<- предыдущая страница

Страничка для родителей

Александр Старостин
ПОЛКОВОЕ ЗНАМЯ
Рисунок Валерия Самойлова

Однажды по долгу службы я оказался в Энской воинской части и был приглашён офицерами, что называется, на чашку чая. Известное дело, в гарнизонах, где все друг другу малость поднадоели, всякий свежий человек становится жертвой русского хлебосольства.
За столом среди офицеров сидел пожилой молчаливый человек — отец хозяина дома, навестивший сына в его гарнизонной глуши.
Не помню, как в разговоре мы перешли на материю очень тонкую — офицерскую честь и воинское знамя — символ чести. Вот тогда-то и заговорил отец офицера, известный в своё время инженер, человек хотя и штатский, но бывалый.
Он рассказал, что после войны был послан во Францию, как специалист, свободно владеющий французским.
Но языком ему воспользоваться почти не пришлось: глава фирмы хорошо знал русский и предпочитал его в разговоре. Француз неплохо знал русскую литературу и называл себя славянофилом.
В свободный вечер молодые люди, успевшие подружиться, сидели в кафе.
К ним подошёл старик, подстриженный бобриком, не по годам молодцеватый и, слегка прищёлкнув каблуками, назвался ротмистром таким-то.
— Прошу извинить: услышал родную речь, не удержался...
Он не знал, что ещё сказать и смутился, его лицо сделалось особенно красным под седым бобриком.
Разговорились. Ротмистру, казалось, доставляло удовольствие слушать звучание русских слов. Думая, что перед ним эмигранты, он стал вспоминать гражданскую войну, в которой участвовал отнюдь не на стороне, как он выразился, "комиссаров".
— Награды имеете за войну с красными? — спросил француз.
Старик подозрительно посмотрел на него.
— Простите, вы, случаем, не советский?
— Никак нет! — француз поглядел на собеседника честными глазами.
— Да будет вам известно, что наши военачальники считали неприемлемым награждать солдат за войну с соотечественниками, — сказал ротмистр. — Французские награды имею — воевал против фашистов за матушку-Русь, во Франции.
Ветеран нескольких войн пригласил к себе "коренных русаков", показать полковое знамя.
Молодые люди не могли побороть любопытства — воинская святыня, символ, так сказать, единства воинов, в частной квартире.
Ротмистр жил более чем скромно. Единственным украшением однокомнатной квартирки была идеальная чистота и сшитое из кусочков знамя на стене. Странно — некоторых фрагментов знамени недоставало. Сквозь квадратные прогалы голубели обои с цветочками.
— Кто так расправился со знаменем? — спросил советский инженер.
— Мы сами. Чтоб не досталось комиссарам, — сказал ротмистр. — Каждый офицер носил кусочек знамени у сердца.
— Каким образом у вас собралось столько кусочков?
— После смерти однополчан родственники присылают лоскутки ко мне. Я каждому нахожу своё место. Аккуратно подшиваю, — старик тронул шов. Он, казалось, гордился ровностью стежков. — Скоро нас совсем не останется на земле.
— Немного осталось пустых мест, — посочувствовал француз. — Когда-нибудь знамя будет полным.
— Не будет, — возразил старик и о чём-то задумался. — Никогда не будет.
— Почему?
Старик показал фотографию офицеров полка. Одно лицо было замазано тушью.
— Из-за него, — пояснил он.
— Чем провинился офицер?
— Продался красным.
Советский инженер почувствовал себя задетым и спросил:
— Может, вам известно, сколько ему заплатили?
— Известно. Дали большой чин в Красной Армии. А ведь был хорошим офицером. И моим другом, — ротмистр поморщился и назвал фамилию "продавшегося". И ткнул пальцем в прогал знамени.
Советский инженер хорошо знал эту фамилию. Она принадлежала ему. Изменником был брат его отца.
— Позвольте мне, господин ротмистр, — волнуясь, заговорил он, — сообщить вам о последнем дне продавшегося офицера.
— Это так важно? — буркнул старик.
— Да, важно. Офицер служил комдивом Красной Армии. В сорок первом его дивизия попала в окружение. За ним, тяжело раненным, прислали из тыла аэроплан, способный поднять лишь одного пассажира. Вы знаете эти самолётики — У-2.
— "Кукурузник", — показывая осведомлённость, заметил француз.
— Комдив, — продолжал инженер, — наотрез отказался бросить своих солдат. Его убеждали, что он принесёт Отечеству гораздо больше пользы после госпиталя. Уверяли, что оставшиеся командиры выведут часть из окружения. Комдив не желал слушать разумных доводов. Времени на уговоры не было — рвались снаряды... Красноармейцы подхватили носилки и двинулись к аэроплану. Открыли люк, стали поднимать носилки. Комдив сунул руку под шинель, которой был накрыт, вытащил пистолет и выстрелил себе в висок.
Ротмистр долго молчал. Его губы шевелились. Он был взволнован. Наконец взял себя в руки и произнёс:
— Я сделаю всё, чтоб обелить имя этого офицера.
Потом добавил:
— Что ж, теперь наше знамя будет полным.
Осталось сказать немного. Дивизия чудом вышла из окружения, дошла до Берлина. Солдаты знали — их вёл высокий дух командира, не пожелавшего расстаться с ними ни при каких смягчающих обстоятельствах.
На эту историю можно посмотреть с нескольких сторон. Иной скажет: нарушил устав — не выполнил приказа вышестоящего начальства. Иной отметит, что комдив покончил жизнь самоубийством, а по закону нашей церкви это преступление: нельзя распоряжаться жизнью, данной Богом. А я бы вспомнил слова Евангелиста: "Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя" /"Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих"/. Это у нас, на Руси, всегда было высшим проявлением доблести.


Виктор Астафьев
БАБКА С МАЛИНОЙ
Рисунки Вениамина Лосина

На сто первом километре толпа ягодников штурмует поезд "Комарихинская — Тёплая гора". Поезд стоит здесь одну минуту, а ягодников — тьма, и у всех посуда: корзины, вёдра, кастрюли, бидоны. И вся посуда полна. Малины на Урале — бери, не переберёшь. Шумит, волнуется народ, гремит и трещит посуда — поезд стоит всего минуту.
У одного вагона гвалта и суеты особенно много. В узкую дверь тамбура пытаются влезть штук тридцать ребятишек, и среди них копошится старушонка. Она остреньким плечом режет толпу, достигает подножки, цепляется за неё. Кто-то из ребят хватает её под мышки, пытаясь втащить наверх. Бабка подпрыгивает, как петушок, взгромождается на подножку, и в это время у неё случается авария. Берестяной туес, привязанный на груди платком, опрокидывается, и из него высыпается малина, вся до единой ягодки.
Машинист, уже просрочивший стоянку минуты на три, просигналил, и поезд тронулся. Последние ягодники прыгали на подножку, задевая бабку посудой. Она потрясённо смотрела на уплывающее красное пятно малины, расплескавшееся по белой щебёнке, и, встрепенувшись, крикнула:
— Стойте! Родимые, подождите! Соберу!
Но поезд уже набрал скорость. Красное пятно мелькнуло зарницею и погасло за последним вагоном. Проводница сочувственно сказала:
— Чего уж там собирать! Что с возу упало... Шла бы ты, бабушка, в вагон и не висела на подножке.
Так с болтающимся на груди туесом и появилась бабка в вагоне. Потрясение всё ещё не сошло с её лица. Сухие, сморщенные губы дрожали и дрожали, руки, так много и проворно работавшие в этот день, руки старой крестьянки и ягодницы, тоже дрожали.
Ей поспешно освободили место, да и не место, а всю скамейку, притихшие школьники, видимо, всем классом выезжавшие по ягоды. Бабка молча села, заметила пустой туес, сорвала посудину вместе со стареньким платком через голову и сердито запихнула его пяткой под сиденье.
Сидит бабка одна на всей скамейке и неподвижно смотрит на пустой фонарь, подпрыгивающий на стене. Дверца у фонаря то открывается, то закрывается. Свечи в фонаре нет. И фонарь уже ни к чему. Поезд этот с вагонами старого образца давно уже освещается электричеством, а фонарь просто запамятовали снять, вот он и остался сиротой, и дверца у него болтается.
Пусто в фонаре. Пусто в туесе. Пусто у бабки на душе. А ведь ещё какой-то час назад она была совершенно счастлива. В кои-то веки поехала по ягоды, через силу лазила по чащобе и лесным завалам, быстро, со сноровкой собирала малину и хвастала ребятишкам, встретившимся ей в лесу:
— Я прежде проворна была! Ох, проворна! По два ведра малины в день собирала, а черницы либо брусники, да с совком — и поболе черпывала. Свету белого не видать мне, если вру, — уверяла она поражённых ребят. И раз-раз, незаметно так, под говорок обирала малину с кустов. Дело у неё спорилось, и удобная старинная посудина быстро наполнялась.
Ловка бабка и на диво говорлива. Успела рассказать ребятам о том, что человек она ноне одинокий, пережиле всю родню. Прослезилась, помянув внука Юрку, который погиб на войне, и тут же, смахнув платком слёзы с реденьких ресниц, затянула:
В саду ягода малина
По-од ю-у-укрытиям росла-а-а...
И даже рукой плавно взмахнула. Должно быть, компанейская бабка когда-то была, попела на своём веку.
А теперь вот молчит, замкнулась. Горе у бабки. Предлагали ей школьники помощь — хотели взять туес и занести его в вагон. Не дала. "Я уж, сама, робятки, уж как-нибудь, я ещё проворна, ух, проворна!"
Вот тебе и проворна! Вот тебе и сама! Была малина — и нет малины...
На разъезде в вагон вваливаются три рыбака. Они пристраивают в углу связки удочек с подсачниками и усаживаются подле бабки.
Устроившись, они тут же грянули песню на мотив "Соловей, соловей, пташечка":
Калино, Лямино, Лёвшино!
Комариха и Тёплая гора!..
Рыбаки эти сами составили песню из названий здешних станций, и песня им, как видно, пришлась по душе. Они её повторяли раз за разом. Бабка с досадой косилась на рыбаков.
Молодой рыбак в соломенной драной шляпе крикнул бабке:
— Подтягивай, бабусь!
Бабка с сердцем плюнула, отвернулась и стала смотреть в окно. Один из школьников подвинулся к рыбаку и что-то шепнул ему на ухо.
— Ну-у?! — удивился рыбак и повернулся к бабке, всё так же отчуждённо и без интереса смотревшей в окно. — Как же это тебя, бабусь, угораздило?! Экая ты неловкая!
И тут бабка не выдержала.
— Неловкая?! Ты больно ловкай! Я ране, знаешь, какая была! Я ране... — Она потрясла перед рыбаком сухоньким кулачишком и так же внезапно сникла, как и взъерошилась.
Рыбак неловко прокашлялся. Его попутчики тоже прокашлялись и больше уж не запевали. Тот, что был в шляпе, подумал, подумал и, что-то обмыслив, хлопнул себя по лбу, будто комара пошиб, вскочил, двинулся по вагону, заглядывая к ребятам в посуду.
— А ну, показывай трофеи! Ого, молодец! — похвалил он конопатую девчонку в лыжных штанах. — С копной малины набрала! И у тебя с копной! И у тебя! Молодцы! Молодцы! Знаете что, ребятки, — хитро, со значением прищурился рыбак, — подвиньтесь-ка ближе, и я вам очень интересное скажу на ухо.
Школьники потянулись к рыбаку. Он что-то пошептал им, подмигивая в сторону бабки, и лица у ребят просияли.
В вагоне все разом оживились. Школьники засуетились, заговорили. Из-под лавки был извлечён бабкин туес. Рыбак поставил его подле ног и дал команду:
— Налетай! Сыпь каждый по горсти. Не обедняете, а бабусе радость будет.
И потекла малина в туес: по горсти, по две. Девочка в лыжных штанах сняла копну со своего ведра.
Бабка протестовала:
— Чужого не возьму! Сроду чужим не пользовалась!
— Молчи, бабусь! — урезонил её рыбак. — Какое же это чужое? Ребята ж эти — внуки твои. Хорошие ребята. Только догадка у них ещё слаба. Сыпь, хлопцы, сыпь, не робей!
И когда туес наполнился доверху, рыбак торжественно поставил его бабке на колени.
Она обняла посудину руками и, пошмыгивая носом, на котором поплясывала слеза, всё повторяла:
— Да милыя! Да родимыя! Да зачем же это? Да куда мне столько? Да касатики вы мои!..
Туес был полон, с копной даже. Рыбаки снова грянули песню. Школьники тоже подхватили её:
Эх, Калино! Лямино! Лёвшино!
Комариха и Тёплая гора!
Поезд летел к городу. Электровоз рявкал озорно, словно бы выкрикивал: "Раздайся, народ! Бабку с малиной везу!" Колёса вагонов поддакивали: "Бабку, бабку, с малиной, с малиной, везу, везу!"
А бабка сидела, прижав к груди туес с ягодами, слушала дурашливую песню и с улыбкой покачивала головой.
— И придумают же, придумают же! И что за востроязыкай народ пошёл?!

ПИЩУЖЕНЕЦ

Я рано начал рыбачить — на пятом году. Дом наш стоял на берегу Енисея. Возле реки всегда сидело много ребятишек с удочками. Стал и я просить, чтобы мне сделали удочку. На просьбу мою отозвалась бабушка: привязала к палке суровую нитку, а на нитку — гайку ржавую. Крючка у бабушки не оказалось, и она ниткой перехватила за середину червяка, сказав, что у хорошего рыбака и так рыба клюнет.
Закинул я свою удочку, сижу, жду. У ребят удилища длинные и лесы далеко, а у меня возле самого бережка. Но я жду и никакого внимания на насмешки ребят не обращаю. Вдруг задрожала моя леска и натянулась. Я дёрнул удочку: болтается что-то на конце лесы.
— Добыл! Добыл!— завопил я на всю деревню и кинулся во двор.
Бабушка выбежала из дому — и ко мне. А я слова сказать не могу от радости.
Посмотрела бабушка на мою добычу, хотела взять её, но тут же руки отдёрнула:
— Батюшки! Пищуженец!
Посмотрел я на рыбку: головастая, скользкая, пучеглазая — ну, прямо чёрт водяной. А мне-то что, всё равно рыба. Бегаю по двору и всем кричу:
— Я пищуженца поймал!
С тех пор и проснулась во мне рабацкая жилка — рыбину поймал! А рыбу-то я поймал, оказывается, бросовую. В Сибири её зовут пищугой, на Урале — абакшей, а вообще-то это пресноводный бычок-подкаменщик. Нигде эту рыбу, сколь мне известно, не едят — брезгуют, очень уж она отвратительна на вид. Зато сам пищуженец хватает что попало. Вот и тогда пожадничал пищуженец, заглотал червяка так сильно, что я его без крючка добыл.
Права была бабушка: у терпеливого, а это значит у хорошего, рыбака всегда клюнет!


Василий Петрович Авенариус
Журавль и Цапля
Рисунки Сергея Ярового

На болоте одном в двух избушках
Жили как-то Журавль и Цапля.
Скучно жить бобылём показалось
Журавлю и задумал жениться:
"Пойду посватаюсь к Цапле".
Вот пошёл, замесил болото,
Вот приходит, стучится в ворота:
"Дома ли Цапелька?" —
"Дома!" —
"Здравствуй, милая! Выдь за меня замуж".
"Нет, Журавль, не пойду за тебя замуж:
У тебя ноги долги,
А платье больно коротко.
И летать хорошо не умеешь.
Как же ты кормить меня будешь?
Ступай прочь, отвяжись, долговязый!"
Убрался тот, несолоно хлебавши.
После Цапля стосковалась, сказала:
"А чем мне Журавль не пара?
У самой ноги мало короче.
Чем одной жить, пойду-ка замуж".
Вот пошла, семь вёрст по болоту
Промесила, приходит, стучится:
"Эй, Журавль, отоприся!" —
"А кто ты?" —
"Да я Цапля". —
"А что тебе надо?" —
"Так и быть, бери меня замуж". —
"Опоздала! Раздумал.
Не прогневайся, иди себе с богом".
Прослезилася Цапля,
Со стыдом домой воротилась.
А Журавль покачал головою:
"Как растрогалась! Видно, приглянулся.
Пойти разве, всё-таки жениться?"
Пошёл к Цапле опять: "Так и так, мол,
Жаль тебя мне; возьму замуж". —
"Не хочу теперь! Убирайся!"
Как уплёлся Журавль, спохватилась:
"И зачем я его прогнала-то?"
Пошла свататься, а он уж не хочет.
Так и ходят, месят болото
О сю пору — и не могут жениться.

Байка о том, как комар убился

Батюшки, экое горе!
Стукнуло, грянуло в боре,
Гром по горам прокатился —
С дуба комар повалился!
Брякнулся о коренище,
Сбил-окровавил плечище.
Как тут слеталися мухи,
Те грохотухи-горюхи,
Стали про бедного братца
Слёзно жужжать, убиваться:
"Ах ты, наш светик, комарик,
Как тебя жаль нам, сударик!
Если почнёшь помирати,
Где нам тебя погребати?"
Охнул комар через силу:
"Ройте мне в поле могилу,
Ройте в зелёной дубравке,
Скройте во мягкой во травке.
Там, от работы усталы,
Будут и стары и малы
Мимо могилы гуляти,
Про комара вспоминати:
Тут он лежит, комарище,
То-то был лих, ребятище!"
Мухи разохались тяжко:
"Как тебя жаль нам, бедняжка!"
К счастью, приполз муравейчик,
Знахарь-колдун, чародейчик:
"Полно вам, мухи, вопити,
Где ваш больной? Покажите!"
Взял муравьиного сальца,
Смазал плечо у страдальца —
И ничего, понемногу
Зажило всё, слава богу.
Мухи опять прилетали,
Наперерыв поздравляли:
"Многие молодцу лета!
Жить тебе целое лето!"


ВЛАДИМИР СТЕПАНОВ
Тюша-Плюша Толстячок
Рисунки Анатолия Борисова

Тюша-Плюша Толстячок
Зацепился за сучок:
Ой да ой,
Ой да ой!
Вниз
Повис он
Головой. А в траве смеётся ёж:
— Ты чего, приятель, ждёшь?
Толстячок ему в ответ:
— Очень странный вы субъект,
Неужели непонятно:
Я — летающий объект.
Вот немного отдохну
И отправлюсь на Луну.
Тюша-Плюша Толстячок
Нащипал травы пучок:
Ла-ла-ла,
Ла-ла-ла!
Вышла славная метла.
Стал метлой махать малыш —
Поднял пыль до самых крыш.
Ехал к Тюше почтальон,
Вез ему посылку он.
Только где же Тюшин дом?
Вместо дома —
Пыль столбом.

Тюшины советы

Если скучно, выход прост:
Наступи коту на хвост.
Чтобы зубы не болели -
Ешь побольше карамели.
Если выключили свет -
Залезай скорей в буфет.


ПЕРЕД ЧАЕПИТИЕМ

Игры и развлечения для гостей.
Советы маленькой хозяйке и маленькому хозяину

ВОЛЧОК-МАТЕМАТИК
Лист плотной бумаги разделите на 9 равных квадратов и на каждом квадрате напишите цифры — от 1 до 9. Волчок сделайте из заострённой спички и большой пуговицы или резинки-ластика. Запускайте волчок на среднем квадрате. Цифру, на которой волчок остановится, запускавший берёт себе в сумму очков. Если волчок соскочит с листа — ноль очков. Запускают волчок по очереди. Побеждает тот, кто первым наберёт нужное количество очков.

ЗАГАДКИ
Ревнул чёрный вол —
За сто речек, за сто сёл.
(Гром)

Тонкий Тит, высокий,
Упал в осоку.
Он с неба пришёл
И в землю ушёл.
(Дождь)

На свете нет её сильнее,
На свете нет её буйнее.
В руках её не удержать
И на коне не обогнать.
(Вода)

КАРТОШКА В ЛОЖКЕ
Пока накрывается стол, хорошо поиграть и во дворе. Надо пробежать до черты, держа в вытянутой руке ложку с картофелиной. Бегут по очереди. Время определяют по часам. Если картофелина упала, её поднимают ложкой и продолжают бег. Побеждает показавший лучшее время. Можно соревноваться командами: команда взрослых и команда детей.

ЛАБИРИНТ
Вернёмся в дом и поиграем в комнате. Каждому участнику даётся листок бумаги с нарисованным на нём лабиринтом. Хозяйка или хозяин заранее нарисовали лабиринт под копирку. Побеждает тот, кто первым пройдёт весь лабиринт, не запутавшись.

ФОКУС "БЕСКОНЕЧНАЯ НИТЬ"
Фокусы — это своего рода загадки. Фокусник загадывает их, а зрители разгадывают. Если, конечно, сумеют разгадать.
Фокусник замечает на своём пиджаке, около лацкана, белую нитку. Несколько раз пытается смахнуть. Нитка не смахивается. Фокусник берёт её и тянет вниз. Нитка начинает вытягиваться из пиджака. Чем больше она вытягивается, тем больше удивляется фокусник, зрители — тоже. А длина нитки — несколько десятков метров!
Суть фокуса. Белая нитка с катушки наматывается на короткий карандаш (столько, сколько намотается). Карандаш кладётся в боковой внутренний карман, а хвостик нитки (1-2 сантиметра) протаскивается иголкой сквозь ткань пиджака наружу. Если в карман положить не карандаш, а катушку, то карман оттопырится, и зрители сразу поймут, в чём дело.
Весёлого вам отдыха, ребята, и не забывайте о призах!

Рисунок Анатолия Борисова


Лала Александрова
Чудо-конь

Если вы рукодельничаете вместе с мамой или старшей сестрой, то, уверяю вас, предлагаемая работа доставит удовольствие. Для её исполнения нужно иметь лоскутки цветного ситца, бархата, атласа, тесьму и ленточки, а также бусинки, блёстки и бисер. Потребуются ещё поролон, ватин и проволока.
Выкройка для этой игрушки не нужна. Ведь весь наряд чудо-коня состоит из отдельных лоскутков или тесьмы, нашитых вручную на уже готовую форму. А форма коня получится у всех разная. Ручной работы здесь много, но это условие только обрадует мастериц, которым мамы пока не доверяют швейные машины.
Изготовление игрушки начинается с каркаса /1/. В этом нужна помощь старших. Каркас делается из толстой, мягкой медной или алюминиевой проволоки и должен быть устойчив.
Затем каркас обматывается полосками поролона /2/. Конец каждой полоски закрепляют, подоткнув под предыдущий виток.
Поролон обкладывается обыкновенной ватой /3/. Она легко прилипает к поролону.
На вату наслаиваются полоски ватина шириной 3-4 сантиметра, концы которых сшиваются /4/.
Поверх ватина нашивается чехольчик /5/. Для уточнения формы под него можно ещё подложить кусочки ваты в необходимых местах. Части чехольчика выкраиваются на глазок, слегка натягиваются на игрушку и закалываются булавками. Теперь остаётся отрезать лишнюю ткань и сшить части чехольчика крупными стежками. Не стягивайте стежки сильно, нитки могут прорвать рыхлый ватин.
Перед вами почти готовый конь. Но впереди очень важная часть работы — обшить его лоскутами. Не торопитесь с подбором тряпочек. Избегайте ярких химических цветов, клетки и крупного рисунка. Если цвета лоскутов плохо сочетаются, пришейте по границе между ними тесьму или полоски ситца. Если нет узорчатых тканей и бархата, не огорчайтесь: прекрасно будет выглядеть на коне и "горошек", и "цветочек", и даже однотонные ткани разной выработки, разной фактуры.
Начинайте обшивать коня с шеи и головы. Задние ноги и хвост делайте последними /длинный хвост будет мешать работе/. Обшивая каждую часть игрушки, накладывайте ткань по косой. Слегка натягивайте и разглаживайте её, закрепляя булавками. Потом срезайте лишнюю ткань и сшивайте тонкими, но прочными нитками, желательно, капроновыми. Кончик головы заложите "конвертиком" /6/. Нижняя губа пришивается отдельно. Для головы и ушек используйте, по возможности, бархат. Он красив на сгибе и держит форму уха.
Грива пришивается на уже обшитую шею. Бахрома для гривы делается из вязальных ниток /7/. Полоска картона /возьмите её пошире, если хотите длинную гриву/ обматывается нитью в несколько слоёв. Намотанные на полоску нитки отпариваются утюгом, сшиваются с одной стороны и разрезаются с другой. Вместо чёлки сделайте помпон.
Попонку /8/ можно сострочить на машинке. Выбирайте для неё самые красивые ткани. Блестящую сеточку можно связать из "дождика" крючком или спицами.
Нитки в основании хвоста /9/ скручивают проволокой и хорошо смазывают клеем. Когда клей высохнет, нужно ввинтить проволоку в круп коня. Окончательно закрепляют хвост, пришивая вокруг него тесьму или ткань.
Копытца нашего коня сделаны из одинаковых колечек детской пирамидки и покрашены масляной краской в нужный цвет. Можно сделать копытца из полосок картона /10/. Полоска вставляется в петельку каркаса, закручивается до нужной толщины и проклеивается.
Для ситцевой лошадки очень хороши деревянные бусы. Пластмассовые, подходящие по цвету, — тоже удача. Не пришивайте много блёсток и украшений, если делаете игрушку для маленького ребёнка — он может оцарапаться. Уздечку в этом случае лучше сделать из тесьмы.
Сделав чудо-коня, вы, дорогие читатели, сможете уже без помощи взрослых делать игрушки, о которых мы ещё расскажем в нашем журнале.

Рисунок автора

<- предыдущая страница