<- предыдущая страница следующая ->

Предлагаемая статья рассматривается редакцией не как истина в последней инстанции, но как одна из возможных точек зрения на описываемые события. И несомненным достоинствам статьи следует отнести: изрядный профессионализм, четкое и недвусмысленное изложение своей позиции и отсутствие лживых «советизмов» (ссылки на Ленина и т. п.), которыми часто грешат авторы статей по «национальному вопросу». Недостатком же, на наш взгляд, является определенная подгонка жизненных реалий под схему «христианско-исламского противостояния».
Мы надеемся, что статья вызовет отклики, в которых найдет отражение и иной взгляд на события в Абхазии.
РЕДАКЦИЯ

РОСТИСЛАВ ЕВДОКИМОВ-ВОГАК
По следам беды в Абхазии

В середине июля 1989 г. национальные отношения в СССР потряс очередной конфликт. В Абхазии погибли и были ранены десятки людей. Казалось бы, мы должны были уже привыкнуть к скандалам в советской коммунальной квартире. И действительно, большая часть мировой общественности поступила соответственно: повздыхала о погибших, осудила террор, выразила моральную поддержку национальному меньшинству (абхазам), в некоторых странах были отменены гастроли артистов — грузин, особенно в ФРГ.
Между тем, у этих событий было несколько весьма примечательных и необычных черт. Во-первых, это уже далеко не первый серьезный удар, за короткий срок обрушившийся на одну из небольших «советских» республик, на Грузию. Во-вторых, это пока единственный в СССР случай, когда первыми подняли оружие, применили насилие (причем в варварской форме) именно представители нац. меньшинства. В дальнейшем мы увидим, что таких, не укладывающихся в привычные рамки особенностей в рассматриваемых событиях было гораздо больше. Сейчас же я лишь отмечу, что считать в любых национальных конфликтах правым обязательно меньшинство — вредный предрассудок. Чаще всего действительно судьба меньшинств вызывает сочувствие, но чтобы не возбуждать страсти примерами из сегодняшней политической жизни, я напомню лишь о действиях английских колонистов в Южной Африке в начале нашего века и о «проблеме» судетских немцев перед второй мировой войной, когда ситуация была обратной.

I
Обычно при рассмотрении прав тех или иных народов на какую-либо территорию приходится взвешивать два основных фактора: историческое право и нынешнее положение вещей. Ни один из них нельзя считать абсолютным. Если какой-либо народ был насильственно выселен или вытеснен со своей родины (чечены и ингуши, крымские татары, трансильванские венгры, греки-киприоты), он не теряет своих прав на эту землю, пока жив хоть один человек, не смирившийся с утратой. Но и наоборот, по прошествии столетий потомки завоевателей-колонистов могут приобрести не меньшее моральное право на созданную их трудом страну, чем потомки завоеванных. Так нет, кажется, горячих голов, полностью отрицавших бы права европейских по происхождению народов на Америку, Австралию, Южную Африку, права арабов — на Северную Африку и т. п.
Территория нынешней Абхазии упоминается в письменных источниках, начиная с середины I тысячелетия до н. э. Ни у кого из авторов (Геродот, Страбон, позднее — Прокопий Кесарийский и др.) не вызывает сомнения, что эгры (мегрелы) и лазы, живущие на черноморском побережье, суть потомки древних колхов. Лингвистические же исследования современных ученых показывают, что западно-грузинские племена жили здесь по меньшей мере за 2—3 тысячи лет до Геродота. Но это — к югу от Сухуми (античной Диоскурии). Кстати, сегодняшнее название города происходит от сванского «цхуми», означающего «вяз». К северу население было смешанным.
Примечательно, однако, что о смешанном характере населения северной части Абхазии можно говорить уже с самой глубокой древности. Причем, если у самих абхазов сохранились смутные представления о приходе их предков на эту землю откуда-то издалека (видимо из сегодняшней Адыгеи), то и для грузинского племени сванов, тоже упоминающегося в античных источниках в качестве народа, живущего выше Диоскурии, можно сказать, что отдельные их группы, там поселившиеся, пришли, очевидно, с юга.
С I—II вв. н. э. источники упоминают племена абасгов и апсилов. Их имена, созвучные самоназванию абхазов (апсуа) и родственным им абазинам и убыхам (после русско-турецких войн переселенным в Турцию), убеждают, что они действительно относятся к предкам сегодняшних абхазов. Путаница возникла в середине века, когда в силу географических и политических причин (династическая уния абхазских и мегрельских властителей) названия «Абхазия» и «абхазы» стали распространять на всю Западную Грузию и ее население.
Впрочем, все это никак не дает оснований сомневаться в том, что Абхазия всегда была родиной сразу двух народов — грузин и абхазов. Опять же, истории известны подобные примеры: основная часть Русской равнины издавна была заселена вперемешку славянскими, финно-угорскими и балтийскими (летто-литовскими) племенами, а Палестину нельзя не признать родиной как евреев, так и арабов. Что же до Абхазии, то грузины всегда, насколько нам известно, были большинством, а абхазы — меньшинством ее населения, что, впрочем, примерно до XVII в. никак не отражалось на их отношениях, ибо исповедовали они, как правило, одну веру, были носителями близких разновидностей одной, в сущности, культуры и на протяжении тысячелетий помогали друг другу в строительстве единого государства. Некоторые сегодняшние крайние националисты (в любой стране мира) не склонны верить в возможность таких счастливых союзов. Но еще 6 тысяч лет назад в Месопотамии два совершенно разных народа — шумеры и семиты-аккадцы — в глубоком взаимном уважении жили гражданами одних и тех же городов-государств.
Что же случилось потом? В результате турецкой экспансии значительная часть абхазов, как, впрочем, и некоторая часть грузин, омусульманились. Естественно, это вбило клин между двумя этноконфессиональными группами. Россия, всегда признававшая Абхазию частью Грузии и даже осуждавшая попытки некоторых ретивых ассимиляторов вывести абхазских христиан из-под юрисдикции Грузинского экзархата, после войны 1877—1878 гг. выселила 50 000 абхазов-мусульман, а за 10 лет до этого еще 20 ООО человек — в Турцию. Эта акция, казалось бы, изменила соотношение двух частей абхазского народа в пользу христиан, но она же вызвала ожесточение у всех абхазов.
Причем еще в прошлом веке продолжался процесс оттеснения потомков древних абхазов к югу и слияния с ними агрессивных пришельцев с севера, родственных по языку, но чуждых культурно. Так, о 1840-х годах мы находим сообщение абхазского ученого С. Т. Званба: «Земля абхазская начинается от реки Жуадзех (или Жоеквара — Р. Е.-В.), но деревень абхазских нет по правую сторону р. Бзыбал (Бзыбь — Р. Е.-В.), потому что они были подвержены опасности от беспрестанных нападений со стороны соседей (джигетов — Р. Е.-В.).
Джигеты говорят наречием абхазского языка, несколько отличным от коренного, но абхазы не считают их одного с собою происхождения» (С. Т. Званба. Абхазские этнографические очерки. Сухуми, 1982, стр. 5—6). Похоже, что значительную часть тех, кто сегодня называет себя абхазами, следует считать потомками этих совсем недавних завоевателей-северян.
Тем временем основоположник абхазской литературы Дмитрий Гулиа, сам, кстати, по отцу грузин, усовершенствует совместно с грузином Мачавариани первый абхазский алфавит, созданный за 30 лет до того на основе русской графики. Позднее тот же Дм. Гулиа совместно с А. Шанидзе и С. Джанашиа создает абхазскую письменность на грузинской основе. Но в рамках общей славянизации алфавитов в 1954 г. абхазская письменность возвращается к первоначальному варианту.
К сожалению, нашлись любители исторической романтики (некий профессор Турчанинов), которые обнаружили в Майкопе плиту с повествованием на современном абхазском языке о царе Аэте, отце Медеи и владельце «золотого руна». Это примерно также любопытно, как прочесть на немецком языке рассказ современника фараонов, выполненный на папирусе, о государстве германцев в Палестине, воевавшем во времена Моисея с семитами...
Значительно существеннее, что еще 120 лет назад культурно и политически активная часть абхазского народа недвусмысленно считала себя принадлежащей к грузинскому историко-культурному целому. В Центральном государственном историческом архиве Грузии — (ф. 545, д. 2784, л. 134) находится любопытный документ. Это «Докладная записка депутатов Абхазского и Самурзаканского дворянства от 23 марта 1870 года Его Сиятельству Председателю Тифлисского комитета по сословно-поземельным делам генерал-адъютанту князю Свято-полк-Мирскому». Вот несколько выдержек из этой «Докладной записки». «Издревле Абхазия составляла часть бывшего Грузинского царства. Последняя династия грузинских царей есть династия абхазская». «Когда грузинский царь Вахтанг VI в начале прошедшего столетия (т. е. XVIII в. — Р. Е.-В.), предпринимая издание законов, вызывал из всех провинций бывшего Грузинского царства депутатов для содействия ему в этом труде, то среди них были и депутаты от абхазского народа, который до последнего времени сохранил у себя древнейшие грузинские обычаи...». «Смело рассчитывая на справедливость и милостивое внимание к нашим нуждам Вашего Сиятельства и членов комитета, мы смеем надеяться, что в применении к Абхазии и Самурзакани крестьянской реформы мы не будем исключены из общей семьи грузинских народов, к которой искони принадлежали». Подписи: Гр. Шервашидзе, Б. Эмухвари, К. Инал-Ипа, М. Маршания, Т. Маргания. Стоит отметить, что Шервашидзе или, по-абхазски, Чачба — владетельные князья Абхазии, а К. Инал-Ипа — кажется, не столь уж далекий предок сегодняшнего профессора Ш. Инал-Ипа, одного из культурных лидеров нынешнего антигрузинского движения... Как же случилось, что за столетие с небольшим так сильно изменилась ориентация национального сознания?

II
После советизации Абхазии в 1921 г. Н. Лакоба и Е. Эшба выступили инициаторами создания «независимой» Абхазской ССР, мотивируя это необходимостью смягчить межнациональные противоречия. Так как любому коммунисту, исходя из самой марксистской теории, совершенно чужды интересы любой нации, грузинские большевики это предложение поддержали, не подумав даже посчитаться с тем, что в будущей «союзной республике» проживало менее 60 000 абхазов (17,6% населения), но почти 90 000 грузин. А так как «независимость» Абхазии сами Лакоба и Эшба воспринимали как клоунаду, о чем можно прочитать в многочисленных документах и речах Лакобы («Мы сначала стеснялись называть себя «президентами» республики — наркомами и т. д., но проходят день, два, три, и застенчивость проходит...» Н. А. Лакоба. Статьи и речи. Сухуми, 1987, с. 176), то для солидности к «Абхазской ССР» щедрой рукой прирезали часть Мегрелии (между реками Кодори и Ингури) с почти чисто грузинским населением.
Но все это жалкое шутовство ни к чему не привело. Столкнувшись с полной нежизнеспособностью новоявленной «союзной республики», ее главари уже через несколько месяцев сами запросились в федерацию с Грузией, а позднее поставили вопрос о придании Абхазии статуса автономной республики, что и было осуществлено в 1931 году.
В нынешней прессе можно найти весьма подробные рассуждения, одобренные целым ворохом цитат из партийных и советских документов, о правовой, экономической, политической и даже моральной целесообразности того или иного поворота в судьбе советской Абхазии. Между тем, все эти изыскания просто лишены смысла, ибо ни о какой законности не могло быть и речи с самого начала. В феврале 1921 г. сами совершенно незаконно захватившие власть кремлевские большевики, проигнорировав только что подписанный ими договор с Демократической Республикой Грузии, поставили у власти в этой стране марионеточное правительство, марионетки же (Г. Орджоникидзе, С. Кавтарадзе, М. Торошелидзе, Ш. Элиава на совещании в Батуми 29 марта 1921 г.), в свою очередь, с холопской претензией на самовластье вручают бразды правления своим дружкам с весьма темным прошлым. При чем здесь вообще законность? Откуда ей взяться во всей этой истории?
Впрочем, нынешняя вспышка агрессивности имеет под собой, кажется, значительно более прозаическую основу. В 60-х годах на границе Абхазии и Краснодарского края РСФСР были сооружены шлагбаумы и поставлены своего рода пограничные укрепления с целью воспрепятствовать вывозу из Грузии мандаринов и прочих «даров природы», политых, однако, потом и кровью крестьян. Даже в Сухуми, на базаре, мандарины теперь можно было купить, только соблюдая правила конспирации. Власти не хотели, чтобы жители Закавказья вывозили фрукты, цитрусовые, виноград на рынки России и Прибалтики в больших количествах, а потому сравнительно дешево. Власти хотели отобрать у крестьянина весь урожай по смехотворным, символическим ценам (т. е. по ценам, символизирующим коммунистический способ властвования), а потом — облагодетельствовать тем, что не успело сгнить в государственных хранилищах, 2 — 3 самых крупных города — в первую голову, конечно, Москву.
От отчаянья многие стали вырубать мандариновые сады и, что уж вовсе неслыханно для Грузии, даже виноградники, и забивать их кукурузой на корм свиньям и прочей живности. Крестьянин-грузин страдал, конечно, так же, как его сосед абхаз, но ведь отобранное у людей добро шло в зачет госпоставок Грузинской ССР... И вот тут у не слишком искушенных в политике людей родилась мысль, что виной всему — грузины. А если Абхазия присоединится к России, то ведь по нормальной человеческой логике между двумя частями одной республики пограничных застав не останется?
Если речь шла о том, чтобы ограбить крестьянина и заставить умирать от голода Москву и Петроград, заставы, как известно, ставились на каждом перекрестке. Это называлось хлебной монополией и продразверсткой. Но откуда абхазским крестьянам было об этом знать? В 1968 г. начались выступления за присоединение к Краснодарскому краю РСФСР, периодически повторявшиеся на протяжении десятилетия. Власти реагировали привычным способом. Свободную торговлю не разрешили, зато полстраны облетела мрачная шутка тогдашнего «хозяина» республики: «Насчет Краснодарского края — не знаю, но Красноярский можно им устроить...». Что означает подобный юмор, помнят даже самые неграмотные из наших соотечественников, и остатки абхазской интеллигенции не преминули воспользоваться ситуацией, чтобы выдвинуть этнокультурные и кадровые требования.
Школьное обучение (до 4 класса), издательская деятельность, делопроизводство в автономной республике всегда велись на абхазском языке, наряду с грузинским и русским. Но к началу 80-х годов было заметно расширено радиовещание по-абхазски, создан абхазский телевизионный канал, на базе пединститута в Сухуми в 1979 г. был открыт университет. Абхазами было замещено большинство партийных, государственных и, что весьма существенно, миллицейских постов — явно непропорционально по отношению к численности населения. Преподавать высшую математику и т. п. по-абхазски оказалось невозможным, преподавание шло на русском языке, к тому же ощущалась явная нехватка студентов.
В результате многие грузины в своей родной республике стали менять национальность на абхазскую, а те, что считали для себя это недопустимым, включались в движение за равноправие грузин в Абхазии. Символом этой борьбы в значительной мере стал вопрос о возможности получения университетского образования на родном языке. К парадоксам абхазской жизни следует отнести и отсутствие грузинской секции в отделении Союза писателей автономной республики.
Видимо, подобные ситуации объясняются тем, что лидеры абхазской общины понимают: их собственных сил для нормального функционирования ответственных структур не хватит, и, занимая ключевые посты в управлении, всячески стремятся сохранить интеллектуальный потенциал Абхазии, так сказать, «неслиянно и нераздельно» в своих руках, дабы нежизнеспособность самостоятельного существования республики не была слишком очевидна. Только этим можно объяснить их нервозность в таком, казалось бы, вполне безобидном деле, как желание грузин иметь свой грузиноязычный филиал университета в одном из городов собственной страны, не посягая при этом на право абхазов лелеять Абхазский (пусть и русскоязычный) университет.
Быть может, грузинские националисты, пользуясь своей культурной гегемонией, втайне сдерживают языковое и интеллектуальное развитие автономной республики? Выясняется, что грузинские «неформалы» и гуманитарная интеллигенция, напротив, давно предлагали свое содействие в разработке программ и создании абхазской научной терминологии для введения обучения по-абхазски в объеме полной средней школы, а затем — и вуза. Однако абхазские лидеры на такое предложение, как ни странно, не откликнулись, молчаливо дав лишь понять, что они лучше обойдутся без средней школы на родном языке, но не допустят открытия грузинского вуза. «Пойду вырву себе глаз: пусть у моей тещи зять кривой будет» — комментирует такую логику русская пословица.
В этих условиях грузинское руководство приняло все же решение об открытии в 1989 г. в Сухуми филиала Тбилисского университета для студентов-грузин с сохранением русскоязычного обучения для абхазов и прочих желающих. Разместился филиал на первых порах в помещении грузинской 1-й школы г. Сухуми. Но пробудившихся абхазских националистов, подогреваемых другими национальными выступлениями сегодняшнего дня и пан-исламскими тенденциями во всем мире, такой компромиссный вариант уже не устраивал.

<- предыдущая страница следующая ->