хватает кормов, нет заботы.
Молодые, конечно, скотину редко берут: ходить за ней тяжело, спору нет, а все же радостно свое иметь, ведь на земле живем. Правда, и молодые без своего молочка не сидят — родители снабжают... Иначе, наверное, не стали бы от коровки отказываться при таких-то условиях!
Меня свое подворье не тянет — радует. А вот здоровье с годами беречь приходится. Раньше и не знала, где та больница! Теперь нет-нет, да и соберешься: спина разболится, а то и давление поднимется. Можно в медпункт зайти — он тут же, в селе. Здесь всегда дежурит фельдшер, ведет прием врач. Есть в медпункте дежурная машина — если нужно, тут же отправят в поликлинику к специалисту. По хорошей дороге 10 километров не расстояние! И к нам врачи выезжают, осмотр, флюорографию на месте делают.
На отпуск можно путевку взять в профкоме. Нам, механизаторам, бесплатно. Хоть каждый год езди. Муж раз шесть в санатории бывал. Давали и мне бесплатную путевку, съездила в Кобулети, посмотрела тамошние места. Только не любительница я ездить. У нас не хуже!
Село первое место держит в области по благоустройству. Дороги чистые, асфальтовые, дома все выкрашенные, яркие, заборы резные — один к одному! Вдоль дорожек зелень, скверики разбиты, стоят скамейки, столики в землю врыты. Новый клуб строим. А собрался в город, как говорится, людей посмотреть и себя показать — пожалуйста, рейсовый автобус в Новозыбков ходит шесть раз на день, колхозный — в Брянск свезет, часто туда ездим в цирк, в театр.
Я депутатом сельсовета избрана. Стараемся все делать, чтобы легче на селе жилось, больше времени у женщин было, чтобы детишки радостно росли. Ради этого и работаем...
У. ШИНКОРЕНКО


ПОЭТИЧЕСКИЙ КЛУБ

Ларина НЕВЕЛЬСКАЯ

Стихам Ларины Невельской свойственна тихая раздумчивость, спокойное достоинство деревенского человека. Ее чувства как бы настояны на шелесте березовых рощ и ворковании лесных родников. Но это не умиротворенность мысли. Напротив, в ее стихах остро чувствуется забота нашей современницы о будущем планеты, о будущем родной земли. Сейчас Ларина Невельская живет в Пскове. В «Крестьянке» публикуется впервые.

ПРОВАЛ У МАШУКА
Вершины гор маячат вдалеке,
И натурально живописны виды,
И есть один провал на Машуке.
Всего один, как объясняют гиды.
Пускай он примечательностью стал,
Но гиды ошибаются, поверьте.
Он несравним, естественный провал,
С другим —
искусственным провалом смерти.
А тот, другой, трагичен на века,
Тот наша боль, досада и обида.
Он здесь произошел, У Машука.
И им гора печально знаменита.
Каким злым роком считаны года
Тому, кто нам душевно стал роднее?
Наверно, понимали не всегда,
Что без него мы стали бы беднее.
А белый парус облетает свет,
Звезда с звездою говорит над нами.
И смотрит ночь кавказская вослед
Его большими черными глазами.

ПРОСТИ, ЗЕМЛЯ
Земля, твой голос вечно жив!
Прости, что каждою весною,
Твой труд великий оценив,
В делах я все же не с тобою.
А в пашню просится зерно.
Не я, земля, его посею,
И получать твое добро
Я, может, права не имею.
Когда опять в хлебах стою,
Плоды ли осенью я вижу,
То снова остро сознаю,
Насколько от тебя завишу.
Но я не милости прошу,
А очень верю, что с охотой
Твое прощенье заслужу
Работой.

* * *
Леса и нивы, речки и откосы...
Не разлюблю свой край,
не разбраню.
С моим любимым деревом —
березой
Я долгое молчание храню.
Меня березка, кажется, узнала,
Мы — близнецы родимого угла.
Она бы тихо что-нибудь сказала,
Шепнула нежно,
если бы могла.
Когда роднит взаимопониманье,
Не надо слов,
достаточно взглянуть
На этих тонких листьев трепетанье
И сладкий воздух медленно вдохнуть.

* * *
Я о любви так долго не писала,
Все потому, что, как весенний
гром,
Она меня внезапно поражала,
Но очень долго помнилась потом.
Хоть самыми хорошими словами
Ее, необходимую, зови,
Не уловить тот миг,
когда мы сами
От безразличия идем к любви.
А нас молва худая не обходит,
И кто подобных не слыхал речей:
Что в нем она особого находит?
Что он нашел особенного в ней?
А что тут странного, когда навеки
Всем, всем влюбленным
свойственно одно —
Увидеть то в любимом человеке,
Чего другим увидеть не дано.

О ТАЛАНТЕ
Знакомый мой безделье ненавидит,
И каждый день он на ногах чуть свет.
Но говорит, что на судьбу в обиде,
Что у него ни в чем таланта нет.
А сам берется за любое дело,
Чтоб выполнить, не требуя наград,
Да так сноровисто и так умело,
На совесть, как обычно говорят.
Он не стремится к праздному покою,
В делах всегда он точен, как педант,
И главное, работает с душою,
Так что же это, если не талант?

* * *
Живу не бедно и не худо
И помню: каждому из нас
Рожденье, как земное чудо,
Даровано всего лишь раз.
Но не отвечу я, наверно,
Хоть прожила немало лет:
Случайно иль закономерно
Явилась я на белый свет?
Кто знает это?
Кто ответит?
А может, в день рожденья мой
Была у жизни на примете
Не я,
А кто-нибудь другой?
Я не увидела бы света,
Не услыхала пенья птиц,
И я не встретила бы где-то
Мне дорогих и милых лиц.
Вокруг чудесно и без рая,
И без надуманных прикрас...
Не мы природу выбираем,
Природа выбирает нас.

Рис. В. ДАВЫДОВА

<- предыдущая страница следующая ->