скачать в djvu

страница следующая ->

4•84
КРЕСТЬЯНКА


ОБЫКНОВЕННЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ

Ленин в тот день, как обычно, вошел в кабинет ровно в девять часов утра. Его ожидали газеты — он, как всегда, обратился к ним в первую очередь. Газеты писали о разрухе в стране, получившей мирную передышку после ожесточенных боев. Передышка эта началась недавно: шел третий месяц со времени заключения первого мирного договора — с буржуазной Эстонией. Передышка была условной и ненадежной: правительства стран Антанты готовились к новому натиску на Республику Советов...
«Правда» этого дня сообщала о разворачивающейся борьбе с разрухой: двадцать процентов состава Московского Совета добровольно отправились на восстановление транспорта.
Москва голодала. В Москве катастрофически тяжело с топливом. Но весна брала свое... За окном зеленело. День обещал быть погожим.
Первые утренние часы: секретарь докладывает о сообщениях, принятых за ночь. В частности, о «передвижениях продовольствия». Л. А. Фотиева принесла общую папку с делами, которые Ленин просил показать.
Самый реальный и актуальный проект сейчас — ГОЭЛРО. Уже приступили к работе над ним группы специалистов в Питере и Москве. Энергетика — вопрос архиважный. Настолько важный, что приказ о передаче Главоду четырех нефтеналивных судов и одной нефтеналивной баржи, занятых морским ведомством, решает глава правительства. Владимир Ильич подписывает и телеграмму в Управление связи Красной Армии. Реввоенсовет Туркестанского фронта. Реввоенсовет 4-й армии и Наркомпочтель с предложением немедленно устроить телефонную линию Саратов — Новоузенск для обслуживания постройки железнодорожной линии Александров Гай — Эмба. «О приступе к работе донести», — последняя фраза, резкая, энергичная, показывает нервное напряжение. Ведь связь — вопрос животрепещущий, как вопрос о хлебе... Сейчас перед ним лежат решения вчерашних, за 21 апреля, заседаний Малого Совнаркома и Совета Труда и Обороны.
Читая бумаги, Ленин не пропускает ни малейшей описки, ни одного неточного, искажающего мысль оборота, — обязательно делает исправления в тексте любого постановления и протокола.
В протоколе среди других обсужденных пунктов значится постановление о мерах по организации общественного бесплатного питания в Москве и Петрограде. Ленин подписывает его отдельно. Другие постановления: о мерах по обеспечению семенным картофелем потребляющих губерний; об организации при реввоенсоветах фронтов и армий комитетов по всеобщей трудовой повинности, проект будущего постановления о составе Совета 1-й Революционной армии труда...
Страна переходит к мирному строительству. Необходимы рабочие руки. Но столь же необходимо сохранить боеспособную армию. Буржуазная Польша сосредоточила на границе с Советской Республикой 21 дивизию, общей численностью до 500 тысяч человек, с запасом боеприпасов не менее чем на три месяца. Пилсудский уверен в своей будущей победе — его поддерживают Франция. Англия и США.
С другой стороны, учитывая антивоенные настроения польского народа, нарком иностранных дел настаивает на продолжении мирных переговоров с Польшей. Ленин согласен: для сохранения мира нельзя упускать ни малейшей возможности... И все же, предостерегает он, товарищи из Реввоенсовета Республики зря благодушествуют. В корне неверна точка зрения Троцкого, будто Антантой уже «использованы целиком» самые острые средства борьбы — военное наступление и экономическая блокада — и, стало быть, их не предвидится в будущем. Это ошибка! В. И. Ленин требует от Кавказского фронта быстрейшей переброски максимума войск на запад.
Мы знаем, как точен был ленинский анализ. Мирная передышка на западных границах Республики Советов окончится очень скоро, — три дня спустя армия Пилсудского начнет наступление.
С утра Владимир Ильич направил записку коменданту Кремля: нужно заказать
новый пропуск для Горького (взамен оставленного им в Петрограде). Через некоторое время Ленин осведомляется у секретаря — не забыли ли заказать пропуск? Горький придет во второй половине дня...
К полудню принесли телеграмму от товарищей из Главнефти. Они извещали Председателя Совнаркома, что на его имя прибыл состав, груженный нефтепродуктами. Разумеется, Ленин благодарен нефтяникам: бензина в Москве почти нет. Но товарищи из Главнефти, пользуясь случаем, преподнесли «подарок», они предлагают одну из цистерн оставить в личном пользовании вождя: «Отпуск бензина из этой цистерны должен производиться непосредственно по требованию личного шофера т.Ленина т.Гиля».
Ленин не просто не любит таких «подарков». Он их рассматривает как выражение «комподхалимства», провоцирующего «комчванство»... Уже в 12 часов 20 минут отправлена телефонограмма в Главтоп: «Состав, прибывший из Грозного в адрес Председателя Совнаркома В. И. Ленина в количестве 46 вагонов (14 вагонов бензина, 5 — керосина, 3 — минерального масла, 8 — нефти, 16 — мазута), поручается Главтопу разгрузить для распределения в общем порядке. Председатель Совета Народных Комиссаров — Ленин». На следующий день также «в подарок» Ленину пришлют целый хлебный состав. Этот хлеб будет разделен между детьми и рабочими наиболее голодающих городов Москвы, Петрограда, Иваново-Вознесенска. Владимир Ильич составляет текст телеграммы в г. Грозный — командующему расквартированной там 8-й армии Кавказского фронта И. В. Косиору. Ему предписывается стать председателем местного нефтеправления. Ленин считает армейский контроль над сырьем стратегического назначения совершенно необходимым.
...Окончилось заседание Малого Совнаркома, проходившее рядом в зале. Некоторые его участники приняты Лениным. Обсуждается тот же вопрос о нефти.
Неожиданный гость из Саратова. Заранее не договаривались с ним о приеме, но Ленину важно знать о положении в городе и губернии. Человек этот — Н. В. Каюров. Владимиру Ильичу знаком. Это опытный пропагандист, заместитель начальника политотдела 5-й армии. А запомнился он Ленину с июля 1917-го. Тогда приходилось много выступать перед массами в Петрограде, а обстановка была небезопасная — травля большевиков со стороны Временного правительства... Каюров в те дни был постоянно где-то поблизости, где-то в толпе, настороженный, с револьвером — член добровольной охраны Ленина... Идея, которую он высказал в этой беседе с Лениным, может быть, не нова и не им придумана: давно уже практиковалась партией посылка передовых рабочих в деревню для советской, партийной и хозяйственной работы среди крестьян. Но Каюров заговорил об этом с особой горячностью, убеждая Владимира Ильича еще больше расширить такую практику, — после войны он и сам готов кинуться в гущу этой работы... Ленин охотно с ним соглашается, любуясь его увлеченностью и гордясь высоким сознанием этого человека, бывшего сормовского рабочего.
В те апрельские дни 1920 года Ленин заканчивал свою знаменитую книгу «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», в которой писал: «Наверное, теперь уже почти всякий видит, что большевики не продержались бы у власти не то что 2 1/2 года, но и 2 1/2 месяца без строжайшей, поистине железной дисциплины в нашей партии, без самой полной и беззаветной поддержки ее всей массой рабочего класса, т. е. всем, что есть в нем мыслящего, честного, самоотверженного, влиятельного, способного вести за собой или увлекать отсталые слои».
«Так без перерыва работал Владимир Ильич до 4 часов дня, когда Надежда Константиновна приезжала домой с работы из Наркомпроса и ждала его обедать, — описывает обычный рабочий день Ленина его секретарь Л. А. Фотиева. — Ровно в 4 часа Владимир Ильич уходил домой, унося с собой папки с бумагами, возвращался ровно через 2 часа и продолжал работать до глубокой ночи.
Но и в эти 2 часа отдыха Владимир Ильич не переставал думать о делах. Об этом свидетельствовало множество записок на маленьких листах блокнота, приносимых им с собой из дома. То были поручения секретарю для немедленного исполнения... Притом совершенно очевидно, что некоторая часть его работы не поддавалась нашему учету ни по количеству, ни по содержанию.
Иногда Владимир Ильич сам называл темп своей работы «бешеным».
Уже к концу того дня в ленинский кабинет вошел А. М. Горький. Он пробыл там целый вечер.
...Горький показывал Ленину письмо одного из петроградских ученых. С. П. Костычева, который проводил интереснейшие эксперименты с белковыми веществами — важные и для развития медицины. Но ученому не хватало химических реактивов,
труднодоступного в те времена керосина... А еще для опытов очень нужен был примус.
Кажется, все это — такая малость! Столь несоизмеримые масштабы вопросов в повседневной деятельности вождя... Но ленинский принцип — нет мелочей там, где дело касается интересов государства, науки, отдельного человека—в конечном счете социалистической революции.
Владимир Ильич пишет записку в Петросовет:
«Товарищи! Очень прошу вас во всех тех случаях, когда т. Горький будет обращаться к вам по подобным вопросам, оказывать ему всяческое содействие, если же будут препятствия, помехи или возражения того или иного рода, не отказать сообщить мне, в чем они состоят».
Еще одно предложение Горького: питерский комиссар театров и зрелищ М. Ф. Андреева имеет возможность наладить получение из-за рубежа газет, журналов, книг. Не следует ли этим воспользоваться? В. И. Ленин поддерживает предложение Горького и немедленно пишет записку Ф. Э. Дзержинскому и замнаркома иностранных дел Л. М. Карахану с просьбой оказать содействие Марии Федоровне «для правильной организации этого дела».
Мы знаем, что времени Владимиру Ильичу для работы, для жизни тогда уже оставалось совсем немного...
Л. А. Фотиева так рассказывает о стиле его работы: «...несмотря на огромный
масштаб деятельности и непомерную нагрузку всевозможными делами, приемами, разговорами по телефону. Владимир Ильич никогда не бывал нервно раздражителен, тороплив или суетлив. Он работал спокойно и всегда успевал сделать все намеченное. Как никто другой, Владимир Ильич знал цену времени и умел беречь его. Ни одна минута не пропадала у него даром».
Хочется привести еще одно свидетельство — ответственного сотрудника Совнаркома Гиндина: «Всякий раз, когда перебираешь в памяти напряженность и активность работы Владимира Ильича, его кипучую энергию, которую он проявлял в столь разнообразных областях работы, энергию, которая заражала всех его окружающих... только удивляешься и спрашиваешь себя: те ли 24 часа заключали в себе сутки жизни Владимира Ильича, что и наши?»
...Ночью, расставшись с Горьким. Владимир Ильич снова сел в жесткое деревянное кресло за стол и продолжил работу над книгой «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», которая вскоре же послужила важнейшим руководством не только для русских большевиков, но и для всех коммунистов мира.
День, о котором мы рассказали, не был сколько-нибудь исключительным из целого ряда других, столь же наполненных и напряженных рабочих дней Ленина. Это было 22 апреля 1920 года. Это был день 50-летия Владимира Ильича.
А. МАЦАЕВ

Фото М. ВЫЛЕГЖАНИНА.
В. И. Ленин. Москва, 23 апреля 1920 г.
Н. ЛЕНИН
ДЕТСКАЯ БОЛЕЗНЬ «ЛЕВИЗНЫ» В КОММУНИЗМЕ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПЕТЕРБУРГ 1920
В музее «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле".
© Издательство «Правда», «Крестьянка», 1984 г.


ТАЙНИК В КАРТОННОЙ ОБЛОЖКЕ
В Кремлевском музее В. И. Ленина хранится библиотека семьи Ульяновых. Более четверти века наши сотрудники любовно и внимательно изучают ее. Казалось бы, каждая страница не раз перелистана, просмотрена. Но...
Вот ушла недавно на реставрацию очередная книга — «История философии» В. Виндельбанда, изданная в 1898 году в Петербурге. Книга как книга. Но когда она вернулась из реставрации, к ней была приложена... солидная брошюра — «Эрфуртская программа» Карла Каутского в переводе с немецкого. Реставраторы обнаружили ее в... обложке.
Мы, конечно, знали, что и таким образом хранилась и пересылалась нелегальная литература. Н. К. Крупская писала: «Бывал у меня чахоточный переплетчик Крылов, старательно устраивавший двойные переплеты, в которые можно было вкладывать нелегальные рукописи, склеивавшим из рукописей картон для переплетов».
Но одно дело знать, другое — увидеть, открыть тайник!
«История философии», по-видимому, была прислана Владимиру Ильичу из Петербурга в начале века. Судя по всему, он потом передал ее в библиотеку РСДРП в Женеве, потому что на титульном листе штамп: «Российская Социал-демократическая Рабочая Партия. Библиотека и Архив».
Почему Владимир Ильич не вскрыл обложку? Видимо, ему не сообщили (или не смогли сообщить) о «секрете».
Как тайник вернулся в Россию? После революции В. И. Ленин запросил из Швейцарии книги, оставшиеся там.
Еще в 1894 году Владимир Ильич сам перевел «Эрфуртскую программу», «Коммунистический манифест» для занятий с рабочими.
До недавнего времени в Кремлевской библиотеке посетители могли видеть только один экземпляр «Эрфуртской программы», изданный в Штутгарте в апреле 1892 года на немецком языке, и три издания на русском языке. Два из них вышли после Октября.
Теперь в библиотеке можно видеть четвертый экземпляр, так неожиданно обнаруженный, хотя и хранившийся долгие десятилетия в этой же библиотеке.
Среди страниц «Эрфуртской программы», нелегально переправленной через границу, оказалась также вырезка из немецкой газеты. Это последняя страница неизвестной газеты, где обычно публикуются объявления. Безусловно, она не случайно была тщательно зашита в обложку. Видимо, кому-то передавался адрес или явка.
Далеко не все книги, принадлежавшие когда-то Ленину, проделали с ним длинный путь, далеко не все вернулись с ним в Россию. Прошло немало лет, пока некоторые из них обрели свое законное место в личной библиотеке В. И. Ленина.
Из Парижа пришла посылка от жителя французской столицы Осинского. В ней оказались книги с экслибрисом. Осинский рассказал в письме: увидел на распродаже у букинистов на набережной Сены книгу с экслибрисом Ленина, купил ее и вскоре переслал в Институт марксизма-ленинизма в Москву. Это сборник статей социал-демократических авторов, в том числе М. Н. Покровского. И. И. Степанова и других. Озаглавлена: «Вопросы дня». Издана в 1906 году.
Есть в Кремлевской библиотеке книга, которую Ульяновы хранили около полувека, прежде чем она заняла свое место на книжной полке в библиотеке Председателя Совета Народных Комиссаров: это сброшюрованные вместе страницы из журнала «Вестник Европы» за 1872 год, где были опубликованы очерки В. Назарьева «Современная глушь».
На странице, заменяющей обложку, читаем надпись: «Многоуважаемому И. Н. Ульянову, в память общих трудов, забот, горестей и радостей по устройству сельских школ Симбирского уезда. В. Назарьев, 1876, октябрь, 24. С. Ново-Никулино».
Эта книга была для всех Ульяновых памятью о счастливых днях в Симбирске, когда они были вместе, когда Илья Николаевич развил широкую просветительскую деятельность, а ему активно помогал местный мировой судья Назарьев. Через все невзгоды пронесли Ульяновы эту книгу. Ее хранила Мария Александровна, а после ее смерти — дочери.
И вот теперь старая книга — одна из ценных реликвий музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле».
Л. КУНЕЦКАЯ, К. МАШТАКОВА,
старшие научные сотрудники музея.


А СРЕДСТВА ДАЛ СУББОТНИК

Медицинский комплекс в Пинске сдали досрочно: и больницу и поликлинику. Конечно, в городе и раньше было, где лечить детей и кому лечить. Но с тем, что есть сейчас, и сравнивать нечего.
Для комплекса выбрали самый интересный проект, и еще усовершенствовали его, чтобы изгнать «больничный дух». Врачи и психологи рука об руку работали со строителями, советовали, как лучше сделать, чтобы маленькие пациенты легче переносили разлуку с домашними, не боялись лечиться, чтобы у них было хорошее, спокойное настроение. Сами стены здесь, кажется, говорят: «Будь здоров, дорогой! Жизнь прекрасна!»
500 ребят в день может принять поликлиника, 180 — стационар. 35 участков держат в своем поле зрения врачи поликлиники.
Окулисты и физиотерапевты особенно счастливы: какая аппаратура, какая техника! Врачи просто не могут налюбоваться кабинетами функциональной диагностики и физкультуры — лучше, кажется, просто не бывает. А скоро откроется еще и бассейн для юных граждан города, начнут плавать с двух недель после рождения.
Хорош комплекс, но и обошелся он недешево: около двух миллионов рублей. Они были отпущены городу из тех средств, что заработаны на коммунистических субботниках.
г. Пинск,
Брестская область, Белорусская ССР
Фото С. КУЗНЕЦОВА.


На первой странице обложки: мальчишки всегда могут рассчитывать на помощь механизатора Наташи Кабановой.

ВЕСЕННИЕ ХЛОПОТЫ

Был апрель. Шел год 1982-й. Райком комсомола и администрация совхоза агитировали десятиклассников остаться работать в хозяйстве. Ребят не торопили, однако решения их ждали с надеждой. И решение было принято такое: «Мы два года изучали трактор, работали в ученической бригаде, были помощниками комбайнеров во время страды. Жалко же бросать начатое дело...»
Среди вчерашних школьников, ставших механизаторами, оказались одноклассницы — Лена Калинина и Наташа Кабанова.
Девушки за рулем трактора — это никого в совхозе «Сакулинский» не удивило: ведь в одном из отделений совхоза уже несколько лет работало женское звено механизаторов, а его звеньевая, Ирина Валова, даже и приз заслужила — имени Паши Ангелиной. Теперь вот «полку» девушек-механизаторов, как говорится, прибыло.
Добавим, что Наталья Кабанова к тому времени уже неплохо разбиралась в технике, лихо водила мотоцикл и даже сама его ремонтировала... И часто соседские мальчишки, чуть забарахлит велосипед, или еще что-то приключится, бегут к своему «главному консультанту» — Наташе: помоги разобраться!
От деревни, где жили Лена и Наташа, до машинного двора — три километра. Пока дойдут — не раз обсудят «характеры» стальных своих лошадок...
Поначалу непросто давалась работа. Но выручали исполнительность и аккуратность. Все, что поручал бригадир, выполняли «от» и «до», можно было не проверять. Даже когда дороги становились малопроходимыми, девушки то и дело умывали свои машины, возвращая им первозданную голубую окраску. И тракторы словно чувствовали заботу — ломались реже.
Очень гордились подружки, когда их пригласили на районное совещание женщин-механизаторов. Значит, признали в них специалистов! В неполные их восемнадцать...
Закончилась первая их жатва. Профком подвел итоги, вручил премии и награды. Наташа и Лена по бесплатным путевкам съездили в Прибалтику, — победители социалистического соревнования.
На следующий год работалось уже полегче — опыт накапливался. Теперь успевали и дома помочь, и в кино сходить, и на танцы, и вечер молодежный организовать. И исправно на солдатские письма мальчишек-одноклассников отвечать: мол, вы служите, мы вас подождем. И к вступительным экзаменам в институт подготовиться: Наташа — в сельскохозяйственный, а Лена — в строительный.
...И вновь — апрель. Весна в природе, и весна в жизни...
С. КУЗНЕЦОВ
Фото автора.
Совхоз «Сакулинский» Палехский район, Ивановская область.

1. Лена Калинина в кабине трактора ЮМЗ-6.
2. За околицей — апрель...
3. У колодца.
4. Одноклассники — механизаторы.


ХОЗЯЙСТВОВАТЬ — ЭКОНОМНО, РАСХОДОВАТЬ — БЕРЕЖЛИВО!

НАШ ХЛЕБ
В. СЕРГЕЕВ

«...ГОВОРЯ О ПЛАНАХ НА БУДУЩЕЕ, НИКОГДА НЕЛЬЗЯ ЗАБЫВАТЬ ОДНУ ПРОСТУЮ ИСТИНУ: ЧТОБЫ ЛУЧШЕ ЖИТЬ, НАДО ЛУЧШЕ РАБОТАТЬ».
Из речи Генерального секретаря ЦК КПСС товарища К. У. ЧЕРНЕНКО на встрече с избирателями Куйбышевского избирательного округа г. Москвы
...Идет по полям весна. Отсеялись в южных районах страны, ведут посев зерновых в средней полосе, готовятся к страде те, у кого еще снег лежит. Минувшей осенью и зимой сколько сил и средств уже было вложено, чтобы хлеб добрый вырос! Трудились на полях отряды плодородия: вывозили органику, подкармливали озимь, задерживали снег. Готовили семена, ремонтировали и проверяли технику. Многое сделано. Многое, но все ли?
Вспомним минувшую осень, осеннюю пору других годов. Над зажелтевшими полями, над комбайнами и машинами с зерном, над элеваторами и ссыпными пунктами возле железнодорожных станций вдруг слышался тревожный, как призыв о помощи, клич: «Заслон потерям!» Клич стоусто повторялся на собраниях и совещаниях, в газетах и по радио, на полевых станах и токах: «Поставим заслон потерям!»
Значит, потери уже были, а заслона еще не было, так ведь?
Да, потери зерна начались по весне. Целый комплекс потерь. На многих гектарах зерно ложилось в плохо обработанную землю, и в ход шли семена невысоких кондиций. Кое-где некачественно и далеко не в лучшие агротехнические сроки велся сев. Трактористы рекорды ставили, соревновались — кто больше вспашет, деньги большие зарабатывали, а качество — вопрос второй. Органики вывезено, если на круг считать, много, а свалены удобрения в кучи — где густо, где пусто, где нет ничего: с тонны оплата шла. Вот и получилось, как в сатирических стихах:
«За деревню выйдешь летом —
Рожь, к примеру, у ручья.
Рожь... а ржи-то, брат, и нету...
Чья работа? А ничья.
Наша! Некого похаять:
Миколай навоз возил.
Ванька с Филькою пахали.
Митрий вроде боронил».
Потерями в обиходе принято считать лишь почему-либо неубранное, осыпавшееся на корню или просыпавшееся при транспортировке зерно, сгнившее в буртах, то есть потери зерна как такового, взращенного злака. А потери того, что так и не выросло, не стало ни зерном, ни хлебом? Вроде бы на нет и суда нет, так ведь получается?
Между тем именно потери потенциального урожая, хлеба, который мог бы вырасти, но так и не вырос, составляют, по подсчетам специалистов, огромное количество: от одной пятой до одной четвертой ежегодного сбора зерна.
Может быть, еще не поздно поделиться этой тревогой, еще есть время принять меры к сокращению весенних потерь, тогда осенью и заслон не нужен будет.
...Дорога шла мимо деревни, по самому краю весеннего, зеленевшего густой озимью поля. Слева были огороды, и после каждого дождя машины, объезжая лужи и колдобины, забирали правее. Дорога расширялась и «лучшела» за счет поля. Если кто-то из водителей, усовестившись ли, или из каких других соображений брался искать сухого места с левой стороны и колеса его автомобиля приближались к огороду, тут же, откуда ни возьмись, выскакивал хозяин и начинал поносить зарвавшегося шофера. Тот, не вступая в спор, крутил вправо и ехал дальше по полю, как все, спокойно. С поля к нему никто не выскакивал.
На огородах был посажен картофель. На поле всходила рожь. Огороды — личные, поле — совхозное. Не сомневаюсь, что подобные картины видели не раз многие. Знаю доподлинно, что хозяева, гнавшие водителей от своей земли на совхозную, выписывают «Крестьянку» и прочитают эти строки. И скажут мне при встрече или напишут в редакцию: а как же быть-то? Пусть пропадает мой труд из-за того, что кто-то не позаботился о том, чтобы сделать дорогу проезжей, — так, что ли? Если совхоз дорожит своим полем, пусть он охраны выставляет или дорогу налаживает...
Теперь надо пояснить, что это за дорога, куда ведет, кто по ней ездит, что возит.
Дорога ведет к большому садоводческому товариществу — земельные участки для таких товариществ выделяются сейчас повсеместно, особенно вблизи городов. Стало быть, водители в большинстве своем горожане. И ездят в своих интересах: везут стройматериалы, а кто уже построился — мебель, холодильники.
Неопытные водители частенько застревают на дороге после большого дождя и идут в деревню за подмогой. Подмога наготове: у двух-трех домов стоят трактора. Договориться тоже недолго. Цена услуги твердая: легковая машина застряла — бутылка, грузовая — две. И вот тракторист, лично работавший на этом самом поле и немало сделавший, чтобы урожай был добрым, цепляет застрявшую технику тросом и выдергивает на сухое место. На поле. На хлеб. И для гарантии тащит машину по полю еще двести — триста метров, расширяя и удлиняя дорогу. И идут в одной крепкой — не разорвать! — сцепке исконный крестьянин и исконный горожанин, топчут хлеб: один — гусеницами трактора, другой — колесами автомобиля.
А к вечеру или на другой день тракторист и водитель, один в деревне, другой в городе, пойдут в магазин за хлебом. Глянут на красочные плакаты, что расклеены сейчас повсеместно, на привычные слова: «Хлеб — наше богатство, береги его», спросят продавца, мягкий ли, и, позвенев копейками, понесут домой. И тот и другой, ощущая тяжесть сумки, вряд ли испытают на душе тяжесть недавно содеянного.
Сколько же хлеба они загубили? Давайте подсчитаем.
Новая колея, проложенная по полю, займет изрядную часть гектара.
Урожай озимой ржи в здешних местах в среднем достигает 18 центнеров с гектара. Значит, не одна сотня килограммов зерна уничтожена гусеницами и колесами. А мы говорим: при уборке надо сохранить каждый колосок, каждое зернышко! И вычисляем: сколько муки можно получить из одного зерна? Оказывается, 20 миллиграммов. А на батон, который 13 копеек стоит, сколько зерен надо смолоть? 10 тысяч! Какой труд вложен, как дорог хлеб! И снова — в который раз! — пытаемся измерить ценность хлеба ценой вложенного в него труда.
Цена хлеба растет. Повышение урожайности зернового клина страны — а под посевы пшеницы, ржи, ячменя отводится 103—104 миллиона гектаров — требует огромных средств.
Займемся подсчетами.
Дорожает обработка земли. Чтобы поднять плодородие полей, объединение «Россельхозхимия». например, внедряет во многих районах новый организационно - технологический метод комплексного агрохимического окультуривания поля. В чем его сущность?
Выбирается поле, на котором колхоз или совхоз рассчитывают получать высокие урожаи зерновых. Заключается договор с районной организацией «Сельхозхимии». Специалисты проводят почвенные изыскания, разрабатывают проектно-сметную документацию. Заготавливают органику и средства химизации. Затем проводится известкование, фосфорирование или гипсование почв — с тем чтобы поднять содержание питательных веществ и гумуса до необходимого для высокого урожая уровня. И каждая операция, проводимая на поле, каждый цикл работы, каждый проход техники стоит больших денег. Они в конечном счете вкладываются в хлеб.
Окупает ли результат расходы? Да. окупает, но только через 5—6 лет и при условии, если одновременно с мерами по повышению плодородия принимаются столь же действенные (и, заметим, непременно более дешевые) меры по сохранности урожая. Иначе при огромных масштабах внедрения нового метода соответственно увеличатся и потери. Но, к сожалению, даже в тех областях, где раньше других оценили достоинство комплексной химизации полей — Горьковской, Калининской, Ростовской, Кировской, Московской, Белгородской. Костромской, а также в Татарской, Марийской и Башкирской автономных республиках, — нередко можно встретить участки, обезображенные колеями, свалками, затоптанные скотом. Виновников найти нетрудно — это хозяева полей, соседи и партнеры хозяев. И больно и горько видеть гибель тоненького зеленого побега, так и не выбросившего колос, под огромным, в человеческий рост, колесом «Кировца».
Но мы заняты подсчетами цены хлеба, поэтому эмоции в сторону.
С каждым годом увеличиваются поставки минеральных удобрений для зернового клина, всевозможных материально-технических ресурсов. Растут и капитальные вложения. В нынешнем году на село поступит 23,3 миллиона тонн минеральных удобрений, сотни тысяч машин и механизмов, значительно повысится энерговооруженность труда. Возрастет и объем мелиоративных работ. Почти 190 миллиардов рублей — сумму, которую трудно представить себе, — вкладывает государство в 11-й пятилетке в сельское хозяйство. И в первую очередь эти средства вкладываются в повышение плодородия земель. В хлеб, другими словами.
С каждым годом повышается оплата труда в колхозах и совхозах, на предприятиях агросервиса. Больше стали получать сельские врачи, учителя, работники клубов и домов культуры, — их труд тоже вложен в урожай, в хлеб, но разве хлеб от этого становится дешевле?
А мы говорим: «бесценный продукт».
Далеко, как видим, не бесценный. И вряд ли можно измерить цену хлеба только трудом, вложенным в него, а тем более денежными средствами, затраченными на его производство, на увеличение урожайности хлебной нивы...
Теперь о потерях, которым в спешном порядке, аврально, будут ставиться заслоны во время жатвы.
Начнем с колоса, который вырос. Если на каждом квадратном метре посевов будет потеряно только по одному колоску пшеницы, ржи или ячменя, то недобор урожая в целом по стране составит более 1,4 миллиона тонн зерна. Понятно, что чем выше урожай на поле, тем больше колосков теряется. Значит, и потери растут. Какой заслон перекроет эти потери? Пожалуй, только добросовестный и заинтересованный в конечном результате труд. А конечный результат в данном случае — отсутствие того самого колоска на каждом квадратном метре убранного поля.
— Да разве в колоске дело? — возразят многие. Сама технология уборки, комбайном «Нива», например, предусматривает — по инструкции! — потери от 3 до 5 процентов урожая. А при перевозке на машинах? Еще полтора-два процента. А в вагонах? От одного до полутора процентов А потери от перестоя вызревшей нивы? Если созревший колос перестоит на корню 5—6 дней, то убыль зерна на одном гектаре составит 1—1,5 центнера. Задержка с уборкой на десять дней приводит к потерям уже трех центнеров на каждом гектаре.
В прошлом году в нескольких областях Украины и Нечерноземья созревшие хлеба перестояли в среднем пять дней. Стало быть, на каждом гектаре (при урожайности 18 центнеров) там было потеряно примерно по одному центнеру. Четыре процента «убыло» при уборке комбайном (72 кг). Транспортировка и перевалка зерна унесли еще по два центнера зерна, собранного с гектара. В итоге урожай упал до 15 с небольшим центнеров. Почти по 300 килограммов дорогой ценой доставшегося зерна ушло в никуда. И может уйти нынешней осенью, если заслоны потерям не начать выставлять по весне. Заслоны, кстати сказать — а они известны в каждом хозяйстве и нет нужды перечислять меры по сокращению и ликвидации потерь, — обходятся гораздо дешевле многих работ по повышению урожайности. И если вместе с мерами борьбы за высокий урожай не принимаются надежные меры по борьбе с потерями — труд окажется напрасным.
Но, может быть, рядом с заслонами, перекрывающими ручьи, а то и реки утекающего зерна, заслонами в виде мер организационных и технических, разработанных и многовековым опытом, и новыми достижениями научной и конструкторской мысли, самым надежным станет заслон нравственный? В самом деле, какой еще «заслон» можно поставить на краю поля, чтобы преградить путь трактористу и водителю машины, что помянуты недобрым словом в начале этих заметок, тем, которые бездумно уничтожили за считанные минуты полгектара добрых всходов? Какие слова им сказать, какие воспитательные мероприятия с ними провести?
Одна из читательниц «Крестьянки», делясь своими мыслями о бережном отношении к хлебу, написала в письме в редакцию:
«Настоящую цену хлебу знает лишь тот, у кого руки в мозолях».
Хорошо, сильно сказано, но, думаю, не совсем верно. У того же тракториста, что машину по хлебному полю тащит, наверняка мозолистые руки. Да и горожанин-шофер тоже не бездельник, не белоручка. А хлеб губят. Один крошит золотистую буханку в корыто подсвинку, другой зачерствевший, оказавшийся лишним хлеб в мусорное ведро несет. А ведь цену труду оба знают. А цену хлеба? Истинную, не в рублях, не в копейках?
Стареют, а то и совсем уходят поколения, для которых хлеб — это жизнь. Ветераны труда — частые гости в школах, на молодежных вечерах. Бесхитростны и просты их рассказы о тяжелом крестьянском труде, о голодных годах, о куске хлеба, что был дороже золота.
Но... Спокойны, а то и скучны лица слушателей. А вот и реплика слышна:
«Мало ли, что и когда было. Еще крепостное право бы вспомнили. Теперь-то совсем все не так».
Верно: совсем все не так. И, может быть, это закономерно, что наши дети и внуки не унаследовали голодную память старших поколений...
Так когда же и где воздвигать нравственный заслон бездумному и — не знаю, как еще назвать поточнее — безобразному отношению к хлебу — зеленеющему, зреющему и выпеченному? Ответ напрашивается один — в раннем детстве, в семье. И прежде всего — в крестьянской. Крестьянка-мать, молодая она или не очень, должна стать нравственным примером для детей в отношении к хлебу. И неважно, кем станут ее дети — хлеборобами или сталеварами, — они станут людьми совестливыми в самом высоком смысле этого слова. В том, в котором понимала совестливость русская поэтесса Марина Цветаева:
«Никогда не лейте зря воды, потому что в эту же секунду из-за ее отсутствия погибает в пустыне человек.
— Но оттого, что я не пролью этой воды, ведь он ее не получит!
— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
Поэтому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, поднимите и положите на ближайший забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба».
Наверное, только нравственный пример матерей мог родить такие строки в школьных сочинениях о хлебе:
«Вы можете представить себе, что хлеба нет? Вообще нет. Никакого. Люди не знают, что это такое — хлеб. Неведомо и слово «каравай», никто ни разу не видел ни калача, ни батона.
Не растет хлеб на земле.
Нет в городах и селах пекарен. И только самые талантливые и прозорливые писатели-фантасты пишут о хлебе как о чем-то очень желанном и недоступном... Вы можете представить себе такое? Я — не могу».
«Я видел рисунок одного ленинградского мальчика. Он нарисовал его в дни блокады. Везде, по всем углам странички были нарисованы разрушенные дома. Только в центре — булка. Но он не видел булок, он знал только хлеб, который выпекали в дни блокады».
И это пишут дети, для которых слово «голод» столь же чуждо, как «городовой» или «околоточный».
Закончу словами, которыми открывается книга К. Барыкина «Хлеб, который мы едим»:
«Исстари говорят: сколько ни думай, лучше хлеба не придумаешь.
Хлеб — гениальное изобретение человечества — рожден четырьмя стихиями. И каждой из них можно поклоняться — солнцу, земле, воде и огню.
Булки на деревьях не растут — об этом знают все. Но за азбучной истиной мы порой забываем, что недорогая — по магазинной мерке недорогая — булка или, того дешевле, ломоть ржаного, такие привычные, всякому доступные, вобрали великий по предназначению и по результату труд. Не одного человека, не двух и не трех... Труд народа, труд поколений.
Мало в мире ценностей, которые, как хлеб, ни на день, ни на час не теряли бы своего значения. И еще одно. Хлеб всегда добр. Даже в мире, в котором много злобы.
Хлеб связывает прошлое, настоящее и будущее. Он повседневен, обиходен, незаменим. И тем велик. Хлеб — верный спутник человека. И товарищ надежный. Никогда и никого не подводил он в своем бескорыстном служении».
— Послужим и мы хлебу — в поле и дома. Он того стоит, наш хлеб.

страница следующая ->