скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

НОВОГОДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ

Одно из новогодних интервью мы взяли у семьи, которая приехала к нам из далекой Намибии. Роза — студентка, ее муж Летто — аспирант факультета экономики и права университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы.
Очень хотелось поближе познакомить читателей с этой семьей, но мы не решились ее фотографировать: ведь на родине Розы и Летто, незаконно оккупированной ЮАР, жестоко расправляются с патриотами.
Итак, наши собеседники — Роза, Летто и их двухлетняя Сельма.
— Пойди поиграй, нам надо поговорить, — по-русски попросила Роза дочку. Сельма — крепенькая, с короткими косичками по всей черной кудрявой голове — покорно отошла в сторону. Но через минуту как ни в чем не бывало вернулась.
— Ничего не поделаешь, — улыбнулась Роза, — Сельма привыкла во всем участвовать. Будем и на вопросы «Работницы» отвечать всей семьей.
Задаю первый из них:
— Каким был для вас год уходящий?
ЛЕТТО. Самое главное в моей жизни — борьба, борьба до окончательной победы над ненавистным колониальным гнетом. Пока это не произойдет, мы будем сражаться, не жалея жизни. Минувший год был очень напряженным. Сдал кандидатский минимум по философии и русскому языку. Готовлюсь к экзамену по международному праву. Обдумываю диссертацию. Она называется: «Право народа Намибии на самоопределение и создание своего собственного государства».
Испытал много радости. Прекрасно то. что я первый раз иду по пути, которым не однажды прошли мои родители, — воспитание ребенка. Дочь с каждым днем становится все интереснее и интереснее. В этом году она как-то сразу заговорила. Может спросить что-то на наречии овамбо, ответить по-русски или наоборот.
Словно почувствовав, что речь о ней, до того молчавшая смышленая Сельма решила обратить на себя внимание.
— Тетя, это Лэ-нин, — неожиданным баском сказала она, показывая на портрет, висевший на стене. Сказала по-русски, видно, «догадавшись», что тетя с овамбо не в большом ладу.
РОЗА. Сбылось мое желание: Сельма стала ходить в ясли. Она это делает с удовольствием. Любит играть с детьми. Да и нам полегче — больше времени для занятий в библиотеке. Я уже начала дипломную работу «Семейное положение в Намибии». У нас женщина во всем бесправна. Вот один лишь пример. При разводе даже не рассматривается вопрос, с кем оставить детей. Их отдают только мужу.
У вас в стране я стараюсь приобрести как можно больше знаний, навыков общественной работы, что пригодится мне потом у себя на родине, когда мы начнем строить новую жизнь.
И Летто поддерживает это мое стремление. В начале года, когда Сельма была совсем мала, меня пригласили на семинар, который устраивает для своих стипендиаток Комитет советских женщин. Решила отказаться, но Летто взял все хлопоты по уходу за дочкой на себя. Очень волновалась, как они там.
— Как у вас принято праздновать Новый год? Вспомните самую памятную для вас его встречу.
РОЗА. На Новый год нужно быть во всем новом. Однажды моя старшая сестра решила подшутить надо мной и сделала вид, что прожгла мое красивое новое платье. Я думала, что не переживу этого. За несколько часов до встречи Нового года у каждого дома выставляют букеты из белых, золотистых, красных роз. В Намибии не бывает зимы, как у вас, и снег мы впервые увидели в Москве. 31 декабря у нас распускаются цветы. Самыми красивыми из них украшают стол, где сидят гости. Есть у нас обычай — на Новый год забивать корову. Как правило, соседи договариваются между собой, кто в этом году забьет корову. К нему все и сходятся. Несут хлеб особой, праздничной выпечки, огромные ойто — емкости с домашним пивом (десять человек могут просидеть два часа, попивая из одного ойто). Встреча Нового года длится ровно столько, сколько необходимо времени, чтобы справиться с коровой. Потом из ее шкуры сделают ингома — тамтам, и будет он звучать в деревне. На звук ингома люди идут с открытой душой, зная, что никто не скажет: «Мы вас не приглашали», все гости — в радость.
ЛЕТТО. Очень дорогой для меня, очень памятный Новый год я встречал в партизанском отряде. Среди товарищей по борьбе. Мы говорили всю ночь о будущем Намибии. Мечтали, что скоро добудем свободу. «Ты должен учиться, — сказали мне тогда, — нам нужны хорошо образованные, политически грамотные люди. Поезжай в Москву». Стараюсь во всем следовать этому наказу. Встаю рано, ложусь поздно. Роза иной раз ворчит, но тоже следует моему примеру. Понимает, что многое нам надо успеть.
— Если не секрет, конечно, какой новогодний подарок вы хотите подарить друг другу?
ЛЕТТО. Обязательно принесу жене на Новый год красные розы — символ намибийского Нового года. И еще подарю часы, она о них мечтала.
РОЗА. Нет уж, не скажу: мой подарок будет сюрпризом.
— А теперь назовите ваш новогодний тост, — прошу я.
И в эту минуту за стеной раздаются позывные популярной детской телевизионной передачи. Сельма заволновалась: «Тетя, «Спокойной ночи, малыши!» И нас, участников интервью, осталось трое.
ЛЕТТО. У меня несколько тостов: ведь Новый год — праздник долгий. Первый — за мир, процветание, благополучие, за вашу страну, которая поддерживает намибийский народ в его справедливой борьбе за независимость. Второй — за женщин: они для меня все красавицы. Третий — чтобы Сельма выросла настоящей патриоткой своей страны.
РОЗА. Оставь и мне что-нибудь. Мой тост за нашу семью, чтобы она была самая дружная, самая счастливая.
ЛЕТТО (широко улыбнувшись). Мы стремимся к этому.
— Теперь спать, — раздался басок Сельмы, и тут же она сама появилась в дверях комнаты.
Спи, малыш! Пусть никакая напасть в мире не потревожит твой сон, девочка.
Вопросы задавала
Л. КИРИЛЮК.


ПОДРУЖКА

«РАССКАЖИ, МАМА!»

В августовском номере мы обратились к читательницам «Подружки» с предложением: расспросите своих мам об их комсомольской юности, запишите их рассказы и присылайте.
И вот — письма.

Первое, что мама рассказала нам, — о дне своего вступления в комсомол. Тогда в клубе состоялся митинг, и пионервожатый Коля предложил высадить аллею Комсомола на площади Победы. Мама и ее друзья посадили деревца и решили ровно через 20 лет встретиться в этой аллее. Но через 20 лет пришли не 17 человек, а 16. Семнадцатым был Сережа Голубцов, Он работал в милиции и при исполнении служебных обязанностей был убит бандитами.
И мы думаем теперь, почему мама рассказала нам именно об этом. Наверное, потому, что в ее жизни комсомол связан вот с таким беззаветным служением людям.
Оля и Юля СМИРНОВЫ
Ленинград

— Ну, слушай, дочка, — сказала мне мама. — Время было тяжелое, послевоенное. По комсомольскому призыву приехали мы, несколько ребят и девчат, в небольшое западноукраинское село. В лесах еще действовали лютые враги Советской власти, они не хотели мириться с тем, что крепнут колхозы, что простые люди отдают все силы работе, восстанавливая заводы и фабрики, выращивая хлеб.
Я работала в народном суде секретарем. Приняли меня в партию. Сколько вражеских угроз пришлось выслушать! А скольких ребят и девчат мы потеряли! Трудно было агитировать людей вступать в колхоз, но все-таки колхоз создали. Когда первый трактор вышел в поле, многие поначалу боялись этой рокочущей машины. Но к хорошему привыкают быстро. Жизнь стала налаживаться в селе...
Наташа ФИЛИНА.
г. Волгоград.

В 1941 году моей маме шел одиннадцатый год. В семье Платоновых (мамина девичья фамилия) было семеро детей. Ребята работали дома и в колхозе наравне со взрослыми: копали и косили, жали рожь и лен трепали, возили навоз на поля. А вечером еще ходили в вечернюю школу. Ждали писем с фронта. Мама в первый день работы в поле так руки намяла, что всю ночь держала их в воде — болели нестерпимо. А на второй день с трудом могла взять в руки лопату, но все же продолжала копать.
А когда пришел День Победы, все радовались кричали «Ура!» и плакали. Плакала в тот день и моя мама. Тоня Платонова. Ее отец не вернулся с войны... Когда Тоне Платоновой была вручена первая ее медаль, ей было 15 лет.
Нина КУЛЯКИНА.
Ленинградская обл.


СПРОСИМ ВЕДУЩЕГО ПЕРЕДАЧИ

Идешь по длинным коридорам Останкинского телецентра и непрерывно здороваешься: вокруг масса знакомых людей. Только потом осознаешь, что знакомство твое с ними одностороннее: ты их видишь на телевизионном экране многие годы подряд.
— Здравствуйте, Александр Васильевич! — говорю я Маслякову.
Мы условились побеседовать с «дирижером девичьего бала», как иногда называют Маслякова, о передаче, которой скоро исполняется 15 лет.
— Александр Васильевич, «А ну-ка, девушки!» — одна из передач, которые помогают юным выбрать профессию. Интересно узнать ваше личное мнение, как же определить свое призвание.
— Знаете, это еще вопрос, тот ли я человек, который должен рассуждать о своевременном и правильном выборе профессии... Двадцать лет назад меня, тогда студента четвертого курса Московского института инженеров транспорта, пригласили вести телепередачу КВН — «Клуб веселых и находчивых». Вел. Потом, окончив институт, работал инженером. Однако... телевидение влекло неодолимо. И выходит, случайность изменила выбор профессии.
— Но ваша судьба как раз и показывает, что чем шире выбор, тем вероятнее «попадание». Будущую профессию очень полезно каким-то образом заранее распробовать.
— Безусловно. Вот только, к сожалению, не всем это удается. В какой-то мере, по-моему, передача «А ну-ка, девушки!» и дает макет «пребывания» человека в той или иной профессии. Участницы передачи приглашают всех зрителей побывать на своем рабочем месте. Наглядно видишь, какими способностями должен обладать специалист, что дает данная профессия человеку. За что он ее выбрал, за что любит.
Любая профессия — это не только работа, это особый образ жизни: он один у экскурсовода, другой — у библиотекаря, третий — у продавца. И в каждой передаче перед нами задача — уловить типичные черты этого образа жизни. Удается ли это? Тут очень многое зависит от участниц.
— Кстати, а как вы их отыскиваете? Признаюсь, после передачи о девушках — водителях транспорта я ловила себя на том, что невольно приглядываюсь в трамвае или троллейбусе, не участница ли конкурса за рулем. Девушки так взволнованно, ярко рассказывали о своей работе...
— Прежде всего они ярко работают. Это самое первое требование при отборе участниц, когда мы заранее начинаем разыскивать их на предприятиях, в учреждениях. Ну и общественная активность важна, чисто человеческое обаяние...
Кстати сказать, после каждой передачи мы получаем много писем не только от девушек, но и от парней: благодарят за помощь в выборе профессии. Рассказы некоторых участниц о своем деле — настоящая ода профессии.
— Ода профессии. Хорошо сказано. А не ввести ли нам в «Подружке» такую рубрику? Пускай люди, которым их выбор профессии кажется удачным, расскажут молодежи о своем деле, о трудностях его и радостях. В следующем же номере попросим выступить, к примеру, вашу «телезвезду» Таню Колесникову, медсестру, обучающую в поликлинике плавать грудничков.
— Да, она энтузиастка! Слышал, у Тани сейчас большая почта: учит молодых родителей, как закаливать малышей...
Слово «профориентация» сейчас кажется очень привычным, на самом же деле о многих профессиях старшеклассники имеют смутное представление. Признаюсь откровенно: я сам, как и все мои коллеги, когда готовим очередную передачу, открываю для себя столько нового!
Если говорить конкретно о женских профессиях, то здесь, мне кажется, главное — выбрать такое дело, чтобы не шло оно вразрез с особенностями женской психологии, не мешало бы семейной жизни.
— Ловлю на слове: женская профессия. Что это такое?
— Вы хотите сказать, что стерлось деление на профессии мужские и женские? В какой-то мере да. В одной из наших передач, если помните, участвовали девушки из разных республик, выбравшие такую опасную и, казалось бы, чисто мужскую службу — в милиции. Какое мастерство вождения автомобиля демонстрировали участницы, верховой езды! Они должны были «раскрыть преступление», справиться с внезапно напавшим «преступником»... И показали себя девушки собранными, ловкими, по-настоящему мужественными.
Вообще, когда говорят о занятиях женских и неженских, здесь много неожиданного.
— Но всегда ли удается рассказать о профессии так, чтобы она была представлена разносторонне, глубоко?
— Не мне судить. Признаюсь, профессиональный конкурс — самый сложный для нас, тех, кто эту передачу делает. Передача должна смотреться, а в течение двух часов удержать внимание молодежи очень нелегко. Но в то же время, заботясь о развлекательности, мы должны побаиваться «развесистой клюквы» — чтобы профессионалы не сочли нас профанами.
Как ни странно, мне, городскому жителю, было очень интересно вести передачи о сельских девушках. В них подкупают искренность, раннее достоинство трудового человека.
— Я помню, несколько лет назад была передача, посвященная девушкам-трактористкам. Как сложились судьбы участниц той передачи, других?
— Судьбы всех, к сожалению, мне неизвестны. Знаю лишь, что победительница той передачи, Мария Жарко, стала руководителем большого предприятия, была избрана членом ЦК комсомола Белоруссии, депутатом Верховного Совета республики.
А Ира Радаева, участница передачи о работниках ЦСУ, сейчас заканчивает аспирантуру (кстати, та передача на международном конкурсе телевизионных молодежных программ в Братиславе отмечена дипломом). Вообще это интересная идея: собраться вместе с участницами давних передач, поговорить о том, как они живут сейчас, не разочаровались ли в своей профессии. Может быть, удастся это сделать.
— Мне очень понравилась недавняя передача, посвященная медицинским работникам. Казалось бы, все мы более или менее сведущи в медицине. Но тут нас ввели в мир сегодняшней медсестры, и мы почувствовали сложность современной техники, новых методов лечения.
— Да, в том разговоре мне было интересно не просто как ведущему участвовать — остро по-человечески тема задела. И отклики показали, что нам, организаторам конкурса, не стоит бояться серьезности разговора о нравственном аспекте профессии, о служебном соответствии или несоответствии. Вообще, по-моему, участницы передачи «А ну-ка, девушки!» год от года становятся увереннее, эрудированнее, убедительнее, я бы сказал.
— Видимо, поэтому, Александр Васильевич, вы, как ведущий этой передачи, стали мягче, больше шутите.
— Вы хотите сказать — становлюсь профессиональнее? Ну что ж, каждый из нас учится своему делу всю жизнь.
— И традиционный вопрос: перед Новым годом принято что-то желать.
— Счастья, конечно, всем. Я не понимаю, когда говорят: счастья в личной жизни и в работе. По-моему, это одно и то же — жизнь есть жизнь. Так что счастья в жизни!
— Ну а мы, Александр Васильевич, пожелаем вам и всем, кто готовит передачу «А ну-ка, девушки!», интересных находок в будущих выпусках этого телецикла.
Интервью вела М. МУСИНА.


Между нами, девочками

МОЖЕТ, ПОПРОБУЕМ?

Скоро каникулы. Ни уроков, ни домашних заданий — отдых, свобода! На лыжах ходи, в кино. Но почему бы, пользуясь свободным временем, не решить и вопросы, которые мешают жить?
«Я каждый день хожу за хлебом, вытираю пыль, а мною все равно недовольны. Сколько раз просила родителей: скажите точно, что я должна еще делать, каковы мои обязанности, но ничего вразумительного не услышала», — поделилась со мной Аня А.
Хорошие слова — «обязанности», «должна». Только представим себе на минуточку семью, где все держится на одних обязанностях. Мама обязана всех кормить. Значит, никто с места не сдвинется, чтобы приготовить ужин? А если она поздно вернулась с работы, устала? Отец обязан пропылесосить в воскресенье квартиру. А если ему нужно поработать дома в выходной?
Сейчас ты живешь с родителями, а со временем будет у тебя своя семья, свой дом. И надо бы научиться его вести. А что это значит? Научиться варить обед? Невелика наука. С поваренной книгой можно совершить любой кулинарный подвиг.
Тяжесть домашних дел не в сложности — в бесконечности. Ты справилась со своими обязанностями за пятнадцать минут, а сколько времени тратит на дом мама? Вряд ли в какой семье это подсчитывается. Но социологи — может, ты этого не знаешь? — подсчитали: в среднем четыре с половиной часа в день. Правда, кто-то меньше, кто-то еще больше. Одна хозяйка отложит в сторону тряпку ради книги, а другая и строчки не прочтет, пока в квартире все не заблестит. Твоя мама, быть может, любит театр и кино, не прочь покататься на лыжах. Но выбрались ли они с отцом в эту зиму за город? Нет? На что же уходит почти все ее свободное от работы время?
Пройдемся по дому. Что надо убрать, помыть? Вроде бы все в порядке. Но оглядим дом маминым придирчивым оком. В прихожей пылятся осенние туфли. Неплохо бы их почистить и спрятать на антресоли. В ванной пора протереть зеркало, полочку. Стоит заглянуть и в бельевую корзинку — не слишком ли много белья для субботней стирки? Может, часть сегодня замочить? Надо еще приготовить к приходу родителей винегрет — какая молодец мама, что догадалась овощи с утра сварить, — и пожарить рыбу. Все? Нет, еще полить цветы, разобрать скопившиеся газеты... Ладно, оставим на завтра. А сегодня надо поштопать брату свитер и пришить пуговицу на куртку — сам не умеет, мал еще...
А что, если от умозрительных дел к настоящим перейти и однажды в каникулы встать пораньше, чтобы проводить родителей на работу? Мама, конечно, прямо с постели бросится на кухню ставить чайник, а у тебя на столе уже кофе дымится, горячее молоко, яйца всмятку, румяные тосты. За столом не забудь сказать маме, что после работы ей не нужно бегать по магазинам: ты сделаешь покупки, приготовишь для брата и себя обед и ужин для всех.
Хочу предупредить: тебе будет нелегко. Это мама может взяться сразу за семь дел, и все они пойдут своим чередом. У тебя так не получится, навыка нет. Но не отчаивайся: глаза страшат, руки делают. Вероятно, ты поймешь в этот день, отчего так устает мама. Отчего бывает временами раздражена. Ты увидишь, как нужна ей помощь, без особых просьб, заданий и понуканий. Нужно, чтобы каждый в семье, если появилась свободная минута, постарался что-нибудь сделать по дому, не считаясь с тем. чья это работа — моя, не моя. Кстати, своими открытиями поделись с отцом и братом. Вполне возможно, они тоже о многом не подозревают, как не подозревала ты.
Вечером, когда все соберутся вместе и ты поставишь на стол только что испеченный пирог, мама скажет... Впрочем, не буду гадать, какие именно слова она произнесет. Ты все равно почувствуешь, как приятно устраивать близким маленькие праздники. И надеюсь, такие дни у тебя потом будут не только в каникулы.
«ПОДРУЖКА»


У БИБЛИОТЕЧНОЙ ПОЛКИ

Юрий КАЗАКОВ. «ОСЕНЬ В ДУБОВЫХ ЛЕСАХ». Рассказы, повести. «Современник», 1983 г.
Когда горожанин по рождению, студент Литературного института Юрий Казаков в середине пятидесятых годов повадился ездить на Север, это могло показаться странным. Что — в городе не такие же люди живут? Чем, скажем, диковатая девчонка из рассказа «Манька», петляющая по лесным тропинкам с почтальонским пестерем за плечами, интереснее своих городских ровесниц?
Но тот бытовой и философский пласт, который поднял Юрий Казаков в своих «северных» рассказах и повестях, оказался чрезвычайно важным и для него и для всей нашей прозы.
Необходимым, изначальным, суровым трудом заняты его герои-поморы: рыбаки, матросы, лодочники и другие мастера неброских профессий. Это те, которые землю на себе держат. Работа их тяжелая и порой монотонная, попадаются среди них и рвачи и любители поживиться за чужой счет. Но не о том речь — сколько мужества, духовной крепости, радушия, талантливости почти в каждом встреченном писателем человеке!
Не как гость или соглядатай приходит он к ним — скорее это свидетель, любящий, совестливый. «Что толку в поэзии, — пишет он в рассказе «На Мурманской банке», — если не понимать великой важности всего, к чему прикоснулся? И если обо всем говорить: не то, не то — и искать непременно что-то особенное? Сорок человек на траулере, а я не поговорил и с десятью, вот что горько!»
Его недолгие спутники могут и не знать, что наедине с собой, над чистым листом бумаги, он мучается сомнениями, так ли уж нужны его труд, его творчество. Он идет к людям за поддержкой, за нравственным компасом, раньше их содрогается душой, видя низменное, хамское, жаждет приобщить их к красоте мира.
Не случайно едва ли не самые трогательные произведения, «Свечечка» и «Во сне ты горько плакал», Казаков посвятил очень маленькому мальчику — сыну. Его герой в том возрасте, когда человек еще мудро слит с природой, когда все нестерпимо остро: и чувства и краски...
Случайная попутчица из рассказа с характерным названием «Какие же мы посторонние» вступает с автором в такой разговор:
«— А я знаю, что вы думаете, — сказала она в своей странной манере. — Вы думаете, мы здесь все серые, да?
— Бросьте вы! — сказал я. — Ничего такого мы не думаем.
— Нет, думаете! — с сердитым усилием сказала она. — И неправильно думаете! Мы здесь хоть и в глуши, а все люди образованные».
Жаль, если эта женщина (во многих персонажах книги просвечивают живые прототипы) не прочла рассказов «Трали-вали», «На острове», «Некрасивая», «Кабиасы», «Нестор и Кир». Жаль, если мимо нее пройдет первое такое полное, но, увы, посмертное издание произведений удивительного собеседника и стилиста Юрия Казакова.

АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ. Избранное. «Художественная литература», 1982 г.
Помню, как поразило меня в свое время стихотворение «Четвертая палата»:
Девочке в сером халате,
Аньке из детского дома,
В женской четвертой палате
Каждая малость знакома —
Кружка и запах лекарства,
Няньки дежурной указки
И тридевятое царство —
Пятна и трещины в краске.
Стихи воспринимались как пронзительно точные и чем-то знакомые. Пожалуй, их мог написать и поэт моего поколения — разумеется, не совсем так, но под тем же углом зрения. Нам, кто рос в военные годы, были слишком хорошо знакомы и детдомовские сироты, и больничный запах, и вера — вопреки всему — в сказку, в «обыкновенное чудо». Но заключительные строфы стихотворения, как мне кажется, не могли принадлежать никому, кроме его автора — поэта и переводчика классической школы, мастера возвышенного слога:
Востренький нос, восковые
Пальцы, льняная косица.
Мимо проходят живые.
— Что тебе, Анька?
Не спится?
Ангел больничный за шторой
Светит одеждой туманной.
— Я за больной.
— За которой?
— Я за детдомовской Анной.
Эти строки выламывались из обыденности и, бросая на заурядную, может быть, девочку неземной свет, поднимали и преображали ее образ.
Не раз поэт корил себя в стихах за «глупое пристрастье к чуду». Ненужное и даже обременительное в быту свойство — постоянно жить в ожидании, казалось бы, несбыточного. Но поэзия пьет из этого источника уже не одно тысячелетие...
Увидеть «море с парусами» на Серпуховской, узреть в путевом обходчике с фонарем в руке крылатое видение «у мирозданья на краю», размахнуться временем от античности до двадцать первого века и еще дальше — все это можно назвать разными именами, но я предпочла бы одно: утоление жажды чуда.
...Арсений Тарковский принадлежит к предвоенному поколению поэтов, только для его сверстников рубежом духовного становления стала не вторая, а еще первая мировая война. Ничем не обошла его судьба — ни голодухой, ни утратами близких, ни тяжелым фронтовым ранением. Но все преображалось, все становилось мужественной поэзией и волшебной музыкой под его пером. Вот почему он с полным правом может сказать о себе: «Я век себе по росту подбирал».

М. РОЩИН. «ЮЖНАЯ ВЕТКА». Повести, рассказ. «Современник», 1982 г.
Женщина царит в этой книге, написанной известным прозаиком и драматургом. Четыре повести из пяти посвящены женщинам.
Художник из «Южной ветки» через много-много лет встретил в Севастополе свою детсадовскую любовь — бывает и такое — и мечтает написать ее: «...бедная моя, бедная, ни одного колечка, унизать бы тебя перстнями, оплести жемчугом, обрамить в торжественный средневековый наряд, — вот какой портрет надо бы написать, оставить на пятьсот лет вперед, в подражание старым мастерам... Праздник неосознавшего себя совершенства, чистой красоты и чистой души...»
Невольно видишь глазами живописца и других героинь Михаила Рощина — все они разные, разным десятилетиям принадлежат (а при краткости человеческой жизни десятилетие — это эпоха), разными красками писаны. Живут, любят, работают, рискуют собой, дарят себя, отстаивают истину, соперничают, прихорашиваются, совершают непоправимые ошибки, учатся смелости — каждая в своем времени на своем месте.
События повести «Шура и Просвирняк» происходят в начале пятидесятых годов. Шура Латникова — телефонистка из министерства. Бледногубая, с «товарищески строгим взглядом», с дужкой наушников на голове, в немодной юбке защитного цвета. У нее одной хватает решимости высказать в глаза карьеристу Просвирняку, что он есть и что о нем думают все, хоть и молчат, потрясенные его взлетом по служебной лестнице: «Простого ключа починить не можете, а бегать распоряжения давать — тут как тут, пожалуйста!..» Поход Шуры «наверх», за правдой, писатель рисует как подвиг, но в то же время гибкими, живыми словами, ни на секунду не забывая, что перед ним «слабый пол»: «Она встряхивает головой, поправляя распавшиеся волосы, и перекалывает заколку над ухом. Она собирается, как солдат в бой или водолаз под воду, и все глядят на нее как на уходящего бойца...»
В повести нет счастливого финала: выскочка остается на своем скромном, но в масштабах службы связи неоправданно заметном месте; Шура переходит на работу в метро, в «подземку». Однако моральная победа за ней — в этом нет сомнения...
Как в картинной галерее, под углом друг к другу, видятся мне портреты бабушки и внучки из одноименной повести. В момент, когда внучке нужнее всего настоящая любовь и подлинная тонкость, а не их суррогаты, интеллигентная бабушка пасует, ломает жизнь девушке, а сама умирает в одиночестве...
Последняя повесть в этом ряду «Море волнуется». Если во всех предыдущих много лиризма и драматизма, то эта единственная, где автор позволяет себе иронию по отношению к представительницам прекрасного пола.
Т. ЖИРМУНСКАЯ

<- предыдущая страница следующая ->