<- предыдущая страница следующая ->

ПРОШУ СЛОВА

О ЛЮБВИ
Марк ЗАХАРОВ

И в сердце дума заронилась;
Пора пришла, она влюбилась.
А. С. Пушкин
«Евгений Онегин»
Наше общество закончило один из своих блистательных исторических циклов, начался новый, не менее блистательный и тоже исторический. Захотелось любви.
Те, кто думает, что любовь дается человеку от рождения и как бы в придачу, что любовь человека к человеку сама собой разумеется, глубоко заблуждаются. Даже собственных детей полюбить не так просто — надоедают. Иногда их слушаешь, слушаешь, и хочется дать затрещину, но сдерживаешься во имя любви. Похожие чувства возникают также при беседах с женой, если с ней долго жить и она начинает тебе рассказывать, как тебе жить дальше.
Но это все частности. Жизнь подталкивает к мыслям глобальным, иное дело, что они не приходят в ожидаемом объеме, но это уже не вина автора — такое время.
После окончания IV Съезда народных депутатов хочется всех любить. И не только парламентскую группу «Союз», полюбить хочется все политические партии, общественные организации и сексуальные меньшинства. Это не каждому по плечу. Так же как и любовь к некоторым предписаниям нового союзного руководства. Например, очень трудно полюбить нашу новую систему налогообложения. Но при желании вызвать любовные позывы все-таки можно. Если сделать отчаянные усилия, можно полюбить даже бывшего министра финансов, ставшего недавно премьер-министром.
Когда-то финансовые вопросы в Российской империи были удачно решены графом С. Витте, который разрабатывал денежные реформы 1897 года и основные положения столыпинской перестройки. После чего начался знаменитый и еще плохо изученный нами российский промышленный подъем. Благодаря решительным преобразованиям в области экономики появилось много новых предприятий, стали удваиваться и утраиваться капиталы. Русское купечество, мелкие ремесленники, крестьяне, дородные и тщедушные фабриканты стали изнурять себя непосильной работой, потеть, надрываться, лезть из кожи, лишь бы разбогатеть и выдать конкурентоспособные товары.
В этом смысле деятельность нашего Министерства финансов представляется мне в высшей степени гуманной. Налоги, подаренные нам, направлены прежде всего на создание внутреннего покоя и бережного к себе отношения. Впадать в рабочий экстаз при наших налогах глупо. Хочется чаще отдыхать, ежедневно погружаться в неторопливую задумчивость, например, по поводу того, сколько еще продуктов может собрать для нас Германия и Австрия и почему совершенно ничего съестного не поступает из Бенилюкса.
Непросто полюбить некоторые президентские Указы, например, о рабочем контроле. Очень трудно понять, сколько рабочих контролеров должно находиться возле каждого продавца. Если рабочие и студенческие отряды контролируют одну только доставку и расфасовку товара, пусть даже с помощью бронепоезда, каждому ясно: этого явно недостаточно. Следить надо за конкретным продавцом именно в тот момент, когда он отходит от прилавка, вне зависимости от того куда. И тут — новые вопросы! В каких количествах надо формировать отряды для обысков и дежурств в подвальных помещениях? И вообще какова общая стоимость проекта по контролю за торговлей? Каким образом будет осуществляться оплата труда новых спецотрядов эпохи «военного коммунизма»? Сколько надо платить каждому контролеру, чтобы на предложение: «Вот тебе кусок мяса, пачка макарон, погуляй до вечера!» — он ответил бы: «Ни за что! Буду следить, чтобы вы без меня ничего не съели»?
Любовь — занятие непростое, и поэтому я специально концентрирую внимание на ее трудностях. Трудно расстаться с программой «Взгляд», но «разлука любовь бережет» — говорят в народе, и не только об этой программе.
Очень трудно полюбить предстоящие референдумы, мы слишком сроднились со словесными заклинаниями и призывами, нам важнее проникнуться общим настроением, чем конкретным экономическим расчетом. И потом референдумы бьют по больному: они подразумевают некоторый уровень образования и цивилизованности.
Если меня спросят: «Хочешь батрачить на своего торгаша-соседа, эксплуататора человека человеком или жить без всякой частной собственности при гуманном и вольном социализме?» — думаю, что непроизвольно выкрикну о своей вольной социалистической направленности. Могу не удержаться и по поводу коммунистической перспективы. Особенно сейчас. А что касается рыночных отношений — задрожу от ненависти мелким бесом. И буду в этом качестве не одинок. Любви рынок от меня не дождется вместе с его биржевыми играми и бартерными сделками, о которых у нас понятия не имеют даже те, кто ими занимается.
Конечно, в референдумах есть определенный риск. Чтобы дружно провести референдум, надо как можно дружнее сплотиться. Для этого хорошо найти врага. Это прекрасно опробованный и надежный способ для взаимной любви и консолидации. Однако врага надо найти подлого настолько, чтобы покусился на нашу свободу и попытался бы нас завоевать, не раздумывая долго о том, во что это ему обойдется. Внешний враг очень укрепляет социализм и цензуру. Уже за одно это он достоин любви. Кроме того, военная опасность огорчает только рядовой и младший командный состав, генералитет без нее долго жить не может. Хотим по-настоящему и искренне любить своих генералов — необходимо создать для них нормальную обстановку, чтобы были при любимом деле.
Понимаю, найти сейчас настоящего врага непросто, но отчаиваться не надо. Ведь хотела же нас завоевать Финляндия в 1939 году, подло построив перед этим оборонительную линию Маннергейма! А совсем недавно афганские муджахеды хотели нарушить наши границы да сейчас еще косятся на всю их протяженность!
Впрочем, если внешнего врага по каким-либо причинам нанять не удастся, остается найти внутреннего. Это тоже дело хорошее и проверенное. Предложений у меня немного, но есть. Из внутренних врагов народа, по которым следует ударить в первую очередь, назову любимых мною «Московских виртуозов». Они иногда заезжают к нам на гастроли из Испании, и их можно поймать. Во имя любви к Испании. Если трудно полюбить далекую Испанию, полезно возлюбить ОМОН, он много ближе.


Читающей публике нынче хорошо знаком страдальческий образ поэта, в годы безвременья и застоя с разбегу «прорывавшегося» в литературу. Его «заворачивали», «зарубали», бдительный редактор выбрасывал его стихи «уже из верстки», цензор-сатрап приказывал изъять «уже напечатанный» тираж.
Автор, публикуемый сегодня, знал свое место. Он вослед за другим поэтом мог повторить, что разногласия с Советской властью у него эстетические. То есть у нее с ним. А эстетика тоталитарного режима настолько своеобразна, что не терпит она не только — упаси Бог — авангардизма, но и самого традиционного ямба, если это «не наш» ямб.
Наше время столь желчно, что кажется, для того чтобы написать сейчас «Я помню чудное мгновенье...» и чтобы тебе поверили, надо предварительно выругаться. В том, что делает Рубинштейн, помимо застенчивости перед поэтическим пафосом и остроумия, есть, по-моему, еще и обнажение структуры современного поэтического сознания.
Олег ХЛЕБНИКОВ

Лев РУБИНШТЕЙН
ЧИСТАЯ ЛИРИКА

1989
1. Раз
2. Два
3. Три
4. Четыре
5. Что такое?
6.
7. Ну что?
8. Вошел и трепетное сердце опять наполнилось тоской
9. Я здесь
10. неосторожное касанье а сколько встрепенется в нем
11. шатается на горизонте непостоянная звезда
12. Да или нет?
13. как беззаконная комета так жизнь не то чтоб удалась
14. Четырнадцать
15. недаром кровь наружу рвется и песнь воинственну поет
16. Я не знаю
17. не примелькается свобода она с тобою погляди
18. Я не могу
19. не так-то просто день вчерашний сегодня взять да пережить
20. нет нет усилья не напрасны я это точно говорю
21. Ничего нет
22. давай но очень осторожно чтоб ничего не повредить
23. усталый мозг рождает слово но растворяется во рту
24. поверить в это невозможно не убедившись самому
25. Все ли здесь в порядке?
26. не странно ли смотреть на солнце а видеть звезды и луну
27. мороз и солнце лед и пламень земля и небо день и ночь
28. кто не страшился бы поведать о тайнах сердца своего
29. кто проводил бы дни и ночи над вечной книгою Ицзин
30. кто там в мохеровом берете сквозь запотевшее стекло
31. Тридцать один
32. кошмар весь череп наизнанку ковер манишка — всё в крови
33. значенье данного мгновенья мелькнет и сгинет навсегда
34. Надо подумать
35. а утром стало вдруг получше и даже кушать попросил
36. любовь откуда бы ей взяться опять не даст мне умереть
37. рассказывал один знакомый как дама пукнула в гостях
38. та что насмешливо внимает поэта пламенным речам
39. Я думаю
40. один с мохнатыми бровями другой с...
41. в системе чуждых отношений вдруг и мое мелькнет лицо
42. ну надо же какая сука с больным не может посидеть
43. пришли и лишь потом узнали что всем придется уходить
44. Я думаю
45. все так изменчиво и странно что странно как это еще
46. моя пронзительная лира внушает сердцу моему
47. что дело не в спасеньи мира
48. Я думаю
49. что содержание и оправдание каждого жеста
50. прямо пропорциональны той степени
51. в какой осознаны
52. вся мера ответственности за него
53. и весь диапазон
54. его последствий
55. от сновиденья к сновиденью одна навязчивая тень
56. Как будет: «один, два, три, четыре»?
57. не может быть чтобы не знала как тут сыночку без нее
58. а впереди такая пропасть что жить не хочется пойми
59.
60. зову костлявую подругу она все медлит не идет
61.
62. гоню костлявую подругу она кивает и молчит
63. Как будет: «Я здесь»?
64. тебя тебя лишь приглашу я прийти глаза мои закрыть
65.
66. приди приди меня проведать могилку к празднику убрать
67. Как будет: «Да, нет, не знаю, не могу»?
68. не лучше ль порасти травою чем пыльной славою земной
69. увековечили и ладно пойдем посмотрим отойдем
70.
71. уснем уснем я точно знаю что мы проснемся не спеши
72. Семьдесят два
73. послушай жалобную песню поплачем вместе так и быть
74.
75. пока не понял что такое утрат чуть слышный аромат
76. надежды юношей питают так то ведь юноши а ты
77. Как будет: «Ничего нет»?
78. за всех понятно не ответишь ответь хотя бы что к чему
79. Как будет: «Все ли здесь в порядке»?
80. ты говоришь к чему все это я говорю смотря о чем
81. ты говоришь нельзя так больше я говорю ну перестань
82. ты говоришь кровь стынет в жилах я говорю ложись и спи
83. Как будет: «Что-нибудь еще»?
84. не будем говорить об этом а то и так черт знает что
85. А еще?
86. как будет мама стол спасибо прощай навеки стол любовь
87. летали надо мной стрекозы неясной прелести полны
88. как будет ясень облетает глядишь и птицы улетят
89. качались надо мною сосны суля прохладу и покой
90. как будет холодно и сиро моей подветренной судьбе
91. повисли надо мною птицы надежды признак и символ
92. как будет весело наверно когда нас всех по одному
93. Девяносто три
94. Девяносто четыре
95. ни состраданье ни прощанье не отразятся на лице
96.
97. вот так без знаков препинанья но с многоточием в конце
98. Девяносто восемь
99. Девяносто девять
100. Как там дальше?
101.
102. Как?
103.
104. Ну как?
105. Сто пять

<- предыдущая страница следующая ->