<- предыдущая страница следующая ->

ЮСТАС ПАЛЕЦКИС
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Окончание. Начало см. «Дружбу народов» № 7 за 1972 год.

Рождается власть трудящихся
Если бы в мае 1940 года кто-нибудь сказал, что через два-три месяца в Литве будем строить социализм, его назвали бы сумасшедшим, в лучшем случае, фантазером... А вернувшись из Москвы в середине августа, мы могли порадоваться, что за короткое время уже много сделано для воплощения одного из основных принципов социализма — обобществления средств производства. Еще и месяца не прошло со времени принятия Народным сеймом декларации о национализации крупной промышленности, а всеми основными фабриками и заводами уже управляли сами рабочие. Не только временными комиссарами, но и директорами промышленных предприятий выдвигались передовые рабочие, коммунисты и беспартийные.
Удивительные вести поступали с фабрик и заводов. Прежде никто не знал и не интересовался тем, как и что там делается, только частые забастовки напоминали о недовольстве рабочих. Теперь отовсюду сообщали о трудовом энтузиазме. Еще будучи в Москве, я по радио рассказал о первых стахановцах, алитусских каменщиках Черкасе и Щербаковасе. Они за один день уложили более 14 тысяч штук кирпича, что в несколько раз превышало обычные нормы. А через несколько дней новое сообщение из Алитуса: Миколас Сагайтис уложил около 20 тысяч штук кирпича! Невероятным казался рекорд штукатура из Пренай, который перевыполнил норму на 1 400 процентов.
На хорошо знакомой мне текстильной фабрике «Кауно аудиняй» ткачихи переходили на многостаночное обслуживание, цех за цехом охватывало стахановское движение. То же самое на других фабриках, заводах.
Большое оживление царило среди работников культуры и искусства. Еще в первые недели работы народного правительства был создан фонд культуры, за который раньше безуспешно боролась прогрессивная общественность. Газеты ежедневно сообщали о притоке средств в этот фонд. Творческие организации обсуждали планы новых работ. Активнейшими стали те, кто вчера был отстранен, заговорили те, кто был вынужден молчать. Умолкли же и притихли ранее гремевшие глашатаи фашистских и клерикальных бредней.
Интерес к политическим событиям не ослабевал. Около 10 тысяч каунасцев собрались в спортивном зале, где мне было поручено выступить с рассказом о поездке Полномочной комиссии в Москву. А через несколько дней мы с генералом Виткаускасом в гарнизонном клубе Каунаса беседовали об этом с бойцами, офицерами и политработниками литовской Народной армии и представителями Красной Армии.
В эти дни в моей жизни произошло знаменательное событие — в августе 1940 года по решению Бюро ЦК КП Литвы я был принят в члены коммунистической партии. Вручая партийный билет, секретари ЦК Снечкус и Адомас-Мескупас сердечно поздравили меня. Наконец свершилось то, о чем я думал долгие годы, корни чего надо искать в событиях более чем двадцатилетней давности... Сочувствуя идеям партии, я уже в 1919 году выражал желание стать ее членом. Внезапное нашествие интервентов помешало этому. Затем шаги в песке, годы блужданий, разочарований, исканий... Вопрос о вступлении в партию я поднимал за несколько лет до 1940 года. Но Мешкаускене, с которой я советовался, ответила, что для вступления в партию необходима большая закалка, а я и так приношу пользу делу партии, оставаясь беспартийным. Поэтому получилось, что членом партии я стал после ее легализации, уже при советской власти.
Правда, советская власть в Литве еще не была по-настоящему оформлена. Именно с этой целью на 24 августа была назначена вторая сессия Народного сейма.
Важнейшей задачей сессии было принятие новой Конституции Литвы как союзной советской республики. Вместе с товарищами К. Прейкшасом, Пакарклисом, Нюнкой пришлось немало поработать над подготовкой проекта конституции. Деятельную помощь оказал нам В. С. Семенов, до этого работавший советником посольства СССР. Образцом служили конституции других союзных республик, но было необходимо отразить некоторые особенности. Литва еще находилась в начальной стадии построения социализма. Например, еще не национализировались мелкие промышленные предприятия, а на селе единственной формой хозяйства было единоличное, ограниченное тридцатью гектарами. Прежним сохранилось административное деление республики, специфические особенности имелись в судоустройстве, в системе народного образования.
Если эти принципиальные вопросы были ясны и требовалось лишь их сформулировать, то много спорили над литовским текстом конституции. Помню, затруднения вызвал перевод названия Белоруссии. Ранее белорусов называли старым литовским словом «гудас», «гудай», Белоруссию — Гудия. Однако все-таки решили записать название республики Балтарусия (балта — белая). Немало спорили и о термине «народный заседатель» — в дословном переводе получалось неуклюже, громоздко. Приняли мое предложение ввести термин «ляудес тареяс», что приблизительно значит «народный советник».
В конституции имелись статьи о флаге и гербе республики. Пришлось подготовить соответствующие проекты. С флагом было проще. Тогда флаги всех советских республик были красные, с серпом и молотом, отличаясь один от другого лишь наименованием республики, написанным либо полностью, либо инициалами. Решили утвердить флаг с надписью «Литовская ССР» на литовском языке.
Герб создавали заново. На совещании по этому вопросу я высказал мысль, что в гербе следовало бы иметь изображение дуба, такого характерного для пейзажа Литвы, или его листьев. Художники в кратчайший срок представили несколько проектов герба. С некоторыми исправлениями был принят проект молодого Добужинского, сына известного художника.
...Заседание второй сессии происходило в недавно построенном здании Министерства юстиции. Депутаты собрались в великолепном зале с высокими колоннами, ярко сверкающими люстрами. Здесь раньше заседал сметоновский сейм, который даже буржуазные деятели называли пародией парламента. Другие теперь депутаты, другая и публика в ложах.
Народный сейм заслушал и одобрил мое сообщение от имени Полномочной комиссии об участии в VII сессии Верховного Совета СССР. Затем депутат Пакарклис сделал доклад о проекте Конституции Литовской ССР. Он рассказал о трудном пути борьбы народов Советского Союза к построению социализма, победа которого зафиксирована в Советской Конституции. Говоря о некоторых особенностях Советской Литвы, отображенных в проекте конституции, Пакарклис зачитал 8 статью проекта:
«Наряду с социалистической системой хозяйства в Литовской ССР допускаются частные хозяйства единоличных крестьян, ремесленников, кустарей, мелких частных промышленных и торговых предприятий...»
С восторгом встречаются статьи проекта конституции о правах трудящихся на труд, отдых, на образование, на обеспечение в старости, о гражданских правах и обязанностях советских людей.
В прениях по докладу Пятрас Цвирка говорит о новых величественных перспективах, которые для литовского народа откроет претворение в жизнь принципов Советской Конституции. И речь Матеюса Шумаускаса устремлена в будущее — о новых фабриках и заводах, которые возникнут в Литве, о новых путях сообщения, о геологических поисках, которые никогда ранее не проводились. Антанас Венцлова освещает перспективы необычайного роста культуры, просвещения, литературы и искусства. Геновайте Палецкиене говорит о тяжелом положении трудящихся женщин при режиме эксплуатации и о широких правах, которые дает женщинам Советская Конституция. Депутат крестьянин Ян Пашкевичюс рассказывает об исключительном подъеме, который царит в литовской деревне.
— Мы, крестьяне, впервые почувствовали себя уверенно и спокойно. Больше у нас не будет безземельных. Об этом позаботилась советская власть в первый же день своего существования.
Антанас Снечкус напоминает о первых мероприятиях народного правительства и рисует картину ближайшего будущего:
— Нельзя думать, что достаточно принять эту замечательную конституцию и счастливая жизнь придет сама собой. Это неверно. Нужно помнить о неослабевающей борьбе с врагом, который еще не раз будет пытаться вырвать из рук трудового народа его победы. Нужны люди, кадры. Замечательных, верных людей у нас много, надо только хорошенько присмотреться — и вы заметите их повсюду. Кадры нужно растить любовно и заботливо. Надо всем нам и каждому в отдельности работать не покладая рук, неустанно трудиться на благо нашей республики, на благо всей нашей великой страны — Советского Союза.
Поэт Людас Гира с большим энтузиазмом читает вдохновенную поэму — оду о Советской Конституции.
Депутаты Народного сейма по предложению председательствующего Гедвиласа приступают к постатейному голосованию. Восторженно встречают все присутствующие статью, в которой говорится, что столицей Литовской ССР является город Вильнюс.
Могучая буря аплодисментов — Народный сейм единодушным голосованием принимает Конституцию Литовской ССР. Все встают и поют «Интернационал».
Затем принимается предложение Диджюлиса об объявлении Народного сейма временным Верховным Советом Литовской ССР. В заключение я предлагаю установить срок переезда правительства и переселения правительственных учреждений в Вильнюс. Это намечалось осуществить к 1 мая 1941 года.
Таким образом, Народный сейм выполнил задачу, возложенную избравшим его народом. В том же составе он продолжал свою деятельность на основе Советской Конституции как временный Верховный Совет республики до проведения выборов.
После принятия конституции в тот же день, 25 августа, Верховный Совет Литовской ССР собрался на свою первую сессию. На повестке дня — образование верховных государственных органов республики. Председателем Верховного Совета избрали революционера-подпольщика Балиса Баранаускаса.
По предложению Мицкиса депутаты приступили к избранию Президиума Верховного Совета Литовской ССР. На пост председателя этого верховного органа власти была предложена и единодушно поддержана моя кандидатура. Заместителями председателя избраны К. Диджюлис и Д. Роцюс, секретарем Президиума С. Пупейкис. Среди членов Президиума Первый секретарь ЦК КП Литвы А. Снечкус, писатели П. Цвирка, Ю. Банайтис, активный деятель компартии М. Мешкаускене.
Верховный Совет избрал Председателем Совета Народных Комиссаров республики Мечисловаса Гедвиласа и поручил ему представить состав правительства. Из членов народного правительства в состав Совнаркома кроме Гедвиласа вошли Венцлова как нарком просвещения, Юнча-Кучинскас — нарком труда, Мицкис — нарком земледелия. Писатель Гузявичюс стал наркомом внутренних дел. Пост наркома государственного контроля занял Адомаускас. Наркомом местной промышленности был назначен Шумаускас. В составе советского правительства — коммунисты, бывшие активные деятели антифашистского Народного фронта или близкие к нему. Среди них бывшие активисты Литовского союза молодежи — нарком финансов Ю. Вайшнора, нарком торговли М. Грегораускас, нарком коммунального хозяйства В. Книва.
На этом закончилась деятельность народного правительства, возглавлявшего власть во время переходного периода. Начался период советской власти, восстановленной в Литве после перерыва, который продолжался двадцать один год.
В то же время был реорганизован руководящий орган компартии — Бюро ЦК КП Литвы. В его состав вошли секретари ЦК и руководители правительственных органов советской власти. Как Председатель Президиума Верховного Совета, я стал членом Бюро ЦК, на заседаниях которого обсуждались и решались все вопросы, требующие принципиальных установок. Теперь я по-настоящему понял значение этого основного руководящего и объединяющего центра, о котором говорил нам Сталин.
...Советские месяцы 1940 года и первой половины 1941 года были насыщены бурной деятельностью. Кроме участия во многих заседаниях, совещаниях часто приходилось выступать на фабриках, заводах, в школах, общественных, культурных организациях.
В Каунасе состоялся учительский съезд, на котором присутствовали все учителя Литовской республики. Тогда их было не так много — около 7 тысяч,— и громадный спортивный зал мог их вместить. Понятно, какое значение придавалось этому собранию, ведь от учителя в первую очередь зависит воспитание нового, советского человека.
Доклад сделал народный комиссар просвещения Венцлова. В своей речи я, как бывший учитель, говорил о большой ответственности учителя перед народом, перед будущим:
— Необходимо понять дух нового времени, вооружиться знаменем марксизма-ленинизма, которое является компасом новой жизни. Без него трудно будет идти и вести других по пути социализма.
Выступали секретарь ЦК КП Литвы Снечкус, председатель Совнаркома Гедвилас, тоже бывший учитель, виднейшие работники науки и искусства.
Выслушав все выступления, все пламенные речи, часть реакционно настроенных учителей ответила своего рода демонстрацией, выражая приверженность к старому, к буржуазному режиму. Какая-то группа запела, а потом и довольно внушительно зазвучал старый национальный гимн. Удивляться этому не следовало, ведь собрались-то, в основном, старые учителя, назначенные клерикальными и фашистскими правительствами, утвержденные и проверенные фашистским министерством просвещения. Среди них были, конечно, и прогрессивные люди, но таких обыкновенно старались отстранить. Большинство учителей находилось под влиянием церкви и католических организаций. Прошло ведь всего несколько месяцев после свержения фашизма, после провозглашения советской власти.
Вспоминаю свое выступление на открытии Вильнюсского литовского драматического театра. Начинал работу первый театр, открытый советской властью. Кстати сказать, в буржуазной Литве действовало всего два театра. Не было сомнения, что этого далеко не достаточно.
Однажды ко мне пришел актер и начинающий режиссер Юозас Мильтинис. Он был известен тем, что, стремясь совершенствоваться в театральном искусстве, на свой риск отправился в Париж, учился у выдающегося режиссера и педагога Шарля Дюлена. Вернувшись в Литву, Мильтинис не смог найти места ни в одном из тогдашних театров, да и сам считал их неподходящими для своих новаторских устремлений. Поэтому он задумал создать собственный театр. С этой целью он стал руководителем театральной студии при Палате труда. Фашистская власть пресекла воплощение смелых замыслов Мильтиниса, который намеревался создать новаторский рабочий театр. В 1939 году студию ликвидировали. Однако Мильтинис продолжал работу со студийцами, в большинстве молодыми рабочими. Собирались то в каунасской дубраве, то в окрестностях города, как будто на пикник...
После свержения фашизма, надеясь на воплощение своей мечты, Мильтинис стал хлопотать о создании театра. Видимо, не добившись успеха в других учреждениях, он обратился ко мне.
— Знаю, что вы еще в старое время поддерживали начинания молодых театров...— начал Мильтинис.— Теперь много говорится о широких возможностях для развития культуры, науки и искусства. А вот у нас есть коллектив молодых актеров, горящих желанием работать, но мы не можем ничего добиться.
Говорил он медленно, как-то стесняясь, но, видимо, в душе у него кипело. Его слова напомнили о моем участии в некоторых попытках создания рабочего новаторского театра. Еще в 1932 году вместе с режиссером Р. Юкнявичюсом, актерами Е. Петраускене, К. Юршисом и другими мы были учредителями театрального общества «Наша сцена». Но через год это общество каунасский комендант закрыл «за антигосударственную деятельность». Затем я в печати горячо поддерживал возглавляемый известным режиссером А. Олекой-Жилинскисом новаторский молодежный театр, который тоже просуществовал недолго. Когда-то я писал, что в Литве необходимо иметь хотя бы восемь театров. И вот теперь, уже при советской власти, оказывается, имеется безработная труппа актеров...
— Полагаю, что это временное недоразумение,— ответил я Мильтинису.— Не сомневаюсь, что еще не один, а несколько театров придется создавать. Имеются театры в Каунасе, Вильнюсе и Шяуляе... А если вам предложить создать театр в Паневежисе, как это предполагается, насколько я слышал?
— Паневежисе? Можно и в Паневежисе, почему бы и нет,— согласился Мильтинис.
Вскоре вопрос о создании драматического театра в Паневежисе был согласован и решен. В ноябре 1940 года нарком просвещения Венцлова издал соответствующий приказ.
Со временем Паневежский театр стал одним из ведущих не только в Литве. Своеобразная школа Мильтиниса, актеры театра Д. Банионис, Б. Бабкаускас и другие получили признание во всем Советском Союзе.
Не могу забыть выступления на открытии завода железных труб в пригороде Каунаса Петрашюнае. Это было 11 октября, ровно год спустя после бурных событий, демонстраций по поводу передачи Вильнюса Литве, в которых участвовал и я.
— Год тому назад,— говорил я,— в такой же осенний день каунасские рабочие демонстрировали против фашизма. А теперь мы видим, как те, которые тогда шли в рядах демонстрантов, которые сидели в тюрьмах, преследуемые фашизмом, стоят во главе Советской Литвы, новой Литвы. Отрадно, что именно в такой день имею возможность присутствовать на открытии вашего завода. Каждый новый завод, каждое новое дело, которое начинается в социалистической республике,— это победа не только экономическая, но и политическая.
Начинался первый учебный год при социалистическом, советском строе. И здесь небывалое оживление. При буржуазной власти в последние годы количество учеников средних школ (гимназий) снижалось и упало до 25 тысяч. А в этом году оно увеличилось до 40 тысяч. В школах вместо отрядов скаутов возникли пионерские отряды, старшие ученики создавали комсомольские организации. И мой сын Вильнюс, поступивший в техникум, стал пионервожатым в начальной школе имени Яблонскиса. Дело воспитания молодого поколения я принимал очень близко к сердцу, старался по возможности чаще бывать в школах, приходил в Каунасский университет.
Было приятно видеть, как прогрессивные люди, раньше только мечтавшие об осуществлении смелых проектов, точно обрели крылья при советской власти. Помню характерный разговор с инженером И. Смильгявичюсом.
— Вот наконец дождался я, когда мой проект будет претворен в жизнь,— воскликнул он, встретившись со мной.
Инженер Смильгявичюс — характерная личность в буржуазной Литве. Он уже давно разработал проект постройки гидроэлектростанции на Немане. Эта идея стала мечтой его жизни. Но напрасно обивал он пороги всех руководящих учреждений вплоть до президента. Все его убеждения, все его порывы, все страстные изложения проекта отскакивали как горох от стены. А ведь по производству электроэнергии на душу населения Литва была на предпоследнем месте в Европе... Дело заключалось в том, что иностранные компании, которые главным образом держали в своих руках электропромышленность в Литве, были заинтересованы в дороговизне электричества, никоим образом не хотели допустить конкуренции. К тому же многие заправилы буржуазной Литвы были акционерами этих обществ, тоже наживались на этом деле. (Примерно так же верхушки действовали и в других случаях. Так, ограждая от конкуренции шведский концерн Крейгера, имевшего в Литве монополию на продажу спичек, правительство категорически запретило производить и продавать... зажигалки. Акционеры концерна обеспечили себе солидный куш, а в рабочих хибарках, сельских избушках спички для экономии расщепляли на четыре части...)
А настойчивость инженера Смильгявичюса в буржуазное время привела к тому, что министр внутренних дел Рустейка пригрозил ему тюрьмой или домом умалишенных...
Теперь инженер Смильгявичюс не только в печати, на лекциях излагал свою идею по использованию вод Немана, но и получил всеобщую поддержку. Никто не сомневался, что при советской власти проекты по электрификации будут реализованы.
Тесные отношения я поддерживал с писателями. Во главе оргкомитета Союза советских писателей Литвы стал Пятрас Цвирка. Его роман «Земля-кормилица» еще в 1937 году А. Баужой был переведен на русский язык, издан в Москве. После свержения фашизма, вступив в коммунистическую партию, Пятрас Цвирка энергично работал, сплачивая литовских писателей. Он часто приглашал меня на писательские собрания, встречи. Все прогрессивные писатели с энтузиазмом включились в творческую работу в новых, социалистических условиях. Интересно было познакомиться с мыслями, которые писатели высказывали в своих выступлениях в печати, на собраниях и при встречах.
— Никогда в моей жизни не было столько активных месяцев для литературной работы, какими стали первые месяцы советской власти,— так заявил поэт Витаутас Монтвила.
Поэтесса Саломея Нерис говорила:
— Сегодня мы взглядом охватываем далекие горизонты. Великая общая дорога, освещенная лучами социализма, свободна для всяческого прогресса. Сегодня люди искусства стоят в первых рядах, они горят творческим энтузиазмом, готовы все свои силы, талант отдать народу, ибо идеи коммунизма освещают их творческий путь.
Горькую истину выразил популярный поэт Казис Бинкис:
— Нигде творческих работников так не презирали и не держали вместо собак, как в Литве. Только теперь они стали людьми, встали во весь свой рост.
Поэт Бутку Юзе:
— Наши писатели раньше могли жить лишь с крепко сжатыми зубами. Только советская власть отворила писателям ворота в настоящую жизнь.
Писатель Теофилис Тильвитис:
— Действительно, мы как будто торчали под столом миллионеров и ждали, пока со стола упадет какая-нибудь крошка. Трагизм этого положения выяснился только сегодня, когда нет уже ни фабрикантов, ни купцов, ни помещиков, остались только великие идеи, великие задачи и великая жизнь.
Если с энтузиазмом работали, творили Ю. Балтушис, Й. Шимкус, К. Корсакас, Е. Симонайтите и многие другие писатели, то некоторые и сомневались, и выжидали, и переоценивали ценности. Так, крупный писатель В. Миколайтис-Путинас честно признавался:
— Ко многим переменам я не был подготовлен, но они волнуют. Не все мне еще ясно и понятно. Однако служить народу я рад.
При буржуазной власти существовали и Союз писателей, и Союз журналистов, и Союз художников, но все они ютились по разным уголкам, собирались в случайных помещениях где-нибудь в редакциях, в школах. Теперь писателям отвели одно из самых больших зданий в центре Каунаса — дом миллионера Вайлокайтиса. Здесь получили квартиры некоторые писатели, здесь помещались центр оргкомитета Союза писателей, клуб, зал. Писатели часто собирались, обсуждали свои задачи, свои вопросы. А поговорить было о чем. Ведь среди них были и люди, далекие от прогрессивных мыслей, еще находившиеся под влиянием реакционных идей, особенно клерикальных. Одни стали молчальниками, перестали писать, другие колебались, признавая, что новая жизнь дает им возможность работать. Они приходили на собрания, слушали, иногда и выступали, высказывали свои сомнения, а в общем, еще выжидали.
Началось то, что называется у нас сотрудничеством между литературами нашей многонациональной страны. Так хотелось поскорее утолить вспыхнувшую жажду взаимного знакомства. В Каунасе радушно встречали писателей из Москвы, из других советских республик. В литовских газетах и журналах стали появляться переводы советских авторов, печатались стихи Маяковского, Тихонова, Блока, Багрицкого, Пастернака, Есенина, Твардовского, Безыменского, Леонидзе, Асеева. С другой стороны, литовских писателей начали переводить на русский язык, при посредстве которого их узнавали и другие советские народы. Уже летом сорокового года в Москве издали сборник стихотворений Людаса Гиры, поэмы Саломеи Нерис, готовились новые переводы.
С большим волнением работники литовского искусства восприняли известие о том, что советское правительство постановило организовать в Москве декаду литовской литературы и искусства. Это дало новый импульс писателям, поэтам, художникам, деятелям театра, композиторам, музыкантам — все считали своим долгом и честью с лучшей стороны показать искусство литовского народа на всесоюзном смотре в Москве.
Для меня и моих товарищей эти первые месяцы советской власти были действительно временем очень большого напряжения. Работали не только днем, но часто и ночью. Если Президиум Верховного Совета собирался сравнительно редко, то Бюро Центрального Комитета очень часто, по несколько раз в неделю. Поскольку в это время в Москве было принято заседать и работать ночами, то этот обычай перешел и к нам. Заседание начиналось в 10 часов утра с перерывом на обед, потом продолжалось вечером, а часто и целую ночь, до 5-6 часов утра...
Кроме обсуждения разных вопросов, государственных, правительственных, требовавших принципиальных решений, очень много времени занимали вопросы персональные. Когда партия действовала в подполье, она не могла быть особенно многочисленной. Теперь она стала партией правящей и к ней потянулись очень многие. Большинство тех, кто когда-то состоял в партии или был близок к ней, теперь старались возобновить эти связи. Требовалось очень тщательно проверять, при каких обстоятельствах эта связь была порвана.
В октябре 1940 года Коммунистическая партия Литвы была принята в состав Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), как тогда называлась Коммунистическая партия Советского Союза. Выдавались новые единые партийные билеты. Понятно, с какой строгостью, с какой тщательностью приходилось подходить к делу каждого партийца. Поскольку речь шла не о сотнях, а о тысячах людей, то такая проверка (каждая кандидатура в отдельности утверждалась на Бюро Центрального Комитета) требовала много времени.
Приближались Октябрьские праздники. Бывали и раньше праздники — государственные, национальные,— но никогда подготовка к ним не вызывала особого оживления. Несмотря на все усилия буржуазной верхушки, не удавалось сделать их действительно всенародными. Сейчас же вся Литва — от Каунаса, Вильнюса до самых малых селений — жила Октябрем. Дать к празднику что-то новое, интересное, лучшее старались ткачиха и художник, строитель и профессор...
Мне было поручено председательствовать на торжественном собрании в государственном театре. Тщательно готовил вступительную речь, а также писал статью, которая была помещена в день праздника в газете «Тарибу Летува» («Советская Литва»). Великую Октябрьскую социалистическую революцию я сравнивал с величайшей горой Эверестом, ибо она ярко возвышается над всеми историческими событиями мира. Между тем как другие народы Советского Союза в 23-й раз отмечали великий Октябрь, литовский народ впервые смог его праздновать свободно.
Наступил день 7 ноября. Вместе с руководителями Центрального Комитета КП Литвы и правительства я на трибуне. С волнением думаю о необычайных переменах, происшедших за это короткое время в жизни нашего народа и нашей личной жизни. Как бы для иллюстрации слов пролетарского гимна «Интернационала» — «кто был ничем, тот станет всем» — в октябрьские дни газеты помещали длинные списки рядовых рабочих и крестьян, которые стали директорами различных предприятий, управляющими трестами, руководителями учреждений, членами правительства... Мимо трибун проходят воинские части — это солдаты и командиры бывшей буржуазной литовской армии, теперь уже воины территориального корпуса Красной Армии. Начинается грандиозная манифестация рабочих и служащих Каунаса. Гордо реют красные флаги, шелестят плакаты, возвышаются портреты великого Ленина над колоннами каунасских рабочих, выдержавших так много стачек и революционных боев под знаменем коммунистической партии. Возгласы радости, песни, энтузиазм... Незабвенная, волнующая картина.

<- предыдущая страница следующая ->