скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

Н. ЯКОВЛЕВ, 
доктор исторических наук, профессор

ЦРУ против Страны Советов

Напомним, появление первых советских ракет, способных выводить на космические орбиты искусственные спутники Земли, перечеркнуло все составленные до этой поры американские планы агрессии против СССР. С тем большим рвением конструкторы Пентагона начали разработку технических средств шпионажа, которые должны были держать вашингтонских стратегов в курсе мер, которые Советское правительство было вынуждено принимать для обеспечения безопасности СССР и его союзников.

* Продолжение. Начало см. №№ 6, 7, 8.

ПОДЖИГАТЕЛИ ВОЙНЫ НА ПЕРЕПУТЬЕ
Об этом вполголоса говорили на секретных совещаниях, таинственно шептались при непосвященных, верили и не верили, с острым любопытством изучая первые снимки, воровски сделанные с самолетов У-2. Снимки начали поступать на столы аналитиков где-то на рубеже 1956—1957 годов. Вопрос сводился к следующему: каковы стратегические возможности Советского Союза в самом широком смысле и на правильный ли путь встали эйзенхауэровские Соединенные Штаты, полагающиеся на доктрину «массированного возмездия»? Дискуссия с трудом пробилась на поверхность через решетки цензуры, но и публичные споры о стратегии США к исходу 50-х годов не дают полного представления о происходившей переоценке ценностей хотя бы в недрах Пентагона. Прежде всего потому, что двойственность методов американской внешней политики оказалась по многим причинам (о ней просто не знали или не понимали ее) вне поля зрения спорщиков. В результате в основном обсуждался подбор военных средств для достижения политических целей, что привело к милитаризации стратегической мысли.
Можно точно указать год, когда доктрина «массированного возмездия» дала первую трещину в представлении допущенных к высшим военным тайнам — 1955-й. На первомайском параде в Москве пролетели советские стратегические бомбардировщики. США откликнулись истерией об «отставании» в этой области, что вошло компонентом в миф о «советской военной угрозе». Высшие американские военные отлично знали, что это очередная большая ложь: ведь число советских бомбардировщиков было умышленно завышено ими в 3—4 раза. Знали и о том, что СССР преследует в военном строительстве только и исключительно оборонительные цели. Не этот миф потряс державших в руках военную мощь США, а ясное осознание того, что Америка не останется неуязвимой, если развяжет ядерную агрессию против СССР. А на неуязвимости самих США, собственно, и зиждилась доктрина «массированного возмездия». Лозунг «все или ничего» приобрел крайне зловещее звучание, начинали накапливаться предпосылки понимания бессилия силы.
Вывод был сделан из этого один: сохраняя угрозу ядерного удара по Советскому Союзу и его союзникам, делать ставку на внутренние потрясения в социалистических странах. Проверку эту тактика должна была пройти осенью 1956 года в Венгерской Народной Республике.
Генезис кровавых событий, разыгравшихся тогда в стране, восходит к подрывной деятельности западных спецслужб. Поджигательские радиопередачи на Венгрию — только ее внешнее проявление. Но, во всяком случае, они вселяли тупую уверенность в мятежников: стоит только начать, как с Запада последует массированное вторжение на их стороне. Если бы не было этих заверений, контрреволюционеры никогда бы не осмелились поднять оружие.
Не кто другой, как Р. Никсон, тогда вице-президент США, с началом мятежа поспешил на границу с Венгрией, в Австрию. По его словам, он встретился там с группой мятежников.
«Я спросил: «Как вы считаете, «Голос Америки» и радио «Свободная Европа» внесли свой вклад, поощряя восстание?» На их лицах выразилось удивление по мере того, как переводился этот недипломатический вопрос. Один из них дал ответ: «Да!»
Даже те, кто впоследствии пытался изобразить мятеж как стихийное «восстание», но находился с мятежниками, отмечают: где бы ни собиралась очередная шайка бандитов, там обязательно надрывался радиоприемник, настроенный на волну радиостанции «Свободная Европа». Провокационные передачи, рассчитанные прежде всего на эту аудиторию, заверяли бандитов: вы на верном пути.
Спустя ровно двадцать лет после контрреволюционного мятежа «Нью-Йорк таймс» под заголовком «Рассказ о плане ЦРУ в 1956 году в отношении Восточной Европы» поместила интервью с Д. Энглтоном, который в 1956 году ведал контрразведкой и подрывными операциями в ЦРУ. Поводом для выступления отставного деятеля ЦРУ послужили, вероятно, бесславный юбилей мятежа и ущемленное авторское самолюбие — только что вышла книга Р. Клина, с которой Д. Энглтон заявил несогласие по ряду второстепенных деталей. Вот как передавала газета рассуждения Энглтона.
«К середине пятидесятых годов «мы привели в соответствие со сложившимися условиями оперативные группы, которые были созданы по приказу свыше в 1950 году», сказал Энглтон, сославшись на директиву об учреждении Управления координации политики (ОПК), в компетенцию которого входило использование квазивоенных оперативных групп, для того «чтобы ни в коем случае не соглашаться со статусом-кво советской гегемонии». Г-н Визнер, рекомендованный генералом Д. Маршаллом (тогда министр обороны.— Н. Я.) на пост руководителя программой подрывных действий, и г-н Энглтон «провели обширную подготовку». Выходцы из Восточной Европы, частично члены довоенных крестьянских партий в Венгрии, Польше, Румынии и Чехословакии, прошли подготовку в секретных центрах ЦРУ и Западной Германии под руководством экспертов ЦРУ. Г-н Энглтон добавил, что эти части возглавлял «прирожденный лидер из Югославии, в свое время получивший военную подготовку в Австро-Венгрии при Габсбургах»... Однако вспышки в Польше, Венгрии и Румынии произошли преждевременно, поэтому тайные оперативные группы не сумели ввести в действие».
Едва ли в этом причина. У. Колби, вероятно, ближе к истине, когда в своих мемуарах описывает, как воронье из подрывных подразделений ЦРУ мигом слетелось к границам Венгрии при первых известиях о мятеже:
«Со времен создания ОПК под руководством Фрэнка Визнера ЦРУ имело задачу или считало, что имеет ее,— оказывать военную поддержку в стиле УСС группам сопротивления, стремящимся свергнуть тоталитарные коммунистические режимы. В Венгрии такие группы мы называли борцами за свободу... Как только началось восстание в Венгрии, Визнер и высшие руководители управления планов (так с 1952 года именовалось ОПК, слившееся с другими подразделениями ЦРУ.— Н. Я.), особенно имевшие касательство к подрывной работе, полностью изготовились к действию — прийти на помощь борцам за свободу оружием, обеспечением связи и воздушным транспортом. Именно для такой работы и были предназначены квазивоенные подразделения ЦРУ. Можно доказать, что ЦРУ могло бы выполнить это, не вызвав мировой войны между США и СССР.
Но президент Эйзенхауэр рассудил иначе. Какие бы сомнения ни существовали в ЦРУ в отношении политики Вашингтона в этих делах, отныне они навсегда исчезли. Было установлено раз и навсегда: США, твердо стоящие на позициях сдерживания Советов, в их существующей сфере влияния не будут пытаться освободить ту или иную территорию в границах этой сферы... ибо ценой этого может оказаться третья мировая война.
Визнер прилетел в Вену к концу восстания, а затем выехал к венгерской границе взглянуть на происходившее собственными глазами... Вскоре после этого он ушел в отставку из ЦРУ по состоянию здоровья, его пост занял Ричард Биссел. Визнер так и не оправился. Когда он покончил с собой, это была такая же жертва реальностей «холодной войны», как и самоубийство министра обороны Джеймса Форрестола».
Если террористы по наущению Ф. Визнера в конце 1956 года рвались в бой, то в Белом доме куда лучше представляли соотношение сил между США и СССР в случае большой войны. Примерно в это время в Вашингтоне имели возможность понять, что Соединенные Штаты становятся не неуязвимыми для ответного удара. Уроки контрреволюционного мятежа в Венгрии в этом отношении были поучительными: хотя первопричина вооруженной вспышки лежала в подрывной деятельности американских спецслужб, Эйзенхауэр не мог допустить, чтобы события в Венгрии оказались спусковым крючком для мировой термоядерной войны.
Вмешательство президента, конечно, глубоко потрясло патрициев в руководстве ЦРУ. Надо думать, с их точки зрения, Эйзенхауэр, конечно, не тянул на члена «клуба господ», хотя и являлся высшим должностным лицом республики. Во всяком случае, тот же Визнер, по положению второй человек в ЦРУ, обладатель несметного наследственного состояния (чеки на получение заработной платы он бросал в ящик письменного стола и годами не получал ее), наверняка рехнулся из-за в его представлении аномалии сложившейся ситуации. Ему, мультимиллионеру, безвозмездно служащему в ЦРУ из-за «идеи», повязал руки президент, живущий на заработную плату! Было отчего впасть в отчаяние и пустить пулю в лоб!
Заступивший на место Визнера Р. Биссел также был типичным представителем своего класса — мультимиллионер, выпускник Иельского университета. Он возглавил в ЦРУ программу создания и использования самолетов-шпионов У-2, что было технической новинкой. Разумеется, Биссел не обошел вниманием подрывную работу в области идеологии. Случившееся в Венгрии, по словам Колби, «предоставило великолепнейшие возможности для пропаганды... которыми максимально воспользовались ЦРУ и его союзники».
В 1959 году конгресс США принимает резолюцию «О порабощенных странах», предлагая американцам оплакивать участь оных ежегодно и звать к их «освобождению». Резолюция потрясла даже видавшего виды Д. Кеннана. Во втором томе мемуаров, вышедших в 1972 году, Кеннан выразил, вероятно, искреннее отчаяние по поводу того, в какие дебри завела «психологическая война» Соединенные Штаты:
«В нашей стране есть шумные и влиятельные элементы, которые не только хотят войны с Россией, но имеют ясное представление, ради чего ее нужно вести. Я имею в виду беглецов и иммигрантов, особенно недавних, из нерусских областей Советского Союза и некоторых восточноевропейских стран. Их идея, которой они страстно, а иногда беспощадно придерживаются, проста — Соединенные Штаты должны ради выгоды этих людей воевать с русским народом, дабы сокрушить традиционное Российское государство, а они установят свои режимы на различных «освобожденных» территориях...
Эти элементы с успехом апеллировали к религиозным чувствам (в США) и, что еще важнее, к господствующей антикоммунистической истерии. Представление о размерах их политического влияния дает тот факт, что в 1959 году они сумели протащить в конгресс руками своих друзей так называемую резолюцию о «порабощенных странах». По публичному признанию их оракула д-ра Л. Е. Добрянского, тогда доцента Джорджтаунского университета, он сам написал ее — от первого до последнего слова. Этот документ и был торжественно принят конгрессом как заявление об американской политике. Резолюция обязывает Соединенные Штаты в рамках, посильных для конгресса, «освободить» двадцать два «народа», два из которых вообще не существуют, а название одного, по-видимому, изобретено нацистской пропагандистской машиной во время прошлой войны... Невозможно представить худшее, чем хотели заставить нас сделать эти люди,— связать нас политически и в военном отношении не только против советского режима, но также против сильнейшего и самого многочисленного этнического элемента в традиционном Российском государстве. Это было бы безумием таких неслыханных масштабов, что при одной мысли об этом бледнеет как незначительный эпизод даже наша авантюра во Вьетнаме... Я имел кое-какое представление о границах нашей мощи и знал: то, что от нас требовали и ожидали, далеко выходит за эти границы».
Так. И к сказанному только один вопрос: разве Кеннан — бывший посол США в СССР и один из стратегов ЦРУ, не знал, кто содержит и поддерживает этих преступников? Для него едва ли было большим откровением указание на их опору — ЦРУ.
Откровение в другом: то, что слова не претворились в дела — действия, могущие дать толчок необратимым процессам, прямо ведущим к большой войне, объяснялось растущим пониманием со стороны Вашингтона мощи Советского Союза.
Нельзя и неправильно было бы сказать, что народы мира сидели на удочке официальной пропаганды Вашингтона и не замечали опасной для мира во всем мире подрывной деятельности ЦРУ. Возьмем в качестве эталона хотя бы эру правления Дуайта Эйзенхауэра. Так, в июле 1959 года Эйзенхауэр опубликовал прокламацию, предусмотренную резолюцией, требуя от американцев «изучать беды народов, находящихся под контролем Советов, и вновь обязаться поддержать справедливые чаяния порабощенных народов». Безумие и наглость? Конечно! Но, констатирует уже известный нам Кеннан, это отражало «исконный американский феномен», а именно: «Многие влиятельные люди... настаивали, что американская политика должна состоять в политическом наступлении на различные коммунистические режимы с целью их свержения путем сочетания американской пропаганды и действий местных антикоммунистических групп, в результате ожидается «освобождение» советских народов, включая русский. Этого при должном рвении и упорстве с нашей стороны можно достичь без войны. Теория эта имела очень широкое хождение среди ряда консервативных республиканских деятелей, ибо она дает им возможность одновременно отрицать, что они выступают за войну, и в то же время подыгрывать крайнему правому антикоммунизму в США». В этих взглядах, заключал Кеннан, «таятся семена катастрофы».
Через неделю после обнародования резолюции вице-президент США Р. Никсон отправился с визитом в Москву представлять экспонаты американской выставки. Он полагал, что особую привлекательность для советских людей представит оборудование для кухни, и объяснял ее достоинства прямо на выставке.
Визит в Москву был частью массированного пропагандистского наступления по всему миру. В Вашингтоне наивно решили, что везде возлюбят высших должностных лиц республики уже по той причине, что они возглавляют страну «бога и мою». Однако антикоммунистическая риторика Никсона лишь усугубляла антиамериканские настроения, особенно в развивающихся странах, законно видевших причину своего бедственного положения в чудовищной эксплуатации их империализмом янки.
Провалилось и пропагандистское турне Никсона по странам Латинской Америки. Везде антиамериканские демонстрации, а в завершение турне в Венесуэле Никсона буквально заплевали, и долгие часы он продрожал в американском посольстве, ожидая худшего. На выручку «дорогого Дика» Эйзенхауэр направил к берегам Венесуэлы эскадру, а воздушные десантники изготовились высадиться в Каракасе. Никсон кое-как унес ноги. В конце 50-х годов в разных странах около 40 раз разгневанные демонстранты собирались у посольств и других учреждений США — в Азии, Латинской Америке и в Европе. Тут Эйзенхауэр наивно решил предъявить свой счет противникам Вашингтона в разных странах: как же можно не понимать его, если с начала 1959 по середину 1960 годов он налетал за рубежами США свыше 100 тысяч километров, посещая самые разные страны?
Конечно же, дело было в целях личной дипломатии Эйзенхауэра... Потому что были ведь проблемы, ожидавшие решения. Советский Союз выдвинул предложения с целью завершения германского мирного урегулирования и оздоровления международной обстановки. На май 1960 года в Париже было намечено совещание в верхах, за которым должно было состояться посещение Эйзенхауэром Советского Союза.
...Весной 1960 года в США снаряжали президента Д. Эйзенхауэра в поездку в СССР. Писали речи. 12 мая 1960 года в соответствии с программой пребывания Эйзенхауэра в СССР ему предстояло выступить в Ленинграде и сказать, признаем прямо, неплохие слова: «Когда я был мальчишкой, мы надевали лошадям шоры, чтобы они не пугались вороны, тени, кролика. Но теперь люди сознательно надевают на себя шоры... И так будет всегда — страх подозрения, если мы не убедим себя, что единственный путь к миру — взаимно открытое общество». Президент США собирался внушить нам, что США стоят за «открытое общество».
Пока умельцы отчеканивали прекрасные сентенции для речей президента, коими надлежало порадовать нас, другие умельцы были заняты по горло делами, о которых тогда не сообщили. Как писал журнал «Ньюсуик» 2 апреля 1979 года, директор ЦРУ «Даллес в восторге от фото, снятых над СССР во время высотных полетов У-2, распорядился установить шпионские фотоаппараты в самолет президента, на котором он должен был лететь в Россию весной 1960 года. Техники ЦРУ скрытно установили фотокамеры с высокой разрешающей способностью в брюхо президентского самолета и смонтировали тайную систему управления ими — во время полета второй пилот вел бы съемку, нажимая на кнопки, якобы приводящие в действие вентиляцию в самолете, и занимаясь компасом. Стоимость оборудования — 1 миллион долларов. Во время испытательных полетов на снимках, сделанных с высоты 10 тысяч метров, можно было различить номера автомашин».
Как известно, визит Эйзенхауэра не состоялся, «посланца доброй воли США» из-за океана обогнал другой американский гость — 1 мая 1960 года над СССР был сбит самолет-шпион «Локхид У-2». Дела прозвучали много громче, чем те слова, которые Эйзенхауэр намеревался произнести у нас в гостях.
После некоторого замешательства, унизительной лжи американских официальных лиц Эйзенхауэр публично взял на себя личную ответственность за полеты У-2, объявил об их прекращении над СССР, но решительно отказался принести извинения, что сделал пойманный пилот Г. Пауэрс на открытом судебном процессе в Москве. Когда в начале 1962 года он вернулся в США, то (по его словам) «понял, что не был свободен. В определенном смысле я был отпущен русскими и стал де-факто пленником ЦРУ». Рассказал об этом Пауэрс в книге, которую разрешили опубликовать только в 1970 году. Пауэрса очень долго продержали под допросами в США, и пришлось предстать перед следственной комиссией, которая вменяла ему в вину то, что он не покончил с собой, когда самолет был сбит. Ведь, как и все пилоты У-2, Пауэрс имел иглу со смертоносным ядом. Он увидел, что допрашивавшие были «почти разочарованы», когда узнали, что под арестом в СССР его не «накачивали наркотиками» и прочее. Как он оправдался, неизвестно, в последующие годы Пауэрс кое-как зарабатывал себе на жизнь, наверняка озлобленный на ЦРУ. В августе 1977 года пришло сообщение: пилот вертолета телевизионной компании в Лос-Анджелесе Г. Пауэрс разбился.
А ЦРУ? ЦРУ всего лишь демонтировало шпионское оборудование на самолете главы американского государства и перешло к другим текущим делам. Тем дело и кончилось.
И работает ЦРУ по-прежнему по прямым директивам Белого дома. Его нынешний хозяин Р. Рейган делает все, чтобы укрепить ЦРУ, сделать эффективнее работу ведомства, занятого подрывной деятельностью.
Разумеется, Рейган не заинтересован в огласке сути того, что именуется «особыми» операциями ЦРУ. В исполнительном приказе президента от 5 декабря 1981 года подчеркивается: «...особые операции проводятся в интересах американской внешней политики, однако они планируются и выполняются так, что роль в них правительства США не видна и публично не признается».
Этот приказ развязал руки ЦРУ во многих отношениях. Психологическая война нарастает!
Долгую и недобрую память оставили о себе тайные операции эры Эйзенхауэра. В 1976 году выяснилось, что в 1953 году погиб ученый Ф. Олсен, избранный ЦРУ подопытным объектом для испытания смертоносных снадобий. В 1976 году директором ЦРУ был У. Колби. «Президент Форд поручил мне,— писал Колби,— выразить сожаление от себя и страны, материально обеспечить семью. Я связался с ней, выразил самые искренние соболезнования ЦРУ и добился выдачи должной и приемлемой компенсации. То было одним из самых трудных поручений в моей жизни — встретиться с вдовой и теперь взрослыми детьми и открыть перед ними тайну ЦРУ двадцатилетней давности». Конечно, до последних месяцев президентства утверждавший самые темные операции Эйзенхауэр не мог предвидеть всего этого. Стенограф СНБ Р. Джонсон свидетельствовал в комиссии Ф. Черча в 1975 году: «Президент Эйзенхауэр сказал что-то, я не запомнил его точных слов, что показалось мне приказом убить Лумумбу... Обсуждения не последовало, перешли к другим делам». Детали операции определил А. Даллес, «утвердивший планы ЦРУ отравить Патриса Лумумбу». В конечном итоге в 1961 году П. Лумумба был убит иным способом.
Тогда все это было тайной. Спустя 20 с лишним лет времена изменились, и то, что считалось в 50-е годы не подлежащим оглашению, превратилось чуть ли не в предмет гордости Вашингтона. С появлением в Белом доме Р. Рейгана косяком пошли книги, в которых «эра Эйзенхауэра» предстала в ином свете. Обозревая сразу шесть книг о нем, вышедших во второй половине 1981 года, известный публицист Р. Стил порекомендовал: «Что делал Айк за кулисами, рассказывается в откровенной книге Стефана Амброза «Шпионы Айка»... Речь идет о некоторых очень низких делах, совершавшихся во имя высоких моральных принципов. Он не оставляет никаких сомнений относительно необоснованного высокомерия главы ЦРУ Аллена Даллеса...
В книге «Рассекреченный Эйзенхауэр» Бланш Кук оценивает его президентство как историю контрреволюции. С точки зрения этого автора, дело шло о массированной попытке «дестабилизировать коммунизм во всем мире, внутри страны ликвидировать «социализм» «нового курса» и распространить американский бизнес и американские ценности на весь мир». Айк, указывает Б. Кук, преуспел только в репрессиях и в усилении реакции».
Подводя итоги новейшим изысканиям о Д. Эйзенхауэре, Р. Стил констатирует: «Самая интригующая часть его внешней политики не флирт с вмешательством в связи с Дьенбьенфу, неразбериха с Суэцем, фарс с высадкой в Ливане или замешательство с У-2, а подрывная работа, проводившаяся его правительством через ЦРУ и другие ведомства против тех, кого мы ныне именуем «третьим миром». Об этом аспекте политики Айка нельзя и догадаться из его «Дневников» (впервые опубликованных в 1981 году.— Н. Я.), в которых нет ни одного упоминания о таких акциях, как организованное ЦРУ вторжение в Гватемалу в 1954 году или заговор 1953 года, вернувший трон шаху Ирана. Равным образом редактор его дневника Р. Феррел не привлекает внимания к тому факту, что Айк не упоминает об этой деятельности. Феррел дает возможность говорить самому Эйзенхауэру и молчит, когда Айк предпочитает умалчивать о щекотливых делах».

А КОГДА К ВЛАСТИ ПРИШЛИ БРАТЬЯ КЕННЕДИ...
Но все же, что могли позволить себе США? Это уходящий президент Д. Эйзенхауэр объяснил своему преемнику Дж. Кеннеди в негласной беседе в Белом доме, когда до передачи власти остались считанные часы. Усевшись во главе стола, 70-летний пятизвездный генерал наставлял примостившегося по левую руку 43-летнего лейтенанта запаса. Эйзенхауэр призывал беречь как зеницу ока драгоценное наследие — ЦРУ и ни на йоту не уклоняться от сочетания открытых и тайных методов во внешней политике. Конкретно он передавал в руки Кеннеди нападение на Кубу. Внушительно и неторопливо генерал втолковывал: «Политика правительства состоит в том, чтобы сделать все возможное для поддержки партизанских сил, выступающих против Кастро. Ныне мы помогаем готовить отряды против Кастро в Гватемале. Рекомендую продолжить и ускорить это». К. Клиффорд, записавший конфиденциальную беседу, выделил слова Эйзенхауэра: «Ответственность за успех возлагается на новое правительство».
Вот и доктрина возможного, сообщенная самым старым жильцом Белого дома самому молодому, въезжавшему в него. По словам генерального инспектора ЦРУ Л. Киркпатрика, доктрина, порожденная «успехами в свержении правительств в странах, подобных Гватемале, которые отложились в умах политиков, даже добросердечного Айка, считавших, что ЦРУ в силах тайно, «удавкой», сделать то, что больше не разрешалось делать генералам с армиями, если государство хотело сохранить достоинство в глазах мира».
Не прошло и трех недель нового президентства, как А. Даллес устроил веселую вечеринку — 10 руководителей ЦРУ и 12 самых приближенных к президенту. Собрались в масонском клубе «Алиби», о существовании которого большинство в Вашингтоне и не слышало. Перезнакомились и остались очень довольны друг другом. В непринужденной обстановке обсудили вторжение на Кубу. Дж. Кеннеди был без ума от руководителя операции Р. Биссела. «Входит в число четырех-пяти умнейших людей в администрации»,— восклицал он.
Пока в тайных лагерях завершалась подготовка бригады кубинских контрреволюционеров, а (комитет начальников штабов по приказу Кеннеди взвешивал шансы на успех с военной точки зрения, Биссел вознамерился обезглавить Кубу, убив Ф. Кастро. ЦРУ поручило боссу гангстерской организации в Чикаго Джанкана и его дружку Росселли убить Ф. Кастро «в гангстерском стиле». Чикагские бандиты объяснили ЦРУ, что найти охотника на такую акцию трудно, лучше прибегнуть к яду. Подобрали яд, отравили для проверки нескольких обезьян и вручили его Джанкана и Росселли. ЦРУ оценило стоимость операции в 50 тысяч долларов. 10 тысяч долларов аванса вручили для передачи исполнителям в кабинете Биссела. Ожидалось, что, съев пищу, куда подольют «жидкость» ЦРУ, Кастро скончается через два-три дня, при вскрытии признаков отравления не обнаружат. Уверенность в успехе Биссела и К° вылилась в практические действия — именно в это время в ЦРУ развернули особое подразделение «исполнительное действие» (ЗР/РИФЛЕ) «для выведения из строя иностранных лидеров, включая в крайнем случае убийство».
Покушение на жизнь Кастро провалилось. В июне 1975 года Джанкана и Росселли вызвали в комиссию Ф. Черча. За несколько дней до назначенного срока появления в комиссии Джанкана убили семью выстрелами в упор в лицо в собственном доме. Росселли кое-что рассказал, например, о пресловутой «жидкости», которую, по его словам, «нельзя было использовать в кипящем бульоне и т. д.». Вскоре Росселли исчез. В августе 1976 года рыбаки выудили у берегов Флориды бочку из-под нефти с расчлененным трупом Росселли. Грузило — тяжелые цепи. Виновных в обоих убийствах не нашли.
Все это случилось позднее, а тогда, в середине апреля 1961 года, заговорщики против Кубы пребывали в радужном настроении. Звонок из Белого дома Бисселу: «Начинайте!» Вечером 14 апреля бригада погрузилась на суда в порту в Никарагуа, диктатор страны Сомоса явился проводить бандитов. «Привезите мне волос из бороды Кастро»,— нагло кричал он вслед. Радиопират Д. Филиппс, как в случае с Гватемалой в 1954 году, засорял эфир таинственными фразами: «Смотри на радугу. Рыба поднимается скоро. Небо синее, рыба красная». Это обращение к несуществующему подполью взяться за оружие. На подпись к «кубинскому революционному совету», созданному в США, привезли состряпанный в ЦРУ Г. Хантом «бюллетень № 1», начинавшийся словами: «На рассвете кубинские патриоты в городах и горах начали борьбу за освобождение родины от деспотического правления Фиделя Кастро».
В штаб-квартире ООН в Нью-Йорке американский представитель Э. Стивенсон должен был заверить мир, что взбунтовались кубинские ВВС. Доказательство — приземление во Флориде самолета с кубинскими опознавательными знаками. Экипаж бежал с Кубы. Но раньше чем приземлился этот самолет (разумеется, посланный ЦРУ), на аэродроме плюхнулся поврежденный бомбардировщик, один из восьми, вылетевших из Никарагуа бомбить кубинские аэродромы. Неразбериху распутали быстро, но Стивенсон успел-таки прочитать изготовленное в ЦРУ заявление. Конфуз! Оплот и краса американских либералов Э. Стивенсон был уличен во лжи на международном форуме.
На рассвете 17 апреля в заливе Свиней на Кубе выгрузились «освободители», вооруженные до зубов, прихватившие с собой даже знамя для водружения в Гаване. Провоевали недолго, двое суток с небольшим. Потеряв 114 человек убитыми, остальные 1189 «освободителей» сдались в плен.
Ненависть к революционной Кубе превратилась в пунктик помешательства в Вашингтоне. Из директивы Дж. Кеннеди ЦРУ и другим заинтересованным ведомствам 30 ноября 1961 года: «Использовать все наши тайные возможности, чтобы помочь Кубе свергнуть коммунистический режим». По тому же кругу — попытки убийства Ф. Кастро, засылка агентуры и прочее. Обычная неразбериха, исполнители трусили, нанятые гангстеры изворачивались и т. д. Тут не может сдержать сарказма даже верный соратник братьев Кеннеди, профессор А. Шлезингер. Насер прислал президенту письмо, упрекая правительство США за соучастие в убийстве Лумумбы, в чем он был убежден. «Политические убийства,— ответил Кеннеди в то самое время, когда его собственное ЦРУ созывало гангстеров, чтобы отравить Кастро,— нужно... энергично расследовать и осуждать. Подготовка «плана Б» — мятежа на Кубе летом 1962 года — вступила в завершающую стадию. Нельзя было исключить в этих условиях вторжения американских войск в поддержку бандитов. Чтобы парировать угрозу, СССР и Куба летом 1962 года договорились о размещении на острове оборонительных средств, в том числе ракет среднего радиуса действия.
Когда в середине октября 1962 года с помощью тех же самолетов У-2 США обнаружили это, Вашингтону пришлось вывести свою политику в отношении Кубы из мрачного подполья спецслужб. Но так, что правительство братьев Кеннеди подвело мир вплотную к грани термоядерной войны. Тринадцать дней кубинского кризиса прискорбны в том отношении, что с пугающей ясностью показывают, к каким последствиям привели годы военной истерии, особенно проявившейся на заседаниях исполнительного комитета СНБ, в реакции руководства Пентагона и ЦРУ. Очень многие в этих ведомствах стояли за массированный удар с воздуха по Кубе и последующее вторжение. Они определенно были не способны заглянуть дальше шумного начала: обойдется этак в 40—50 тысяч потерь в американских войсках, по оценке Макнамары. 22 октября Кеннеди объявил об установлении блокады Кубы, которую назвал «карантином». В бассейне Карибского моря стягивались американские вооруженные силы, приводились в готовность американские войска в Европе. Последовали ответные оборонительные меры со стороны Советского Союза на созданную взрывоопасную обстановку.
За наглухо закрытыми дверями в Вашингтоне бушевал спор. Д. Ачесон, М. Тейлор, комитет начальников штабов, М. Банди стояли за удар по Кубе в стиле японского нападения на Пёрл-Харбор в 1941 году. Хотя Дж. Кеннеди подвел мир к пропасти термоядерной войны, он никак не ожидал, что найдется столько охотников броситься в нее. Антикоммунистическая риторика грозила обернуться катастрофой. В эти дни в Вашингтоне возродились термины «ястребы» и «голуби», первый из них пустил в обиход еще Т. Джефферсон на рубеже XVIII и XIX веков. В конечном итоге братья Кеннеди обернулись «голубями». Почему? Дж. Кеннеди по поводу настояний немедленно применить силу: «Военщина имеет одно громадное преимущество. Если мы сделаем то, что хотят от нас, ни один из нас не останется в живых, чтобы сказать им впоследствии, что они ошибались». Р. Кеннеди в ответ на предложение, как только потянет порохом, укрыться в убежище: «Не поеду. Если дойдет до этого, будет убито 60 миллионов американцев и столько же русских, если не больше. Я останусь в Хикори Хилл» (дом семьи Кеннеди в штате Массачусетс). Отсюда проистекает реализм президента Дж. Кеннеди, приведший после получения предложений СССР к урегулированию кризиса в бассейне Карибского моря.
Уже 30 октября ЦРУ получило приказ прекратить диверсии и террор против Кубы. Работника ЦРУ У. Харви и генерала Э. Лансдейла, готовивших покушение на жизнь Кастро, убрали, первый вскоре с горя спился, а второй ушел в отставку.
Впрочем, и это вряд ли удивит кого-то из советских читателей, запрещение продержалось недолго, новые люди стали готовить новые покушения на Кастро.

<- предыдущая страница следующая ->