каморка папыВлада
журнал Вокруг света 1948-07 текст-12
Меню сайта

Поиск

Статистика

Друзья

· RSS 28.03.2024, 15:35

скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->


ПОКАЗАНИЯ РЫБАКА РОЩИНА
Хотя майору Шубину казалось, что он сделал уже все возможное для раскрытия секрета минирования, он все еще не собирался складывать оружия. Перебирая в памяти все обстоятельства дела, тщетно пытался он зацепиться за малейшую деталь, за тончайшую нить этой запутанной истории, чтобы помочь, подсказать Воеводину решение его нелегкой задачи. Но что можно было сделать теперь? Людей, которые знали тайну минирования, видимо, больше не существовало. Ведь Гербст погиб, а Иволгин и в самом деле ничего не знает больше. Может быть, живы еще саперы, которые осуществляли минирование? Но кто знает их имена да и как найти их теперь?
И все-таки майор Шубин не собирался сдаваться.
«Ну что ж, — думал он, — погибли люди, исполнявшие замысел фон-Циллиха, но остались, может быть, свидетели, остались какие-то вещи, улики. Могут же и они рассказать кое-что!»
Ему казалось, что имеющихся в распоряжении майора Воеводина данных было еще слишком мало для решения всей задачи. Вес и количество зарядов вряд ли могли что-нибудь сказать ему о месте минирования. Тут не было пока прямой связи между имеющимися данными, не было той логической зависимости между посылками, которая привела бы к верному умозаключению.
Однако, несмотря на все эти рассуждения и кажущуюся безнадежность обстановки, майор продолжал действовать. Он вызвал всех своих оперативных работников и дал им задание: расспросить старожилов Краснорудска, проживающих в районе заводов, не замечали ли они немецких солдат на территории заводов в день эвакуации немцев из города.
Его помощники в тот же день навели необходимые справки, оказавшиеся малоутешительными. Оказалось, что никто из краснорудцев не заметил в тот день немецких солдат на территории заводов. Более того, некоторые из опрошенных уверяли даже, что сами бродили в тот день по заводам в поисках досок и металлического лома и, следовательно, не могли бы не встретиться с немцами, если бы они находились там.
И вот это-то обстоятельство, казавшееся помощникам Шубина совершенно обескураживающим, и зародило у майора смутную догадку.
— Мне помнится, товарищ Никитин, — обратился он к одному из своих офицеров, — вы докладывали мне как-то о рыбаке Рощине, у которого немцы отобрали лодку в день их эвакуации из города, избив при этом старика. Для чего бы могла понадобиться им лодка в такой момент, как по-вашему?
— Да уж не для увеселительной прогулки, конечно, — ответил Никитин.— Старик Рощин не раз вспоминал об этой угнанной лодке, уверяя, что немцы на ней очень поспешно куда-то направлялись. Я об этом от сына его, сержанта Рощина, слышал.
— Не удирать же они на ней вздумали, — продолжал размышлять Шубин. — Река-то на восток, кажется, течет, и им, стало быть, не по пути
— Так точно, товарищ майор. Река течет на восток, и немцам это явно не по пути, а против течения грести просто нелепо, — заметил Никитин.
— А где Рощин живет, вы знаете? — спросил Шубин.
— Так точно, знаю. Прикажете вызвать?
— Нет, зачем же старика беспокоить? Вызовите мою машину, мы сами к нему поедем.
Рыбака Рощина Шубин застал за просушкой сетей на берегу реки. Старик приветливо поклонился ему, сняв белый парусиновый картуз, и охотно стал отвечать на вопросы.
— Ну как жизнь, папаша? Как рыбачите? — расспрашивал его Шубин.
— Да ничего себе, жаловаться не на что. Совсем было бы хорошо, да вот лодка у меня плоховата. Хорошую-то немцы угнали, да, вдобавок, офицер ихний еще по зубам мне надавал.
— А зачем же им лодка-то понадобилась?
— А кто их знает! Ящиками они ее какими-то нагрузили. Помнится даже, что уж очень осторожно укладывали они эти ящики, будто хрупкую посуду. Я так и подумал тогда, что не иначе как добро награбленное куда-то переправляют.
— Ну, а еще что у них было, не помните?
— Было, кажись, и еще что-то, да я уже запамятовал. А все ящики запомнились, потому как уж больно они с ними церемонились.
— Ну, а офицер-то каков был из себя? — допытывался Шубин.
— Да как вам сказать... — неторопливо рассуждал рыбак, слегка заикаясь и растягивая слова. — Все они па один манер. Этакий долговязый бандит с рубцом на щеке.
— И с усиками? — насторожился Шубин.
— Да, чернело, кажись, что-то под носом.
— Брюнет?
— Чернявый вроде. Глаза-то черные были, это я точно помню, потому как он меня глазами-то этими аж насквозь просверливал.
Майор Шубин, слушая рыбака, прохаживался задумчиво вдоль развешанных на шестах сырых сетей, колеблемых ветром. Остановившись перед стариком, он спросил:
— А направились-то они куда: вниз или вверх по течению?
— Вниз, — уверенно ответил рыбак. — Это я точно помню.
— Ну, спасибо, папаша! — протянул Шубин руку Рощину. — Извините за беспокойство.

В ПОИСКАХ РЕШЕНИЯ
Майор Воеводин вот уже второй час сидел за своим столом, заваленным наставлениями, справочниками таблицами и номограммами. Он исписал уже много бумаги, но дело все не шло на лад. Расчет на подрывание заводов совершенно не совпадал с весом зарядов, указанным в донесении лейтенанта Гербста. Вес этот был ничтожно мал, к тому же непонятно было, почему именно значились в донесении шесть зарядов и почему вес их был одинаков...
Воеводин чувствовал, что секрет минирования заключался именно в количестве этих зарядов, но никак не мог ни за что уцепиться.
В подрывном деле были свои жесткие законы и правила, пренебречь которыми мог только человек, незнакомый с техникой подрывания. Но Воеводину было известно, что минирование производил саперный офицер, немец к тому же, следовательно, он должен был с особенной педантичностью соблюдать эти законы и правила. Не мог же он начинить фугас 168 килограммами взрывчатого вещества и надеяться на разрушение мощного заводского корпуса. Для подрывания завода потребовались бы ему многие сотни килограммов. Даже если допустить, что применял он взрывчатые вещества повышенной мощности, как, например, гексоген, то и этого оказалось бы недостаточно. Гексоген лишь в два раза сильнее тола и хотя химически довольно стоек, но зато весьма чувствителен к удару и трению.
«Нет, — решил майор, — так далеко не уйдешь. Вес зарядов пока нужно оставить в покое».
И он снова принялся размышлять о количестве зарядов. Целесообразно ли было минировать завод шестью одинаковыми по весу зарядами?
Майор развернул схемы заводов и попытался разместить в их фундаментах шесть зарядов. После нескольких попыток он убедился в полной неосуществимости этой затеи. Да и вообще, был ли смысл так рассредоточивать заряды? Воеводин знал все способы подрывания каменных и железобетонных зданий, но способ, примененный лейтенантом Гербстом, казался ему беспримерным. Он больше подходил бы к минированию моста...
И тут на мгновение мелькнула вдруг мысль: «А что, если в самом деле мост?»
Но это было нелепо. Какой мост? Река огибала город в двух километрах от его восточной окраины, и лишь в двух местах ее стояли деревянные четырехпролетные мосты. И затем, какое же отношение имели мосты к заводам? Нет, если уж допустить, что заминировано что-то другое, то оно непременно должно иметь какое-нибудь отношение к заводам. В противном случае такое предположение лишалось логики.
Но тут телефонный звонок нарушил ход мыслей Воеводина. Он снял трубку и услышал голос Шубина:
— Ну как у вас дела, товарищ Воеводин? Все еще не удалось решить задачу? А у меня догадка одна мелькнула. Не допускаете ли вы возможности, что заминированы не заводы, а что-то другое, имеющее к ним прямое отношение? Подумайте над этим. Я тут проверю еще кое-что и заеду к вам, выскажу свои соображения поподробнее.
«Выходит, что и Шубин пришел к такому же заключению, — невольно подумал Воеводин, вешая трубку. — Это, видимо, не случайно. А что, если и в самом деле заминированы не заводы?»
Торопливо ходил он по комнате, возбужденный этим соображением, и чем больше думал о нем, тем вероятнее оно ему казалось. Но что же все-таки могли они заминировать? Воеводин перебирал в памяти все предприятия города, однако все они казались ему не имеющими прямого отношения к заводам.
Он хотел было снова взяться за схемы заводов, но шум автомобильного мотора привлек его внимание. Майор подошел к окну и увидел, что чья-то машина остановилась у его дома. Дверца ее открылась, и. к удивлению своему, он увидел, как из автомобиля вышла Варя.
— Варвара Ивановна! — окликнул ее Воеводин. — Вы не ко мне ли?
— К вам, Дмитрий Михайлович. Как тут добраться до вас?
Воеводин торопливо выбежал к ней навстречу.
— Ну как у вас дела? — спросила Варя, входя в его комнату.
— Без изменений.
— Хотя вы перепробовали все на свете и поставили на ноги всю вашу военно-инженерную науку. Так?
Варя села на предложенный стул и продолжала:
— Как таинственно и страшно все получается. Ведь где-то там, под землей, спрятана смерть. Я бы даже сказала: консервированная смерть.
— В мине — консервированная смерть! — восхищенна воскликнул Воеводин. — Это очень меткое выражение.
— Эта смерть притаилась, — продолжала Варя, — и ждет своего часа. Никто не знает, когда пробьет этот час, и это делает смерть особенно страшной. И вот вы... — Варя хотела сказать: «внешне такой щеголеватый офицер», но побоялась обидеть этим Воеводина и, запнувшись на мгновение, быстро добавила: — скромный советский офицер, хотите схватить за горло эту страшную смерть. И схватите, я уверена в этом!
— Конечно, я схвачу ее, — убежденно заявил Воеводин. — Ведь в противном случае она схватит за горло меня. И это еще полбеды. Она может схватить за горло будущий завод, его машины, его людей... Этого, Варвара Ивановна, я никогда не забываю.
— А вы много мин за войну сняли? — с любопытством спросила Варя.
— Много, — ответил Воеводин и, вдохновленный такой дорогой ему слушательницей, рассказал, как снимал он мины и на переднем крае обороны и в глубине позиций противника. Его бомбили, обстреливали минометами и пулеметами, а он лежал на сырой земле и в ночи на ощупь вырывал жало из злых настороженных мин. Одно неверное движение, и все было бы кончено. Но он не делал этого неверного движения, ибо от этого зависела не только его жизнь, но и успех готовящейся боевой операции. Подорвись он на минах, немцы тотчас поняли бы, что делается проход в минном поле и значит, готовится наступление. И вот, чтобы скрыть тайну наступления, научился он быть безошибочно точным, научился ощущать мины шестым чувством сапера.
Случилось как-то, что немцы оставили в городском театре мину замедленного действия.
В театре этом нужно было срочно разместить бойцов, а в батальоне вышли из строя пьезостетоскопы, которыми такие мины отыскиваются. И вот тогда без приборов, обдирая в кровь уши и щеки, целые сутки прослушивал Воеводин стены театра и уловил, наконец, стук часового механизма. Стук этот был так тих, что ощутил он его скорее сердцем, чем ухом.
— Ну, а теперь как же? — спросила взволнованная Варя. — Теперь-то разве не поможет сердце? Вот я вам подробные схемы заводов привезла. Пригодится это вам?
Воеводин развернул схемы. Внимательно посмотрел их и заметил:
— Если бы вы мне подробную схему города и окрестностей раздобыли, она, пожалуй, больше бы мне пригодилась.
— А зачем? — спросила Варя. — Я ведь тут каждое строеньице знаю, может быть, смогу заменить вам схему. С чего вам начать?
— Начинайте с предприятий.
— Ну, их у нас не много. В окрестностях две мельницы, элеватор, три МТС. Дайте-ка мне лист бумаги, я вам все сейчас наглядно изображу.
Варя старательно вычертила границы города, широкой линией обозначила реку и сказала:
— Совсем забыла назвать вам главное наше предприятие — гидроэлектростанцию. Она в пяти километрах от города, на реке. Вот в этом месте примерно.
— Гидростанция!— воскликнул Воеводин. — Как же я забыл об этом? А вы бывали на ней, Варвара Ивановна?
— Конечно, и не раз.
— Плотину ее помните?
— Помню. У меня зрительная память хорошая. Могу вам приблизительно даже набросать эту плотину. Но, между прочим, ничего в ней особенного нет.
— А сколько бычков в этой плотине, помните? — взволнованно спрашивал Воеводин. — Знаете, что такое бычки?
— Еще бы, конечно, знаю. Шесть бычков.
— Шесть?.. А диаметр их, диаметр?
— Ну, этого я не знаю. Никогда этим не интересовалась. Что это вы так разволновались?
Воеводин, не отвечая ей, торопливо спросил:
— Не могу ли я воспользоваться вашей машиной? Мне срочно нужно побывать на этой электростанции.
— Машина Владимира Александровича, — ничего не понимая, отвечала Варя. — Он дал мне ее съездить только к вам, но я беру на себя смелость разрешить вам воспользоваться ею. Поезжайте. Я чувствую, что это имеет какое-то отношение к решению вашей задачи.

НАКАНУНЕ ВЗРЫВА
Спустя пятнадцать минут майор Воеводин был уже за городом. Машина почти на полной скорости неслась по шоссе вдоль реки Волчицы. Времени было около шести часов вечера, и Воеводин торопился. Конечно, было почти невероятно, чтобы мина взорвалась именно 12 мая, но — чем чорт не шутит!..
Воеводин всегда ругал шофера за лихачество, но сегодня ему казалось, что ехал он недостаточно быстро. От волнения ему стало душно. Он снял фуражку. Ветер со свистом врывался в кабину и ожесточенно трепал его светлые волосы. Солнце, склоняясь к закату, слепило глаза, ударяясь о лобовое стекло машины. Река вся сверкала золотой чешуей легкой зыби.
— Эх, и денек сегодня, товарищ майор! — восхищался шофер.
— Да, денек — согласился Воеводин и вытер платком потный лоб.
Наконец показалось белое здание Краснорудской гидростанции. Майор на ходу сосчитал количество бычков плотины. Их оказалось действительно шесть.
— Стоп! — крикнул он шоферу, когда машина поравнялась с электростанцией.
Выскочив из кабины, Воеводин поспешил к дежурному инженеру.
— Какова толщина бычков вашей плотины? — спросил он.
— Четыре метра,— ответил инженер, дивясь возбужденному виду майора. — Но зачем это вам?
— Одну минутку! — взволнованно произнес Воеводин и торопливо раскрыл блокнот.
Формулу расчета сосредоточенного заряда он знал напамять. На чистом листке он написал:
С = а B R3
«С» здесь было весом заряда. Он обозначил его через икс и начал расшифровывать вторую половину уравнения. Ему теперь была известна буква R. Это был радиус бычка плотины. Он составлял два метра. Кубическая степень его равнялась числу 8. Коэфициент альфы для бетонной кладки бычка при двухметровом радиусе составлял число 3,5.
Каково же значение коэфициента беты? Воеводин задумался, прикидывая, какими могли быть забивка и расположение зарядов. Несомненно, немецкие саперы должны были избрать самый верный способ: заряд в центре бычка и обязательно с забивкой. Тогда коэфициент должен быть равным единице.
Майор быстро заменил в своей формуле буквы цифрами:
X = 3,5*1*8 = 28 кг
Это и было весом зарядов, указанным в донесении лейтенанта Гербста майору Циллиху. Воеводин был на верном пути, в этом не могло быть сомнений.
Лишь после этого объяснил он инженеру, в чем дело, и, попросив разрешения позвонить, побежал к телефону, но у входа в электростанцию почти столкнулся с майором Шубиным.
— Как, и вы здесь?! — удивился он.
— Да, как видите, — улыбнулся Шубин. — Я хотя и не сапер, но тоже почувствовал, что тут что-то есть. Кому звонить собираетесь?
— Дружинину, да саперов своих хочу вызвать.
— Саперам звоните, а Дружинина я уже вызвал, — заметил Шубин.
Воеводин торопливо набрал номер своего батальона. Отозвавшемуся адъютанту приказал немедленно выслать на машине отделение саперов с инструментами.
Саперы прибыли первыми. За ними — Дружинин с Варей.
В нескольких словах Воеводин сообщил Дружинину и Шубину свою догадку и намерение разминировать бычки плотин.
— А это не опасно? — спросил Шубин, наблюдая, как саперы приступали к работе.
— Конечно, опасно, — отвечал Воеводин. — Обычно запрещается производить разминирование мин замедленного действия еще задолго до истечения срока замедления. Но ведь у нас нет другого выхода. Не жертвовать же плотиной электростанции?
— Вы полагаете, что заминирована только плотина?
— Судя по указанному в донесении количеству и весу зарядов — да. Им, собственно говоря, и незачем было минировать здание электростанции, все равно оно без плотины никуда не годится. На всякий случай мы проверим, конечно, всю территорию.
— Мне непонятно одно, — заметил Дружинин. — Как же они заминировали плотину, когда и плотина и электростанция были взорваны?
— А по-моему, тут все ясно, — ответил Воеводин. — Плотину взрывали наши саперы при отступлении. Они учитывали при этом, что рано или поздно, но нам же придется все это восстанавливать, поэтому взорвали только верхнюю часть бычков, а немцы как раз и заложили мины в уцелевшую часть.
— Тогда позвольте еще один вопрос? — продолжал Дружинин. — Как же это получилось, что речь шла все время о заводах, а заминированной оказалась электростанция?
— Объясняется и это просто. Поскольку нам не было ничего известно об объекте минирования, но было кое-что известно о какой-то угрозе заводам, мы, естественно, были введены этим в заблуждение. Судьба же заводов, в случае если бы они были восстановлены, зависела бы, конечно, от состояния питающей их электростанции. Теперь это понятно и просто, но для этого нам пришлось размотать весьма запутанный клубок.
— Выходит, что Гербст не точно выполнил приказание Циллиха?
— От него и не требовалось точного выполнения, — заявил Воеводин. — Ведь Циллих поручил ему произвести минирование по собственному усмотрению.
Между тем саперы обнаружили в нижней части бычков плотины неоднородность кладки. Прослушивание подозрительных участков пьезостетоскопами не дало никаких результатов, и Воеводин приказал осторожно проделать брешь.
Спустя полчаса в одном из бычков удалось благополучно разобрать заделку. Воеводин приказал всем удалиться. В полумраке глубокой ниши лежала перед ним мина замедленного действия. В ней таилась вот-вот готовая вырваться на свободу смерть. Ее сдерживали ничтожные доли еще не разъеденного кислотой металла. Одно неверное движение, легкий толчок или сотрясение корпуса взрывателя мины — и пружина оборвет разрушенный стержень. Тогда острие ударника наколет капсюль-воспламенитель, и все мгновенно взлетит на воздух.
Конечно, было страшно. Но разве мог Воеводин допустить взрыв плотины, не попытавшись спасти ее? Разве мог он допустить, чтобы город снова погрузился во мрак, как в мрачные дни немецкой оккупации? Разве мог допустить, чтобы остановились уже начавшие действовать предприятия, чтобы лишились электроэнергии заводы, которые так жаждут восстанавливать краснорудцы?
Собрав все свое мужество, с затаенным дыханием, медленно вынул Воеводин черный ящик из ниши бычка. Не решаясь обезвредить взрыватель, он осторожно положил мину на специально приготовленный плотик и пустил его вниз по течению. А саперы, поджидавшие этот плотик за электростанцией, должны были расстрелять из винтовок лежавшую на нем мину.
— Ну, молодец наш Воеводин! — одобрительно заметил Дружинин стоявшей с ним рядом Варе, издали наблюдая за ловкими действиями майора. — Что ты на это скажешь? О, да на тебе лица нет! Что это ты так побледнела?
— Это же очень опасно... — чуть слышно произнесла Варя.
— Опасно, но он человек бывалый, знает все повадки этих мин, так что ты успокойся.
А когда, благополучно расправившись со всеми минами, побледневший от нервного возбуждения, Воеводин показался, наконец, на берегу, Шубин, обнимая его, крикнул Дружинину:
— Ну, Владимир Александрович, этому Воеводину памятник при жизни следует поставить в нашем городе!

Рис. Г. Балашова
...заметил я перевернутую легковую машину, а возле нее в канаве труп лейтенанта Гербста.
...Иволгин достал из подошвы ботинка в несколько раз сложенную пожелтевшую бумажку...
— Вниз, — уверенно ответил рыбак.
— Варвара Ивановна! Вы не ко мне ли?
И он снова принялся размышлять о количестве зарядов.
...Показалось белое здание Краснорудской гидростанции.


<- предыдущая страница следующая ->


Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz