каморка папыВлада
журнал Костёр 1987-11 текст-3
Меню сайта

Поиск

Статистика

Друзья

· RSS 29.03.2024, 08:01

скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

БАНКА СГУЩЕННОГО МОЛОКА

Однажды в руки мне попалась удивительная книга — «Час Ленина в школе». В ней собраны рассказы мальчишек и девчонок о встречах с Владимиром Ильичем. На обложке значилось: «Книга для чтения в трудовой школе 1-й ступени. Москва — 1924».
Невольно подумалось, как повезло этим мальчишкам и девчонкам и как повезло мне — журналисту, у которого в руках такое сокровище. Тогда и родилась мысль: найти авторов книги. Для этого самые интересные рассказы я переписал в блокнот. Был среди них и такой — «Как я был у Ленина».
«Я хочу рассказать один из случаев отношения тов. Ленина к нам, ребятам. Это было в 1921 году, весной, мне было 12 лет. Я случайно попал на собрание в Наркомпрос, который в то время был на Крымской площади, угол Остоженки. На этом собрании выступал тов. Ленин. После собрания все стали расходиться, и тов. Ленин сел в приготовленный для него автомобиль с несколькими товарищами, в числе которых была тов. Сафонова. Так как я должен был ночевать у тов. Сафоновой в Кремле, то и мне сказали, чтобы я влезал в автомобиль. Я вошел и стал у левого бока автомобиля, так как мест для сидения уже не было. Тов. Ленин увидел, что я стою, заговорил со мной и взял меня к себе на колени. Когда кто-то вышел, меня посадили на это место, и под качку я заснул.
Когда приехали в Кремль, меня разбудили и позвали к Надежде Константиновне, где жил и тов. Ленин в небольшой квартире. Я был голоден, и Надежда Константиновна напоила меня чаем, разыскала банку сгущенного молока и отдала мне. Потом я пошел спать к тов. Сафоновой».
Под рассказом стояла подпись — Миша Павлов.
И вот через несколько лет — встреча с Михаилом Сергеевичем Павловым, счастливая возможность «заглянуть в историю», неожиданные подробности и дополнения.
— Итак, — весело говорит собеседник, — вы пришли ко мне как к автору рассказа о вожде революции. Если быть точным, он был тогда напечатан не в одной, а сразу в двух книгах — «Дети о Ленине» и «Час Ленина в школе», которую вы читали. Но — весь фокус в том, что рассказа я не писал. — И, заметив на моем лице недоумение, добавляет: — Да, да, не писал. Во-первых, в ту пору я был такой грамотей, что никогда бы на это не отважился. А во-вторых, все было по-другому.
Я не понимаю, что значит «по-другому» и почему веселые искорки тают в глазах собеседника.
— В 1923 году я жил в Москве на Поварской улице, в детском доме № 512. И к нам в детский дом — кажется, весной, в апреле или в мае — пришел человек. Сказал, что он — журналист, собирает стихи, рисунки и сочинения ребят о Владимире Ильиче. И тут кто-то из наших детдомовцев возмутился: зачем сочинять, если у нас есть Мишка, который с Лениным в автомобиле ездил? Короче, меня тут же нашли и привели к этому дяденьке. Спрашивает: «Правда, что ребятам о Ленине рассказывал?» Отвечаю: «Правда, можете спросить у Надежды Константиновны Крупской или у товарища Сафоновой». Тогда он взял меня за руку, отвел в пустое помещение и говорит: «Рассказывай с самого начала и до конца. Все, что помнишь, я буду записывать. А в окно не смотри, все равно не отпущу, пока не расскажешь».
В общем, так я и стал автором рассказа. И, конечно, думать не думал, что его напечатают. А когда напечатали, страшно обиделся на того дяденьку. Я же ему не говорил, что «под качку я заснул». Такого не было и быть не могло. Судите сами, ехать в машине с Лениным и вдруг непонятно почему заснуть.
Да и ехать от Остоженки до Кремля минут двадцать-тридцать, не больше.
Но это еще не самое обидное. В рассказе напечатано, что я, как сонная тетеря, напившись чая, тут же отправился спать. Но это — неправда. И вообще — все было иначе. После совещания в Наркомпросе Владимир Ильич пригласил ряд товарищей проведать Надежду Константиновну Крупскую, она в тот день плохо себя чувствовала. Я стоял рядом, услышав приглашение, громко заявил: «И я поеду». На меня зашикали: «Нельзя вмешиваться в разговор взрослых». Но Владимир Ильич сказал: «А почему бы и нет, пусть едет». А когда мы приехали, за столом начался разговор. Во время разговора Надежда Константиновна отозвала меня в другую комнату, достала банку сгущенки и сказала: «Ешь!»
И, знаете, я съел целую банку. А потом, даже не поблагодарив за угощение, пошел гулять. Ничего этого в моем рассказе нет. Почему? Видимо, дяденька-журналист решил меня отредактировать. Я действительно вел себя очень невоспитанно: съел всю сгущенку, не сказал «спасибо», ушел, не попрощавшись. Но мог ли я вести себя по-другому? Я же был самый настоящий беспризорник! Жил то в одном детском доме, то в другом. А если надоедало, то у одних, то у других знакомых и незнакомых людей. Или мотался в поездах из одного города в другой, на крышах вагонов и в ящиках под вагонами, с точно такими же бедолагами, у которых ни дома, ни родителей.
— Ваши родители умерли или погибли на фронте?
— Нет, тогда они были живы. Но так получилось, что во время гражданской войны сперва папа, а потом и мама ушли на фронт, оставив меня на попечение соседей. Мама, Вера Христофоровна Покровская, была комиссаром фронтового санитарного поезда. А папа — папой я называю своего отчима Сергея Павловича Павлова — был комиссаром путей сообщения Южного фронта. Это было такое время, которое сейчас многие не понимают. Простой пример. После революции мы жили в коммунальной квартире. Рядом в комнате — соседка с двумя маленькими детьми. Ее муж погиб. И мама каждый месяц отдавала ей половину своей зарплаты, чтобы та не бедствовала. Если бы зарплата была большая — понятно. Но в том-то и дело, что она была маленькая. В то время моя мама работала ретушером в фотографии.
— Скажите, а кто такая товарищ Сафонова, у которой вы жили в Кремле?
— К сожалению, я уже не помню ее имени-отчества, но именно ей обязан своей встречей с Владимиром Ильичем Лениным. Сафонова работала вместе с Надеждой Константиновной, в Наркомпросе. Эта добрая женщина хотела меня усыновить. Не знаю почему, но усыновить меня хотели многие. Но я отвечал: «Не хочу быть ничьей собственностью». Этакий анархист-максималист, не правда ли?
Мы сидим в скверике на Октябрьской площади столицы. Возле нас играют дети, торопятся по дорожкам прохожие, шумят, сверкая на солнце, струи фонтана.
— Ну, вот, пожалуй, и все, — говорит Михаил Сергеевич. — Вам не кажется, что познакомились с одним из мамонтов, который нежданно-негаданно очутился в Москве и греется рядом с вами на майском солнышке? Мне порой самому кажется мое детство фантастикой. Да и вся моя последующая жизнь. Где только не был и чем только не занимался: юнга крейсера «Урал», работник райкома комсомола, кремлевский курсант, директор учебного комбината, двадцатипятитысячник (так называли коммунистов, которые ехали из городов в деревни организовывать колхозы), заместитель директора МТС, и, наконец, директор большого станкостроительного завода. А теперь, когда на пенсии, все чаще ловлю себя на мысли: а может, я не зря съел ту банку сгущенки в квартире Ленина?
Потом мы идем на трамвайную остановку. Остановка рядом, но пока мы до нее добираемся, нас успели обогнать десятки людей. И никто из них не знает, что этот седенький старичок с веселыми глазами и бородкой клинышком — это тот самый мальчик, который ехал в автомобиле с вождем революции.
Подошел трамвай. Михаил Сергеевич машет рукой из окна вагона и что-то говорит. Что? Я не слышу.
В. ВЕРХОВСКИЙ


В КАНДИ ВЕРХОМ НА СЛОНЕ

В. РЫБИН
Рисунки Г. Лавренко

О ПОЛЬЗЕ ИСПОРЧЕННЫХ ЧАСОВ
Утро. 9.00, Негомбо, живописный городок в предместье столицы Шри Ланки — Коломбо.
Едва разместились в гостинице, как один за другим потянулись к океану. Еще бы не потянуться — вот он, теплый Индийский океан, о котором мы знали только из учебников. Плещется, лениво перекатывает тяжелые изумрудные волны.
...Ноги уносят меня все дальше и дальше. Вот уже только реклама нашей гостиницы пламенеет на крыше: «Си Гарден» — «Морской Сад», а сама гостиница скрылась с глаз. А вот и надпись растворилась среди крыш, рекламных щитов и метелок пальм. Ноги влекут меня все дальше от гостиницы: рыбацкий катамаран, подобрав паруса, причаливает к берегу.
Рыбаки, заметив меня, дружески улыбаются. Их двое. Молодые, парни лет двадцати. Гибкие. Мускулистые. Один выбирает сети из катамарана, другой свертывает парус.
Неожиданно резкий порыв ветра вырывает парус из рук рыбака, швыряет в океан. Рыбак оказывается под парусом.
— И-ях-х! — озадаченно вскрикивает напарник и в растерянности замирает, нагнувшись над сетью.
Крик его еще не успел заглушить ветер, как я с разбегу бросился в воду...
Потом рыбаки долго смеялись надо мной. Дружески, правда, смеялись, по-хорошему. И что-то говорили на своем языке. Наверно, говорили: зря, парень, бросился ты нас спасать. Не тот случай, когда надо было спасать. Мы, как рыбы. Не утонем!
Я тоже смеялся. Мне было хорошо в их компании. Вот только одежда липла к телу. Впрочем, у меня же час в запасе! За час под таким солнцем сто раз можно обсохнуть!
Я и обсыхал. А между делом изучал улов рыбаков. Особенно меня поразила акула. Акула беззвучно открывала пасть, обнажая зубы.
Взглянув на часы, я изумился: 9.30!
Не попрощавшись с рыбаками, помчался к гостинице. Влажная рубашка и брюки — на плече, ботинки — в руках. Непросто бежать по песку, да еще с таким грузом. Все же добежал, кажется, быстро. Влетел в гостиницу... мои товарищи уже уехали. Куда? В Канди. Автобус ушел...
Настроение ужасное: Канди — древняя столица Шри Ланки — говорят, удивительный город.
ТРАНСПОРТ В ОДНУ СЛОНОВЬЮ СИЛУ
Но администратор «Си Гарден», прибежав ко мне в номер часом спустя, обрадовал:
— Есть! Есть для вас транспорт в одну слоновью силу! — прямо с порога обрушил на меня цветистую тираду английских слов. — Замечательное животное по имени Хабуб. А его хозяина зовут Нагендран. Он с сыном здесь, Хавалом... Такой мальчик, лет двенадцати... — администратор провел ладонью по груди, намекая, видимо, на рост неведомого мне мальчика. — Нагендран с сыном погонят слона в Канди... Слон, разумеется, прирученный...
Выпалив все это, администратор как-то сразу обмяк, будто проколотый мяч, и принялся вытирать потное лицо платком. Ему было лет пятьдесят.
- Значит, вы советуете отправиться в Канди верхом на слоне?
Администратор отчаянно закивал.
- Да, да, мистер Виктор. Конечно, слоновья спина не роскошное кресло в люкс-автобусе. Но все же это транспорт, и вы побываете-таки в Канди. Завтра будете на месте!
Он бил наверняка. В Канди я готов был лететь хоть в ступе Бабы Яги.
ЭКИПАЖ
Нельзя сказать, что я не общался со слонами прежде — в зоопарке, например, общался. Однако когда Хабуб предстал перед моими глазами, я оробел. Слон же качнул ушами и ощупал меня хоботом.
Преодолевая страх перед огромными клыками Хабуба, я протянул ему яблоко. Слон подхватил яблоко и сунул его в рот.
Нагендран, худощавый высокий мужчина с жесткой курчавой шевелюрой и батожком погонщика в руке — палкой с острым крючком на конце, одобрительно кивнул.
В отличие от своего отца, медлительного, немногословного, Хавал беспрестанно сыпал словами, перемежая английскую речь с сингальской.
Несколько минут заняли приготовления в дорогу, из которых главным было крепление попоны-накидки на спине Хабуба. На попоне предстояло разместиться нам всем троим.
Условными ударами батожка Нагендран приказал Хабубу присесть. Мы вскарабкались ему на спину и в следующее мгновение взмыли на трехметровую высоту. Нагендран что-то крикнул, и мы тронулись в путь.
ЧТО ГЛАВНОЕ В ЕЗДЕ НА СЛОНЕ?
Когда меня спрашивали после, на что похожа езда на слоне, что напоминает и какое чувство навевает, я неизменно отвечал: вскарабкайтесь на дерево и медленно раскачивайте его.
На самом же деле в полной мере все удовольствия и трудности путешествия на слоне таким образом, конечно же, не представишь. Несмотря на множество удовольствий, какие приносит такая поездка, есть и неудобства. Да вот хотя бы — как расположиться на слоновьей спине?
Сначала я сидел на коленях. Потом, по примеру Хавала, сложил ноги по-турецки. Потом... потом, как только не сидел!
А вот Нагендран с сыном видимых неудобств по этой части не испытывали. Нагендран, впрочем, больше шагал рядом со слоном, направляя батожком его движение. Чтобы размять затекшие ноги, я иногда тоже соскальзывал на землю и метров триста-четыреста шел рядом. Потом Нагендран «приземлял» Хабуба, и я снова взмывал на трехметровую высоту...
Но все эти неудобства с лихвой компенсировал чудесный вид, открывающийся с высоты слоновьего хребта. Удивительное дело — стоит чуть приподняться над землей, и ты открываешь для себя много того, чего не замечал ранее. Поэтому примерно на пятом километре пути я пришел к выводу, что главное в езде на слоне — не обращать внимания на неудобства.
ТАНЕЦ НА РИСОВЫХ СНОПАХ
Дорога, попетляв среди отвесных скал, спустилась в зеленую долину, изрезанную ровными квадратиками рисовых полей — чеков. На полях крестьяне убирали урожай.
Рис для ланкийцев — такой же незаменимый продукт, как для европейца хлеб. Потому они так бережно, почтительно относятся к нему. Немало пота сойдет с крестьянина, пока он соберет с крохотного надела урожай. Ведь все, от подготовки поля и заготовки рассады до обмолота созревших колосьев, приходится делать вручную, по старинке. И не скоро еще придут сюда машины. Во-первых, на маленьких крестьянских клочках не очень-то развернется трактор. А во-вторых, разве по силам его купить одной крестьянской семье? Вот и остаются главными крестьянскими помощниками мотыга, серп да вол с деревянной сохой.
Любуясь квадратиками рисовых чеков, я вдруг заметил, что метров на сто впереди на шоссе аккуратно разложены рисовые снопы. Такое впечатление, что крестьяне перегородили снопами дорогу в надежде остановить движение. Я даже невольно привстал, обозревая этот странный заслон. Хавал, заметив мое удивление, пояснил:
— Снопы кладут на шоссе, чтобы обмолотить. Автомобили едут и своими колесами выбивают зерна из колосьев. Люди идут — тоже выбивают... Крестьяне потом стебли убирают, а зерна сметают в корзины. Женщины это зерно веют... — Хавал ухватил меня за руку и радостно подытожил: — Да вон, смотрите, вон там...
У кромки одного из рисовых полей две женщины веяли зерно. Они набирали его в плоские, похожие на огромные блюда корзины, а потом встряхивали. Ветер уносил пыль, шелуху, стебли, очищая зерно. Тут же лежала копна рисовой соломы. Из соломы крестьяне делают много нужных в хозяйстве вещей.
Между тем Хабуб вступил на снопы. И тут... началось! Резкими протяжными криками и щелчками батожка Нагендран стал водить Хабуба взад-вперед, заставляя то круто разворачиваться на месте, то трусить и даже, как мне показалось, подскакивать.
Танец Хабуба длился недолго, но он успел изрядно потоптать снопы. Я, конечно же, догадался, к чему Нагендран устроил этот аттракцион. Одно дело — промчится по снопам какая-нибудь малолитражка, другое — многопудовые ноги слона. Удивило, с каким уважением отнесся Нагендран к тяжелому крестьянскому труду, как легко и непринужденно помог незнакомым людям... Замкнутый, даже угрюмый с виду мой проводник.
НОЧЬ
Представьте себе такую картину. Сумерки. Вы едете по какой-нибудь оживленной магистрали, ну, скажем, Москва — Ленинград. И вдруг замечаете на обочине костер, дымящийся котелок и спящего человека... Мимо снуют прохожие, неясными очертаниями проглядывают дома, огороды, где-то лают собаки и мычат коровы... Удивились бы спящему человеку у костра? Конечно.
В Шри Ланке таким сценкам не удивляются. На нас мало кто обратил внимание, когда мы расположились на ночлег прямо под открытым небом на пятидесятом километре автострады Коломбо — Канди. Нас обступали вечнозеленые баньяны, пальмы, увитые лианами и диким плющом, цветущие магнолии. Мимо шуршали шинами автомобили, небойкое эхо разносило окрест женские голоса и позвякивание посуды — где-то рядом жили и еще не спали люди...
У костерка сидит Нагендран, помешивает угли своим батожком, о чем-то думает. Я не мешаю ему, хотя и хочется узнать, отчего он не спит. Хавал давно посапывает, свернувшись калачиком. Хабуб со свистом вздыхает и беспрерывно жует листья баньяна. На фоне чернильного неба он кажется скалой, одной из тех скал, что угрожающе высятся на крутых поворотах автострады.
Звездное небо. Только на южных широтах бывает оно так обильно звездами. Вон Южный Крест, воспетый в песнях и стихах многих народов. Вон Млечный Путь — будто поток золотого песка... Холодное, красивое небо!.. Совсем по-другому на земле. Здесь тепло, здесь море запахов и звуков, уютно и спокойно, не чувствуешь себя одиноким в огромном многообразии жизни, которая ночью здесь кажется даже более кипучей, нежели днем...
В траве у моих ног что-то зашуршало. Я вскочил, мгновенно вспомнив, что лежу не на восьмом этаже московской квартиры, а под баньяном, на неведомой мне земле.
Нагендран взглянул в мою сторону.
— Там кто-то... — испуганно прошептал я и кивнул перед собой. — Может, змея?..
Нагендран успокоил:
— Ящерица. Змеи не может быть.
— Почему не может?
— Слон рядом. Где слон, змей нет.
Я не понял, в шутку или всерьез он сказал, и наверно бы не успокоился, если бы у ног моих что-то снова не зашуршало — в следующее мгновение к костру юркнула... ящерица. Она вскинула голову и снова скрылась в темноте.
Я лег на полог, заботливо разостланный Нагендраном. Мне было стыдно за свой страх. Я еще не мог свыкнуться с мыслью, что с такими опекунами, как Нагендран, Хавал и Хабуб, могу себя чувствовать в совершенной безопасности.
ПИТОН
Этого парня мы встретили при въезде в деревушку Читмахари...
Увидев меня на слоне, парень, видимо, подумал, что какой-нибудь богатый янки совершает по своей прихоти таким манером путешествие по острову. А потому решил во что бы то ни стало заработать — бежал за нами с километр, предлагая «поиграть» с... огромной змеей — питоном, которого он нес, обмотав вокруг плеч. В руке его был еще мешок. И добился своего. Я слез со слона и принял из рук заклинателя змею.
— Не бойтесь, мистер Виктор, он не укусит! — успокаивает меня Хавал. Хавал волчком вертится вокруг меня, норовя заглянуть питону в пасть.
Я через силу улыбаюсь, хотя в голову лезут мысли — одна страшнее другой...
— Да вы по носу его ударьте, — наставляет меня Хавал, — чтобы он не тыкался вам в лицо...
Я пробую поднять руку и не могу. Чувствую, как питон вдруг начинает меня крепко сжимать. Вот он сдавил мне руки — точно канатом прикрутил к туловищу...
— Эй, хозяин, забери свою змеюку!..— от волнения я заговорил по-русски.
Мой голос напугал Нагендрана. А может, лицо мое напугало. Он подскочил к заклинателю и начал что-то сердито ему выговаривать.
Парень тут же сдернул с меня питона и как-то ловко, в одно движение, упрятал его в мешок. При этом он что-то горячо объяснял.
— Что он говорит? — спросил я Нагендрана.
— Он говорит, что питон голоден. Денег не было покормить его, говорит. Сейчас, говорит, мы заплатили — есть деньги! Пойдет кормить питона, говорит. И сам, говорит, поест...
В НЕБО ЗА КОКОСОВЫМИ ОРЕХАМИ
ВСЕГО ЗА 10 РУПИЙ ВКУСНЫЙ ОРЕХ И ВОСХИТИТЕЛЬНОЕ ЗРЕЛИЩЕ!
Такое объявление я приметил на заборчике крестьянского двора у моста через реку Махавели. Объявление было написано от руки на английском и сингальском языках.
Во дворе росло несколько кокосовых пальм. Под веерами огромными зелеными гроздьями висели кокосовые орехи.
Я попросил Нагендрана остановиться у объявления, пытаясь представить, какое же зрелище может ожидать здесь путника. Тотчас из бедной хижины в глубине двора, окруженной вечнозеленым кустарником бугенвиллеей, выскочила босоногая немолодая женщина. На ней было старенькое, выцветшее от времени платье с длинными рукавами, которое в Шри Ланке называют куртой, и сальваркамис — узкие шаровары. Женщина принялась что-то бойко объяснять мне.
— Она говорит, что за десять рупий ее сын сорвет любой из кокосовых орехов, какой вы укажете... — перевел Нагендран.
Значит, вот какое зрелище обещало объявление. Но как можно забраться по голому стволу пальмы на двадцатипятиметровую высоту?
Из хижины вышел худенький мальчик, ровесник Хавала. Из одежды на нем были только ветхие шорты.
Он вытащил из-под куста магнолии банку с какой-то белой жидкостью, ловко растер ею ладони и подошел к одной из кокосовых пальм...
Все последующее походило на сон. Мальчик подмигнул мне, обхватил пальму руками и ногами и стал спокойно, вроде бы даже играючи, взбираться все выше и выше. При этом ноги и руки его работали так безукоризненно согласованно, что казалось — это карабкается робот, а не человек.
Не прошло и пяти минут, как мальчик был на верхушке пальмы. А вот и кокосовый орех летит на землю!..
Мне не терпелось узнать, чем смазал себе ладони мальчик. В этой загадочной жидкости я видел секрет потрясающего восхождения юного верхолаза. Выяснилось, что жидкость в банке — самодельный клей. Таким клеем мальчик делал руки липучими. Причем когда клей высыхал, на руках оставался белый мучнистый налет. Налет не позволял рукам скользить.
Этот удивительный клей замешан на соке гевеи, каучуконосного дерева.
...Сок кокосового ореха мы пили поочередно.
— А что, обязательно надо смазывать ладони клеем? — полюбопытствовал я.
— Другие, может, и не смазывают, а я смазываю. Семья наша — шесть человек, а кормилец только один я. Я да эти пальмы.
Мальчик говорил и улыбался. Но в словах его я не почувствовал радости. И грустно мне сделалось при мысли, сколько мальчишек в Шри Ланке еще вынуждены зарабатывать на жизнь.
КАНДИ
Канди появился неожиданно. Дорога петляла-петляла, с каждым километром закручиваясь в серпантин и пугая крутизной, а потом вдруг распрямилась и широкой, сверкающей на солнце лентой вползла в долину.
Среди вечнозеленых бамбуков, олеандров, орхидей, баньянов красными заплатками замельтешили черепичные крыши. С каждым метром таких заплаток становилось все больше и больше. И вот с высоты последнего перевала открылась изумительная панорама древней столицы Шри Ланки.
Хабуб, будто почувствовав конец нашего путешествия, поднял хобот над головой и протрубил: у-ух-х!
— Храм зуба Будды! — Нагендран показал прямо перед собой батожком. — На берегу озера, вон тот... Белые стены, белые башенки... Белые, как шапка Будды...
Напрасно он пояснял. Я давно приметил знаменитый храм. Еще бы не приметить, когда на площади перед ним рядками выстроились туристские автобусы, а в толпах туристов золотыми зайчиками сновали монахи в желтых одеяниях. И непонятно было, кого больше — монахов или туристов.
— Кажется, возле храма и ваш автобус, — зоркий Нагендран приставил ладонь козырьком ко лбу и обшарил взглядом храмовую площадь. — Ваш, с голубой крышей...
— Тогда вперед! — повеселел я.
ДЕРЕВО ГАГАРИНА
Мы со слоном прошагали по улицам Канди с полкилометра. И тут Нагендран легким щелчком батожка остановил Хабуба у красочного щита с надписью:
БОТАНИЧЕСКИЙ САД КАНДИ
— В Канди две жемчужины — этот сад и храм зуба Будды, — сказал Нагендран по обыкновению своим равнодушным тоном. — И то и другое стоит посмотреть.
Я растерянно огляделся. Уж если немногословный и невозмутимый Нагендран советует заглянуть в здешний ботанический сад, значит, зрелище действительно уникальное. Но как же автобус? Группа?
— Идемте, мистер Виктор, — оживился Хавал, заметив мою нерешительность. — Там деревья со всего света! Там самый большой в мире баньян! Там растут капустные пальмы — слышали о таких? Листья на вкус как капуста — замечательные листья! —Хавал причмокнул и восторженно мотнул головой.
— Но автобус... — напомнил я.
— Они еще два часа будут в храме. За два часа успеете и сад посмотреть, и до храма добраться...
— Может, и в самом деле заглянуть в сад... — заколебался я.
— Конечно, — радостно затараторил Хавал. — А разве вам не хочется посмотреть на дерево Гагарина?!
Не берусь описывать ботанический сад Канди. Целой книги заслуживает удивительнейшее это явление на цейлонской земле! Каждый кусочек сада, каждое дерево, каждый цветок достоин не одной страницы, потому что имеет свою историю. Но есть здесь уголок, который неизменно посещают и туристы, и жители Шри Ланки. В северной части сада двумя крыльями разлетелись аллейки, посаженные известными всему миру людьми. Короли и императоры, ученые и государственные деятели, писатели и артисты высаживали в разное время олеандры, баньяны, савойи, пальмы, увековечивая тем самым свое посещение здешних мест. Некоторым деревьям уже за сто лет, другие только набирают силу.
В декабре 1961 года в Шри Ланке гостил Юрий Алексеевич Гагарин. Приезжал он и в Канди. В ботаническом саду первый космонавт Земли посадил кустик сараки тайпинской.
— Мой отец тогда был мальчиком, — сказал Хавал, когда мы дошли наконец до дерева Гагарина. — Он не смог пробраться сюда и увидеть, как Юрий Гагарин сажал сараку. Но он видел Гагарина на улицах Канди... — И он сделал жест почтения «анджали» — сложил у груди ладонь к ладони, поклонился деревцу.
Я вглядываюсь в вечнозеленую сараку, чувствую терпкий, чуть сладковатый аромат ее и мысленно представляю, как четверть века назад Юрий Алексеевич Гагарин бродил по этому удивительному саду, вдыхал ароматы здешних диковинных цветов и деревьев, как выбирал место для своего деревца... Дерево Гагарина... Сколько священных реликвий связано с первым космонавтом Земли! И вот еще одна, за тысячи километров от России...
ВСТРЕЧА И РАССТАВАНИЕ
Если бы зуб Будды вдруг украли, мои друзья-туристы меньше бы удивились, чем при виде меня, подъезжающего на слоне к храму. Ну, а для меня занятная была картина — наблюдать с высоты слоновьего хребта, как вытягивались от изумления их лица...
Я не знаю, сколько длились восторженно-завистливые: «Ну и Виктор Александрович! Повезло же вам! На слоне прокатился!..», но раздались призывные удары гонга. Суетливо напирая друг на друга, мы устремились в храм.
Я пожал руку Нагендрану и Хавалу, припал щекой к шершавому хоботу Хабуба. Слон дунул на меня и фыркнул, что, видимо, означало у него подбадривающее «не унывай!». А потом шумно вздохнул. Наверно, вспомнил яблоко.
Самый тяжелый момент в любом путешествии — расставание с друзьями. Недолгим был наш переход, а как сблизил нас, сдружил...
Уловив грустные мои мысли, Хавал тронул меня за рукав, улыбнулся:
— Приезжайте к нам еще. И обязательно в Канди. Сходим в джунгли!
Чем черт не шутит! Сколько в мире удивительного! Да вот хотя бы это путешествие... И верится: встречусь со своими друзьями, поброжу еще по этой замечательной земле!
СТРАЖИ ЗУБА БУДДЫ
Храм зуба Будды оказался вместительным строением. Этакая каменная махина. Зуб Будды — святыня цейлонских монахов. Его хранит объемный ларец из пуленепробиваемого стекла, четыре стражника. Стражники — обнаженные по пояс подростки лет четырнадцати-пятнадцати, в красных шальварах и белых чалмах. В руках у трех — барабаны, у четвертого — рожок. Под заунывный наигрыш рожка стражники колотят в барабаны, оглашая храм трескучим, навевающим на посетителей робость перезвоном.
Стражники менялись каждый час. Вместе с ними менялся и монах, читающий молитву.
Подошла наша очередь взглянуть на зуб Будды, и гид повел нашу цепочку мимо стражей к огромному постаменту в центре зала, сделанному в виде гробницы. Поднимаемся на постамент. Шаг, другой, третий... Вот и зуб Будды на бархатной подушечке. Подлинный? А почему бы нет? Ведь Будда является на землю и в облике животных, и в облике людей — так учит буддизм...
Фотографировать нельзя. Задерживаться у зуба нельзя. Шаг, другой, третий... Ларец с буддистской реликвией за спиной. Перед глазами резные перильца постамента и юные стражники...
По-детски милые, забавные лица. Суровость, какую пробуют напустить на себя стражники, явно не в их характере. Вот один, заметив необычайно высокого туриста-англичанина с длинной рыжей бородой, улыбнулся. И сколько ни глотал потом улыбку, так и не смог «посуроветь». А другой, с родинкой на щеке, во все глаза рассматривает белокурую датчанку, свою ровесницу...
Обратная дорога из Канди в Негомбо заняла всего три часа. Три часа я не отрывался от окна автобуса. Каждый поворот, каждый дорожный знак, каждая деревенька казались мне настолько знакомыми, будто прожил я в этих местах не один год. Удивительное чувство! Недаром в Шри Ланке говорят: хочешь лучше узнать незнакомую землю, окропи ее собственным потом.
...На въезде в Негомбо водитель нашего автобуса притормозил: пара слонов волоком перетаскивала через шоссе огромные стволы деревьев. Погонщик, молодой черноусый парень, лениво подгонял слонов и что-то пел.
Я прислушался и узнал песню погонщиков слонов. Днем раньше ее пели Нагендран с сыном.
Остров, обласканный солнцем!
Я плыву над тобой, будто бабочка,
Я вдыхаю твой сладкий аромат,
Я любуюсь изумрудным небом
И думаю, как прекрасна жизнь.
Когда у меня есть такой славный помощник — слон.
Земля моя —
Остров, обласканный солнцем!


СЕРДЦЕМ И ИМЕНЕМ

В этих маленьких отрывках, ребята, вы прочитаете о следопытской работе своих сверстников, ведущих поиски материалов о жизни и деятельности В. И. Ленина. Эти статьи и очерки были опубликованы в «Костре» в разные годы, и если они заинтересуют вас, возьмите в библиотеке старые подшивки журнала и прочтите их — вам откроются новые страницы жизни великого вождя революции...

Восьмое большое путешествие «Костра». Юные «искровцы», сотрудники журнала отправились в плавание по заданию Ленинградского филиала Центрального музея В. И. Ленина. Их путь лежал через Горький, Казань, Ульяновск, Куйбышев, Астрахань, Баку. Путешественники искали документы о деятельности В. И. Ленина, Н. К. Крупской, их соратников, о борьбе за создание нелегальной газеты «Искра».
«Костер» № 4, 1970 г.

«Однажды я прочитал в газете о Сереже Жукове, которому удалось узнать, что в их доме в Ленинграде, на улице Чайковского, 58, жил Владимир Ильич Ленин. Но на доме не было мемориальной доски и никто из ребят Сереже не верил. Тогда Сережа написал письмо в Центральный Комитет партии. Вскоре на фасаде появилась мемориальная доска.
Я решил познакомиться с этим мальчиком. Но оказалось, что он служит в армии, охраняет границу. Через год мы встретились.
— У кого ты узнал, что в вашем доме жил Ленин? — спросил я.
— Вот. — И Сережа показал на книги, которых у него много, как в библиотеке».
Игорь Виноградов, Ленинград.
«Костер» № 1, 1974 г., «Барабан».

«И вот, только пришел домой, слышу: подала голос Петропавловка, а вслед за ней еще выстрел, более грозный и громкий. На другой день узнал: второй выстрел был с „Авроры"»— из воспоминаний А. Г. Петрова, участника революции, гражданской и Великой Отечественной войн. Прошло много лет после Октября, и А. Г. Петров разыскал бомбардира Смолина, давшего 25 октября 1917 года выстрел из сигнальной пушки № 5181.
«Костер» № 11, 1974 г.

24-фунтовая (152-мм) крепостная бронзовая короткая пушка обр. 1867 г. № 5181
В этом доме с 31 августа до начала октября 1893 г. жил Владимир Ильич ЛЕНИН
С этого времени началась его деятельность в Петербурге по созданию революционной марксистской партии России.

Следопытский отряд имени А. Гусева Московского Дворца пионеров разыскал и записал воспоминания бывших воспитанников Лесной школы в Сокольниках. В нее не раз приезжал В. И. Ленин зимой 1918—1919 года.
«Костер» № 1, 1980 г.

«В нашей школе есть класс-музей. Этот музей нам помог организовать Михаил Федорович Кузнецов. Представляете, он сидел с Володей Ульяновым за одной партой» — из рассказа Феди Друка, ученика 7 класса школы № 1 имени В. И. Ленина г. Ульяновска.
«Костер» № 4, 1980 г.

О жизни В. И. Ленина в крохотном французском поселке рыбаков Логиви наши ученые-историки знали давно. Но конкретно о доме, в котором Ульяновы снимали комнату, ничего не было известно. Пионеры-следопыты из советской школы при посольстве СССР во Франции нашли домик, где в 1902 году жил Владимир Ильич, сделали точные зарисовки самого дома, комнаты, обстановки.
«Костер» № 4, 1981 г.

«Пароход, направлявшийся в Швецию, вместе с почтой взял на борт случайного пассажира. Весь его багаж составлял видавший виды саквояж. Так началась вторая эмиграция В. И. Ленина, которая продолжалась почти десять лет» — очерк об уникальном поиске, который вели вместе с пионерами нашей страны пионеры Финляндии. Им удалось разыскать фотографии людей, встречавшихся с Лениным в Финляндии, фотографии парохода «Боре», на котором Ильич прибыл в Швецию.
«Костер» № 4, 1982 г.

«В ночь с 19 на 20 мая 1900 года Владимир Ильич, захватив небольшую ручную корзинку, с последним звонком сел в вагон пассажирского поезда № 18, следовавшего маршрутом Остров — С. Петербург. Рано утром, когда поезд на несколько минут притормозил на станции Александровская, спрыгнул с подножки. От станции он направился аллеями Александровского парка в сторону Царскосельского вокзала». О том, как пионеры-следопыты 409-й и Александровской школ установили маршрут В. И. Ленина, очерк «Опасный переход».
«Костер» № 1, 1985 г.

План дорог Царскосельского парка 1900 года

<- предыдущая страница следующая ->


Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz