<- предыдущая страница следующая ->

ВСЕСОЮЗНЫЙ ШТАБ КРАСНЫХ СЛЕДОПЫТОВ

ТАЙНА АХИ-ЯРВИ

Александр Михайлович Игнатьев

Михаил Александрович Игнатьев — сын революционеров Александра Михайловича Игнатьева и Ольги Константиновны Каниной. Многие годы он работал в коллегии адвокатов, а сейчас на пенсии. Его квартира — настоящий архив истории революции 1905— 1907 годов. И в первую очередь истории Боевой технической группы при ЦК РСДРП.
Михаилу Александровичу удалось собрать редчайшие документы, фотографии и книги. Писатели и журналисты, сотрудники музеев и научных институтов обращаются к нему за консультациями. Ряд ценных материалов он передал в музеи Москвы, Ленинграда, Выборга.
Почти четверть века Михаил Александрович помогает ленинградским следопытам в поисках ленинских и историко-революционных мест на Карельском перешейке.
И когда после публикации в нашем журнале материала «Тайна Ахи-Ярви» на берег красивого лесного озера отправился во время летних каникул сводный пионерский батальон особого назначения, мы думали, что участником экспедиции станет и Михаил Александрович.
— Очень сожалею, но меня здорово подвело мое здоровье. И тут, как говорится, ничего не попишешь. Поэтому давайте не будем говорить на эту тему.
— Скажите, пожалуйста, что вы знаете о истории бывшего имения Игнатьевых в Ахи-Ярви.
— Название Ахи-Ярви я слышал с раннего детства от родителей. Это местечко в бывшем Кивенапском уезде Выборгской губернии, в восьмидесяти верстах к северу от Петербурга. Сначала по железной дороге до бывшей станции Райвола, ныне Рощино, дальше по шоссе, сворачивающему на восток... Дорога перерезает сосновые боры, смешанные леса, рощи, огибает лощины и овраги, холмы и озера. Когда на двадцать шестой версте она вбегает в гору, неожиданно открывается зеркало озера, которое носит название Ахи-Ярви. На берегу его и располагалось имение, принадлежавшее нашей семье.
— Интересно узнать, как Игнатьевы стали владельцами имения?
— В нашей семье с давней поры хранится реликвия — групповая фотография. В центре фото — мой прадед Федор Казимирский. За воинские заслуги и тяжелое ранение в бою прадед был награжден Георгиевским крестом. Вместе с наградой он получил небольшой участок земли на Карельском перешейке. Построил дом, несколько хозяйственных построек. Вот, собственно, и все имение.
У четы Казимирских было два сына и три дочери. Одна из них стала моей бабушкой. На ней женился Михаил Александрович Игнатьев — человек незаурядный, заслуживший любовь и уважение всех, кто с ним сталкивался. «Быть полезным своей Родине!» — таков был девиз Михаила Александровича. Этому девизу он следовал всю жизнь. С отличием окончил Медицинскую академию, потом участвовал в русско-турецкой кампании. После окончания военных действий занялся научной работой, защитил диссертацию, получил звание магистра. В годы революции 1905—1907 годов Михаил Александрович был в чине действительного статского советника, что соответствовало военному чину генерала. Он хорошо знал о деятельности своего сына — революционера-подпольщика и всячески ему помогал.
Игнатьевым в Ахи-Ярви принадлежало два больших дома. Старую дачу, как у нас называли, построил еще прадед, а новую — дед.
Если говорить о строениях, то следует вспомнить и небольшой домик возле озера, его называли «домом Фомы». Это единственный дом, который сохранился с того давнего времени до наших дней. Старая дача простояла до 1939 года и была уничтожена в период боев с белофиннами. А новая дача, как мне рассказывали следопыты Первомайской школы, была разобрана и поставлена в другом месте.
— Когда вы сами были в Ахи-Ярви и что можете об этом рассказать?
— Впервые я попал в Ахи-Ярви в 1959 году. Считаю, что мне тогда здорово повезло. В то лето там отдыхал товарищ по фамилии Егоров, который в дореволюционные годы жил в имении моих родителей. Он сообщил много интересных подробностей. Так, например, почта приходила не на адрес Игнатьевых, а к торговцу Пильцу. Его лавка находилась на перекрестке дорог.
Второй раз я приехал в Ахи-Ярви вместе с дядей, Михаилом Михайловичем. Нас пригласила в эту поездку Татьяна Михайловна Емельянова — заместитель директора Музея Великой Октябрьской социалистической революции. Она была большим энтузиастом поисков историко-революционных документов и очень надеялась, что на участке Ахи-Ярви удастся что-нибудь отыскать для музея. Но обнаружить тогда ничего не удалось.
— Теперь последний вопрос. Ваш отец — Александр Михайлович Игнатьев — был членом Боевой технической группы при ЦК РСДРП. Что вы можете рассказать о его революционной деятельности в 1905—1907 годах?
— Как вспоминал мой отец, его работу облегчало то обстоятельство, что он хорошо знал местные условия, имел знакомства среди хозяев хуторов и простых крестьян, полицейских и служащих железнодорожных станций.
Николай Евгеньевич Буренин, соратник отца по Боевой технической группе, писал, что А. М. Игнатьев получил полное согласие на использование Ахи-Ярви от Центрального Комитета партии и лично Владимира Ильича Ленина.
Работа отца в Ахи-Ярви велась главным образом в двух направлениях. Он ведал добычей, хранением и транспортировкой оружия. Кроме того, организовал химическую группу, добывал взрывчатые материалы, руководил изготовлением, хранением и перевозкой бомб. К участию в транспортировке оружия и взрывчатых веществ он привлек много молодежи, рабочих, студентов и курсисток.
Грузы с оружием поступали на станцию Райвола, откуда на лошади отвозились в имение. Потом мелкими партиями его переправляли ближе к границе, на железнодорожные станции и в дачные поселки. Разными путями и способами оружие доставляли в Петербург.
А сейчас я хочу привести небольшой отрывок из воспоминаний отца, который должен вас заинтересовать: «За все время моей работы не было серьезных провалов, которые бы отразились на деятельности Боевой группы...
Во многих глухих местах имения и в лесу, еще готовясь к приему оружия с парохода «Джон Графтон», были вырыты глубокие ямы, кругом повалены деревья, чтобы затруднить подход к ним. В них и были опущены ящики с оружием и патронами и разные другие материалы... Сверху все это было закрыто досками, завалено землей, заложено сверху дерном, посажены елки, некоторые из которых принялись...»
Хочу еще добавить к воспоминаниям моего отца. Как мне известно, однажды при подходе к имению возникла неожиданная опасность. И тогда оружие, запакованное в каучуковые, как тогда говорили, или резиновые мешки опустили в озеро. Но не в большое Ахи-Ярви, а в маленькое, с островком посередине.
И — последнее. Вы, конечно, знаете, что в разные годы пионеры, журналисты, ученые-историки предпринимали попытки найти спрятанное революционерами оружие, партийные документы и другие предметы. К сожалению, все эти попытки окончились безрезультатно. Надо ли говорить, что в год семидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции экспедиция следопытов «Костра» мне представляется очень важной и нужной. С нетерпением жду вестей от участников экспедиции. Салют следопытам!
Записал Г. С. УСЫСКИН,
кандидат исторических наук

От редакции:
Рассказ наших специальных корреспондентов о всесоюзной экспедиции следопытов «Костра» будет напечатан в первых номерах будущего года.
Значок и нарукавный шеврон участников экспедиции журнала «Костер»


БАЛЛАДА О ВОРОНОМ КОНЕ
А. АЛЕКСЕЕВ

— По коням!.. В ружье!
— По коням!.. В ружье!
За речкой дымится сухое жнивье.
В скошенном поле
Пылают стога...
Поэскадронно
Летим на врага.
Сабли взлетают,
Скрестившись, звенят.
Унтер усатый
Прет на меня.
Лютая ненависть
Скулы свела...
Унтер сраженный
Сползает с седла...
Взмыл над лесочком
Знамени шелк,
Скрытый в засаде
ринулся полк.
Лава несется
На белых с бугра,
Сабли под солнцем,
Чуть слышно — ура!..
Кончилась битва,
Рассеялся дым,
Конь мой — что вижу? —
Как лунь стал седым.
К речке Стремнянке
Коня я гоню
И думаю горькую думу свою:
«Неужто, неужто даже коню
И жутко и страшно было в бою?»
Я вымыл коня,
И почистил скребницей.
Белая пыль!..
Не могу надивиться.
Завтра в атаку.
Снова со мной
Друг мой надежный —
Конь вороной!

Рисунок А. Ивашенцовой


БУДНИ ЧЕРНОБЫЛЯ

Это было в майские дни 1986 года, когда весь мир с тревогой следил за событиями в Чернобыле...
...Автобус остановился, и я понял, что мы приехали. Мне же еще предстояло пройти дозиметрический контроль, и самое главное — получить разрешение для дальнейшего следования по 30-километровой зоне. К тому же я резко отличался от всех своим внешним видом. Все были в спецодежде, белоснежных накрахмаленных шапочках, у каждого — респиратор и дозиметр.
— Документы! Пропуск! Вы новенький?..
Пришлось зайти в будку контрольно-пропускного пункта и объяснить, кто я и откуда. Спасибо, тут же на выручку пришел заместитель секретаря парткома Чернобыльской электростанции Геннадий Алексеевич Коряка. Он предъявил свое удостоверение и лишь после этого работник охраны мне улыбнулся.
— И все же я должен сообщить о нем коменданту, — сказал он. — Порядок есть порядок... А когда будете уезжать, не забудьте отметиться.
Я разделся. Все свои вещи сложил в полиэтиленовый мешок, а взамен получил спецодежду, респиратор, головной убор и ручной дозиметр. Тут же все это натянул на себя и уже ничем не отличался от тех, с кем только что приехал на автобусе.
А приехал я в «Сказку». Правильное название этого временного вахтового поселка — пионерский лагерь «Сказочный».
Он находится всего лишь в нескольких километрах от Чернобыльской АЭС. Каждое лето здесь отдыхали дети рабочих электростанции. Но случилась беда — и с начала мая 1986 года пионерлагерь стал базой тех, кто работает на ликвидации последствий аварии. В кратчайшие сроки завезли все самое необходимое — технику и инструменты, спецодежду и продукты. Позаботились даже о питьевой воде и телефонной связи. Теперь отсюда можно связаться с любой точкой страны.
Мой провожатый диктует распорядок дня:
— Сначала ужин и отдых. Потом вас ждут в парткоме. Только, пожалуйста, поменьше об этом... о героизме.
В парткоме АЭС меня знакомят с Михаилом Мешковым. Порой его здесь шутливо зовут «комсомольский пресс-атташе». Обычно он знакомит журналистов с положением в зоне реактора и вокруг него. Он — старший инженер лаборатории металлов Чернобыльской АЭС, он знает ее, как говорится, до винтика. Он сам был у реактора, тушил пожар, помогал в эвакуации населения.
Как-то незаметно мы перешли на «ты».
— Что такое наша «Сказка»? — переспросил он. — Видишь: двухэтажные каменные корпуса? Вот в этом, к примеру, поселились представители Минэнерго. А по соседству с ними — ученые, специалисты из Киева, Ленинграда, Москвы... В общем, со всей страны. Здесь дозиметристы, кухонные рабочие, водители машин и бронетранспортеров... В каждом корпусе телевизоры, радиоприемники, все самое необходимое, чтобы у сотен людей был нормальный отдых.
— Расскажи, как было там... у реактора, ведь ты был там... О себе расскажи...
— Обычная биография. Школа, служба в армии, институт, направление на электростанцию. Про меня писать не надо. Писать нужно про тех, кто в ту ночь отличился, кто принял на себя первый удар.
Там были сотни людей. Ты пойми — мы рядовые этой аварии, этой беды. И может быть, в чем-то есть и наша вина. Так что давай не будем лезть в герои. Со временем узнаем, кто чего заслуживает. Пойдем, покажу тебе лагерь. Ступать лучше по бетонным дорожкам. Земля тут еще заражена.
Он ведет меня в корпус медицинской службы, и тут Михаил буквально заставляет меня сдать кровь для анализа.
— Давай, давай, хуже не будет, — объясняет он, засучивая рукав. — Заодно и я проверюсь.
— Миша, у тебя норма, — говорит врач. — А у вас, товарищ журналист, еще лучше. Видимо, вы здесь недавно? К вам претензий нет.
Чуть позже я узнал, что в «Сказке» у Михаила Мешкова есть и еще одна общественная обязанность. Когда-то в детстве он занимался в киностудии. И вот теперь навыки киномеханика пригодились. По вечерам он «крутит» кино для тех, кто вернулся со смены. А ведь он, как и все, работает у поврежденного реактора, занимается распределением жилья для работников АЭС, еще успевает сделать массу других дел.
Но обо всем этом я, естественно, узнал не от него — перед киносеансом разговорился с рабочими.
— Миша? — улыбнулся один. — Побольше бы таких ребят! Ведь он работал в ту страшную ночь у реактора. Не хочу его как-то выделять, но то, что он сделал... Ему можно доверять.
Я забрался в будку киномеханика и, пока Михаил перематывал пленку, спросил:
— Ты каждый день бываешь у реактора. Можешь сравнивать каждый прожитый день. Как там налажена работа? Авария все-таки. Иногда мне представляется, что должны суетливо бегать десятки людей, кричать, таскать, мешать друг другу.
— На каждую смену штаб по ликвидации аварии определяет задание. Оно всегда конкретное. Например, шахтерам — пройти столько-то метров подземного тоннеля. Дозиметристам — определить уровень «загрязнения» техники, побывавшей в «самой-самой» зоне. Вертолетчикам — сбросить в жерло раскореженного блока очередную дозу свинца и брома... И вот из таких, казалось бы, с виду небольших операций и складывается рабочий день.
— Говорят, что в первые дни не все проявили себя...
— Давай называть вещи своими именами. Да, были трусы, были паникеры. Об этом неприятно говорить — но это факт. Но таких людей можно сосчитать на пальцах — их ничтожно мало.
— Михаил, для вас, работающих в 30-километровой зоне, чья помощь ощутимей?
— Техника и грузы идут со всего Союза. А работают представители практически всех республик. Механизмы и приборы, медицинский и обслуживающий персонал, ученые и рабочие — едут отовсюду. Люди устраивают субботники, свои сбережения отдают в фонд помощи Чернобылю... А забота о детях? Они отдыхали в «Артеке» и «Орленке», пионерских лагерях Ленинграда, Москвы, Литвы, Латвии, Эстонии. Помощь огромная! Без нее ни о какой победе над реактором говорить не приходится.
Уже перед отбоем я опять разыскал Михаила Мешкова.
— Как добраться до реактора? — переспросил он. — Тут я не советчик. Скажу одно — завтра с утра туда едет очередная смена. Если действительно хочешь все увидеть сам, иди в партком, проси... Ни пуха ни пера!
— Но вы же сами каждый день туда ездите!
— Такая работа.
— Что значит — «такая»?
Михаил подумал, потом засмеялся:
— В общем ты прав, конечно. Иди в партком. Разрешат. Обычная работа. И мы — обычные люди. Не супермены... Так и скажи в парткоме — разрешат!
Говорить мне этого не пришлось. Очень буднично работник парткома сказал:
— Хотите на станцию? А в чем проблема? Завтра, если не проспите, с рабочей сменой и поезжайте.
А. СОЧАГИН
Чернобыль — Ленинград


За строкой учебника

ЗАГАДКА ТРОЯНСКОГО КОНЯ
Александр АФАНАСЬЕВ

Кто не слышал о Троянском коне — этом символе изощренной хитрости и беспримерного коварства? Наверно, многие знают и историю его происхождения.
Давно это было. Шел десятый год осады легендарной Трои. Уставшие, измученные греки готовы были отказаться от дальнейшей борьбы и снять осаду. Но тут Одиссей, умнейший из греков, предложил пойти на хитрость: сделать полого деревянного коня как бы в дар неприступной Трое, посадить в брюхо коня самых храбрых воинов — с тем чтобы они ночью выбрались из него и открыли ворота города.
Как задумали — так и сделали. Оставили греки у ворот Трои гигантского деревянного коня с храбрецами во чреве, а сами отплыли в открытое море, как бы сняв осаду и отправившись по домам. Обрадовались троянцы уходу греков и решили в память о победе поставить деревянного коня в центре города. Долго отговаривали троянцев от задуманного жрец Лаокоон и пророчица Кассандра, но не послушались их троянцы и не послушались будто бы потому, что лишили боги в этот момент жителей Трои разума. Торжественно вкатили они коня в город и заперли ворота. Ночью выбрались из брюха его греки, перебили охрану у ворот и открыли их соплеменникам, к тому времени вернувшимся под стены неприступной Трои. И город после десяти лет безуспешной осады пал.
Такова история Троянского коня в том виде, в каком ее сейчас принято рассказывать. Первое упоминание о коне мы находим у старейшего греческого поэта Гомера. Но вот что любопытно: Гомер в восьмой песне «Одиссеи» пересказывает эту историю как бы скороговоркой, потратив на нее буквально несколько строк, словно в это время сказание о Троянском коне было настолько общеизвестно, что в подробном изложении практически не нуждалось. И действительно, жившие после Гомера античные писатели знали о деревянном коне явно больше того, что о нем говорится в «Одиссее». Исходя из этих обстоятельств, уже давно была высказана и принята всеми гипотеза, что задолго до Гомера существовала самостоятельная песнь — «Песнь о деревянном коне», на которую опирались все античные авторы, писавшие о данном предмете. К сожалению, песнь эта до нас не дошла даже в отрывках и об объеме ее и содержании можно только гадать.
Однако проблема первоисточника сказания о Троянском коне — не самая большая тайна в его истории. Гораздо таинственней другое — откуда и зачем вообще взялся этот конь под Троей? Мы с вами, дорогой читатель, не столь наивны, чтобы, подобно древним, уверовать, будто боги могли довести до безумия население целого города и оно, не поинтересовавшись содержанием гигантского деревянного сооружения, втащило его зачем-то в Трою. Здесь что-то не так.
При этом нельзя утверждать, что сама по себе хитрость, подобная троянской, была новинкой во времена Одиссея. В древнеегипетском рассказе под названием «Взятие Яффы» описан сходный прием: воины спрятались в корзины, якобы наполненные дарами, и, благодаря этой хитрости проникнув в город, захватили его. Так что ничего принципиально нового Одиссей со своим конем не выдумал. Смущает в его уловке другое: зачем упаковке для воинов нужно было придавать форму коня? Могло ли в этом деревянном коне поместиться столько людей, даже если взять минимальную из упоминаемых в источниках цифру (50 человек), не учитывая при этом наиболее фантастические данные (3 тысячи человек)? Кажется, не было никакого смысла делать именно коня, да и впихнуть в его деревянное брюхо 50 человек — задача едва ли по силам при тогдашнем уровне техники.
Предложим свою версию того, что произошло под Троей в то легендарное время. И начнем с того, что Троянский конь не мог быть уникальным, единичным изделием, где-то оно должно было быть повторено. И действительно, древнегреческий историк Павсаний, оставивший замечательный труд «Описание Эллады», упоминал в нем, что жители Аргоса, посчитав, что они одержали победу над Спартой, послали в священный центр Греции — Дельфы изображение коня «наподобие (знаменитого) деревянного коня». А в другом месте Павсаний писал, что видел в афинском акрополе медного «деревянного коня», из утробы которого выглядывали сыновья Тесея.
То, что из утробы афинского Троянского коня выглядывали сыновья Тесея — легендарного царя Афин, — говорит о многом. Потому что, видимо, в древности подобного рода изображения с пустотами внутри использовались как саркофаги для праха особ, почтённых в силу тех или иных причин за священные. Вот, например, какую интересную историю рассказывал греческий философ Платон. Жил, по его словам, некогда юноша по имени Гиг, «он был пастухом и батрачил у тогдашнего правителя Лидии; как-то раз, при проливном дожде и землетрясении, земля кое-где расселась и образовалась трещина в тех местах, где Гиг пас свое стадо. Заметив это, он из любопытства спустился в расселину и увидел там, как рассказывают, разные диковины, между прочим и медного коня, полого и снабженного дверцами. Заглянув внутрь, он увидел мертвеца, с виду больше человеческого роста. На мертвеце ничего не было, только на руке — золотой перстень». Очень похожее изображение видел историк Геродот в Египте. Он писал, что дочь фараона Микерина была погребена в деревянной пустотелой статуе коровы и раз в год эту статую выносили из дворца.
Можно предположить в этой связи, что и племя легендарных кентавров (по-гречески слово «кентавр» буквально «пустой бык») представляло собой не помесь людей и коней, как принято думать, а сообщество самых обыкновенных людей, только хоронивших своих вождей в фигурных гробах, видом подобных быку или коню.
Тут сам собой возникает вопрос: а не был ли знаменитый Троянский конь на самом деле такого рода саркофагом? Более чем вероятно, что — да. Можно даже сказать, чей прах хранился во чреве деревянного коня. Обратим внимание, греческий мифограф Аполлодор, излагая историю Троянской войны, писал, что непременным условием взятия Трои была доставка под стены города костей Пелопса и что прах этого героя был действительно доставлен туда.
Здесь необходимо сказать несколько слов о том, кто был этот Пелопс. Пелопсом звался царь южной оконечности Балкан — полуострова, ныне называемого по имени этого царя Пелопоннесом. Он считался основателем того рода, к которому принадлежали главные вожди и инициаторы похода греков под Трою: Агамемнон и Менелай. Стал же Пелопс царем благодаря коням, он, по преданию, выиграл у своего предшественника гонку на колесницах и тем самым обеспечил себе право на престол. Последняя примечательная деталь биографии Пелопса заключается в том, что он был родом из тех же мест, что и упомянутый уже пастух Гиг, согласно Платону нашедший медный саркофаг в виде коня. Таким образом, хотя Аполлодор и не пишет, в чем хранились привезенные под Трою кости Пелопса, нам нетрудно догадаться, что хранились они во чреве знаменитого деревянного коня. Поэтому последний вопрос, которым следует задаться в этой связи, будет звучать следующим образом: зачем понадобилось руководителям похода греков везти под стены Трои столь дорогой их сердцу саркофаг?
Ответ на этот вопрос дает одно «темное» место из стихотворения римского поэта Проперция. В одной из своих элегий поэт писал, что суда греков вернулись на родину не ранее, но только
После того как прошел
Паллады конь деревянный
С греческой вражьей сохой
высью нептуновых стен.
То есть за конем, оказывается, еще волочилась соха. Это обстоятельство в корне меняет дело. О некоем хитром даре уже не приходится говорить. Если за конем действительно волочилась соха, то речь, безусловно, могла идти только об одном — об опахивании, и опахивании не простом, а специальном, обрядовом. Теперь у нас появляется возможность восстановить в первоначальном виде весь ход произошедших под Троей событий.
После того как знаменитый археолог Шлиман раскопал Трою, начался коренной пересмотр всего, что сообщалось Гомером об осаде города. Троя, например, оказалась настолько мала, что ни о какой десятилетней осаде речи быть не могло. Длилась она самое большое несколько недель. Вполне возможно, что штурм удался благодаря какой-то хитрости, но не троянский конь был ее орудием. Саркофаг в виде коня с прахом Пелопса был погружен на корабль вместе с войском и все время до конца штурма находился в греческом стане (возить с собой в качестве боевого амулета прах предка было в обычае военных походов того времени). Черед коня наступил после падения Трои. К нему привязали соху и пробороздили ею вокруг города глубокую борозду.
Спрашивается: в чем заключается смысл этого странного обряда? А смысл был тот, что фактическое взятие Трои еще не сделало потомков Пелопса — Агамемнона и Менелая полновластными ее обладателями. Нужно было юридически закрепить право их на власть над троянской землей. Поэтому оба царя, проведя вокруг города борозду сохой, тащившейся за саркофагом предка, как бы закрепили за потомками Пелопса право на обладание завоеванной территорией. Без такого обряда власть их над Троей считалась бы незаконной и оказалась бы непрочной. Потому-то присутствие праха Пелопса под стенами города считалось непременным условием победы и якобы с момента доставки коня в Трою началось падение легендарной твердыни. Позднее об обряде этом забыли и образ коня-саркофага склеился в античной литературе с бродячим сюжетом об использовании пустой тары для фальшивого дара от осаждавших осаждаемым. Так родился миф о Троянском коне, до сих пор волнующий наше воображение.
Рисунки А. Аземши


ЗЕЛЕНЫЕ СТРАНИЦЫ

Оформление Т. Панкевич

НОЯБРЬ
Ноябрь — ворота зимы. Дождь вдруг сменяется снегопадом. Вот и свежий морозец затянул ледком лужи. Побелела земля, но не надолго. «Первый снежок — не лежок» — полежал, полежал и растаял. Под холодным ветром ежатся кусты, зябнут оголившиеся деревья. В лесу сыро и неуютно... Но и глубокой осенью можно побывать в зеленом саду, в тропическом лесу и даже в пустыне. Такой зимний сад есть у пионеров Ленинградской городской станции юных натуралистов.

Наш зимний сад
Здесь собраны растения пустынь и тропических лесов. Ботаники дали им диковинные названия, хотя у себя на родине, в Америке, Африке, Австралии — это обычная растительность. Мощная лиана тропического леса — монстера свесила большие изрезанные и продырявленные листья. Так растение приспособилось пропускать сквозь листья свет и тропические ливни. Монстера — в переводе «чудовище», но может и расплакаться. Перед дождем, когда воздух влажен, повиснут на кончиках листьев «слезы» — капельки влаги.
Всю стену обвили циссус и тетрастигма. Их юннаты вырастили из черенков, сейчас побеги громадные — в 20 метров. Из черенков выращены и фикус каучуконосный, и реликт субтропиков — кипарисовик. А финиковая пальма выросла из семечка. Забавная лиана — буссенгольция. За несколько месяцев вырастает из клубеньков на 5 метров, но после цветения сразу вянет. Вот бильбергия — травянистое растение. Она очень любит солнце. Поэтому выбралась из дебрей тропического леса и селится на кронах высоких деревьев. А чтобы привлекать птиц, для опыления, у бильбергии даже листья на верхушках окрашены в яркие красно-оранжевые тона...
Здесь юннаты выращивают растения не только для своего зимнего сада, но и помогают озеленять школы, дома пионеров и детские сады.

Кактусы из семян
Кактусы можно разводить и черенками, и маленькими отростками-«детками». Но выращенные из семян кактусы более сильны и жизнеспособны. Из Ботанического сада мы получили семена маммиллярий, ребуций, айлостеры и других кактусов. Всего 14 видов. Я их посеяла и определяю всхожесть семян. Самыми первыми взошли ферокактусы. А Ира Александрова и Алена Литвинова делают другой опыт: они посеяли семена кактусов в разные по составу почвы. В листовую землю, в речной песок, в древесный уголь и в мелкотолченый кирпич. Перед посевом мы стерилизовали горячим паром землю, горшки, песок. Температура для прорастания семян 25—28 градусов. Чтобы поддерживать влажность, опрыскиваем из пульверизатора стекло, которым накрыты посевы. Всем, кто увлекается кактусами, советую книги: Р. А. Удалова «В мире кактусов», И. А. Залетаева «Книга о кактусах», Т. И. Борисенко «Кактусы» (справочник).
Таня Федченко, школа № 198

Орхидеи
У орхидей все необычно — строение цветка, стебля, образ жизни. Даже растет один из видов — каттлея лимонная — «вниз головой»... Орхидеи встречаются от Аляски до Огненной Земли, а многие тропические виды выращивают в теплицах. Большинство орхидей — эпифиты, используют другие растения как опору. Этим «квартирантам» достаточно кусочка почвы между ветвей, а уж потом корнями они крепко присасываются к «хозяину». Самая маленькая орхидея — бульбофиллум Одоарда с острова Калимантан. Она похожа на крохотный зеленый шарик размером с булавочную головку. А самая крупная — граматофиллум — огромный куст до 3 метров высотой. И стебель у орхидей необычный — похож на зеленую луковицу. В теплице на станции я выращиваю дендробиум, целогину, орницидиум и фолидоту. Моя задача — определить самую подходящую питательную среду для орхидей. Пробую и сосновую кору, и корни папоротника, хвойную лесную подстилку, торф, мох сфагнум, коровяк, дерновую землю, древесный уголь. Интересно, какая же почва больше понравится орхидеям?
Виктор Тропченко, школа № 535

Развожу коммелиновые
Я занимаюсь на станции комнатным цветоводством, развожу растения из семейства коммелиновых. У нас их несколько видов: традесканция белоцветковая и речная, зебрина, сеткреазия. Родина этих растений — влажные тропические леса Америки. Их ползучие стебли стелются по берегам озер и рек. Любят влагу и теневыносливы. Только сеткреазия любит солнце, она родом из пустынных нагорий Мексики. Удивительное дело! При недостатке света ее листья из лиловых могут стать зелеными. Все коммелиновые очень декоративны и легко размножаются. Я провожу опыты по укоренению этих растений.
Таня Коробова, школа № 97

АЗБУКА ЦВЕТОВОДА

Как защитить растения
«Помогите, «Зеленые страницы!» Я выращиваю цветы в комнате и на балконе. Расскажите, как избавиться от вредителей».
Юля Секач,
Гатчина
В комнатных условиях лучше не пользоваться химическими препаратами. Помогут другие растения. Заболевшее растение можно обработать настоем чеснока, лука, красного горького перца, апельсиновой кожуры. Если растение поражено тлей или паутинным клещом, обмойте его мыльной водой и приготовьте «лекарство». Это настой из одной чайной ложки нарезанного лука или половины чайной ложки чеснока в стакане воды. Через сутки настой готов. Обмойте им растение несколько раз. А если рядом с этими цветами поставить душистую герань, то тля исчезнет через 2—3 дня. Помогут и божьи коровки. Для них тля — лакомство. Наловите жучков и посадите их на больное растение.
Составила Н. ИВАНОВА
Фото Б. Гесселя

ПОСМОТРИ, ПОДУМАЙ
Какое из этих растений —
1 — хищник, ловит насекомых,
2 — питается за счет других растений,
3 — может развиваться в воде, и на суше, и на застывшей лаве?

<- предыдущая страница следующая ->