скачать журнал

страница следующая ->

КРЕСТЬЯНКА 11-84

Будущее страны — дети. Они наследуют нашу память
и наши идеи, нашу ответственность и наши надежды.

- Школьники из далекого северного села по биографиям героев-земляков изучают историю Отечества
(«Урок истории», стр. 8.)

© Издательство «Правда». «Крестьянка». 1984 г.


ВЫБИРАЕМ АЛЕКСЕЕВКУ
Анатолий ГОЛОВКОВ

1
Что-то есть щемящее в осеннем рассвете. Силуэты деревенской улицы становятся размытыми, как на акварели, серебрится изморозью пожухлая трава. Колея стелется по жирной черной земле, слышен скрип телеги, позвякивание бидонов. Клубится пар в низинах, мягок рисунок огня в костерке на краю поля, пахнет дымом и прелыми листьями...
В такие минуты кажется, что ты пропитан памятью земли, на которой рождались, жили и умирали твои предки. Так устроено, что человек отдает свою силу земле, оставляет на ней след, по которому пойдут другие.
* * *
Последней в колхозе имени Карла Маркса убирают свеклу. Поздняя это страда. Но вот и она схлынула. Поставлены на ремонт и консервацию красно-желтые комбайны КС-6, застыли на мехдворе грузовики с высокими бортами. И лица людей вроде разгладились, стали спокойнее. В такое время — и Чванкин знает об этом — алексеевские чаще вспоминают о своих домашних заботах. Тянутся в правление люди и спозаранку, и затемно, так что, похоже, часы приема по личным вопросам, обозначенные на табличке возле председательского кабинета, не более чем дань форме.
Было около семи утра, когда к Чванкину вошла женщина. Присела на краешек стула, застенчиво улыбаясь.
— Ну, здравствуй, Васильевна,— сказал председатель. Клавдию Васильевну Остроухову он знает очень давно.— Сахар-то по натуроплате получили, никто не обижен?
— Спасибо, Павел Алексеевич, все хорошо. Но у меня другой вопрос. Валентина моя, вы знаете, окончила техникум в Тамбове. Вернулась, а работу по специальности не дают...
— Да, я в курсе... Тут недавно ко мне еще две женщины приходили.
— Как же, Валентина с их дочерьми, Галей и Наташей, вместе училась. И вернулись втроем. Вале моей даже работу в райцентре предлагали, в Жердевке. А она ни в какую: «Никуда из Алексеевки не поеду. Буду хоть год места ждать».
— Ну вот видишь, Васильевна, дожили... — Председатель вздохнул. — Когда мы с тобой колхоз поднимали, не то что бухгалтера грамотного, ветеринара было не сыскать. А теперь вон хоть конкурс им, специалистам, устраивай!
Времена меняются. Чванкин помнил, как после войны работали по колхозам одни женщины. А теперь? Вот пацаны алексеевские... Чуть выпорхнул из школы — в правление: «Павел Алексеевич, дайте трактор». Так и не заметили, как с парнями перебор вышел. А девчатам особенно и деваться некуда. На фермах штат полный. Только слух пройдет, что кто-то из доярок на пенсию собрался — наперебой... А у свекловичниц работа в сезон только. Зимой свитера да платки по домам вяжут. Чтоб не скучали, купил колхоз оборудование для подсобного швейного цеха. Правление решило. Будет для девушек занятие, тогда, может быть, и «проблема невест» разрешится...
Решится-то она решится, размышлял дальше председатель. Но ведь не с неба же свалились такие девчонки, как Валя Остроухова и ее подруги... Новое поколение. Кажется, недавно видел их первоклашками. В куклы играли. Дома-то многого от них не требовали, жалели. Разве что пойти вечерком корову встретить — считай, никакого труда, кроме школьного. Теперь издержки этого домашнего воспитания и дают о себе знать: девушки часто выбирают работу «конторскую», ищут, где полегче. Что ж, колхоз свои выводы сделал: не полагайся только на семью, сам воспитывай рабочую смену...
Остроухова смотрела на председателя вопросительно.
— Ну посуди сама,— мягко сказал Павел Алексеевич,— не могу же я бухгалтеров поувольнять, чтоб сразу дать места девчонкам. Погоди, найдется и для них дело, без работы не останутся...
2
Когда стоишь во главе колхоза почти четверть века, когда самому уже за шестьдесят и впереди маячит «заслуженный отдых» — Чванкин терпеть не может этих слов и даже по интонации разговора берет их в кавычки,— волей-неволей часто оглядываешься назад, стараешься оценить прожитое.
Павел Алексеевич привел меня на вершину холма. Отсюда Алексеевка как на ладони. Внизу речка Бурначка. за ней взбегали на пригорок дома колхозников, облицованные белым силикатным кирпичом; двухэтажная школа просматривалась среди деревьев, мехдвор с зерносушилками... Чванкин смотрел на свое детище пристально и, как мне показалось, не без любопытства. Вдруг он сказал:
— А знаете, как раньше это село называли? Ржевка. Так у нас на Тамбовщине пренебрежительно отзываются о самых захудалых деревнях-развалюхах. Тех, где люди даже собственный забор ленятся поправить... Так и повелось: Ржевка да Ржевка. Уж до того дошло, что люди начали истинное название забывать. Но Ржевка — это еще и психология...
— Так вот,— продолжал он уже в машине,— труднее всего было переломить сознание людей, заставить их поверить в себя... И до чего же крепко сидело в иных это! Но ведь добились мы кое-чего, а?
Он прикурил сигарету, сделал пару затяжек и ткнул ее в пепельницу.
— Только вспомнить, как все начиналось... Слышали что-нибудь про саман? Глиняный кирпич. Саманами у нас еще дома называют, мазаные — из глины с соломенными крышами...
С саманами у Павла Алексеевича личные счеты. Воевал он танкистом на фронте, вернулся с войны в свою деревню, родителей в живых уже не застал — умерли с голода... Память об этом до сих пор жжет ему сердце. Когда председателем стал, очень ему хотелось вот так сразу уничтожить саманы во всех девяти хуторах. Начисто. И чтоб сразу, как по волшебству, возникли на новом месте красивые дома. Но прекрасные эти дома были только мечтой. Однако как стали понемногу из нужды выходить, мечта превратилась в идею. А чтобы идея материализовалась, потребовались сторонники, единомышленники. Один, будь у него хоть семь пядей во лбу, такое дело с места не своротит.
...По большаку шел высокий плечистый человек.
— А вот и Болотов,— весело сказал Чванкин. и шофер резко затормозил. Председатель приоткрыл дверцу:— Забирайся к нам, Петрович!
Василий Петрович Болотов, о котором отзываются как о специалисте, каких редко сыщешь в районе, устроился на заднем сиденье.
— Вон,— сказал председатель, кивая на главного агронома.— Петрович не даст соврать, мы с ним вместе начинали... Тут мы про саманы вспомнили...
— А...— Болотов улыбнулся.— Тогда еще глину искать начали. Знали же, что алексеевские мужики издавна делали «пяточный» кирпич для печей. Пяточный, потому что месили глину голыми пятками. Штанины до колен закатают и вперед... Взяли мы с Алексеичем по лопате, пошли на холм за мехдвор, нашли глину... На дровах да на соломе первые кирпичи обжигали.
Потом Чванкин показал мне колхозный кирпичный заводик: пять сушильных сараев, кольцевая печь. Оборудование помог обком партии достать. Теперь по миллиону кирпичей в год дает заводик колхозу — отличных, рыжих, крепких, один к одному. И самим хватает, и прибыль имеют алексеевцы.
— Вот какие бывают поворотные пункты истории,— не без торжественности заключил Болотов.— Все теперь у нас в колхозе из этого кирпича. А главное — жилье. Алексеевку заново отстроили. А сколько людей убеждать пришлось! Никто с хуторов не хотел уезжать. Вцепились в свои домишки ну прямо намертво. Потом потихоньку стали перебираться... В Старожилове было шестьдесят два двора. Остался один. Сверчковы там живут, муж с женой. Последние... К зиме тоже в новый дом переедут.
3
Про это хозяйство я услыхал еще в Тамбове.
— Колхоз крепкий,— говорили в обкоме партии.— Высокая рентабельность, полуторамиллионный чистый доход. Но есть у нас в области и получше... А у Чванкина из 625 работающих 218 молодых! Считайте, треть. Каждый третий механизатор, каждый четвертый животновод — до 30 лет. Половина выпускников остается в колхозе...
До некоторого времени — и об этом писали усердно — считалось, что молодежь покидает село из-за того, что негде, дескать, молодежи поразвлечься. Стали форсированно строить клубы. Построили. А проблему не решили. Отсутствие жилья — причина куда более серьезная. Но, оказывается, не единственная. Сейчас жилье для деревенских парней и девушек — непременное условие. А запросы растут тем быстрее, чем стремительнее городская культура проникает в село.
Как-то вечером возле клуба я разговорился с ребятами. И между прочим спросил, что им нравится в колхозе. Помолчали, переглянулись и ответили вроде бы неопределенно:
— Да что... Жить тут интересно...
Любопытная штука. На такой же вопрос знатный алексеевский механизатор, Герой Социалистического Труда Петр Васильевич Маслов — кстати, приз его имени вручают здесь лучшим молодым трактористам и комбайнерам — сказал: «Уж сколько лет тут работаю, жизнь, считай, прожита... И жаль, что жизнь одна. Чем дальше, тем интереснее».
Интерес — вот тот родник, который питает и старших, и молодых. Даже осознание долга начинается с интереса.
...Мише Остроухову шестнадцать. В десятом классе учится. Живет вдвоем с матерью. С семи лет помогает ей на ферме, четвертый год доит коров самостоятельно. Соседка Остроуховых рассказывает:
— Я раньше, бывало, матери его, Тамаре Трофимовне, и говорю: «Что это твой Мишка девчоночьей работой увлекся?»
А она: «Ну и пускай. Все лучше, чем по двору без дела болтаться...» Мы с Трофимовной обе на ферме доярками, встаем чуть свет, глядь — и Мишка уже на ногах. «Да куда ты,— говорю ему,— собрался? Тебе ж в школу сегодня». «Ничего,— отвечает,— уроки с полдевятого, а сейчас только пять». Сядет на свой велосипед — и на ферму...
Под вечер разыскал я Мишу в летнем лагере, возле хромой черно-пестрой коровы, которую он доил, посвистывая.
— Между прочим,— заявил он,— когда мама в отпуск уходит, мне доверяют ее группу, и разницы в надоях у нас с ней нету...
Потом мы шли с ним в Алексеевку, и Миша рассуждал:
— Вот окончу школу, выучусь на зоотехника.
— А дальше?
— Ну, армию отслужу, женюсь, может... Дом у нас с мамой большой, всем места хватит...
Всякий раз задумываешься над тем, как бывает непросто соединить теорию и практику, когда наталкиваешься на неуклюжее слово «профориентация». Но дело не в слове. Надо действительно что-то пережить и передумать, чтобы намерение превратилось в цель: ведь выбор бывает нелегко сделать даже совсем взрослому человеку. Настроение остаться после школы дома, в Алексеевке, здесь я у многих приметил. Откуда оно? Что его питает? Наверное, все, что окружает ребят: неторопливая рассудительность родителей, их уверенность в завтрашнем дне, дух добра и взаимопомощи, царящий в колхозе, степь, цветы, деревья... И, конечно, школа. В алексеевской школе ребятам дают не просто основы профессии трактористов, комбайнеров, а девочкам — мастеров машинного доения. Здесь прививают желание работать от души, стремиться к мастерству.
На сознание выпускников Алексеевской школы скорее действуют не словесные доводы, а живой пример. В селе двадцать восемь семейных династий! Вот и Миша «сориентировался» по-своему, не по привычной схеме. И еще. В колхозе работают все дети председателя: Людмила, Валерий, Геннадий.
Председатель соседнего колхоза «Правда» Владимир Николаевич Жирков рассказывал:
— Многие доискиваются какого-то «секрета» Чванкина. А секрет у него только один — последовательность... У кого-то, быть может, мечты, пожелания, у Павла Алексеевича — программа. Он ей верен. Он знает, что будет с колхозом наперед, потому и действует смело. Когда лет пятнадцать назад первых ребят учиться посылали, были опасения: не вернутся, застрянут где-нибудь в городе. А большинство из них живет и работает в Алексеевке. Мы вот с братом Евгением тоже алексеевские, школу окончили, институт. Я был в колхозе Карла Маркса энергетиком, как раз подстанцию начали строить. Своя передвижная электростанция уже была — на тот случай, если повреждение на линии. Потом меня председателем избрали, в другой колхоз, брат мое место занял. А теперь он секретарь парткома в колхозе «Путь Ильича».
За пять последних лет несколько алексеевских выдвинуты в районе на должности председателей. Все они прошли «школу Чванкина». Конечно, лишился Павел Алексеевич отличных специалистов. Людей, к которым привык, которые понимали его с полуслова. Но не остановился колхоз, не снизил показатели. На смену одним пришли другие, словно мощный родник бьет в Алексеевке, питая крестьянские корни живительной силой.
Двадцатилетнего Андрея Потапова Чванкин уважительно зовет Андреем Николаевичем. Он единственный на весь колхоз специалист-гидротехник. Потапов прошел тот же путь, что и десятки других алексеевских специалистов среднего звена: школа, учеба в техникуме на колхозную стипендию (между прочим, на учебу молодежи только за шесть лет колхоз истратил почти 16 тысяч рублей), работа.
С виду Андрей еще застенчивый мальчишка. Мы познакомились с ним в поле, когда потаповская бригада вернулась с обеда.
— Честно говоря, не думал, что вот так, сразу, бригадиром назначат,— говорил Андрей,— хотя председатель еще перед учебой обещал... Я как-то привык больше отвечать за себя. А тут люди... И все старше меня. Ну ладно еще братья Конюховы, Коля Козлов, Дюжаков Андрюша, Коля Макаров — те только на четыре-пять лет старше. А вот Василий Филиппович, однофамилец мой, в дедушки мне годится. На пенсии уже, а помогать нам пришел.
Члены потаповской бригады сидели на берегу пруда и грелись под скупым осенним солнышком. Переговаривались. Шутили, подтрунивая друг над другом.
— Мы с Андреем недалеко живем,— подмигивая, рассказывал Николай Анохин.— Раз просыпаюсь среди ночи — чья-то тень мелькнула мимо окна... Уж не Потапов ли, думаю? Точно... Наутро спрашиваю: куда это тебя ночью носило. Не на свидание? Нет, говорит, привиделось во сне, что трубу прорвало и поле затопило...
Все заулыбались, но Андрей оставался серьезным.
— Было, страсти разные мерещились...— сказал он.— Ну, а вообще-то ответственность... 326 орошаемых гектаров, гидросистема, четыре установки «Днепр»... Корма для скота на нашей совести. Теперь учимся программированные урожаи кормовой свеклы получать. А с прошлого года на бригадный подряд перешли. И тут,— продолжал Андрей,— началось самое интересное. Полная самостоятельность. Это наши гектары, и мы на них хозяева. Главное — нам доверяют.
Драгоценное это умение — доверять. «Рискуют,— сказал как-то Павел Алексеевич,— не те, кто доверяет молодым, а те, кто им не доверяет. В этом вся штука».
4
Центральная улица в Алексеевке — улица Майского. Летчик Герой Советского Союза Д. В. Майский родился и вырос в здешних местах, ушел на фронт и погиб, сражаясь за Победу.
Вытянулась цепочка двухэтажных домов. В квартирах живет почти одна молодежь: агрономы, зоотехники, учителя. В сухой и безветренный день мы с Павлом Алексеевичем прогуливались по этой улице.
— Странно,— заметил Чванкин,— последнее время в районе стали поговаривать, что, мол, балую я молодежь, вот она и тянется к колхозу... Если уж рассуждать, кто кого балует, то это они, молодые, сами себя... Решают все практически сами. Да и как не решать? Председателю сельсовета Антонине Петровне Городилиной — двадцать семь. Самый молодой представитель Советской власти в области. Парторгу Николаю Александровичу Ивченкову чуть за тридцать... Профорг моложе. Кстати, он капитан футбольной команды молодых специалистов. Душевые на полевом стане и в мастерских, дом животновода, который сейчас достраивается,— все это их затея, молодых, все их инициатива. А у нас так: сам предложил что-то на правлении — сам и берись за дело. Ну, а кто строил детский сад, школу? Кто деревья в колхозном парке сажал? Они. Это верно, мы две трети квартир молодым отдаем. Конечно, можно жилье по-разному распределять. Но не один Чванкин это решает — правление. И заметьте: единодушно...
— Другое дело,— продолжал он,— что запросы должны быть разумными. Вот молодежь, между прочим, клуб новый желает, старый, мол, уже тесноват. Стадион хочет. Не стадион даже — бери выше! Спорткомплекс с зимним бассейном и теннисными кортами. Не можем мы пока все это в титул внести. У нас на комплексе работы прорва, ферму расширять надо, дойное стадо решили на двести голов увеличить, жилье достраивать, канализацию вести... Есть вещи жизненно важные для хозяйства. Обижаются ребята, спорят даже... Стоп!— говорю им. Не все сразу. Крыша над головой сейчас пока еще важнее.
Я слушал Чванкина и вспоминал встречу с одной алексеевской семьей. Анатолий Жирков — школьный учитель, его жена, Надежда,— техник-строитель. Сельская интеллигенция. Живут с дочерью в двухкомнатной квартире, заработок невелик.
— Плохо бы нам пришлось, если б не Толины родители,— рассказывала Надя.— Они и деньгами всегда помогут, мы уже кое-что из мебели купили, телевизор... У них и огород, и скотину держат, птицу...
Почти городская модель! Вся разница в том, что в городе родители общими усилиями строят для деток кооператив и таскают потом не один год продукты сетками, набивают холодильник... Но Алексеевка все-таки село. Однако и тут родительский двор вроде подсобного хозяйства. Сами же родители довольны: пусть так, зато дети в люди вышли. А у детей-то почему ни кола ни двора?
Я поделился этими соображениями с Павлом Алексеевичем.
— Вот ведь как!— сокрушался Чванкин.— Все мы сделаем. Скотные дворы будем строить организованно. Сначала водопровод проведем. Потом сараи соорудим, капитальные, из кирпича. С будущего года начнем, уже и место отвели... Захотят ли только молодые семьи скотину заводить, огороды? Земля есть, хоть сейчас участок получай. Но выделишь им участок, картошку посадят, а потом он бурьяном зарастает... Надо нам еще учить и учить молодых крестьянской хозяйственности. И чтобы к жилищу казенному по-казенному не относились... Сколько мы мечтали об этих домах, сколько труда в них вложено!
Мы шли вдоль новой улицы. Ветер со стороны степи шевелил желтеющую листву, и во всей Алексеевке стояла непривычная для городского уха тишина. Людей было мало, но те, кто встречался, приветствовали председателя кивком головы — так принято в деревне, здороваться хоть по нескольку раз на дню, при каждой встрече. Прошла девушка, невысокая, черноволосая, в спортивной куртке, и Чванкин, улыбнувшись, будто вспомнил о чем-то, заметил:
— Не знакомы с ней? Важный для колхоза человек, за все строительство отвечает. Люба Гололобова, Любовь Григорьевна. Трудно ей. Иногда так замается, что придет ко мне в кабинет: «Все. Павел Алексеевич, больше не могу». Возьму ее за руку, выведу на улицу. «Вон тот дом ты строила?» «Я»,— говорит. «А следующий, за ним?» «Тоже...» «Ну вот, видишь,— говорю ей,— значит, тебя люди долго будут добром вспоминать...»
И добавил:
— А так подумать, ведь, наверное, для этого и живем. Хлеб растим, дома строим. Не для похвалы же, на самом деле, не для славы! Все это уйдет, как и мы сами. Придут другие. Вот и важно: как нас вспомнят...
Воскресенье. Где-то в глубине сквера, возле клуба, трещали мотоциклы, съезжался на танцы молодой народ. Приезжают сюда и из других сел, хотя в некоторых клубы и посолиднев. Там посолиднев, а в Алексеевке все-таки не радиола играет, а вокально-инструментальный ансамбль «Наследники». Название со смыслом и вполне соответствует традиции: на смену музыкантам одного поколения алексеевских старшеклассников приходят другие...
Горят фонари над танцплощадкой.
Горят окна во многих домах на молодежной улице. Издалека виден этот свет.
Колхоз имени Карла Маркса.
Жердевский район, Тамбовская область.

Фото И. ЯКОВЛЕВА и автора.
У председателя Павла Алексеевича Чванкина «прием по личным вопросам» может происходить и так—прямо на улице, где живут молодые колхозники.
Комсомольский вожак и председатель сельсовета Антонина Городилина на субботнике.
Еще одна новостройка колхозного прораба Любы Гололобовой.
Это о них заботится и беспокоится правление колхоза.


ПИСЬМО В «КРЕСТЬЯНКУ»

Сухановы из нашего села

Уважаемая «Крестьянка»!
Если можно, расскажите об одной семье, она заслуживает этого. А пишу я впервые, но хочется рассказать о Сухановых, которые живут в нашем Кипринском селе.
Жила девушка Тоня с матерью и двумя сестрами и братом, как началась война, брат погиб. Тяжелые военные годы, не хватало рабочих рук, так что Тоня рано познала тяжелый крестьянский труд.
Когда закончилась война, стали возвращаться мужчины, которые остались в живых. И вот пришел видный парень, крепкий, Суханов Андрей Григорьич. Хотя он был трижды ранен, но молодой организм все выдержал. Он сразу же пошел работать в колхоз трактористом. Много у него на груди светилось фронтовых наград, и вот теперь еще прибавились трудовые награды.
В деревне у нас все на виду, присмотрел он эту красивую девушку Тоню, и в 1946 году поженились, жили дружно и оба трудились в родном колхозе.
Через год появился у них первенец, мальчик, назвали Пашей, рос крепкий и здоровый.
В 1949-м народился Петя, в 1951-м прибавился Дима, в 1954-м объявился Толя, в 1956-м еще мальчик, Сережа, в 1958-м, на радость, родилась девочка Галя, в 1960-м — еще мальчик, Вася, в 1963-м последним оказался Леня.
Представьте себе, как приходилось трудно матери, сколько бессонных ночей стояла у колыбели, чтобы вырастить всех крепкими и здоровыми. Дети любили ездить с отцом на тракторе, часто убегали к нему на поле.
Помню такой случай. Как-то Сережа убежал из дому, хотел найти в поле отца и заблудился, ему тогда было пять лет. А стояла холодная осень, и пошел долгий дождь, и тогда все село всполошилось, вышли на поиски, искали долго, нашли уже перед ночью, он лежал под кустом, заплаканный и обессиленный.
Дети все учились хорошо, и вот, наверно, отец им привил любовь к технике: после школы один за одним пошли они на курсы трактористов.
Все семь братьев отслужили в армии, все вернулись в свое село и снова работают трактористами. Только один Дима женился и уехал с женой на Украину.
Да, теперь расскажу об их сестре Гале. Окончила она десять классов, поначалу пошла работать на ферму, коров доила и телят поила, но потом ее тоже потянуло на технику, хотя у нее уже была своя семья, две девочки-близнецы и муж хороший. Муж не стал перечить, дал возможность закончить курсы механизаторов, после чего она, как и братья, села на трактор.
Очень жаль, что отец их рано умер, он не увидел, что все его дети пошли по его династии. Он умер в 1975 году, все-таки сказались военные раны.
А сейчас у нас в колхозе создано звено Сухановых, которое числится всегда передовым, и по делу. А еще мы все гордимся тем, что сестру Галю (теперь она Кулешова Галина Андреевна) избрали депутатом в Верховный Совет СССР, она комсомолка, ей всего 26 лет, но она показала себя своим честным трудом: зимой работает на ферме, а в сезон снова садится за руль трактора.
Нынче братья взяли в свое звено Галю. Антонина Павловна (то есть их мать) теперь помогает воспитывать внуков, а внуков немало, у старшего сына — пять, у Толи — четыре, одним словом, 16 внуков, все живут в одном селе, дети маму свою очень любят, и она сейчас выглядит молодо и красиво.
А пишет вам пенсионерка из Алтайского края. Павловского района, села Киприно Мурзинцева Мария Михайловна.

По заданию редакции Сухановых фотографировал наш корреспондент С. КУЗНЕЦОВ.
Антонина Павловна — всему голова.
Леонид и его семья живут и сейчас вместе с мамой.
Галина Андреевна — депутат Верховного Совета СССР, звеньевая. В семье просто Галя.
Теперь с Сергеем в поле выезжает его сын Дима.
Василий.
Павел с детства отличался любовью к природе.
Анатолий — весельчак и балагур.

страница следующая ->