скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

В редакцию ПРИШЛО письмо 

Здравствуй, дорогой «Костер»!
Августовским утром мы с папой пошли в зоопарк. Сначала мы смотрели красивых, важных птиц цапель. Потом пошли дальше и увидели служительницу зоопарка и спросили у нее, можно ли сфотографировать ягуарчика. Она разрешила. Мы прошли к зданию, где в клетке сидел ягуарчик вместе с серой домашней кошкой. Когда я подошла к клетке, кошка замяукала. Тогда я спросила, почему вместе с ягуарчиком сидит кошка, а не ягуар. Мне рассказали историю, которая с ним произошла.
Ягуариха не приняла своего детеныша. Она чуть Гулю — так назвали ягуарчика — не загрызла. Сначала Гулю кормили из бутылочки с соской. Потом работница зоопарка попробовала Гулю отдать на воспитание обыкновенной домашней кошке. С тех пор Гулю кормит ласковая добрая кошка Мурка.
После встречи с Гулей мы пошли дальше и увидели, как юннат занимается с черепашками. И я его сфотографировала. Но я забыла спросить его имя. В зоопарке я видела не только его, но и других ребят. Расскажите, пожалуйста, в журнале об их работе.
Света Глущенко,
5-а класс, школа № 72,
Алма-Ата
Фото Светы Глущенко

О пионерах, работающих в зоопарке, рассказывает журналист Светлана ИВАНОВА.

ЗООПАРК ДЛЯ ЗВЕРЕЙ
Мы привыкли к тому, что зоопарк — это зрелище, это праздник. А что происходит в зоопарке, когда праздник кончается? С этим вопросом я пришла в клуб юных зоологов при Ленинградском зоопарке. Был вечер. Посетители уже разошлись. Ребята подводили итоги дня.
— Сегодня я дежурила возле медведей гуру, — сообщила Лена Селецкая. — И вот подходит к клетке женщина с маленьким ребенком и бросает мишке соску-пустышку. Я так испугалась — неужели проглотит? Позвала техника, тот унес соску. А я спрашиваю у этой мамы: «Зачем вы такое сделали?» — «Я ребенка от соски отучаю...»
— Звери для некоторых, — вздохнула Таня Морозова, — просто как неживые. Я сегодня уток охраняла. Вы не поверите, нырков жареной колбасой кормили!
Все засмеялись.
— Смеяться нечему, — сказала Таня. — Они несколько кусков проглотили. Теперь наверняка заболеют.
— Бурый медведь до сих пор на диете, — вздохнула Инна Мураль.
— У антилоп расстройство желудка, — сказал Павлик Звягин. — Их кормили листьями с земли.
— Нет, вы только подумайте! — возмутилась Инна. — Если бы мы никого не предупреждали! А то говоришь, говоришь — слушают, кивают. А стоит отвернуться — обязательно что-нибудь за ограду кинут.
— Если бы эти нарушители только знали, как сложно приготовить хороший корм, — объяснил мне Сережа Алексеев. — Если бы они видели, как мы трем, например, морковку для птиц. Терки самые обычные, маленькие, а моркови нужно много, два ведра в день...
Ребята, с которыми я встретилась, самые младшие в клубе юных зоологов. Им еще не разрешается подходить близко к животным. Но они, не жалуясь, изо дня в день делают самую трудную и, на первый взгляд, скучную работу. Помогают зоотехникам готовить корм. Убирают, чистят, моют клетки. Дежурят по зоопарку, защищая животных от некоторых посетителей. Оказывается, животные очень нуждаются в такой защите. Вот несколько фактов.
Страус эму погиб от трехсотграммового камня, брошенного в него. Ежедневно в клетках находят по 5—6 таких камней. Северный олень проглотил резиновый мячик, попавший в клетку, и тоже умер. Лебедю-шипуну из рогатки выбили глаз. Черный лебедь был убит стрелой с железным наконечником. В желудке африканского слона Бобо было обнаружено полтора килограмма монет.
Плакат со всеми этими грустными фактами висит в клубе. Но ребята считают, что его нужно повесить при входе в зоопарк. Они очень хотят, чтобы у них стало как можно больше друзей единомышленников. Они так любят своих зверей, так много и бескорыстно о них заботятся. Так хотят, чтобы в зоопарке было хорошо не только людям, но и животным.


БАРАБАН № 8

ЖУРНАЛ ЮНКОРОВ ПЕЧАТАЕТ ТВОИ ЗАМЕТКИ, СТИХИ, РИСУНКИ

МЫ НА МАРШЕ
Пионеры светлоградской школы № 1 Ставропольского края собрали 308 кг шиповника и боярышника и заняли 3-е место в РСФСР по сбору лекарственных трав. За это дружина была награждена грамотой Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина.
Аллея молодых деревьев появилась в центре города Чирчика Ташкентской области. Она названа именем Саманты Смит. Этот зеленый памятник американской школьнице — юному борцу за мир — заложен по инициативе пионеров и комсомольцев 15-й школы.
Ребята из горного аула Дегерес Алма-Атинской области помогают местному совхозу заготавливать сено, прессовать и устанавливать скирды. В прошлом году они поставили за лето 30 скирд по 80 тонн каждая. Совхоз всю зиму был с избытком обеспечен сеном и даже помогал другим хозяйствам.

ПЯТИЛЕТКА В КРАСНОМ ГАЛСТУКЕ
Есть в поселке Саранское школьное строительное звено. Володя Степанов, Абу-Карам Гиззатулин и другие ребята готовят животноводческие фермы к зиме, ремонтируют кровлю, настилают шифер, полы, готовят стойбища к зимовке скота. Ребята помладше ходят в походы, собирают подорожник, мать-и-мачеху, ромашку. С начала лета пионерами и октябрятами заготовлено восемьдесят килограммов лекарственных трав.
Еще один адрес пионерской работы — почтовое отделение. Летнее время отпускное, ушла в отпуск почтальон. Ее работу выполняет Лена Сипаева — семиклассница. Работы у почтальона много. Жители поселка благодарны ей — ведь почту она приносит точно в срок. «Вместе с Леной к нам в дом часто приходит радость», — говорят о ней люди.
Алексей Шалюхин,
юнкор Калининградского областного
пионерского пресс-центра

Летом часть ребят остается на ремонт школы, но большинство — на виноградниках. Утром встаешь рано, вышел за развилку, вот ты уже и на работе. Шпалеры вверх по склону — до самой трассы. Становимся по двое в ряд — я всегда со Светой Тихоновой, бригадир раздает ленты для подвязки, взяли в руку пучок этих ленточек и пошли. Новые побеги надо или переплести между проволокой, или привязать. А подвязывать лозу нужно «восьмеркой» — лента обхватывает лозу, а второй петлей уже проволоку обвязываешь. А если просто так накрутишь узлов, то при ветре лоза будет ездить туда-сюда и тереться о проволоку.
Разные сорта винограда под Гурзуфом — пиногрей, чауш, бастардо, мускат янтарный... Он еще зеленый в июне. Я однажды утром поднималась на виноградник, и на обочине целая гора сорванного винограда. Ночью кто-то побывал на плантации: нарвал от жадности побольше, а потом только попробовал: еще зеленый, кислый, и выбросил... Мне так обидно стало.
Ира Анисимова,
7 класс,
Гурзуф


Ракушка

Я раковину эту
В коробке берегу.
Она лежала раньше
В песке на берегу.
Мой папа был у моря,
Привез ее с собой.
Ее приложишь к уху,
И слышится прибой.
Оля Баранова,
3 класс,
школа №271,
Ленинград


НАШ КИД

Название маленькой страны Никарагуа стало сегодня символом отваги и свободы. Ни вылазки контрас, ни угрозы не могут сломить ее гордый бесстрашный народ, борющийся за свою независимость. Все честные люди планеты солидарны с патриотами Никарагуа в их борьбе. И пионеры нашей дружины, конечно, тоже. Когда была объявлена операция «Компаньеро», мы все поехали в совхоз на уборку. Все деньги, которые заработали на уборке картофеля и кормового гибрида, перечислили в Фонд помощи сиротам Никарагуа.
Оля Потапова,
6 класс,
школа № 5,
Подпорожье

В гостях у «Барабана» западноберлинский пионер Даниэль Фернандес Штольп. Прошлым летом он побывал на XII Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве.
— Я даже на футбольном поле не расставался со своим пионерским галстуком. Почему? Потому что в вашей стране я могу носить его смело. Наша пионерская организация, которая носит имя Карла Либкнехта, пока не может действовать в открытую. В школе или на улицах мы никогда не носим пионерских галстуков, надеваем их только на своих сборах. Пионеры есть не в каждой школе. Часто в классе даже не знают, что мальчик или девочка — пионер.
Главная наша задача — борьба за мир и за права детей и молодежи. Теперь, когда я и двое моих товарищей побывали в Москве, нам будет легче убеждать других.

По заданию ученых

Ребята из клуба «Янтарь» при Калининградском университете стали участниками научно-исследовательской экспедиции на Куршской косе. По заданию ученых они изучали зависимость температуры почвы от микрорельефа. Я попросил рассказать об экспедиции ее участницу Яну Кондратавичюс.
— Работа была не из легких. Наш отряд был разбит на тройки. Тройка снимала показания приборов, расположенных на дюне, в течение трех дней, с шести утра до позднего вечера. А когда дежурили другие ребята, мы заполняли полевые дневники, чертили схемы поперечного разреза Куршской косы. Часто приходилось совершать походы, чтобы выявить закономерности размещения растительности.
Быстро пролетели две недели. Мы успели выполнить все задания ученых университета.
Александр Джежуля,
юнкор Калининградского пионерского
пресс-центра

Палатки в городе

По утрам нас будят птицы. Они поют в деревьях над палатками. Наш трудовой лагерь называется «Зеленстрой» и находится в большом саду Львовского лесотехнического института. Студенты учат нас, как надо сажать деревья и делать обрезку. Мы окапываем деревья, чтобы легче дышали корни. В новостройках разбили клумбы и посадили сальвии, петунии, бегонии. Мы стараемся, чтобы Советский район, где мы живем, стал самым красивым в городе.
Сережа Коваль,
школа № 76,
Львов

ВОЗВРАЩЕНИЕ С УЛОВОМ
Миша Платонов, 10 лет

Умный заяц

Наступил сенокос, мы пошли косить. Только зашли в лесок, как собака Жучка увидела зайца и давай гонять его по лесной вырубке. Мы думаем, почему заяц не убегает? Смотрим, а в кустах под елкой зайчата сидят. Вдруг заяц исчез. Куда делся? Нюхает Жучка след, никак в заячьих следах не может разобраться. Мы поискали и увидели, что он сидит внутри трухлявого дерева. Собаку от зайчат отвел и сам спрятался!
Юля Лодзина,
4-в класс,
школа № 12,
Новокузнецк

Плавающий леопард

Недавно в нашей школе поселился золотой леопард. Мы каждый день любуемся им и спорим за право дать ему корм. А живет он в просторном аквариуме. Золотой леопард — это экзотическая рыбка из африканского озера Ньяса. А всего в школе полторы тысячи рыб более сотни видов — от знакомых меченосцев до редких дискусов, выделяющих на чешуйках молочко для мальков. Даже во время каникул мы заботимся о рыбках и по очереди за ними ухаживаем.
Коля Литвинов,
Стрежевская школа № 3,
Томская область

Не пропали телята

Летом мы с ребятами телят пасем. Рано утром выходим и до семи вечера на пастбище. У нас с другом Андреем в стаде сто телят. Надо смотреть, чтобы они не разбрелись. У меня есть лошадь, ее зовут Малинкой. Без лошади за телятами не углядеть.
Однажды ночью волк вдруг завыл в лесу. Телята с испугу сломали изгородь и разбежались. Мы поехали их искать — по лесу, по оврагам. Всех собрали только на третий день. А потом меня в правление вызвали. За хорошую работу наградили путевкой в «Орленок».
Леня Загорный,
село Люк, Завьяловский р-н,
Удмуртская АССР


Мир, в котором мы живем

ФОТОКОНКУРС

ЗДРАВСТВУЙ, ЛАГЕРЬ!
Женя Безуглов, Пятигорск
КЛЮЕТ
Валерий Жарников, Улан-Удэ
ПОРТ
Андрей Сердюк, 11 лет

Задание шефов

Мы получили задание от шефов из Бийской опытно-селекционной станции сделать ящики, в которых сельхозпродукты будут отправляться на Север и в другие районы нашей страны. Сначала эту работу поручили мальчикам, а потом присоединились девочки. Они делали заготовки, а мальчишки сколачивали ящики. И работа пошла быстрее. Особо отличившихся шефы наградили почетными грамотами.
Наша школа находится в сельской местности, и мы каждый год помогаем старшим. Весной пропалываем свеклу и работаем на школьном огороде. Но особенно нам нравится собирать урожай. Мы работаем всегда дружно и весело.
Ира Прашковская,
село Зональное
Алтайского края


Литературная страничка

Лена Галынская живет в поселке Токуши Северо-Казахстанской области. Она очень любит природу своего родного края, с теплотой и добротой пишет о ней. Наверно, Лена и сама очень добрый человек.

Грибной лес

Стоит величаво лес, шумит, будто хочет сказать: «Приходи. Началась грибная пора».
Я иду по мягким листьям и вижу маленький грибок. Он стоит, как человечек в красной шапочке. Это подосиновик. Полезай в корзину!
А вот какой-то таинственный бугорок. Разрыла его, и показались оттуда маленькие с пушистой бахромой грузди. А сыроежек — видимо-невидимо. И красные, и зеленые, и желтые, и коричневые. Все это вкусные, отличные грибы.
И вдруг вижу большой гриб Шапка у него красная в белый горошек. Мухомор! Очень красивый. Но в корзину я его не возьму.
Как красиво и интересно в лесу. Каждая лежащая у ног ветка на что-нибудь похожа — на зайца, крокодила, танцующую балерину. Из леса я ухожу веселая и говорю ему: «Спасибо!»


Отряд «Вертикаль». Снимок на память
Будущие капитаны


ГОРИ, ГОРИ ЯСНО!

РАССКАЗЫВАЕТ СТАРШАЯ ВОЖАТАЯ ПИОНЕРСКОГО ЛАГЕРЯ «ОГОНЕК» КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ Анна Алексеевна КАРЦОВА
Все знают, каникул в пионерской работе не бывает, а за три летних месяца можно успеть многое.
Но и говорить сегодня о всех наших конкурсах и операциях, концертах и экскурсиях, походах и трудовых десантах в подшефный совхоз я, честно говоря, не собираюсь. Одно дело — план, мероприятия, и совсем другое — то, что останется в сердце мальчишек и девчонок.
По традиции в первый день смены в каждом отряде проходит вечер знакомств. Ребята собираются у костра и рассказывают о себе. Дело это нужное, без него не обойдешься, и, как говорится, накатанное. А вот в «Звездном» — это наш 8-й отряд — почему-то не заладилось. Или ребята попались чересчур стеснительные, или какая другая причина, не знаю. И тогда самая маленькая в отряде — Инна Удальцова встала и сказала: «Ребята, мне тоже трудно о себе говорить. Вы не возражаете, если за меня это сделает скрипка?» И стала играть. И это было так неожиданно и прекрасно, что, когда она кончила, все поняли: настоящий разговор только начинается. И он должен быть искренним и откровенным.
Почему я об этом вспоминаю? Дело не в том, что Инна учится в музыкальной школе и хорошо играет на скрипке, а в том, что без подсказки взрослых в трудный момент помогла отряду.
И еще об одном, на мой взгляд, важном моменте.
Раньше у нас в «Огоньке» перед днем самоуправления проводилась операция «Решай все сам!» — сокращенно — РВС. А потом ребята поняли: РВС должна проводиться всю смену, чтобы каждый день был днем самоуправления. А то ведь что получается? Сегодня — все решают сами пионеры, а кто завтра, послезавтра и все остальные дни? Мы — вожатые.
А вчера подходит ко мне Таня Волгина, председатель совета дружины, и говорит: «Анна Алексеевна, мы уже второй день не присуждаем первые места и никто об этом не вспоминает, даже Саша Балаев, командир 6-го отряда».
Действительно, вчера в отрядах проходила Защита профессий, без которых в пионерском лагере не обойдешься. И принимали ее врачи и шоферы, сантехники и повара, словом, все работники «Огонька». По общему мнению защита прошла очень интересно. И на командирской летучке, когда подводились итоги дня, никому и в голову не пришло решать, какой отряд какое место занял. Разве это главное?
Так же было и сегодня, когда одни отряды трудились в лагерном музее, готовя новые экспозиции, другие в нашем розарии, а малыши приводили в порядок Поляну сказок и чистили фонтанчики. Никто не ждал особой похвалы, первого места, искренне радуясь, что «Огонек» в этот день стал еще нарядней и светлей.
Убеждена, все это — приметы нового в нашей пионерской жизни, и они с каждым днем все ярче и весомей.
Записал В. МИХАЙЛОВ

Новые работы юных умельцев


НА МЕЛЬНИЦЕ

Прежде чем взяться даже за самое малое дело, Афанасий Трофимович обязательно пофилософствует. Начал подбивать железный обруч на жернове. Остановился вдруг на самом замахе, упер свободную руку в бок, чтоб удобнее было разговору, и покатил слово за словом:
— Для примера — такой вопрос. Почему этот круг назвали жернов, а не как иначе? А? Да потому, что у жернова, поди, одним названием, буковками одними можно зерно молоть. — И он, словно пробуя, ладная ли получится от такого способа мука, повторил несколько раз, как бы проворачивая невидимые камни: «Жжеррнов! Жжеррнов!..» и, очевидно, вполне остался доволен таким результатом — крепко и весело насадил на каменный круг стальной пояс: чтоб не раскололся жернов, не дай бог, в самый разгар, чтоб дольше служил, чтоб муку молол, какую кому любо — ржаную ли, гречишную либо гороховую.
Спросишь у Афанасия Трофимовича что-нибудь — никогда сразу не ответит. Будто и в самом деле оглох от мельничного грохота. А вечером, за чаем с сотовым медом, вдруг остановит витую самоварную струю, руку, конечно, в бок приткнет и скажет, как ни в чем не бывало:
— Для примера — такой вопрос. Какую муку ты знаешь?
— Ну, — начал было я, вспоминая свои походы в ленинградские универсамы. — Ну, есть мука за сорок шесть копеек. За тридцать одну копейку. Еще — блинная мука! Не помню, сколько стоит...
— Сорок шесть копеек... тридцать одна, — противно гнусавя, передразнил меня мельник. Помолчал сокрушенно, затем решительно велел достать мне блокнот, торкнул пальцем: — Пиши! Пшеничная мука первой руки — крупчатая, или конфетная... Эта мука от первого помола. Ее просеют, а то, что останется, — идет в обратный перемол. После перемола — крупчатка второй руки. Другач. Погрубее. Потом идет мука подрукавная. Потом куличная. Ну, а там уже выбойки — с отрубями. Что помельче — меситка называется, что покрупнее — шапша.
— А вот конфетная, почему так названа?
— А самая нежная. Да и в сладкое для мягкости добавляется. Раньше, кто торговал такой мукой, звался конфетчиком. А вообще так скажу — всяка мука хороша! Счас это и в городе вроде укумекали: стали отрубяной хлеб делать, решетный. Он груб, да полезен. Про ситный-то, который через мелкое сито, стало быть, просеян, недаром ране говорили так: «Ситный не сытный!» Во!
К полудню на мельницу приехали колхозники из соседнего села, привезли, кто гречу, кто горох, кто пшеницу или рожь. И всяк на свой вкус заказ дает мельнику — кому муку-первач, кому отрубяного помолу.
Дня два назад председатель местного колхоза «Весенний луч» Владимир Трифонович Салопов сожалеюще говорил мне: «Это после войны, когда победнее были, всех устраивал городской хлеб. Одного сорта, одного помола. Оно дешевле и вроде бы проще — попробуй переналаживать линии на мелькомбинате. А теперь побогаче живем, тут уж комбинату всем нашим капризам да вкусам не угодить. Вот, скажем, угощались блинами из гороховой муки? А гречишники ели? А коржик из пшена? А пряники ржаные со смородой? Впрочем, пряники я и сам не пробовал...»
Председатель колхоза приезжал на Цепелянку вручать старому мельнику памятную медаль участника Великой Отечественной войны. В сорок первом Афанасий Трофимович помогал партизанам, молол для них муку. Да и удобно это было народным мстителям — уединенная мельница, где можно было и переночевать, и оружие спрятать, и припасы пополнить. Кличка была у Афанасия Трофимовича соответственная — Колдун. Немцы однако пронюхали о двойной жизни мельника и схватили его. К счастью, Колдуну удалось бежать. Дальше воевал в рядах Красной Армии. А когда вернулся после победы домой, узнал — фашисты в отместку расстреляли его родных.
...Мы сидим с Афанасием Трофимовичем под кустом бузины, — под ним не так донимают кусачие осенние мухи. Мельник только что искупался, смыл с себя мучную пыль и теперь сушит бороду на вечернем солнышке. Смотрит, как мальчишки, что приехали со взрослыми на мельницу, удят голавлей с плотины.
— Для примера — такой вопрос. Вон у того пацана фамилия Жернаков.
— И что?
— А то. Фамилии ж они всегда со значением. Я — Михалкинский. Значит, был в роду у меня такой Михалка. Холоп. Крепостной. Все крепостные были тогда — Игнашки, Иванки, Михалки. А предки этого пацана, видать, по мельничной части шли. Счас убедишься. Эй, жук навозный! Иди-ка сюда!
Мальчишка даже ухом не повел. Был он загорелый, черноволосый и действительно чем-то походил на жука.
— Ладно, не куксись, — добродушно усмехается старый мельник. — Гордый — это хорошо. А вот откуда происходит твоя фамилия, знаешь?
— Ну.
— Что «ну»? «Ну» знаешь или «ну» не знаешь?
Мальчишка терпеливо дождался поклевки, подсек голавлика и выкинул его к самым нашим ногам. Потом нацепил добычу на ивовый прутик и лишь тогда сказал-пробурчал: — Жернак — это раньше кто жернова рубил...
— Ишь! Ай да жук! Из Дубровихи?
Дубровиха — не близко отсюда. Деревушка небольшая, тихонькая. А раньше, говорят, была шумной и богатой. И жили там в основном жернаки. И фамилии у всех были соответствующие — Жернаковы. Камень для мельничных кругов годился не всякий. Назывался он жерновик, А скала, из которой выламывался такой камень, — жерновая скала. Недалеко от Дубровихи над озером и находилась каменоломня. В летнюю пору мужики-жернаки выращивали хлеб, а зимой, когда из других деревень люд шел на заработки в город, в Дубровихе начинался стук-перестук, — делали жернова, каменные ступы, точильные круги, могильные кресты для богатых покойников. Исчезли в районе мельницы, исчез и древний промысел — жерновое ремесло. Афанасий Трофимович рассказывает, как после войны нашел ту каменоломню, вырубил подходящие камни и сам отбил несколько жерновов. Хорошо, в Дубровихе старики остались — помогали советом.
— Тут такой вопрос. Оба жернова — это, стало быть, постав, или снасть. Один — верхник, или бегунок, он, понимаешь, крутится. Эвон железной шиной опоясан, чтоб не разлетелся. А этот — нижник. Он мертво стоит. По величине жернова бывают осьмерики, девятерики. Ты такого счета не знаешь. Старыми мерами это, по четвертям. Теперь так. Отверстие в бегунке — вечея. Через вечею зерно внутрь, меж жерновов попадает. А на жерновах такие насечки, наковки — ну, вроде бороздки, от вечеи к краю идет. Ими-то зерно перетирается и по ним наружу выходит. Мука с новых жерновов называется жерновка. Нечистая мука, на зубах хрустит. А этот клинышек видишь? Это зазор меж жерновов регулировать. И мука будет — хочешь мельче, хочешь крупнее, крупа то есть. Вот вроде и хитрости все...
Хлеб на мельнице едят больше покупной — из города. Но по праздникам, да еще осенью, когда идет новина, первая мука, обязательно пекут свой хлеб. Клавдия Афанасьевна запарила с утра можжевеловым веником дёжу — низкую широкую кадку, подсушила ее возле печи на соломе, заквасила тесто, В огромном комоде отыскала нарядное холщевое покрывало.
Мельник, пряча усмешку, пошел в огород за капустным листом, на котором и печется из новины хлеб. Можно и на листьях хрена, можно на кленовых, на дубовых. Только на капустных, говорят, лучше всего — и по размеру в самый раз, и чисто, и по духу сладко. А Клавдия Афанасьевна плотно укутала дежу, опоясала поверх бечевкой, а потом накрыла все вдобавок старой шалью и уголки сбоку затянула — так в городе сердобольные мамаши снаряжают малышню на прогулку.
— Свекровь меня по первости проверяла — умею ли тесто ставить. Тут ведь в чем штука — дать ему спокойно подняться. Другой молодухе не терпится, все за крышку хватается — не приспело ль? «Ну вот, накренула тесто!» Это значит, поторопилась девка, спортила, остудила тесто. А раз накренулось тесто — хорошего каравая не получишь. Или закал пойдет — это когда сверху камнем гудит, а под коркой-то вроде глины. Ох, и боялась я перед свекровью тесто накренуть! Да и передержать, упустить из квашни тоже стыдобушка. «Беги, девка, ворота открывай — тесто твое на гулянку собралось!» — Смеется, светится от воспоминаний мельничиха.
Всю ночь квашня понемногу бродит и пучится. Иногда мягко пыхнет дрожжевым пузырем — словно какой бутуз губу в сладком сне оттопырил. Клавдия Афанасьевна несколько раз вставала с постели в темноте, чтоб нас не будить светом, перемешивала тесто, поругивала вполголоса поросенка, втихомолку пристроившегося с вечера за печкой. Тот на голос хозяйки нагловато похрюкивал и сучил копытцем.
И утром я проснулся от скрипа кухонного стола. Клавдия Афанасьевна делала последний промес — самый трудный и основательный, когда тесто особенно неподатливо, и руки тяжело проникают в его упругую глубину. Мельник уже развел в печи большой огонь из дубовых полешков и давно, видно, ждал моего пробуждения, чтоб пофилософствовать. Вот и рука уже крендельком под боком.
— Опять же для примера такой вопрос. В чем сейчас хранят муку? В банках-жестянках, в коробках разных пластмассовых. А хлебная мука обожает однако дерево. И лучше всего для такого дела — кедр. Его мучной червь боится. Ну, а в нашем крае кедра нет. У нас — липа. Тоже хорошо. Были такие бочки — из липового шпона. Я мог так: хлеб кусну и скажу — из липовой бочки или там из кедровой или же из какой другой посуды мука. Без ошибок. А тут один приехал — я ему гречи пять пудов порушил. Так стал он гречишную крупу в полиэтиленовый мешок ссыпать — из-под суперфосфата такой мешок. Я говорю — что ж ты делаешь? Такой хлеб, говорю, и свинья не съест! А он — ничего, дескать, положу сала погуще и все сойдет...
Клавдия Афанасьевна сгребла угли, обмела гусиным крылышком золу с пода, на деревянной лопате расправила размягчившийся от жары капустный лист. Сполоснула руки в воде, чтоб тесто не липло к пальцам, и принялась формовать первый каравай, охаживать, оглаживать, чтоб нарядный был со всех сторон, чтоб пекся ровно и сверху и снизу, чтоб тесто не осело по краям, чтоб не отстала от мякиша верхняя корка. За первой коврижкой пошла в печь вторая, а там и третья, четвертая... Афанасий Трофимович успел сбегать к жерновам — подбил клинышек, заглянул в огород и принес в подоле рубахи поздних огурцов-перезрелков. А Клавдия Афанасьевна на ходики поглядывает, не прозевать бы час, когда хлеб поспеет. Вот уж и солонка берестяная на столе мутно посверкивает «рыбацкой», крупного помола солью. И огурцы продольно разрезаны и лежат в рядок зелеными лодочками — белые семечки вровень с бортами.
— Ну, благословясь...
И каленый каравай лег на тканую скатерку.
...Сколько ж я в жизни хлеба съел? Тонну? Две? Десять? Ел узбекские лепешки оби-нон, таджикские чабаты и казахские дамдинан, грузинский древний хлеб трахтинули и знаменитый армянский лаваш. А вот остро, до спазмов в горле помню только тот огромный ломоть, который дали мне на станции Новая Ладога, когда вывезли нас с братом по ледовой дороге из блокадного Ленинграда. Я долго не мог справиться с тем нежданным подарком. Я торопился, я пихал пальцами, кулаком, всей ладонью, но челюсти свело странной судорогой, и внутри живота отозвалось все выворачивающей режущей болью. Я не мог кричать, я задыхался, уже хрипел, и брат в ужасе то колотил меня по спине, как если бы я подавился рыбьей костью, то пытался держать мои руки, потому что я, будто в беспамятстве, вминал в себя целый ломоть, втискивал, вдавливал черствый хлеб, не в силах кусать, жевать, глотать. Не знаю, сколько это продолжалось, кажется, я уже лежал на снегу, вокруг топтались люди, не зная, что предпринять, но в это время что-то случилось во мне, что-то внезапно сдвинулось, лопнули вдруг какие-то путы, и хлеб медленно и сладко вошел в меня, становясь постепенно, с томительной непреложностью моей частью, моим телом, моей кровью...
Сколько ж это было лет назад? Неужели так давно, что я начисто забыл все? И ту зиму, и ту ночную дорогу по шуршащему ладожскому льду, и лицо женщины, давшей мне хлеб на берегу? Вот только и осталось ощущение, как мучительно и благодатно входит в меня тот кусок. Спасший меня от смерти. Чуть не стоивший мне жизни.
...Шумит старая мельница на далекой речке. В солнечном столбе шевелится мучная пыль. Афанасий Трофимович, дуя сквозь бороду на горячий каравай, взял большой нож и на груди, как на широком столе, отрезал толстый и душистый ломоть.
— На-ко, парень. Небось, из новины хлебушко-то впервой пробуешь? А? Пробуй, пробуй! Вкуснее хлебушка ничего не бывает. Ни-ичего...
А. ПИРОЖКОВ
Пустошкинский р-н,
Псковская область


Кунсткамера "МОРСКОЙ ГАЗЕТЫ"

РИСУНКИ НА КАРТАХ
Чем интересны морские карты? Не только изображениями островов и целых континентов, которые все изменялись, — становились точнее и точнее, по мере того, как люди узнавали Землю. Нет, на картах еще и много рисунков — обычно, корабли и морские животные. О кораблях мы как-нибудь еще поговорим, а сейчас давайте рассмотрим четыре рисунка, которые я перерисовал с карт XVII века. Что за животные изображены на них? Скажете, вовсе нет таких, не было и не будет, фантазии никогда не плававших в океане художников... А вот и нет: плавали художники сами или нет, но рисовали они всегда по рассказам бывалых людей. Рассказы порой мешались с ошибками, но всегда в них есть доля истины, есть наблюдение, случай, в котором участвовал рассказчик. На первом рисунке животное, которое видели моряки: оно издало тяжелый «лошадиный» вздох и выпустило в воздух фонтаны воды. Речь, конечно, идет о ките. На втором и третьем рисунках киты нападают на корабли. Вряд ли такое случалось по вине китов, скорее всего корабли с полного хода налетали на спящих исполинов, пробивали себе борта и тонули. А вот на четвертом рисунке фантазия рассказчика и художника соединили точный рассказ о «кракене» — большом осьминоге — с морским змеем и с каким-то не то крокодилом, не то акулой. Тут рассказ моряка, видно, был неточен и художнику пришлось рисовать зверя, о котором мы никогда ничего не узнаем. А вот тайну морского змея ученые разгадали: за змея принимали извивающиеся в воде щупальца огромного кальмара архитеутиса /17 метров со щупальцами!/.
Вот о чем поведали рисунки на старых картах.
Г. ЦЕЛИЩЕВ
Рисунки автора

<- предыдущая страница следующая ->