скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

Глава 13. ЗАЛЕТНЫЙ СХОТОРАШЕНЕЦ
Везет же мне. Например, сегодня взял и ни с того ни с сего пришел Лев.
Я думала — он все. Больше не придет!
— Шишкина, — говорит Лев. — Не знаешь, где Нунэ?
А я ему так обрадовалась и говорю:
— Знаю! Поехали — покажу?!
— Поехали, — говорит Лев.
Мне нравится разглядывать — кто что несет!
На Пушкинской площади мимо Пушкина несколько человек пронесли одинаковые абажуры.
У остальных, будто икра какой-то огромной рыбы — апельсины в авоськах!
А мы со Львом по очереди держим Арарата.
— Надо открыть ему лицо, — говорит Лев. — Может, он эту поездку запомнит на всю жизнь.
Я соглашаюсь! Со всем — что бы он там ни говорил!..
Это ж ведь Лев Цуцульковский! Невероятно, какой сегодня счастливый день.
Из подвальных окошек гостиницы «Центральная» тянет печеными булками. Согнувшись, я и Лев суем туда головы. Нашим глазам предстает ужасное зрелище: гигантский бак, белое тесто и желтая, неправдоподобной длины рука месит его здоровой палкой:
— БРРЫМ! БРРЫМ! БРРЫМ! БРРЫМ!
— Фу! Какая рука, — говорит Лев.
— Рука есть, а человека нет, — обнаруживаю я, просовываясь все дальше и дальше. — Это механизм!
— Дай посмотреть Арарату! — велит Лев.
— Дети! Куда вы суете ребенка? — раздается над ухом чей-то голос.
Возле нас со Львом стоит низенькая тетя в плаще, с кудрями и в голубых тапочках.
— Товарищи! — кричит она прохожим. — Стоят дети и суют черт-те куда ребенка!
— Выбирайте выражения, — с достоинством говорит Лев.
— А вы не суйте, — строго сказала женщина.
— А мы и не суем, — говорит Лев. — Мы показываем!
— Что? — не унимается тетя.
— Как булочки пекут, — вежливо отвечает Лев.
— Ну — это показывайте, — довольно-таки дружелюбно разрешила тетя. И пошла, наконец, своей дорогой.
А мы — своей, к памятнику Юрию Долгорукому.
Здесь Лев с Араратом чуть-чуть обождут.
Я направляюсь к кафе «Птица».
— Куда? — дверь загораживает швейцар.
— На свадьбу! — говорю я.
... — ТАШИ-ТУШИ!!! — кричит кларнетист, похожий на гвардейца кардинала, и прижимает к губам кларнет.
— КЕЦЕ ПЕСА! — стучит барабанщик в армянский барабан — дехол.
Третий музыкант играет на аккордеоне. У него кривой нос и прямой пробор, белый, как след самолета.
Пляшут родственники из Дзорагюха!.. Из Схоторашена!.. Из Еревана!
— АЙ-ВАЙ! — пошел танцевать!
В одной руке — кинжал с лентами, конфетами и яблоками на острие!
В другой — настоящий живой петух! Желто-оранжевый с синим и зеленым! Грудь в пуху, зато сзади — совсем свободный от перьев!..
— Каков петух?! — кричат. — Залетный! Схоторашенец!!!
— На кухню! В суп его!.. — кричат.
А Нельсон-то, Нельсон! Стриженый! Ничего общего с английским адмиралом! Точно подметила тетя Сирануш — уши у Паремузянов действительно оттопыренные.
Ну и что?! Кто там думает об ушах?!
— За двух цветов! — провозглашает замечательный толстый человек. Сам — мешковатый! Нос — шишковатый!.. — Чтобы до конца своих дней, — говорит он, — гордо стояли! Словно большой и маленький Масис*. За их родителей!.. Цитик! Друг! За тебя!
* Масис — гора Арарат.
— Спасибо, Роланд, — важно поблагодарил со своего места дядя Ованес.
— Что такое «цитик»? — спрашиваю я у Нунки.
Она сидит ко мне спиной, жует кинзу и колбасу в лаваш завертывает.
— «Птенчик»! — отвечает Нунэ. — Так звали папу в детст... ТЫ ОТКУДА?! — ахает Нунка.
Так же ахают, увидев меня, мои родители, тетя Сирануш, но главное Мариам. Уж кто перепугался, так перепугался!
Ведь как получилось — все по плану папы.
Вернувшись из армии, Нельсон со своими родителями, с подарками, с Мариам, только без Арарата, — явился к дяде Ованесу и давай опять, как ни в чем не бывало, просить у него руки Мариам. В самый ответственный момент на сторону Паремузянов переметнулась и тетя Сирануш. Тогда дядя Ованес видит — дело серьезное — проявил великодушие и жениться разрешил!
В день свадьбы к ним домой за Нельсоном и Мариам приехала праздничная машина с куклой на капоте и обручальными кольцами на крыше. Но так как с одним и тем же человеком подряд два раза расписываться не разрешают, то они, оставив своих родителей встречать гостей, поехали не в ЗАГС, а к нам и к Арарату.
Естественно, все это время Арарат находился на нелегальном положении. А вечером, когда народ отправился на свадьбу, меня оставили с ним сидеть! А что мне тоже охота раз в жизни на свадьбе погулять — до этого теперь никому нет дела.
Хорошо, явился Цуцульковский!..
— Все нормально! — говорю я Мариам. — Вон Лев с ним! Я только посмотреть и назад...
А Мариам вдруг как встанет! Как поднимет свой бокал! И как жизнерадостно — объявит!
— У нас есть сын Арарат! За то, чтобы он был счастлив! И здоров!
Ух, какая наступила тишина! Только официанты на кухне переговариваются. И... ХР! ХР! ХР! ХР! — огромный дядя Ованес давай раскачивать черно-рыжими усами.
Головы гостей медленно поворачиваются в сторону дедушки Манаса. А он — в приталенном кителе с золотыми пуговицами — спрашивает:
— На вортэг э?
И это, конечно, на нервной почве, что я поняла его вопрос.
— Вот он! — отвечаю я дедушке Манасу и распахиваю оконные витражи. — С ним там мой друг, видите? Это Лев Цуцульковский.
Лев прохаживается перед памятником. Наверное, рассказывает Арарату, как это случилось, что Юрий Долгорукий основал Москву.
А в хромовых сапогах и в болотного цвета галифе к нему подходит дедушка Манас. Он забирает у Льва ребенка и... приветственно ему гугукает!.. Следом за своим папой бредет к Юрию Долгорукому директор овощного магазина Ованес Манасович Милитосян. За ними из кафе на площадь высыпают дзорагюхцы, схоторашенцы, москвичи, ереванцы!.. Теперь они все — по очереди — гугукают нашему Арарату.
— Нунэ, — вдруг слышу я голос Льва. Он уже сидит с ней за столом! — Я тебя искал... Я решил. Я на тебе женюсь.
— А вы когда меня полюбили? — хохочет Нунка.
— Загогулина! — говорю я сама себе. — Загогулина. Загогулина!..
Я беру со стола нож и разрезаю веревку на ногах у петуха!
Пусть всем будет хорошо. А не то, что у одних радость, а из других суп.
Тут мой папа надел на плечи аккордеон! И вместе с кларнетом и барабаном, с мамой и аккордеонистом запел песню «Любовь пожарника», единственную, какую умел:
День сегодня такой лучезарный!
Солнце в небе палит, словно жар!
Но не видит, не знает пожарный, Ч
то горит в моем сердце пожар.
И они ведь тоже кой-чего не видят и не знают.
Они не видят и не знают, что в эту самую минуту — по улице Горького! — по центральной улице Москвы — улепетывает во все лопатки залетный свадебный схоторашенский петух.


САЛЮТ УВЛЕЧЕННЫЕ!

ПУТЕШЕСТВИЯ „КОН-ТИКИ" ПРОДОЛЖАЮТСЯ

С учителем физкультуры им явно повезло. Олег Валентинович Маркин не только бегать и прыгать учил. Рассказывал о первопроходцах и путешественниках так, что заслушаешься. А потом принес книгу «Путешествие на «Кон-Тики» Тура Хейердала. Ее читали на переменах вслух и, завороженные, уже не могли оторваться...
«Мы сообщили собравшимся друзьям на английском и испанском языках, что плот будет назван «Кон-Тики», в честь великого предшественника индейцев-инков — царя-солнца, исчезнувшего из Перу полторы тысячи лет назад в направлении на запад и появившегося в Полинезии. Затем Герда Вулд с такой силой разбила кокосовый орех о нос плота, что брызги молока и скорлупа попали на головы стоявших вблизи людей...»
Сейчас уже не вспомнить, кто из ребят первый предложил построить плот. И не только построить, но и путешествовать на нем. Побежали к Олегу Валентиновичу. Говорили все сразу, перебивая друг друга и размахивая руками. Потом притихли в ожидании ответа, готовые тут же опять взорваться, доказывать, спорить... Но спорить не пришлось. Олега Валентиновича мысль о постройке плота увлекла ничуть не меньше их.
Так в 11-й школе Новосибирска появился клуб «Кон-Тики». В него объявили набор ребят, начиная с седьмого класса, — дело предстояло трудное, требующее серьезной физической подготовки, более младшим оно могло оказаться не под силу.
В первый же день пришло 200 человек. Олег Валентинович внимательно оглядел их и неожиданно сказал:
— Грош цена будет нашему клубу, если с сегодняшнего дня каждый из вас не начнет учиться лучше. Это условие первое и обязательное. Для всех, кто с ним справится, — условие второе: ежедневные утренние тренировки и сдача норм ГТО — желательно на золотой значок.
Посещаемость начинаем отмечать со второй четверти. Пропустил половину занятий — считай, что не ходил к нам вовсе.
И — последнее. Предстоит всерьез трудиться. И не только во время строительства и сборки плота, но и на субботниках, в подшефном детском саду, на фабрике «Родина».
200 человек задумались. На первую тренировку пришли уже не все. Кто-то ушел через неделю, не выдержав ежедневных подъемов в 6 утра, кто-то — через месяц, потому что не справлялся с учебой, кто-то плаванию на плоту предпочел бассейн...
Олег Валентинович никого не удерживал. Осталось человек 30—40. Но это были те люди, на которых можно положиться. Саше Белоусову, Косте Печенкину, Ире Смагиной, Вале Бахтуровой, Наташе Брынской посчастливилось принять участие в самой первой экспедиции.
В экспедициях было решено вести дневник. Ребята ведут его и по сей день.
«Наша мечта о плавании на «Кон-Тики», многим казавшаяся пустой фантазией, сегодня сбылась!
Прошли на плоту по Оби, Обскому морю и реке Каракон.
В книжках путешественников часто подстерегают неожиданные и опасные приключения: встречи с индейцами, нападения коварных туземцев из племени людоедов, схватки с хищниками... Первое путешествие «Кон-Тики» тоже было отмечено приключением. У села Завьялово ненадолго пристали к берегу, где подверглись нападению стада коз. В течение пяти минут эти прожорливые чудовища лишили нас недельного запаса продуктов...
Конечно, мы и раньше знали о том, что Иссык-Куль — одно из красивейших высокогорных озер мира. Читали о том, что на дне его целые луга экзотических водорослей, а вода — кристальной чистоты... Во время нашего перехода мы увидели все это своими глазами.
Неожиданно начался шторм. Плот накренился и затрещал. Приходилось, как амбразуру дота, прикрывать его надломленную часть своим телом, грести содранными в кровь руками, пить соленую воду...
Прошли Онегу, Свирь, Ладожское озеро. Выходим в Неву. Вот он — Ленинград... Вдоль гранитных парапетов тянутся разноцветные здания. Мы поразились тому, как они не похожи друг на друга и как красиво смотрятся все вместе.
С идущего навстречу теплохода слышится сердитый голос капитана: «Прошу всех покинуть левый борт!» Но это относится не к нам, а к сотне любопытных пассажиров, свесившихся вдоль борта, чтобы как следует рассмотреть наш плот.
Наконец подходим к крейсеру «Аврора». Каким маленьким кажется рядом с ним наш «Кон-Тики»! На набережной толпятся люди, машут нам руками, фотографируют... Да, такого необычного зрелища ленинградцы еще не видели.
После каждой экспедиции плот приходится делать практически заново. Счет ведется от плота, на котором плавал Хейердал. Так что наш первый «Кон-Тики» мы называли «Кон-Тики»-вторым.
Протяженность нового нашего маршрута будет рекордной: от Ростова-на-Дону, по Азовскому и Черному морям до Новороссийска. Каждый день — шесть часов работы по постройке плота. Началась и специальная подготовка — в экипажах были назначены штурманы, медики, ремонтники, радисты. Им нужно до начала плавания овладеть основами своих специальностей. Впереди самое настоящее, открытое море...
От устья Дона до Ростова всего сорок километров. Мимо то и дело проходят суда. Они, как равного, приветствуют «Кон-Тики» гудками. Мы отвечаем пронзительной сиреной.
С туристских теплоходов нам на борт бросают «бутылочную почту». Правда, несколько таких посланий мы так и не прочитали — они уплыли в Азовское море.
Берега расступились как-то неожиданно, перестало ощущаться течение. Кто-то зачерпнул воды, попробовал на вкус:
— Ребята, да она соленая! Мы вышли в море! Ура!
...Испытания не заставили себя ждать. Началась качка. Такая, что не было возможности приготовить обед. Вместо него — плитка шоколада на четверых. Тогда Володя Коваленко взял в руки гитару и запел. К нему присоединились остальные.
Здесь вам не равнина,
Здесь климат иной.
Идут лавины одна
За одной...
Пели, пока не кончился шторм. Пели шесть часов подряд.
Поезд из Симферополя подходит к станции. Родители ждут, волнуются. И вот появляемся мы, загорелые, веселые, по ступенькам спускаемся с песней, которую отрепетировали в пути. Нас тут же расхватывают, целуют, обнимают наши родные. Начинаются расспросы о том, где мы были и что видели? Трудно ли нам было?
Но о трудностях мы молчим. Могут в следующий раз не отпустить в экспедицию...
Путешествуя по Волге, побывали в Астраханском кремле, на заводе, где строятся крупнейшие в стране глубоководные бурильные установки «Шельф».
...Лотос — растение древнее, но мало кому приходилось видеть его цветение. Нам повезло — мы видели это в Астраханском заповеднике».
В прошлом году клубу «Кон-Тики» исполнилось десять лет.
Конечно, все эти годы мальчишки и девчонки мечтали о встрече с Туром Хейердалом. Написать ему письмо решились только после четвертого плаванья «Кон-Тики»-младшего. Знаменитого путешественника просили стать Почетным президентом клуба.
И получили ответ! На цветной открытке с изображением известного всему миру плота по-английски было написано: «Благодарю за ваше письмо. Я буду очень рад стать Почетным президентом вашего клуба. С наилучшими пожеланиями Тур Хейердал». Переписка продолжается и сейчас.
А недавно из города Осло им прислали в подарок два макета — папирусной лодки «Ра» и плота «Кон-Тики», которые станут экспонатами школьного музея.
Когда-то в «Кон-Тики» принимали ребят не моложе седьмого класса. Сейчас полноправными членами клуба стали шестиклассники, такие, как Света Карькина, Наташа Голова, Алеша Пиманов и Паша Домнин. В этом году сюда пришли Вася Чуйков, Аня Егорушкова и другие. Они учатся в четвертом.
«Скоро будем брать и первоклассников, — абсолютно серьезно заявляет Олег Валентинович. — Многие не верят в то, что малыши смогут ходить в экспедиции. Но ведь в то, что мы построим наш «Кон-Тики» и будем путешествовать на нем, поначалу тоже не верили...»
Н. МИХАЙЛОВА

У памятника Тачанке


Стихи твоих ровесников

КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Ели темные спят,
И ребята все спят.
Только ты один не спишь,
Засыпай скорей, малыш!
Мама бедная не спит,
У окна всю ночь стоит,
Всё тебя качает,
Песни напевает.
Вера Федорова, Ленинград

Рисунки Е. Каменской

ОКОП
Бурьяном и травою
Лесной окоп зарос.
Кивает головою
Ему семья берез.
Он здесь расположился
Совсем не просто так —
Когда-то здесь он видел
Коварный вражий танк...
Быть может, майским утром,
А может, в снегопад
Сражался здесь отважно
Советский наш солдат.
За то, чтоб мирно жили,
Учились и росли
И счастливы чтоб были
Все дети всей земли.
...Бурьяном и травою
Лесной окоп зарос.
И пусть не видит горя
Вон та семья берез.
Наташа Балаханова, Орша


БАРАБАН № 11

ЖУРНАЛ ЮНКОРОВ ПЕЧАТАЕТ ТВОИ ЗАМЕТКИ, СТИХИ, РИСУНКИ

Революционный держим шаг!

МЫ НА МАРШЕ
Музей пионерской печати создан в 147-й харьковской школе. В витринах — первые номера «Юного пролетария», «Пионерской правды», «Пионера» и других газет и журналов, начавших выходить в нашей стране после Великого Октября.
«Сегодня — юные умельцы, завтра — новаторы производства!» — под таким девизом проходит Праздник труда в 1-й небит-дагской школе имени Пушкина (Туркмения). Юные токари, фрезеровщики, электромонтеры, операторы демонстрируют трудовые навыки и знание различных производственных процессов.
Первый в области школьный учебный телецентр начал действовать в 1-й курской средней школе.

ПАМЯТЬ НАШЕГО ДОМА
Лучший мой снимок — вот этот: моя бабушка. Ее зовут Прасковья Ивановна Хлапонина. Она родилась еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Она вырастила 9 детей, у нее сейчас 18 внуков. Она всегда работала. А цветы мы подарили ей 5 ноября в день ее рождения. Я очень люблю свою бабушку.
Сережа Клепалев,
Село Поповка, Воронежская область

Я хочу рассказать о моем дедушке Павле Никифоровиче. Родился он в Псковской области за два года до Октябрьской революции. Семья была большая, и жили трудно. Дедушка ходил в школу за шесть километров через лес. И в снег, и в дождь. Закончил семь классов и сразу стал работать.
Двадцатилетним юношей дедушка поступил в Ленинградское военно-политическое училище. В войну он командовал танковой ротой. Воевал под Лугой, участвовал в прорыве блокады Ленинграда. В его роте служил 14-летний мальчик. Дедушка часто нам рассказывал об этом мальчике. При этом голос его немного дрожал, он всегда волновался, говорил: какое страшное время — война, если дети вынуждены были брать в руки оружие. И многие из них погибали.
Мила Малярова,
4-а класс, школа № 158, Ленинград

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ДЕРЖИМ ШАГ!
Наш отряд отправился в поход по Ленинским местам города. Маршрутом нашего похода мы избрали путь, по которому 3 апреля 1917 года Владимир Ильич после своего знаменитого выступления на броневике перед тысячами питерских рабочих, солдат и матросов направился во дворец Кшесинской. В этом дворце до июля 1917 года находился штаб большевистской партии.
За несколько недель до похода изучали материалы об улицах, по которым пролегал наш маршрут, выбрали экскурсоводов. Это были пионеры нашего отряда.
На Финляндском вокзале мы осмотрели паровоз № 293, на котором Ленин возвратился в Петроград. От площади Ленина пошли по улице Академика Лебедева, потом — к Боткинской улице. Затем — по Финляндскому проспекту и вышли на мост Свободы. Завершили мы свой поход экскурсией в Музей революции. Экскурсия всем очень понравилась. Мы поняли, что нам нужно еще глубже изучать историю родного города — города трех революций.
Гера Сергеев,
4-6 класс,
школа № 222,
Ленинград

НАШ КИД
Первый раз я была в Советском Союзе в 1982 году. Меня вместе с другими ребятами из Хайфона направили в пионерский лагерь «Океан» под Владивостоком. Именно тогда я и решила выучить русский язык. Мне очень помог конкурс для школьников, который ежегодно проводится во Вьетнаме. Объявляется задание, и желающие участвовать в нем к определенному дню направляют свои ответы в Ханой. С первой попытки я заняла третье место, а потом первое.
В прошлом году я снова приехала в СССР — на XII Всемирный фестиваль. Мне было поручено рассказать сверстникам о нашей школе, о том, как наш класс одним из первых в Хайфоне получил звание социалистического коллектива. Мы шефствуем над пожилыми людьми в микрорайоне, помогаем семьям бойцов, погибших за независимость Вьетнама, дружим с воинами.
Сейчас я перешла в 12 класс. После школы буду поступать в Ханойский институт иностранных языков — хочу стать филологом-русистом.
Хонг Ха,
Социалистическая Республика Вьетнам

УТРО ПЛАНЕТЫ
Лена Кречетова, поселок Каз, Кемеровская область.

„БАРАБАН" БЬЕТ ТРЕВОГУ!
Возле нашего дома протекает арык. Чего в нем только нет — железо, бутылки, палки!.. Когда арык пересыхает, весь этот хлам выходит наружу. Но самое неприятное, что за порядком следить некому. В нашем городе нет «зеленых патрулей», а юннатская станция — одно лишь название: два домика наподобие сараев, да разрушенные теплицы. Получается, что у нас в городе нет работы по юннатству.
Света Мартынова,
Чимкент Казахской ССР

„БАРАБАНУ" ОТВЕЧАЮТ
По письму юнкора Светланы Мартыновой Чимкентским областным комитетом ЛКСМ проведена проверка юннатской работы в Энбекшинском районе города. В настоящее время проводится капитальный ремонт станции юных натуралистов. А в школе № 40, где учится Света, организован отряд «зеленых патрулей». И теперь таких отрядов у нас в городе стало тридцать.
Секретарь обкома ЛКСМ Казахстана
Г. АТЕМОВА

ЮНКОР ПРОДОЛЖАЕТ РАЗГОВОР
Во 2-м выпуске «Барабана» шестиклассник Иван Ткаченко из Якутии предложил делать на уроках труда простую мебель для жителей новых северных городов и поселков. С этим предложением спорит Марина Оладийникова из города Киржач.
«Я внимательно прочитала заметку Ивана Ткаченко и с ним решительно не согласна! Ну какую мебель могут сделать мальчишки? Такую, что развалится через день. У нас в классе стулья, например, как маятники, качаются, стенды на одном гвозде еле держатся, да и парты не лучше, а починить мальчишки не могут. Где уж им делать мебель. Разве заставишь? Думаю, что новоселам эти хилые табуретки да вешалки на одном гвозде не очень пригодятся».
Итак, Марина бросила мальчишкам настоящий вызов. «Барабан» предлагает вам, ребята, продолжить разговор о качестве тех вещей, которые делаются на уроках труда. От кого и от чего оно зависит? От преподавателя? От технического оборудования школьной мастерской? Или от самих мальчишек?
Ждем ваших писем!

ПЯТИЛЕТКА В КРАСНОМ ГАЛСТУКЕ
Совет дружины объявил субботник по сбору металлолома. Задание отряду — собрать 750 килограммов. Наш пятый класс решил принять в субботнике самое активное участие. На другой день мы взвесили свой металлолом, и получилось 570 килограммов. Я принял решение продолжать работу, и ребята меня поддержали. Мы работали с трех часов до восьми. Таких ребят, кто не хотел работать, не было. Мы до вечера навозили на трех тележках 843 килограмма. Вместе стало 1413. Отряд занял первое место по школе. В понедельник на линейке нас поблагодарили за хорошие результаты.
Деньги за собранные всей школой 14 тонн металлолома будут перечислены в фонд строительства краеведческого музея-библиотеки в селе Ольшанке.
Иван Швец,
село Жабокрич, Винницкая область

МИР, В КОТОРОМ МЫ ЖИВЕМ

ФОТОКОНКУРС
УКРОТИТЕЛЬНИЦА Лена Золотовская, Владивосток
ХОР Володя Ильин, Павлодар
ПЕРЕД АТАКОЙ Роман Глинский, Ленинград
ГОРНОЛЫЖНИК Лена Перкова, Москва

САЛЮТ УВЛЕЧЕННЫЕ!
У нас в школе работает Пушкинский литературный клуб «Элегия». Руководит им учительница русского языка и литературы Любовь Афанасьевна Румянцева. Группы фотографов и художников отвечают за оформление клуба, делают альбомы для нашего музея. Танцевальная группа открывает каждый наш праздничный вечер полонезом, вокальная — разучивает и исполняет романсы на стихи Пушкина. Мы часто встречаемся с поэтами, писателями, много ездим по местам, связанным с именем Пушкина. Часто бываем в Пушкинских Горах. Семен Степанович Гейченко — наш давний и добрый друг. В день открытия клуба мы получили от него телеграмму, которую бережно храним в одном из альбомов. Вот она: «Дорогие устроители Пушкинского клуба! Клуб — это прекрасно. Пусть в нем звучит поэзия, музыка, добрые слова дружбы, светлое имя Пушкина. Низко вам кланяюсь. Гейченко из Пушкиногорья».
Совет Пушкинского литературного клуба, школа №15, Псков

Литературная страничка

«Барабан» знакомит вас, ребята, со стихами киевского школьника Дениса Котельникова.

ТЕЛЕГРАММЫ
Слова различных телеграмм,
Они летят по проводам,
Целуют, просят, поздравляют
И о беде оповещают.
Они летели так когда-то,
Когда матросы и солдаты
Установили власть народа.
Слова тогда в эфир лились,
Известьем наполняя высь:
«В России, наконец, свобода!»
Стихи написать я такие
Хочу, чтобы все на планете —
И маленькие, и большие —
Читали стихи мои эти.
Чтоб в сердце стихи зажигали
Стремленье к борьбе справедливой
И чтобы людей поднимали
На буржуинов ленивых.


ИЗ ИСТОРИИ РЕВОЛЮЦИИ

ЗНАМЯ ПОЛКА

Братскiй союз рабочихъ и солдатъ.
ОбмЪнъ знаменъ Путиловцевъ и Павловцевъ 1-Х 1917г.
Представители Путиловцы у своего знамени.

Уютно расположившись в кресле одного из залов Музея революции, я придвинул к себе старинную массивную книгу и не успел открыть, как вдруг из нее выпала пожелтевшая фотография. Перед строем солдат-знаменосец, рядом стоят рабочие, тоже со знаменем. Внизу подпись:
«Вручение знамени путиловскими рабочими Павловскому полку». Переворачиваю фотографию и читаю написанные карандашом стихи: Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей... ...Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, Насквозь простреленных в бою.
Да ведь это Пушкин!
А что это за знамя, которое вручают рабочие? Ведь, кажется, полк был одним из самых надежных и преданных царю? Надо разобраться.
Легче всего оказалось с пушкинскими строками: да ведь они из «Медного всадника» и действительно относились к Павловскому полку! Открываю книгу «История Павловского полка», ту самую, из которой выпала фотография, и читаю. В 1796 году из лучших батальонов составлен Павловский гренадерский полк. Его набирали из самых стойких, сильных, храбрых, опытных в военном деле и дисциплинированных солдат. Все эти качества наиболее полно проявились в войне 1807 года, когда русская армия шла на помощь Пруссии, захваченной Наполеоном.
Первые три часа сражения под Эйлау несколько сот орудий сотрясали воздух. Гранаты, ядра вырывали целые ряды из шеренг павловцев, взрывали красный от крови снег вокруг них. Солдаты, смыкая шеренги, непоколебимо стояли под убийственным огнем. Показались наступающие французы. Несколько полков русской армии бросились в штыки. Павловский полк ударил противнику во фланг. И опрокинул его. Но вот уже на русских плотной тучей, сверкая вытянутыми вперед палашами, несутся 60 эскадронов кавалерии. Ни ружейный огонь, ни штыки не смогли их остановить. Первая линия прорвана, но от второй, где стояло ощетинившееся штыками каре павловцев, французы откатились.
Впоследствии Наполеон говорил: «Если я назвал себя победителем под Эйлау, то это потому только, что русским угодно было отступить». Эти слова относились и к павловцам.
Через несколько месяцев их медные, простреленные шапки видели под Фридландом, когда павловцы отражали атаки врага. Они прославились во всех сражениях, и вскоре после окончания войны последовал указ Александра:
«Повелеваю, чтоб в почесть онаго полка ныне состоящие в нем шапки оставить в нем в том виде, в каком сошел он с места сражения, хотя б некоторые из них были повреждены; да пребудут они всегда памятником отменной его храбрости...»
Об этих шапках с медным щитком и писал Пушкин.
За стойкость и мужество в войнах с Наполеоном полк был переведен в гвардию. Красный лацкан украсил мундиры солдат.
Переведенный в Петербург, на Марсово поле, куда выходил фасад казарм, полк стал непременным участником всех парадов. Служить в нем стало престижно, выгодно и постепенно офицерский состав стал состоять из высшего дворянства. Вот почему я удивился, увидев фотографию. Где же узнать об этом знамени?
— В 1917 году в Петрограде находился запасной батальон Павловского полка, — рассказал мне сотрудник музея. — Мировая война изменила его социальный состав. Народу не хватало, и ряды батальона пополнялись и разорившимися крестьянами и рабочими с известных своими стачками заводов. Большинство солдат попало туда после ранения, и, испытав на себе тяжесть фронтовой жизни, они были настроены против войны и самодержавия.
17 февраля на Путиловском заводе началась забастовка. Через несколько дней она охватила уже весь город. Полиция не справлялась. Генерал Хабалов вывел часть войск на улицы, отдав приказ: «Стрелять!»
26 февраля к павловским казармам подбегали взволнованные рабочие и что-то горячо рассказывали часовым. Весть о том, что происходит расстрел рабочих и что их учебная команда принимает в этом участие, облетела батальон. «Мы не позволим, — заявили солдаты, — чтобы наши белые петлицы были замараны кровью братьев-рабочих». Наиболее революционно настроенная 4-я рота кинулась к цейхгаузу, разобрала винтовки и побежала к Невскому проспекту на помощь рабочим. На Екатерининском канале им преградил дорогу отряд конной полиции. И тут прогремели выстрелы, первые выстрелы революции, сделанные первыми революционными солдатами.
Восставших окружил Преображенский полк, еще преданный властям, но атаковать знаменитых павловцев он отказался. Лишь ночью батальон удалось запереть в казарме и разоружить, 19 зачинщиков отвели в Петропавловскую крепость. Угрюмый тюремщик, захлопывая тяжелую дверь, пообещал утром прийти и, нехорошо ухмыльнувшись, добавил, что в последний раз. Утром их ждал расстрел. Никто не спал в эту ночь. Небо за решеткой уже посветлело. Наконец, послышался шум: топот сапог, крики. Шум ближе, с грохотом открывается дверь. Неужели это ненавистные тюремщики? Нет, это свои солдаты-павловцы и с ними рабочие-путиловцы! В городе революция — рабочие с солдатами, перешедшими на сторону народа, открыли ворота тюрьмы и освободили своих товарищей.
После июльских событий большевики предложили «первому заводу-революционеру» и «первым революционным солдатам» обменяться знаменами.
1 октября на Марсовом поле перед казармами построился полк. Старые знамена с орлами на этот раз отсутствовали, их должно было заменить новое знамя. Под стрекот киноаппарата стройные ряды ожидали торжественной минуты, когда на самодельную трибуну взойдет оратор.
— Дорогие товарищи павловцы! В знак нашего священного союза... мы, рабочие Путиловского завода, вручаем вам наше знамя. Пусть оно всегда и непоколебимо свидетельствует, что священный союз рабочих и солдат, сваливших самодержавие, — нерасторжим. Пусть начертанные на нем наши общие лозунги «Да здравствует Интернационал!», «Да здравствует социализм!» будут гореть ярким пламенем в наших сердцах... — произнес представитель завода и вручил солдатам алый стяг.
Почти через месяц знамя приняло боевое крещение. По Миллионной улице пронесли павловцы свое красное знамя и с ним, под выстрелы юнкеров, ворвались в Зимний дворец.
В начале 1918 года полк, как все воинские части старой армии, был расформирован, знамя сдали в музей.
Вот какую историю поведала мне старая фотография.
Д. БЕЛОУСОВ

<- предыдущая страница следующая ->