страница следующая ->

КРЕСТЬЯНКА
9•85

Осенняя ярмарка ремесел - итог крестьянского труда, самобытного творчества.
Радуют земляков мастерицы... (См. стр. 28)

© Издательство «Правда», «Крестьянка», 1985 г.


XXVII

КОММУНИСТ И ЕГО ДЕЛО

ХЛЕБ, СУДЬБА МОЯ
Анатолий ГОЛОВКОВ

СТРЕМИТЕЛЬНО ЛЕТЕЛИ ДНИ ПОД ЖАРКИМ СОЛНЦЕМ, КОРОТКИМИ КАЗАЛИСЬ НОЧИ... ЕСТЬ УРОЖАЙ!

Позади жатва, время великого труда. Собран и засыпан очень нелегкий, последний хлеб пятилетки. А в памяти людей все еще живет ощущение бесконечности знойного дня, солоноватый привкус пота на пересохших губах и возвращение сил с глотком студеной воды. И кажется, до сих пор слышен шум моторов, хруст соломы, звон молодого зерна о стенки бункера. Где-то там, в июльских, августовских мгновениях — и багровый диск солнца над скошенным полем, и стрекот цикад в душном сумраке, когда, отведя машину на край поля и выключив фары, устраиваешься вздремнуть до рассвета... Есть урожай!
Вырастить и собрать хлеб, сберечь его, не дать пропасть ни единому зернышку — вот чем жили в минувшую страду комбайнеры, водители, ремонтники, заготовители и сотни, тысячи их товарищей по земледельческому труду. Особое поле вдохновенной, самоотверженной работы создают они вокруг себя, высокий нравственный заряд, который живет и будет жить в хлеборобском деле.

Стояла середина лета. Автобус пересекал душный день. И хотя пассажиры, похоже, были знакомы друг с другом, скоро из-за жары разговоры поутихли, слова текли ленивее, как бы ни о чем, лишь бы скорее проходило время. Но вот автобус причалил к конечной остановке, пыль рассеялась: я вышел и огляделся, ища глазами конечную цель пути, которая, по моему мнению, должна быть заметной издали: хлебоприемное предприятие, которым руководит Ольга Тимофеевна Феофанова. Но сразу ничего не увидел.
В тот же день, когда мы встретились с Феофановой в ее хозяйстве, я поделился своим заблуждением: при словах «хлебоприемное предприятие» мне представлялся высоченный элеватор, в каких не раз приходилось бывать и которые часто показывают в программе «Время». На что присутствующий в кабинете председатель колхоза имени Ленина Николай Андреевич Панюков вставил:
— Как в Ряжске. У них там все есть, даже пруд, карасей разводят...
— Да хоть осетров. Разве в этом дело?— возразила Феофанова.— Я, к примеру, так считаю: все решают две вещи — желание людей работать на совесть и техническое оснащение. Новый элеватор, конечно, лучше, слов нет... Но мне всегда хотелось доказать, что и в старых стенах можно кое-чего добиться. Если навести порядок, разумеется...
Вот почему, подумалось, я сразу не мог найти хозяйство Феофановой. Расположено оно, так сказать, по горизонтали: цепочка складов вдоль путей, сушильные агрегаты, бункера, весовые.
— А самое главное,— продолжала между тем Ольга Тимофеевна,— что содержится в элеваторе, а не как он выглядит. А есть в нем хлеб. Он живой. Он, если хотите знать, дышит, поет. Просто пышет здоровьем, когда молодой. А иногда болеет. И тогда ему нужно помочь...
— И до чего же ладно у тебя получается. Тимофеевна,— улыбаясь, заметил Панюков.— Как по писаному.
— Главное, Николай Андреевич, чтоб в деле ладно было!
Они с Панюковым старые друзья. И встретились в этот день по поводу очень серьезному: уточнить подробности приемки зерна нового урожая.
В прошлом году Ольга Тимофеевна, как обычно, привела свое хозяйство в полную готовность, но машин с зерном оказалось мало, емкости заполнили едва наполовину. Панюков при упоминании прошлого лета нахмурился. Ни капли дождя не выпало тогда с середины мая: хлеб горел на глазах у людей. И в Ухоловском районе, и в соседнем, Сапожковском. Теперь предстояло рассчитаться с государством сполна.
Взять урожай — это не только скосить и обмолотить. Это еще и добиться минимальных потерь. По этому поводу собирал людей утром, невзирая на воскресенье, первый секретарь райкома партии Сергей Иванович Алешин. Была там и Ольга Тимофеевна как член райкома. Обсуждали предстоящую уборку. Алешин опять-таки вспомнил прошлый год. Упрекал председателей: сам, мол, видел, как осыпается зерно в передержанных валках, а слишком сухое при обмолоте «брызжет», и что такое безобразие нынче никак допускать нельзя. Председатели же сетовали на никудышные дороги.
Дороги в ухоловских предместьях действительно оставляют желать лучшего, но Панюков на совещании помалкивал на этот счет. У него как-никак два километра асфальта, да и «грунтовки» грейдером прошли еще на прошлой неделе. А вот кадры...
И вот теперь, в кабинете Феофановой, он показал мне блокнот, где красным фломастером было написано слово «комбайнеры» и трижды подчеркнуто. Ежегодная нехватка на жатве механизаторов вынуждает нервничать председателя, думать о том, как выйти из положения, еще когда хлеба зелены. В этом году председатель совета Приморского РАПО Запорожской области В. А. Дядюро обещал выручить — там заканчивают молотить раньше.
Вот о чем рассказывал Николай Андреевич, и Ольга Тимофеевна слушала, склонив голову набок. А потом спросила:
— Ну, а теперь, Андреич, выкладывай, зачем пожаловал. Знаю ведь, что тебе перед жатвой недосуг по гостям разъезжать...
Панюков хитровато прищурил глаза.
— Мы, видишь ли, на своем зерноскладе технику ремонтируем, да не ладится у наших умельцев кое-что. Нельзя ли. чтоб твои мастера денек-другой помогли?
— Завтра пришлю,— сказала Ольга Тимофеевна.
И Панюков, распрощавшись, уехал к себе в Покровское.
До уборки уже оставалось совсем мало времени.
День клонился к вечеру. Феофанова показывала свое обширное хозяйство, а потом мы пошли с нею по центральной улице.
Ольга Тимофеевна живет здесь и директорствует ровно двадцать лет.
Ухолово — настоящая рязанская глубинка. Не то городской поселок, не то сельский городок. В справочниках написано: райцентр. 150 километров до Рязани... По улицам бродят куры и гуси с перьями, окрашенными разноцветными чернилами по принадлежности. К заборам, через которые свисают ветки малины, привязаны козы. Козы пощипывают траву и почему-то не любят приезжих. У многих есть машины, но ухоловцы предпочитают велосипеды, в том числе и Ольга Тимофеевна.
На велосипедах ухоловцы едут на работу. По выходным, привязав к раме тяпку,— на картошку.
Мужчины ловят плотву по берегам реки с красивым названием — Аксень. Над речкой синеют небеса, воздух свеж и прозрачен, пахнет тиною и скошенной травой. Скромная Аксень, впадая в Пру, питает вольную Оку.
Так и для большого хлеба страны поток ухоловского зерна — всего лишь небольшой ручеек. Но разве реки могут жить без истоков? Ухоловские слабоватые черноземы дают от 35 до 40 тысяч тонн хлеба в год. А вся Рязанщина? Почти миллион. Мы вместе с Феофановой подсчитали: пока она руководит хлебоприемным предприятием, было обработано, высушено и вывезено столько вагонов хлеба, что если их составить вместе, получится поезд длиной в триста километров.
Маленький монолог Феофановой про то, что хлеб живой, к которому иронически отнесся Панюков и который так мне понравился неподдельной искренностью, дал почувствовать: так может говорить человек, много переживший на своем веку. И, зайдя к Феофановой в гости, слушая ее рассказ о себе, я следил за ее жестами, выражением лица и вдруг поймал себя на том, что уже видел где-то раньше и эту улыбку, и глаза... Когда и где? Но тут Ольга Тимофеевна положила передо мною потертый на сгибах журнал со статьей о себе. Да это же в нашей «Крестьянке» двадцать пять лет назад была напечатана ее фотография...
В те годы писали о ней много. Писали о том, что после сельхозинститута выпускница Ольга Павлакова — это девичья фамилия Феофановой — не осталась в Рязани, в аспирантуре, как ей предлагали, а вернулась в родную деревню Дегтяные Борки агрономом. Ей было двадцать четыре года, когда ее выбрали председателем колхоза «Родина». И за неполных семь лет хозяйство стало передовым в районе. Ольгу удостоили ордена Ленина. А местный поэт А. Купырев написал о ней поэму.
Ее помнят и любят в «Родине» до сих пор. Люди устроены так, что чаще всего связывают имена председателей с их делами. С именем Ольги Тимофеевны связывают в Дегтяных Борках появление электричества и водопровода, строительство новых домов...
Мы сидели в просторной гостиной Феофановского дома: из мебели тут преобладали книжные полки от пола до потолка; на стене между фотографиями дочек висела ее гитара, молчаливо напоминая о молодости; и Ольга Тимофеевна рассказывала о молодости, о колхозе, о том, как доставался хлеб. Она рассказывала, и я увидел поля, залитые непрерывными дождями, когда месяц валки пролежали на стерне и уже зазеленел осот; когда все, и стар и млад, вышли спасать урожай. Они поднимали валки вилами вручную, чтобы потом их мог подобрать комбайн, ведрами таскали мокрое зерно на чердаки телятников, коровников, конюшни, расстилали его тонким слоем для просушки...
В разгар председательской работы, на самом взлете, во времена удач и широкой известности Ольга Тимофеевна тяжко заболела. Врачи предрекали ей на всю жизнь остаться в неподвижности. Но Феофанова сумела преодолеть болезнь. И как только немного полегчало, пришла в Ухоловский райком партии: «Могу работать». Врачи не знали, но знали друзья, что спасла ее любовь мужа. Василия Николаевича, учителя, который несколько лет изо дня в день успевал работать и вести хозяйство, обстирывал и кормил двух дочек, Ларису и Ирину, ухаживал за больной женой, внушая ей твердую веру в выздоровление, волю и оптимизм.
Он был рядом с нею и потом, когда в райкоме предложили Феофановой стать директором хлебоприемного предприятия. И Ольга Тимофеевна вернулась к жизни. А Василий Николаевич из нее ушел... Это случилось десять лет назад.
Ей знаком предел сил физических, но, похоже, неведом предел душевных. Удивлялись люди, хорошо знавшие Феофанову, насколько неистово она работала. Будто бы и не было долгого пути, болей и мук, перенесенной недавно трагедии, будто открылось в ней второе дыхание. Как некогда колхоз «Родина», поднимала она свое хозяйство.
Сколько раз приходилось изучать, выявлять силы, которые слабый колхоз превращают в хорошо развитый, рентабельный, убыточное хозяйство — в высокопроизводительное. И убеждаться в том, что не столько поддержка со стороны, сколько собственная, как бы высвобожденная человеческая энергия оказывается решающей. Содружество людей, увлеченных общей идеей, объединенных общими интересами. Вот что в конечном счете помогло Феофановой на месте захудалого, второразрядного «заготзерна» с емкостью около пяти тысяч тонн, с крошечной территорией, где чуть ли не единственной «техникой» издавна считались лопата и ведро, создать высокомеханизированный комплекс по заготовке и хранению зерна, который признан одним из лучших предприятий такого рода в Министерстве заготовок страны.
По натуре Феофанова неутомимый строитель. Ей нравится участвовать, видеть и радоваться тому, как возводятся стены и в работе возвышаются души людей. Вот какой она строитель. Во многих из своих товарищей она помогла открыть мастеров, о которых ходят по Ухолову легенды. И это — не понятое мною до конца, не разгаданное качество Ольги Тимофеевны: каким образом она, сильный, возможно, человек, но слабая женщина, сумела создать поле тяготения к такому прозаическому делу, как работа на хлебоприемном предприятии?
Возможно, ответ отчасти в том, что к зерну, которое попадает на площадку, она относится с какой-то ритуальной торжественностью, по-особому пристрастно и даже ревниво.
— А знаете, как наша ухоловская рожь пахнет? — говорила Ольга Тимофеевна, когда мы осматривали хранилище.— Просушишь ее — и аромат, будто в пекарне... Я сразу детство вспоминаю. Голодно было. Мы с мамой ходили вдоль дороги, зерно подбирали да в сумку. Мама хлеб пекла. Что это был за хлеб! И уж крошки со стола в ладонь сметали все, до единой крупиночки...
Наверху вспорхнула и заметалась невесть как попавшая сюда ласточка.
— Хлеб наш, батька, милый хлебушко,— приговаривала Ольга Тимофеевна, пересыпая с ладони на ладонь семенное зерно.— Скоро уж новый урожай повезут. Только б дожди не пошли, не полегли бы стебли там, на полях, выстояли. Солнышка тебе еще немного надо... Только б довезли тебя ко мне, а мы тут тебя сохраним...
Любовь к делу всегда заразительна, и, наверное,— вдвойне, если делом этим является сбережение хлеба.
Что за людей она открыла! Сушильщик Виктор Васильевич Милицын, мастер на все руки, имеет несколько специальностей... Николай Петрович Ромашов, токарь, умудряется... фрезеровать на токарном станке. Сделать сложную шестеренку для него не проблема... Электромонтер Юрий Петрович Аверьянов отправился в Армавир, чтобы научиться налаживать 60-тонные электронные весы, и овладел этим умением. Между тем наладка весов ежегодно обходилась предприятию в восемь тысяч рублей.
А иначе с чьей бы помощью удалось Феофановой, частично раздвигая старые стены, добавить к ним новые, расширить свое хозяйство в четыре раза? Кто бы возводил завод по производству комбикормов — 24 тысячи тонн в год,— новые склады, жилье... Феофановские заготовители строили для себя да еще помогали колхозу имени Ленина соорудить механизированный зерносклад, жерновую мельницу, цех ОКЦ-15. И тут уже дело не в личной дружбе Ольги Тимофеевны с Панюковым, не просто во взаимных одолжениях, которые часто оказывают друг другу ухоловские хозяйственники, а в отношении к хлебу как категории нравственной, к хлебу, который нужно вырастить, довезти, сохранить.
Уборка на Рязанщине часто совпадает с непогодой, изморосью, дождями. Мокрое зерно привозят на площадку, высушить его надо эффективно и быстро. И Ольга Тимофеевна решает своими силами, хозяйственным способом, как и остальное, реконструировать сушилку, перевести ее на двухконтурный, рециркуляционный метод сушки...
Другая проблема посложнее — вагоны.
Когда идет жатва, Феофанова поднимается в пять утра, в шесть ей уже звонит Алешин из райкома: как с вагонами на сегодня? Вагонов нет.
Уже забиты зерном склады, укрыто зерно пленкой на асфальте, пора отправлять. Если идут дожди, как ни укутывай хлеб, вода просочится, может начаться самовозгорание.
Мужики сидят под навесом склада возле самых рельсов железнодорожной ветки Ухолово — Кензино, зло курят, прислушиваются, не прогудит ли вдали гудок тепловоза. Но тепловоз не гудит и вагоны не появляются. А другого железнодорожного пути в Ухолове нет. Принадлежит ветка Пензенскому отделению Куйбышевской железной дороги, и от него зависит, куда прежде всего подавать вагоны — заготовителям Пензенской области или «чужой», Рязанской.
Ольга Тимофеевна шлет телеграмму: «Пенза. Начальнику отделения железной дороги товарищу Мышенкову». И поскольку несколько предыдущих телеграмм остались без ответа, делает приписку: «Копия: в Комитет народного контроля СССР». Молчит Пенза. В Ухолове ждут. Только через два-три дня без всякого уведомления оглашает, наконец, ухоловские окрестности долгожданный гудок: тепловоз ведет состав под бункера. И тут Ольге Тимофеевне некогда гадать, то ли понял товарищ Мышенков, что чужого хлеба не бывает, то ли подоспела в Пензу депеша из Москвы.
Вагоны подали, радость всеобщая. Но перед погрузкой по привычке плотник В. Г. Ивакин и сварщик А. И. Комаров, прихватив инструменты, идут осматривать «четырехосники». Там доска отвалилась, здесь стальной уголок лопнул, того и гляди двери слетят — латают, заделывают бесконечные дыры. А ведь это забота (и обязанность!) железнодорожников.
Хлеб связывает взаимными обязательствами десятки организаций, сотни, тысячи людей. Хлеб сам по себе беззащитен, он целиком зависит от того, насколько велика самоотдача тех, кто имеет дело с урожаем. Знакомый директор целинного зерносовхоза как-то сказал: «Думаете, урожай только от нас, земледельцев, зависит? Хлеб мы растим, верно. Ну, а дальше он начинает свое путешествие. По складам, станциям, городам. И сохраняет его уже не погода, не случай, а сознательность человеческая».
Я не был в Пензе и поэтому допускаю, что у отделения железной дороги есть свои проблемы и трудности. Но вот факт: за последние пять лет Ухоловское хлебоприемное предприятие не уплатило ни единого рубля неустойки за задержку вагонов. Наоборот, железнодорожникам пришлось за тот же период перечислить немалые суммы штрафов за несвоевременную поставку транспорта.
В сезон жатвы быстрая работа требуется не только от хлеборобов, но и от заготовителей. Уйдет время — упустишь качество, и весь труд насмарку. Поэтому в хозяйстве Феофановой все устроено так — и над этим работали не один год,— чтоб затрачивать минимум времени на обработку зерна.
Как только ухоловские и сапожковские машины устремляются к воротам, их встречают девушки-лаборантки, «три Татьяны», как называют их здесь — Папина, Якушкина и Костюшина. Под руководством опытной Нины Яковлевны Терешкиной они автоматическими пробоотборниками берут зерно на анализ. Несколько минут — и результаты готовы. В распоряжении водителей пять весов на двух территориях, сутолоки и суеты никакой. После взвешивания юркие погрузчики «АВС-50» опорожняют автопоезда, которые выезжают через другие ворота в обратный рейс, на поля. А зерно поступает в сушилки, здесь же, на площадке. Двухконтурный метод сушки позволяет быстро и эффективно довести его до нужного процента влажности. 120-тонные бункера — быстро погрузить в вагоны.
Вот почему в феофановском хозяйстве за последние десять лет ни разу потери зерна не превысили допустимые. Это означает, что практически нет их, потерь.
Мало кому дано заглянуть в глубины души человеческой. Только приглядываясь к поступкам людей, мы ощущаем их нравственность. Она помогает нам идти по жизни достойно, так, чтобы не оставалось места для самоуспокоения, когда требуется сделать тот или иной выбор. Так живет Ольга Тимофеевна Феофанова и в долгом своем общении с хлебом помогает найти себя другим.
...Спадет напряжение уборочной, стихнут сушильные агрегаты, рокот погрузчиков, опустеет площадка. Через недельку-другую Ольга Тимофеевна выйдет провожать последний поезд. Она будет долго стоять на путях и смотреть ему вслед, пока не исчезнут красные огоньки хвостового вагона: это ее двадцатый хлеб. А еще месяца через два она поедет по путевке в Сочи, вдогонку за уходящим летом. И как всегда, уже через несколько дней Феофанова начнет тяготиться отдыхом и считать дни до возвращения в Ухолово, маленькую станцию в тупике железнодорожной ветки, с которой связана ее судьба.
И на самом деле, не тогда ли мы бываем по-настоящему счастливы, когда осмыслим свою роль на земле, пусть даже самую скромную?
пос. Ухолово, Рязанская область.

Фото Б. ЗАДВИЛЯ и автора.
Ольга Тимофеевна Феофанова.


ИЗ ПОЧТЫ КЛУБА ЖЕНЩИН-МЕХАНИЗАТОРОВ

У МЕНЯ СВОЙ КАЛЕНДАРЬ
Как стремительно летят годы! Вроде совсем недавно начинала работать на тракторе, а уже пора оформлять пенсию.
Пенсию-то я, раз положено, оформлю. Но с трактора, пока не завершу двенадцатую пятилетку, не уйду. Тем более что уж€ тружусь в счет 1987 года.
И. ФЕДОРИНА,
механизатор совхоза «Мелиоратор»
Труновский район, Ставропольский край.

ГДЕ ЖЕ КАБИНА?
Я работаю трактористкой всего третий сезон. На маленьком «Т-25» все лето обеспечиваю водой тракторы и комбайны, работающие в поле. Ну и, конечно, самих механизаторов тоже.
И вот не пойму: на юг «Т-25» идут с кабинами, а там их снимают: жарко, душно. У нас же случаются и весной, и осенью деньки — до костей промерзнешь: или дождина, или ветер. А тракторы эти поступают к нам без кабин. Почему?
Л. ЕВТЕРЕВА,
трактористка совхоза «Червленый»
Светлоярский район, Волгоградская область.

ПО-ДЕЛОВОМУ
Карагайский завод, где я работаю, вывозит с приемных пунктов, из сел Нердва и Рождественское, молоко. Техники для этого маловато: две машины и один трактор «Т-40А», который нынче пришел с «капиталки». А дороги в эти села неважные.
Сезон «пик» у нас начинается весной и тянется до поздней осени. Зимой поспокойнее: холодно, дороги крепкие, и молоко меньше портится. А так, чтобы справиться с планом, приходится и машины, и тракторы нанимать в других организациях. Разве мы не понимаем, что чем быстрее вывозится продукция, тем качественнее она и в магазины поступит?
Я сама еще недавно работала в заводском цехе, но решила: буду помогать доставлять нашу продукцию. Сдала на права. И все просила директора: «Дали бы мне трактор. Уж он бы у меня не стоял».
Наконец в прошлом году, в сентябре, дали мне трактор. Старый, разбитый — работай, Зоя. И я была счастлива, хоть больше ремонтировала трактор, чем ездила на нем.
Но вот у меня его отобрали. Обращаюсь в клуб женщин-механизаторов за помощью.
З. ГРУЗДЕВА
Карагайский район, Пермская область.

В Карагайском районном управлении сельского хозяйства Пермской области, куда мы обратились за содействием, отнеслись к возникшей ситуации с пониманием, по-деловому. Трудность состояла в том, что Карагайский молокозавод — дочернее предприятие головного завода в г. Верещагино. То есть в другом районе. Но ведомственные барьеры не помешали начальнику управления Г. В. Старцеву из своих фондов выделить заводу трактор. Для З. З. Груздевой.


С ЧИТАТЕЛЕМ БЕСЕДУЕТ АГРОНОМ

СИЛА КОЛОСА

В лекции, прочитанной в самом начале нынешнего века, Климент Аркадьевич Тимирязев вспомнил истину, которую изрек не по росту мудрый король лилипутов в беседе с Гулливером: «Тот, кто сумел бы вырастить два колоса там, где прежде рос один, две былинки травы, где росла одна, заслужил бы благодарность всего человечества...» Вспомнил и подчеркнул: «Задача о двух колосьях, быть может, самый жгучий, самый коренной политический вопрос, который в ближайшем будущем предстоит разрешить и в нашей стране...»
«Маленькое, а зернышко»,— гласит марийская пословица, и смысл ее в том, что крохотное зернышко таит в себе начало жизни и ее приумножение. При всей кажущейся невесомости одно добавочное зерно в колосе способно обернуться увеличением урожая по меньшей мере на центнер с гектара.
В извечном стремлении получать наибольшую меру зерна со своего земельного надела крестьянин от урожая к урожаю из общего посева выделял лучшие колосья, а в колосе выбирал самые «ядреные» зерна. Сеял их и из урожая вновь отбирал лучшее. Так в хлеборобский лексикон вошло слово «селекция». (Selectio по-латыни «выбор», то есть отбор лучшего.) Селекцию с полным правом ныне можно определить как отрасль науки, где конструируют и создают новые сорта сельскохозяйственных культур. Более того, сегодня это наука и искусство.
Нелегко создать новый сорт. Непросто угадать в первых, робких ростках основу будущего богатого урожая. «Чтобы вывести новый сорт, надо работать на одном месте и жить долго»,— говорил генеральный конструктор лучших сортов озимой пшеницы академик Павел Пантелеймонович Лукьяненко. В его дневниках мы находим такую запись: «Я двадцать четыре часа в сутки занят пшеницей. У меня нет других мыслей, кроме мысли о селекции. Даже во сне я вижу делянки».
Что ждет впереди? Удастся или не удастся поиск? — постоянно бередят душу сомнения. Если чему-нибудь будущий сорт и обязан своим появлением, так это в первую очередь складу характера своих авторов.
Статистика подтверждает, что селекция обеспечивает сегодня от трети до половины прибавки урожая. Экономический эффект селекции весьма высок. Он обычно исчисляется десятками рублей на каждый рубль, вложенный в селекционный процесс и сопутствующие исследования. Подсчитано, например, что каждый рубль, затраченный на создание сорта озимой пшеницы «мироновская-808», уже окупился более двадцати пяти тысяч раз! И это только один факт реальной отдачи науки, именуемой селекцией!
Однако селекция — это как марафонский бег на всю жизнь. Да что там: одной жизни мало — бесконечная эстафета.
Селекционер должен хорошо знать постоянно меняющиеся требования к сорту, предвидеть изменения в сельском хозяйстве на много лет вперед.
Во второй половине шестидесятых годов в земледелии нашей страны наметились глубокие качественные изменения. Проходит его техническое перевооружение на базе широкого использования энергонасыщенных тракторов и гидравлических навесных орудий, что значительно улучшает качество обработки почвы. Расширяется количество применяемых удобрений, химических средств защиты растений от сорняков, болезней и вредителей. Технический прогресс не замедлил сказаться: у созданных растений возросла доля зерна от общей массы. А применение больших доз азотных удобрений и орошения принесло неприятность — хлеба начали полегать. Жизнь выдвинула перед селекционерами задачу пересмотреть архитектонику зерновых колосовых растений.
П. П. Лукьяненко, размышляя над моделью желательного сорта озимой пшеницы, подсчитал, что он должен заключить в себе примерно три десятка полезных свойств! Достижение такой цели очень сложно. Поэтому закономерным было стремление иметь в новом сорте хотя бы самые существенные: устойчивость к полеганию, ржавчине, продуктивность колоса и качество зерна, способность лучше других использовать солнечную энергию, воду, а также возросшие дозы удобрений и другие факторы интенсивного земледелия.
Как в горах есть вершины, видимые издалека, так и среди растений выделяются на общем фоне лучшие сорта отечественных пшениц, созданные П. П. Лукьяненко, В. Н. Ремесло, И. Г. Калиненко, В. Н. Мамонтовой и многими другими.
Общепризнанным шедевром отечественной и мировой селекции озимой пшеницы стала «безостая-1», в создании которой участвовали сорта разных стран и континентов. Сорт этот вышел на поля в 1959 году, в начале 60-х его высевали на шести миллионах гектаров, а в начале 70-х годов он занимал двенадцать миллионов гектаров — от Средней Азии до западной границы страны. Более того, ему отдали предпочтение земледельцы многих зарубежных стран. Хлеб всегда был самым добрым посредником между народами, желающими друг другу мира, благополучия и процветания. «Безостая-1» стала достойным полпредом советской селекции.
Почти 20 лет напряженного труда отдал П. П. Лукьяненко этому сорту, вложив в наследственную формулу своего детища иной, чем у предшественников, потенциал урожайности. «Безостая-1» только прибавкой урожая зерна нередко превышала гектарный намолот предшествующих сортов. Новый сорт впитал в себя достоинства 23 родителей — из США и Японии, Аргентины и СССР, Италии и Голландии. Венгрии и Англии. Почему же среди почти сорока тысяч образцов селекционер заметил именно эти? Оказалось, что еще до начала работы он знал сильные и слабые стороны, «склонности» и «привычки» претендентов. А потому заранее спланировал, что может дать каждый и на каком этапе использовать того или иного избранника для скрещивания.
«Безостая-1», в листьях которой текла «зеленая кровь» пшениц со всех континентов земли, впервые в отечественном земледелии имела ярко выраженный интенсивный тип. Другими словами, она повсеместно отвечала высокой прибавкой урожая на возрастающее применение удобрений и орошение. Помимо высокой урожайности и устойчивости против ржавчины, новый сорт отличается отменными мукомольно-хлебопекарными качествами, хорошей упругостью и эластичностью клейковины. Все это закрепило за ним славу одного из самых лучших мировых сортов.
К слову говоря, ржавчина во всем мире «пожирает» столько хлеба, что его хватило бы прокормить население такой страны, как Франция. Кроме того, миллионы тонн зерна оказываются непригодными для хлебопечения. Вот и посудите теперь о цене вклада селекционеров в национальную копилку, если им удается вывести ржавчиноустойчивые сорта.
Современное интенсивное земледелие диктует необходимость создания сортов зерновых культур с коротким и прочным стеблем, но более продуктивным колосом. Ведь у высокоурожайных сортов становится более весомым колос. А значит, возрастает нагрузка на стебель. Благодаря коротким стеблям удалось форсировать развитие колоса, то есть той части растений, которая больше всего интересует производство.
Возможности же у пшеничного растения поистине неисчерпаемы. Так, в Киргизском научно-исследовательском институте земледелия появились полукарликовые (высота 70—90 сантиметров) и карликовые (45—75 сантиметров) пшеницы. И дело не только в их стебле. Они значительно отличаются от всех ранее созданных пшениц и величиной колоса (13—22 сантиметра), и его насыщенностью (от 100 до 150 зерен в каждом).
Новые формы хлебных злаков установили ряд замечательных рекордов. Подумайте только: их колос составляет до 33 процентов высоты растения — в три раза больше, чем у «безостой-1»! Стебель несет шести-семиграммовый груз зерна, опять-таки оставляя далеко позади прославленную родоначальницу. И, наконец, общая биомасса, полученная при уборке, используется не на 40, как прежде, а на 60—75 процентов. Три четверти урожая можно закладывать в закрома!
Повышая урожайность наших полей, наращивая валовые сборы зерна, мы постоянно помним, что реальная ценность его определяется не только массой. Зерно — продукт промежуточный, и от его качества, прежде всего от содержания белков, зависят все достоинства продукта конечного — хлеба. Именно качество урожая как бы венчает и труд земледельца, и труд хлебопека.
Сила пшеничного зерна... Наши предки судили о ней на глазок — взяв на ладонь горсть семян. Современная наука точно определяет содержание в зерне белка, аминокислот, витаминов, сахаров, микроэлементов и прочего. Что же это за понятие — «сила зерна»? Его применяют для оценки хлебопекарных качеств пшениц. Сильным считается зерно пшеницы с большим содержанием белка, а также с упругой и растяжимой клейковиной. Мука из него при замесе поглощает много воды, становится хорошим тестом. Такое зерно дает хлеб большого объемного выхода. Из ста килограммов муки, на которое пошло зерно с низкими технологическими свойствами, выпекают 91 килограмм хлеба, а столько же муки, но из сильного зерна, превращается в 115 килограммов питательного и очень вкусного хлеба. Конечно, в научной терминологии нет слова «вкусно». Но нам-то с вами известно, что такое хлеб вкусный, ароматный, с хрустящей корочкой... Свыше 800 видов хлебобулочных изделий выпекается в нашей многонациональной стране. Хлеба на любой вкус.
Саратовская земля стала родиной многих сортов высокобелковой яровой пшеницы. И это не случайно. Еще древние римляне подметили, что пшеница, подобно винограду, умеет хранить память о своей родине, что зерно, как и виноград, разнится в зависимости от района и почвы, на которой оно выросло, что зерно из влажных долин хуже, чем с высоких равнин.
Зерно пшениц саратовской селекции неравнодушно к солнцу, к степной почве, сухому воздуху — оно с жадностью впитывает в себя отовсюду максимум силы. И кажется, что зерно налито не прозаическими белками и углеводами, а настоящими небесными лучами... Кент-Джонс — международный эксперт по зерну — прежде, чем поставить свое имя на официальном бланке под строгими цифрами анализов, с несвойственной ему восторженностью делает приписку следующего содержания: «Это — первоклассная пшеница. Она дала выдающееся по силе тесто. Она превосходит по качеству пшеницы Манитобы. Полагаю, что эти образцы являются особыми новыми сортами, если это так, то они очень ценны». Пшеница, о которой идет речь,— «саратовская-29», а ее создатели — селекционеры Научно-исследовательского института сельского хозяйства Юго-Востока (г. Саратов) Алексей Павлович Шехурдин и Валентина Николаевна Мамонтова.
В нашей стране осуществляются меры по наращиванию производства зерна. В постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по увеличению производства зерна озимых культур, яровой пшеницы, кукурузы, проса и риса в 1986 году за счет внедрения интенсивных технологий их возделывания» говорится об интенсификации как о главном направлении повышения устойчивости и увеличения производства высококачественного зерна. Признано целесообразным сосредоточить посевы по интенсивным технологиям в районах и хозяйствах, которые обеспечат наивысшую прибавку урожая от их применения.
Сегодня в различных природных зонах страны работает пятьдесят два селекционных центра по зерновым, кормовым и другим сельскохозяйственным культурам, в которых собраны десятки тысяч образцов и форм пшеницы, ржи, ячменя, кукурузы, многих других культур и их сородичей из богатейшего мирового генетического фонда. Сейчас задача селекционеров — не просто вывести высокоурожайные сорта для каждой зоны страны, но также сорта, которые дают и полноценные по химическому составу продукты. Главнейшая проблема сейчас — повышение содержания белка.
Кто-то из ученых образно сказал, что поля станут как бы цехом диетической кухни, где приготовляют полуфабрикаты, из которых даже самый неумелый повар (агроном) сможет сделать питательные и полноценные (сбалансированные по составу аминокислот) блюда.
Поиск продолжается. В селекционных центрах сегодня всходят ростки зерновых культур, которым предстоит стать хлебом XXI века.
Юрий КОВЫРЯЛОВ,
заслуженный агроном РСФСР.

Фото Б. БОРИСОВА.
Высокоурожайным сортам зерновых нужна и высокопроизводительная техника. Герой Социалистического Труда Нина Васильевна Переверзева (на фото справа) знакомит механизатора Лидию Вдовенко с особенностями нового комбайна «Дон-1500».

страница следующая ->