<- предыдущая страница следующая ->

ВСТРЕЧИ С ЛЮДЬМИ ТВОРЧЕСКИМИ

СУДЬБА ЛЕОНИДА МЕЛДЕРИСА
Э. ХРУЦКИЙ, наш спец. корр.

Телефон молчал. Уже давно на башне церкви Святого Петра куранты отзвонили полночь, уже прокричал на Даугаве последний пароходик, а телефон молчал.
Старший инспектор Рижской политической полиции ждал телефонного звонка. Он не мог смотреть на эту черную коробку с блестящим никелем диска. Не мог — и все. Хотелось расстегнуть кобуру и выпустить в нее всю обойму «вальтера». Еще вечером его люди «сели на хвост» человеку, который должен был привести их на нелегальную квартиру коммунистов в Задвиньи. Но шло время, в догорька прокуренной комнате умирала ночь, а проклятый телефон молчал.
Он ожил перед самым рассветом. Зазвонил требовательно и длинно.
— Да! Да. Я... Что?! Как ушел!.. Меня это не касается! Я должен знать, где эта улица! Где!
Была осень 1939 года.
— Вот она, — говорил Леонид Мелдерис.
Маленькая, неровно уложенная камнем улица сбегала к трамвайным путям.
— Это и есть улица Кулдыгес, а вот в этом доме на чердаке и была наша явка.
Обычная рижская улочка, неказистый трехэтажный дом. Все неприметно, обыденно, буднично. Даже как-то не верится, что сюда приходили латышские коммунисты, приносили свежие номера газеты «Цыня», прятали на этом чердаке матово поблескивающие наганы. Мы идем по Риге. Я и Леонид Петрович Мелдерис — инженер-конструктор завода ВЭФ.
Мы идем по городу, начисто продутому осенним ветром с Даугавы. Идем мимо старых затейливых домов. Идем сегодняшней Ригой на встречу с прошлым.
Леонид Петрович молчит. Он оборачивается и еще раз долго смотрит на дом, где прошла его молодость.
Он родился в Елгаве. Маленьком провинциально-пуританском латышском городке. Здесь каждый знал всех и, естественно, все знали о каждом. Здесь обыватели считали себя святыми больше, чем сам Папа Римский. Здесь молились одному лишь богу — латам. Здесь людей, читавших Дарвина, уже считали красными.
Город жил однообразно и скучно. Утром он пил жидкий кофе и читал газету. Днем, потея в крахмальных воротничках и добротном сукне костюмов, зарабатывал все те же латы. Вечером пил пиво и скучно спорил о политике.
Правда, был еще один город. Он носил куртки и рабочие спецовки. Он работал на мельницах и фабриках, железной дороге. Но господа елгавские обыватели с ним мало считались.
Их значительно больше волновало другое.
— Как, — кричали они в кафе, — куда смотрит правительство? Почему наших детей должен учить бывший революционер!
— Любопытно, любопытно, — говорили в магистрате. — Петр Мелдерис, участник событий 1905 года, — учитель.
— Смотрите за ним в оба, — предупреждал начальник полиции, — черт его знает, что он выкинет.
— Безбожник, — шипел пастор, — он говорит детям, что землю создал не господь бог.
У учителя Петра Мелдериса были веселые глаза. Он был весел, этот странный учитель. Весел и прост. Он мог прийти в школу в рубашке с расстегнутым воротником, мог поздороваться за руку со школьным сторожем, а главное он не испытывал никакого почтения к «столпам» елгавского общества.
Петр любил рыбалку и прогулки за город. Он брал своих учеников и уводил из улочек, пропахших желудевым кофе и пивным солодом. Мелдерис учил ребят слушать пенье птиц и подсекать серебристых рыб. Он учил их доброте и товариществу.
Естественно, что именно в этих традициях воспитывал он и своего сына. Первенца назвали Леонидом. В честь товарища отца, с которым Петр подружился в восемнадцатом году в Киеве.
Петр Мелдерис учил своего сына доброте, храбрости, любви к труду.
А потом была гимназия. Кисловатый запах чернил и унылые голоса педагогов.
В старших классах Леонид Мелдерис подружился с товарищем отца, преподавателем истории Паулем Лаудэ.
Его тоже не любили в Елгаве. Лаудэ был на заметке у полиции, как бывший функционер социал-демократической партии Латвии. От него впервые Леонид услышал о классовой структуре общества, от него же впервые получил тоненькую брошюру из плохой бумаги «Что такое социализм?». Правда, многого Леонид не мог понять. Но учитель рассказал ему главное — правду. Он объяснил все недомолвки в учебнике «История нашей Латвии». Так в его жизни появился наставник. Лаудэ заложил в молодом гимназисте фундамент гражданственности. Но детство кончается вместе со школой. Наступает пора новая, пора выбора пути. Можно было пойти в учительскую семинарию. Можно было пойти работать в контору. Можно... Да, мало ли что можно было сделать. Однако Леонид Мелдерис выбрал путь наиболее тяжелый — решил поступить на физико-математический факультет рижского университета.
Разговор с отцом.
— Ты все обдумал?
— Да, папа.
— Ты знаешь как трудно учиться таким, как ты. Нет, я имею в виду не сам процесс обучения. За это я спокоен. Ты в школе первый по математике и физике. Я говорю о другом. Ты понимаешь о чем?
— Да, отец.
— Я не смогу тебе помогать. Совсем не смогу, ни одним латом.
— Я знаю это.
— Конечно, тебе придется устраиваться на работу. Правда, на первое время я дам тебе денег, я специально копил их.
— Спасибо, отец.
Так кончилось его детство. Он попрощался с ним навсегда, сев в вагон рижского поезда.
У рижской осени свой запах. Он горьковат и резок, словно старое вино. Особенно чувствуешь его у каналов. В черной воде плывут желтые листья каштанов. Где-то жгут траву, и дым медленно стелется над водой. Сквозь поредевшие деревья видны городские улицы, пустынные и грустные. Кажется, что город чего-то ждет.
— Я вижу вы тоже любите нашу осень, — Леонид Петрович прикуривает, — она действительно совсем не такая, как в других городах.
— А вы лирик.
— Как сказать. В общем-то я физик, но одно не исключает другого. Все дело в том, что по-настоящему я увидел Ригу именно осенью. Точнее — осенью 1932 года. Я тогда поступил в университет. Вон он. Видите, на той стороне канала. Точно такой же, как сорок лет назад...
— Господа! Друзья мои! Вы — наше будущее. Вы — цвет нации. Вы — наша надежда.
Голос ректора тонет в громе аплодисментов. Первый курс собран в актовом зале.
— Сегодня вы надели корпорантские шапочки. На них цвета нашего университета. Носите их с гордостью и помните о чести нации, которая отныне в ваших руках. Ура!
— А-а-а! — разнесся многоголосый крик под сводами зала.
На хорах оркестр грянул «Боже, благослави Латвию!»
Ну, что ж. Ты теперь взрослый, ты теперь студент, а значит надо искать работу. Поначалу в порт грузчиком. Днем лекции, до полуночи разгрузка цемента. Ничего, ты молодой, ты выдержишь.
Потом нашлась работа полегче — подсобником в ботаническом саду, затем — рабочий в кабельной сети Риги. И, наконец, в тридцать пятом найдена постоянная работа.
Рабочий день начинался в семь. В семь тридцать в ворота завода въезжал черный «штеер» владельца господина Акстмана. Через пять минут он, скинув пиджак, появлялся в лаборатории.
— Пробы, — цедил он сквозь табачный дым.
И начинались бесконечные многодневные поиски такого состава, который при минимальных затратах давал бы максимальную прибыль. Однажды Леонид подошел к инженеру — начальнику лаборатории.
— Господин инженер, я, правда, не химик, но, рассчитав кое-что, я пришел к выводу, что этот состав даст господину Акстману нужные результаты.
— Я знаю о чем вы говорите.
— То есть?..
— Да, не удивляйтесь, я знаю этот состав.
— Так почему же...
— Вы наивны, мой милый студент. Завод чей? Господина Акстмана, так пусть он сам и ищет. Наше дело — испытание кислотных материалов, ими мы и занимаемся. А до остального нам нет никакого дела...
— Вы знаете, когда я вспомнил этот разговор? — спрашивает меня Мелдерис. — Через тридцать лет. У нас в конструкторском бюро работает Валдис Седвалд. Когда-то он был простым рабочим. Однажды в его цеху делали макет по новой конструкторской схеме, и вдруг приходит ко мне Валдис и предлагает заменить один из контуров и говорит, что это будет проще и экономичнее. Мы попробовали, и точно. Прав Валдис. Теперь он один из наших ведущих конструкторов. Кончил техникум, потом институт. Очень способный парень. Он мне очень помог в работе над темой «Облако».
— Подождите, — достаю я блокнот, — как сказали, «Облако».
— Да. Смешное название. Правда, отдает чем-то детективным? А на самом деле все предельно просто.
— Так что же это?
— А вы звонили по междугороднему телефону-автомату?
— Конечно, и даже сегодня.
— Вот видите, как хорошо. Значит, объяснить вам будет несложно. Тема «Облако» — это разработка кодирующего устройства.
— А что это такое?
— Вот, например, вы сидите дома, в Москве, и решили позвонить приятелю в Ленинград. Набираете код. Соединяетесь, разговариваете. А через неделю вам приходит квитанция. Говорили десять минут. Это работа нашего «Облака». Правда, просто? Просто. Нет. Необычайно сложно. Два года группа инженеров-конструкторов завода ВЭФ билась над схемным решением кодирующего устройства.
Первая схема, первый макет, первая неудача. Потом они шли одна за другой. Но в каждой новой схеме оказывалось правильное решение одного из узлов будущего счетно-решающего устройства. И так ровно два года.
Все-таки есть какая-то закономерность несправедливости. Например, писатель подарил людям хорошую книгу. Имя его знают почти все. А вот имена конструкторов, создавших массу вещей, с которыми мы сталкиваемся постоянно, знает только очень узкий круг специалистов.
Когда я об этом сказал Леониду Петровичу, он рассмеялся.
— Ну вот сравнили. Это уже где-то из области бесконечной дискуссии о физиках и лириках. Давайте лучше совершим небольшую прогулку к вокзалу. Я хочу показать вам еще один очень памятный для меня дом. Раньше эта улица называлась Мертелях, в одном из домов помещалась студенческая прогрессивная организация «Земгалия». Леонид Мелдерис был ее активистом. Там он подружился с Уилдерманисом и Табаком. Они тоже учились в университете и тоже, как и Леонид, сами зарабатывали себе на хлеб и учебу. Здесь, в «Земгалии», Уилдерманис дал Леониду первую в его жизни брошюру Ленина. А через год...
В маленькой комнате, в доме на окраине Риги, десять человек подняли руки.
Встал рабочий, которого все звали товарищ Янис.
— Поздравляю вас, товарищ Мелдерис. Теперь вы член компартии Латвии.
О том, как боролись латышские коммунисты в подполье, написано много. Поэтому не имеет смысла повторяться. Леонид делал все, что приказывала партия. Прятал людей и оружие, был связным и курьером, расклеивал листовки и распространял газету «Цыня». Четыре года. Вплоть до сорокового года. А потом были флаги, музыка, смеющиеся люди на площадях. Латвия стала советской. Наверное, только тогда Леонид Мелдерис понял, что такое настоящая работа. Он был уполномоченным по национализации торговых предприятий, потом комиссаром Промышленного банка, потом начальником спецчасти.
— Я же инженер, — говорил он в ЦК, — я хочу работать на заводе.
— Ты нужен здесь. На завод успеешь. Иди и работай.
Он шел и работал. Он был солдатом. Солдатом партии.
— Вы много ездите по стране? — спрашивает меня Леонид Петрович.
— Приходится.
— А в Чувашии бывали?
— Бывал.
— Колхоз «Большевик» знаете?
— Нет.
— Жаль. Если доведется, побывайте, поклонитесь ему от меня.
В райкоме партии им сказали:
— О вашей отправке на фронт пока никаких указаний нет.
— Но мы же не можем сидеть сложа руки в такое время.
— Хотите помочь фронту?
— Да.
— Тогда я вас направляю на работу. Правда, нелегкую.
Секретарь райкома поднял телефонную трубку.
— Соедините меня с колхозом «Большевик». «Большевик»?.. Председателя... Слушаешь? Направляю тебе в помощь бригаду латышских большевиков. Да, на заготовку брикетов.
Ночами Леонид вспоминал отступления. Рев машин, плачь детей, «мессеры», из-под солнца заходившие на дорогу. Но это ночью, а днем они заготавливали деревянные чурки для газогенераторных установок.
Бензин был нужен фронту, поэтому в тылу на автомобили одели круглые неуклюжие баллоны. Так работали они до той поры, пока в колхоз не пришла радостная весть: формируется латышская дивизия.
Во Дворце культуры завода «ВЭФ» висят фотографии фронтовиков. Среди них портрет и капитана запаса Леонида Петровича Мелдериса.
«Мелдерис Леонид Петрович, командир роты связи, награжден орденом Красной Звезды и Отечественной войны II степени», далее перечень боевых и юбилейных медалей.
Но командиром роты связи Леонид Мелдерис стал не сразу. Зимой сорок первого под Наро-Фоминском он был рядовым бойцом-телефонистом.
Карабин, лопатка, противогаз, сумка с гранатами, подсумок патронов и десятикилограммовая катушка на спине.
А заснеженное поле, прошитое пулями, кажется бесконечным. Ты ползешь по нему и легчает катушка за спиной. Тянется, тянется тонкая нитка связи. Тянется...
А по степи секут осколки мин, рвут тонкий провод...
— Связь! Где связь?! — кричит командир полка.
Значит, надо вылезать из окопа. И снова поле, продутое декабрьским ветром и насквозь пробитое пулями.
Под Старой Руссой был ранен командир отделения телефонистов сержант Мелдерис.
Госпиталь, и снова в строй. Отпуска не полагалось. Да и ехать некуда, в Ригу нельзя. Он вновь попал в Ригу осенью. Осенью сорок четвертого. Командир взвода лейтенант Мелдерис.
Победу он встретил в Восточной Пруссии. Только через десять лет Леонид Петрович вернулся в Ригу. В 1955 году командир роты связи капитан Мелдерис ушел в запас. И сразу же пришел на завод «ВЭФ».
Когда говоришь с Леонидом Петровичем о работе, он только улыбается.
— Вы хотите знать, над чем я работаю? Ну, это почти невозможно рассказать. Моя основная тема — усилители громкоговорящей связи. Это совершенно новые полупроводниковые устройства. Я для них разрабатываю интегральные схемы.
Трудно рассказать о работе конструктора. Значительно легче познакомиться с ее конечным результатом. Вот он: всемирно известный транзисторный приемник «Спидола», элегантный телефонный аппарат и сложный точно-вычислительный прибор.
Когда вы включите приемник или поднимете телефонную трубку, вспомните, что эти, ставшие привычными для нас вещи, когда-то были всего лишь первоначальными схемами на кульмане конструкторов завода «ВЭФ».
Я встретился с Леонидом Мелдерисом неслучайно. Нашей прогулке по городу предшествовал длинный разговор в совете НТО завода «ВЭФ».
— Если вы хотите написать об интересном человеке, — сказали мне, — то лучшей кандидатуры не найти. Коммунист-подпольщик, хозяйственник, солдат-фронтовик, офицер-воспитатель, лучший наш конструктор — активный член научно-технического общества. Мелдерис — живая история Советской Латвии.
Пока мы говорили, в комнату вошел высокий седой человек. Он был по-спортивному сухощав, белый халат сидел на нем, словно офицерская шинель.
Он вошел, поздоровался и сел, распахнув полы халата.
И тут я увидел на лацкане его пиджака Золотую Звезду Героя Социалистического Труда. Увидел и сразу вспомнил стихи Сергея Орлова, которые, как нельзя лучше, подходят к биографии Леонида Мелдериса.
Медаль за бой, медаль за труд
Из одного металла льют...


СПРАВОЧНАЯ СЛУЖБА „НТО СССР"

Юридические члены НТО

ИЗ Г. ТЮМЕНИ Ю. КОЛЕСКОВА ПИШЕТ: «КТО МОЖЕТ БЫТЬ ЮРИДИЧЕСКИМИ ЧЛЕНАМИ НТО, КАКОВЫ ИХ ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ?»
ОТВЕТ. Согласно Уставу научно-технических обществ, юридическими членами НТО могут состоять министерства, ведомства и их организации, предприятия промышленности, строительства, транспорта, связи, коммунально-бытового обслуживания, совхозы, колхозы, научно-исследовательские, проектные и конструкторские учреждения, высшие и средние специальные учебные заведения и другие организации.
Порядок вступления в юридические члены общества таков. Руководитель предприятия, учреждения или организации подает заявление в президиум соответствующего центрального, республиканского, краевого, областного, дорожного, бассейнового, городского, районного правления отраслевого НТО. После рассмотрения заявления орган научно-технического общества выносит решение о приеме.

КАКИЕ ПРАВА ИМЕЕТ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЧЛЕН НТО?
Он может:
направлять своих представителей для участия в работе научно-технических конференций, совещаний и семинаров, в дискуссиях и других мероприятиях, проводимых данным обществом;
участвовать в смотрах, конкурсах, организуемых НТО;
получать от общества консультации, экспертизы и заключения по тем или иным научным, техническим или производственным вопросам;
публиковать в изданиях НТО материалы, получившие одобрение соответствующего правления НТО.

А КАКОВЫ ОБЯЗАННОСТИ ЮРИДИЧЕСКОГО ЧЛЕНА ОБЩЕСТВА?
Коротко они сводятся к следующему. Юридический член НТО должен:
оказывать всяческое содействие осуществлению мероприятий, проводимых научно-техническим обществом;
постоянно привлекать первичные организации НТО к разработке планов научных исследований и внедрению достижений науки и техники в производство;
создавать благоприятные условия для успешной работы первичных организаций НТО, их секций и творческих объединений;
ежегодно уплачивать членский взнос в установленном размере.
Немало юридических членов НТО умело используют свои права. Возьмем для примера Московский автозавод имени Ленинского комсомола. Его дирекция вместе с первичной организацией общества успешно проводят на предприятии смотры. Администрация нацелила внимание активистов НТО на решение задач быстрейшего внедрения в производство достижений науки, техники и передового опыта, совершенствования организации труда, механизации трудоемких работ, а также более эффективного использования машин, механизмов, оборудования, экономии времени, сырья, топлива и электроэнергии.
Руководство автозавода не забывает и о своих обязанностях. Оно создало для участников общественного смотра использования резервов производства все необходимые условия. Его ход регулярно освещается в печати и по радио. Налажен сбор предложений. Они немедленно рассматриваются, принимаются и внедряются. Для материального поощрения активистов выделены необходимые средства.
Поддержка администрации дала свой результат. Технологическая секция заводского совета НТО оказала содействие в освоении автоматической линии штамповки панелей дверей кузова автомобиля. По рекомендации активистов НТО внедрена новая установка для изготовления таких деталей, как облицовка панели приборов, подлокотники, центральная стойка и т. д. Сбережено более 18 тысяч рублей. Членами инструментальной секции М. Ивановым и Н. Зарецким в целях экономии цветных металлов создана новая конструкция наконечника к токоведущему кабелю сварочных машин. В результате внедрения этого новшества расход шлангов сократился вдвое.
Дирекция Ижорского завода в Ленинграде привлекла первичную организацию НТО для решения вопросов механизации инженерного и управленческого труда. Творческие бригады подготовили рекомендации и предложения по ускорению конструкторско-технологических, копировально-множительных работ, архивного дела, диспетчерской службы, учета распределения кадров на заводе и другие. Только за счет механизации бухгалтерских операций, инженерных расчетов, планирования и контроля труда за год сэкономлено более 600 тысяч рублей. Сроки подготовки производства сократились в три раза.
В тесном контакте действуют дирекция и первичная организация НТО Братского алюминиевого завода. Когда члены НТО начали составлять личные творческие планы, администрация немедленно поддержала эту инициативу. В помощь активистам издали темник узких мест производства, выделили квалифицированных консультантов. Для осуществления проектных и монтажных работ и проведения опытов были отпущены необходимые материалы, инструмент и оборудование. Чувствуя поддержку хозяйственного руководства, общественники развернули энергичную деятельность. В соответствии с личными творческими планами членами НТО Г. Сахаровым, Е. Кузнецовым, С. Кузнецовым и Г. Андерсом спроектирована и испытана новая десятигоризонтальная схема расстановки штырей в аноде взамен двухгоризонтальной. Ее внедрили в производство. В итоге удалось намного снизить расход электроэнергии, стабилизировать тепловой режим электролизера, улучшить качество анода и санитарно- гигиенические условия труда рабочих. За успешное выполнение творческих планов совет НТО и дирекция завода награждают членов НТО почетными грамотами и денежными премиями.
Руководство Киевской междугородной телефонной станции передало совету первичной организации НТО функции производственно-технического совета. И не ошиблось. Общественники дают высококвалифицированные экспертизы по сложным вопросам электросвязи. Они внесли много новшеств, позволивших увеличить пропускную способность аппаратуры, улучшить качество обслуживания абонентов. Совет НТО стал подлинным штабом научно-технического прогресса на предприятии.
Тесное творческое сотрудничество первичных организаций и предприятий как юридических членов общества способствует быстрейшему решению научных и технических проблем, ускоряет прогресс производства.


И ПОМОГАТЬ, И КОНТРОЛИРОВАТЬ
Л. ДУБНОВ

В Латвийский республиканский совет НТО начали поступать сигналы о том, что на некоторых заводах и фабриках Риги имеется много неустановленного оборудования.
— Об этом пусть беспокоятся хозяйственники, — заметил один из членов президиума.
Большинство же активистов посчитало, что в стороне не должна оставаться и научно-техническая общественность. Для проверки тревожных сообщений на некоторые предприятия направили рейдовые бригады активистов НТО. Вот что они выяснили.
Фарфоро-фаянсовый завод. Здесь на складах скопились десятки станков и различных механизмов, стоимость которых превышает 120 тысяч рублей. Что же предприняла администрация для их использования? Ничего. А первичная организация НТО? В протоколах заседаний совета немало пространных записей о том, что члены научно-технического общества обязаны помочь дирекции навести порядок в расходовании средств, в установке и вводе в эксплуатацию бездействующего оборудования. Но все это осталось на бумаге. В складах по-прежнему накапливалось оборудование. Некоторые машины ждут своего применения уже пять-шесть лет.
Особенно велики сверхнормативные запасы оборудования на Болдерайском комбинате комплексной переработки древесины. Его тут больше, чем на 700 тысяч рублей. Причина в том, что машины приобретались без учета возможностей их применения. Так, три года назад предприятие закупило на триста тысяч рублей лесотасок, рубительных и других механизмов для намечавшегося строительства древесно-подготовительного цеха. Но сооружение его так и не началось. Несмотря на это закупка агрегатов продолжается. В минувшем году их завезено еще на 240 тысяч рублей, а в нынешнем — на 100 тысяч. Между тем в ближайшее время предполагается использовать лишь четвертую часть запасов. Если добавить к этому, что заключенные предприятием договоры на поставку средств новой техники стоимостью в 100 тысяч рублей превышают выделенные лимиты кредитования, то можно судить, во что обходится государству такой метод «хозяйствования». К сожалению, совет НТО комбината ничего не сделал для его недопущения.
Не лучше положение на Рижском судоремонтном заводе. В начале 1971 года здесь имелось на 100 тысяч рублей оборудования, не предназначенного к установке. Тем не менее закупки продолжались. В результате только за первое полугодие стоимость машин и приборов, осевших на складе, возросла почти в четыре раза. Здесь также первичная организация НТО предприятия пассивно относится к использованию техники. Об этом не раз говорилось на различных совещаниях. Но надлежащего вывода не сделано.
Подобных примеров бесхозяйственности немало. Этого бы не было, если бы научно-техническая общественность завода проявляла активность в решении вопросов целесообразности капитальных затрат, занималась бы составлением реальных графиков сдачи приобретенного оборудования в эксплуатацию, осуществляла контроль за выполнением своих рекомендаций. Ни на одном заводе или фабрике, которые посетили рейдовые бригады НТО, не удалось обнаружить графики строительно-монтажных работ. Станки и машины закупались для установки на объектах, не имеющих проектно-сметной документации и не включенных в титульные списки. Зачастую техника приобреталась несмотря на то, что ее монтаж не предусматривался в ближайшие годы.
Как выяснили участники рейдов, на пятнадцати предприятиях не уделялось должного внимания реализации излишнего оборудования, стоимость которого на начало текущего года в целом составляла более четырех миллионов рублей. При невмешательстве инженерно-технической общественности на некоторых заводах продолжали закупать машины и механизмы, не проявляя заботы об их использовании. В результате общая стоимость неустановленного оборудования возросла до пяти миллионов рублей.
Обращает на себя внимание и другое. Известно, каких огромных денег стоит новая техника. Большой ущерб приносит не только то, что она на многих предприятиях бездействует, но и безразличное отношение к ее хранению. Нередко станки, машины стоят под открытым небом, ржавеют и постепенно приходят в негодность.
Научно-технические общества — большая сила. Там, где организации НТО боевиты, умело используют свое влияние, там не найдешь «замороженного» оборудования. Имеющиеся машины и механизмы эксплуатируются на полную мощность, быстро модернизируются, заменяются новыми. Подобное можно встретить на предприятиях фирмы «Сарканайс квадратс», на радиозаводе имени А. С. Попова. Словом, есть с кого брать пример.
Итоги рейдов общественников обсуждались на президиуме республиканского совета НТО. Принято решение, обязывающее первичные организации обществ взять под строгий контроль своевременное использование оборудования, добиться ликвидации его сверхнормативных запасов, мобилизовать все резервы на осуществление заданий новой пятилетки.
г. Рига

Редакция просит Латвийский республиканский совет сообщить о том, как выполняется принятое им решение, как первичные организации устраняют недостатки, обнаруженные участниками рейдов.


Кое-что обо всем

ОТ ПАПИРУСА К ПЛАСТМАССЕ

Многочисленные эксперты категорически предсказывают истощение лесных богатств к 2000 году при нынешних методах их эксплуатации. Новые посадки не восполняют вырубок. Поэтому вполне своевременны проводимые широким фронтом поиски достойного заменителя дерева во всех областях его применения, в первую очередь при производстве бумаги. Им оказалась разных типов пластмасса.
Разработкой методики получения пластика, эквивалентного бумаге, из макромолекулярных нефтяных продуктов занялись две японские фирмы «Госейши» и «Секисуи Кагаки Когио». Первые партии синтетической бумаги привлекли внимание Специалистов и потребителей. Внешне она не отличается от обычной (разве что на ощупь), одинаково хороша и для чернил, и для типографской краски и обладает ценными преимуществами: исключительно прочна, абсолютно нерастяжима при обычных условиях, не боится влажности.
Использованная синтетическая бумага вторично идет в дело — служит основным компонентом спецкартона, производство которого недавно налажено в Японии.

<- предыдущая страница следующая ->