скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

ДЕТИ НЕНАВИСТИ
Питер УИЛБИ, английский журналист

Тысячи ирландских детей учатся ходить под прикрытием баррикад и постигают науки в промежутках между пулеметными очередями. Жить для них — это прежде всего уберечься от пули. В Белфасте братья одной девочки, скошенной очередью из тяжелого пулемета, поют: «Сгорите, сгорите, все солдаты!», а дети квартала хором подхватывают эти слова. Получилась считалочка, от которой пробирает дрожь.
Моррис Фрейзер, психиатр из Белфаста, в своей книге «Дети конфликта» рассказывает о нарушениях в детской психике, вызванных кровавыми событиями в Ольстере.
Джон Д. после уроков проходил по двору католической средней школы в Белфасте, когда на него набросились двое в масках, прятавшиеся в тени деревьев. Началась безумная погоня по двору и коридорам школы. Оба нападавших превосходно знали все закоулки. Еще бы: они же учащиеся этой школы. Джон Д. сразу узнал своих учеников, несмотря на маски. Утром того же дня они, как и тридцать шесть их товарищей по классу, принимали участие в организованной Джоном Д. во время урока дискуссии. Джон Д. решительно выступил против насилия в решении нынешних проблем Северной Ирландии. И вот ответ вечером: двое школьников попытались убить своего учителя! Над ухом Джона Д. просвистели две пули. Ему все же удалось убежать.
Недавно в протестантскую школу Белфаста взяли преподавателем одну женщину. Ее ученики — мальчики — сразу же захотели узнать, где она работала раньше. Учительница отвечала довольно уклончиво, старательно обходя вопросы, налетавшие на нее как шквалистый ветер. Чем больше она хитрила, тем больше у ребят росло подозрение. Прижатая к стене вопросами, учительница в конце концов призналась, что никогда не преподавала мальчикам. Ученики сразу поняли, в чем дело: ведь в протестантских школах классы смешанные, не то что у католиков. Если эта женщина никогда не преподавала мальчикам, значит, она католичка, значит, работала только в католических школах! К «расследованию» подключились родители. И через четыре дня учительнице пришлось уволиться.
В августе 1972 года солдаты английского экспедиционного корпуса расстреляли в упор резиновыми пулями толпу детей и родителей, протестовавших против захвата армией футбольной площадки. Многие матери, изувеченные этими пулями, ослепли, под арест угодили совсем еще малыши — самому молодому заключенному едва исполнилось шесть лет!
Несколькими неделями раньше, после кровавого столкновения в Дерри, под стражу были взяты пятеро детей в возрасте менее 12 лет. У одного 14-летнего мальчика взрывом гранаты, которую он собирался кинуть в солдат, оторвало руку. Участие детей в конфликте достигло такого размаха, что власти Северной Ирландии пригрозили привлекать к ответственности родителей маленьких бунтовщиков за причиненные разрушения, лишать их родительских прав и направлять детей в исправительные дома, воспитательная эффективность которых так хорошо известна — ведь это наилучшие центры по формированию... преступников.
Перед этим разгулом насилия все взрослые теряют голову. Но некоторые пытаются все же что-нибудь делать. Моррис Фрейзер цитирует слова одного директора средней школы:
«Мы запретили всякое упоминание о событиях, происходящих за стенами школы, создали no-go-land, заповедную страну, или что-то вроде тихой гавани, где наши ученики читают волшебные сказки, мечтают, листая «Алису в стране чудес», «Золушку» или истории, которые хорошо кончаются, а не прорабатывают устав маленького уличного бойца. Мы рассказываем о доброй фее, а не о бутылках с зажигательной смесью. Вы можете подумать, что это означает побег от действительности, но я уверяю, что наша школа полна счастливых детей. Они не страдают неврозами, у них нет каких-либо особых проблем, посещаемость превышает 90 процентов. У нас скорее родители и учителя имеют проблемы. Но не дети».
Но в большинстве школ Белфаста все по-иному. Школьные тетради превратились прямо-таки в каталоги оружия. Дети рисуют танки, вертолеты, лагеря для арестованных и сцены уличных боев между гражданскими и военными. Война стала навязчивой идеей. Добрые феи давным-давно забыты. Моррис Фрейзер рассказывает об ученике, который устные ответы на уроках заканчивает возгласом: «А потом — всех из автоматов!» Даже в сочинениях на тему о футболе подсчитывают уже не голы, а убитых в стычках после матча. В письменной работе одного ученика матч-бой заканчивается пулеметным расстрелом «силами порядка» одной команды, в то время как вторую пожирают крысы!
В одной протестантской школе дискуссия на тему «Насилие будет побеждено насилием» очень быстро вылилась в массовую истерику. Когда провели голосование по вопросу о том, какие средства можно использовать против насилия, 99 процентов голосов было подано за «силу». «Стало совершенно ясно, — сказал один преподаватель, — что для наших учеников, а все они протестанты, хороший католик — это мертвый католик». Разгоряченные ораторы выступали, будто на предвыборном митинге. Все они рассуждали в стиле откровенно демагогического лидера протестантских экстремистов пастора Пэйсли. Каждый призыв к убийству, как в древнеримском цирке, встречался восторженными криками.
Все учителя, с которыми я встречался в Белфасте, единодушны: понимание, терпимость еще долго будут оставаться здесь только словами, пустым звуком. Сама школьная система способствует закреплению разных мировоззрений. Программы католических школ включают изучение языка, танцев, игр и музыки ирландцев, в учебниках по истории рассказывается о том, как «угнетенный народ борется против английского колониального владычества». История, как ее понимают протестантские учебники, представляет Ольстер неотъемлемой частью Соединенного Королевства, полностью английским — от Дерри до Дувра. В этих учебниках говорится лишь об основных направлениях британской политики и предается забвению все, что является ирландским.
В последние годы, впрочем, предпринимаются попытки ввести в обоих типах школ менее радикальные учебники. Так, в «Парк-пэрейд», протестантской школе в Белфасте, начали использоваться учебники истории, изданные в столице Ирландской Республики Дублине, в которых сделана попытка объективно рассказать об истории Ирландии. Но одних только учебников недостаточно, чтобы изменить образ мышления, приобретенный детьми в результате нынешней политики в Ольстере. Они понимают только два языка. Одни говорят «по-католически», другие «по-протестантски». Вот и весь выбор. Уровней мышления тоже два: один — для школы, другой — для боевой жизни вне ее стен.
Один преподаватель естественных наук католической школы св. Августина признает: «Наши усилия снять накал страстей с существующих проблем оказались тщетными. Учащиеся ненавидят протестантов за то, что те протестанты. Они бросают в них камнями, потому что протестанты кидают камнями в них, как они говорят. Трагическая нелепость положения в том, что наши дети в принципе согласны, что никакой разницы между обеими группами — католиками и протестантами — не существует. Меня больше всего волнует, что эти 10-летние фанатики, когда вырастут, станут еще более нетерпимыми, чем их родители».
Постоянная агрессивность школьников заставила директора католической школы св. Августина и директора протестантской школы «Парк-пэрейд» установить между собой «красный телефон», чтобы координировать время выхода из школ своих учащихся, которые устраивают побоища всякий раз, когда встречаются друг с другом. На занятия учащиеся приезжают на автобусах. Если автобус школы св. Августина проезжает через «епархию» школы «Парк-пэрейд», в него немедленно летят камни, католические пассажиры тут же вывинчивают в автобусе лампочки и, обороняясь, пускают их в ход. Чтобы избежать столкновений, директора согласовали новые маршруты. И все же стычки происходят каждый день. Поэтому ученика нельзя упрекнуть в отсутствии сообразительности и воображения, когда он объясняет причину своего опоздания на урок словами: «Господин учитель, на меня напали!» В половине случаев это правда, признает Роберт Нэйли, директор «Парк-пэрейд»; впрочем, проверить нет никакой возможности.
Нападения на общественный транспорт в Белфасте — довольно частое явление, которое тоже не способствует посещаемости школы. Когда школьный автобус надолго застревает в пробке у полицейского кордона, десятки детей не попадают в этот день в школу. В классах редко присутствуют больше 70 процентов учащихся. Но рекорды непосещаемости были побиты во время забастовки, организованной протестантским Советом рабочих Ольстера. В результате угроз несколько школ были даже совсем закрыты.
Во время забастовки одна пожилая учительница ежедневно проходила пешком по пятнадцать километров, и все попусту. В «Парк-пэрейд» был день, когда пришло больше учителей, чем учеников. Многолетний конфликт узаконил армию прогульщиков. Ночь, во время которой идут боевые действия, — это бессонная ночь, а значит, вполне уважительная причина для неявки в школу. Обыски, проведенные армией в твоем квартале, — тоже. Проконтролировать тут невозможно. Многие отцы семейств убиты, ранены или находятся в тюрьмах, а матери, занятые по горло работой и хозяйственными делами, не в состоянии проследить, чтобы их дети не прогуливали уроки. Кроме того, работники школьной администрации не осмеливаются посещать некоторые католические кварталы Белфаста, чтобы узнать, почему не явился в школу тот или иной ученик. Однако относительная пустота в школах, как ни парадоксально, дала возможность избежать немедленного крушения дисциплины. Присутствие в классе одновременно не более пятнадцати человек, по мнению педагогов, помогает установить хорошие отношения между учителями и учащимися и эффективной работе. В первые годы конфликта преподаватели даже удивлялись противоречию между порядком в классах и беспорядками на улицах. «Я думаю, что наши ученики с радостью приемлют школьный порядок и занятия, — объяснял один из директоров школ. — Их травмируют внешняя нестабильность и постоянная опасность. Таким образом, класс превращается в желанную гавань. Некоторые вчера легли спать в девять часов вечера, другие — в полночь или в три утра. Дети никогда не обедают в одно и то же время. В любую минуту небо может свалиться на голову, а тут школа — здоровый, логический, рациональный мир, где все работают для достижения ясно видимой цели и где наказания, если они случаются, раздают по справедливости и по вполне понятным причинам». Но мало-помалу эта обнадеживающая ситуация деградирует, само понятие дисциплины все больше ставится под вопрос. Молодые ирландцы приучились жить в обстановке постоянного возбуждения, и, поскольку частота уличных боев все же уменьшилась, воинственность и агрессивность детей направляются теперь на самые близкие и осязаемые ежедневно объекты — преподавателей и родителей. Дерзкий ответ учителю расценивается учениками не только как их право, но и чуть ли не как обязанность. В жертву скверному настроению приносится школьное оборудование: выбиты стекла, испорчены или разобраны умывальники, изрезаны столы — ничто не избежало руки Атиллы протеста.
Рушится и сама учебная работа. Уроки на дом задают, но сорок процентов учеников никогда их не делают, остальные или делают не до конца, или кое-как. Единственная отрада для измученных учителей в том, что наиболее драчливые и неудобные для школы дети на занятия вообще не приходят; иначе драк было бы еще больше...
Подвержена этим недугам вся школа, включая начальную. Дети в возрасте до десяти лет надменны и агрессивны, то есть уже приобрели черты характера, с которыми преподаватели обычно сталкиваются у подростков тринадцати-четырнадцати лет. Для них дело номер один — драка. Едва объявляется о какой-либо манифестации, они без колебаний убегают из дому и на ночь, и на субботу, и воскресенье. Забросать камнями солдата, получить «шрам славы» — след от попадания резиновой пули, которой стреляют по ногам, — это для мальчишки ценный подвиг, которым можно будет завтра похвастать в школе.
Участие в манифестации для ребенка — то же, что приобщение к курению, что хоть раз в своей жизни испробовал каждый школьник, иначе говоря, приобщение к миру взрослых. Ольстерские дети — это дети, лишенные даже самого раннего детства. «Когда вы просите их ответить урок по истории, — рассказывает один из учителей школы св. Августина, — то сразу замечаете, что у них нет никаких собственных впечатлений, на которые они могли бы опереться. Они не ездят на море, в деревню, не ходят в кино». Прогулки вне стен школы организовать почти невозможно. Задания, требующие длительных поисков в библиотеках, сокращены до минимума, поскольку по городу ходить опасно. Большинство учеников не может заниматься и плаванием: бассейны находятся во «вражеских», протестантских районах.
Школа св. Августина расположена на передовой — на стыке католических кварталов и укрепленного района английской армии. Школьники бросают в солдат камни, а солдаты бьют по ним резиновыми пулями. Однажды случилась катастрофа — солдату послышался за спиной взрыв, и он резко обернулся, а палец был на спусковом крючке... Оказалось, что один ученик наступил на пустой картонный ящик.
Непосещаемость, акты вандализма, невозможность сосредоточиться на занятиях, измотанность учителей — все эти пороки характерны не только для школ Северной Ирландии. Они имеют место и в большинстве крупных городов Великобритании. Однако в Ольстере ситуация деградировала до абсурда. Кажется, будто школьники только машинально играют роль в какой-то пьесе, смысл которой давно утерян. «Школьная жизнь для большинства наших учеников — это абсурд, — сказал Джон Хамильтон, директор лицея св. Терезии. — Их настоящая жизнь на улице — в грохоте и ужасе баррикад и дымящихся развалин».
Даже в самой плохой английской школе еще можно найти учителя, энтузиаста и оптимиста, одержимого идеей, проектом, который, может быть, вызволит его учеников из серой рутины. Всегда найдется преподаватель, верящий в лучшее будущее. В Белфасте же никто больше ни во что не верит.
Особенно десятилетний малыш, который уже несколько месяцев не ходит в школу: «Школа? Она ничего не дает. Я знаю, что никогда не получу работы. Я же католик...»
Перевел Л. КЛИМОВ

Статью Питера Уилби «Дети ненависти» невозможно читать без чувства горечи. В ней речь об ольстерских детях. Точнее, о том, как отражаются на их психике трагические события, продолжающиеся уже почти шесть лет, о том, как растравляет ребячьи души атмосфера постоянной угрозы смерти, о трудной обстановке, сложившейся в школах. Автор ничего не преувеличивает, описывая будни североирландских школьников и дошкольников. Я видел то же самое, когда в качестве корреспондента ТАСС в Ирландии бывал в Ольстере.
В городе Белфасте улицы обычно пустынны, будто вымерли, редкие прохожие перебегают от подъезда к магазину и спешат обратно. Со временем привыкаешь к виду обгоревших скелетов домов и выбитых взрывами оконных стекол, к английским солдатам в пятнистых костюмах с автоматами наготове, стоящим в проемах дверей магазинов. Таков сегодня этот город, с августа 1969 года он живет практически на осадном положении.
Помню, как однажды, в первое мое посещение Белфаста, я увидел среди этой безрадостной картины группу чумазых ребятишек, которые самозабвенно гоняли мяч. Улица католического гетто Фоллз-роуд была усыпана осколками камней и стекла. Ребята играли шумно, азартно, как и подобает играть в футбол мальчишкам всего мира. Окружающее для них перестало существовать. От сильного удара мяч перелетел на другую сторону улицы. И вдруг ребята притихли и начали расходиться. Казалось бы, какой пустяк — ну подумаешь, укатился мяч. Но мяч лежал по другую сторону мотка колючей проволоки, перегораживающего переулок. И хотя достать его не составляло большого труда, делать это, оказывается, было нельзя. Когда я решил помочь ребятам, меня остановил крик: «Мистер, вы куда?» — «Хочу вам мяч достать», — отвечаю. Мальчишка присмотрелся ко мне и неожиданно широко улыбнулся: «Вы, сразу видно, нездешний. Так решите для себя, что вам дороже — жизнь или чужой мяч? Если вы такой добрый, лучше купите нам новый». На том и поладили.
Моему новому знакомому не было скорее всего и восьми лет, но он твердо знал правила, нарушение которых влекло за собой неприятные последствия. Пока ты на своей территории, ты в относительной безопасности, но там, по другую сторону, грозит смерть. Потому что там кварталы протестантского района...
Буржуазная печать объясняет происходящее в Ольстере «традиционной враждой между двумя религиозными общинами — католиками и протестантами». Действительно, две общины Северной Ирландии разделены. У каждой свои политические партии, школы и преподаватели, прачечные и магазины, врачи и адвокаты. Общие — заграждения из колючей проволоки, протянутые между католическими и протестантскими кварталами солдатами английской армии.
Междоусобица в Ольстере как нельзя лучше устраивает монополистические круги в Лондоне и Белфасте. Пока удается натравливать рабочих друг на друга, пока они остаются «католиками» и «протестантами», можно сохранять зарплату на низком уровне, разгонять демонстрации, запрещать неугодные политические партии, практиковать открытую дискриминацию, бросать противников существующих порядков без суда и следствия в бессрочное заключение в концлагерь Лонг Кеш.
Жертвы нынешних событий — не только те, кто погиб от пули или бомбы. Жертвы нынешних событий — это все население Северной Ирландии, взрослые и дети. И прежде всего дети.
Всей душой переживая за подрастающее поколение, растерянные перед его ожесточенностью, многие педагоги в Ольстере мучительно ищут способов, которые помогли бы «размягчить» души подростков, защитить их от воздействия окружающей обстановки, пропитанной насилием и страхом. На помощь призвана сказка, добрая, очищающая душу, всегда любимая детьми сказка. Это так понятно! Но и так похоже на веру тонущего в соломинку. С одной стороны, Алиса со всеми ее добрыми друзьями из Страны чудес, с другой — мир, в который мальчик или девочка попадают, выйдя из школы, — враждебная улица, броневики, гранаты, патрули...
Большинство школьников Белфаста и Дерри, Ньюри и Антрима, городов и деревень Ольстера не знают иной реальности, кроме взрывов и стрельбы, насилия, разрушений и смерти. Настоящее для них — ночной обыск или облава, разгон демонстрации, сосед, открывший дверь на звонок и убитый выстрелами в упор. Настоящее — это резиновые пули и стреляные гильзы, которыми играют мальчишки на улице, это камни, летящие в ненавистных солдат, и бронированные машины английской армии.
Автор статьи П. Уилби свидетельствует, что, по наблюдениям психологов, агрессивность, вкус к драке становятся все более распространенными чертами в характере ольстерских детей, причем настолько, что понятия «протестант» и «католик» утрачивают для них значение. Даже в тех случаях, когда дети соглашаются с учителем, что принадлежность к противоположному религиозному лагерю — вовсе не повод для взаимной ненависти, они продолжают враждовать. Вот тут-то, видимо, и следует попытаться поискать настоящие причины проблемы; автор же статьи, как и цитируемый им психолог, дальше констатации фактов не идет.
Пройдет не так много лет, и нынешние школьники расстанутся с классами и учебниками. Что сулит им будущее? Кому-то удастся поступить в университет, кто-то пойдет на работу. Но многие, очень многие станут безработными второго и третьего поколения, каких сотни и тысячи в католических гетто городов Северной Ирландии, где число безработных в несколько раз превышает уровень безработицы в протестантских кварталах. Сегодняшний школьник Белфаста наверняка не до конца может осмыслить происходящее, понять коренные причины нынешних кровавых событий, но вопросов у него накопилось масса. Почему католиков считают «гражданами второго сорта»? Почему протестантам оказывают предпочтение при распределении жилья, при найме на работу? Почему католикам предоставляется почти исключительно низкоквалифицированная и низкооплачиваемая работа? Почему в Северной Ирландии полностью отсутствуют элементарные гражданские права и свободы? Почему в тюрьмах и концлагере Лонг Кеш сотни политических заключенных содержатся в бессрочном заключении без суда и следствия?
И можно понять растерянность и даже отчаяние педагогов и психологов: им нечего предложить, пока в Ольстере не будут проведены коренные реформы, гарантирующие политическую, экономическую и социальную справедливость в отношении всех граждан и, следовательно, нормальную мирную жизнь, которой сегодня лишены североирландские дети.
Юрий УСТИМЕНКО

<- предыдущая страница следующая ->