каморка папыВлада
журнал Огонёк 1991-09 текст-9
Меню сайта

Поиск

Статистика

Друзья

· RSS 28.03.2024, 19:15

скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

ОГОНЁК


ОБРАТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА

СИМВОЛИЗМ В РОССИИ

Символизм — понятие очень спорное. Скорее это желание художника «живописать Идею», как говорил Эдгар По. Похоже, устроители выставки «Символизм в России. 1890—1930», организованной Фондом культуры, прониклись этой мыслью, ибо именно она объединяет такие разные произведения, как работы реалистов рубежа веков, представителей петербургского «Мира искусства», московской «Голубой розы», художественных группировок 1910-х годов, послереволюционных объединений «Маковец» и «Жар-цвет».
Выставка собрана не из музейных экспонатов, а из частных коллекций, и это определило ее камерный характер. Тем не менее диапазон представленных имен широк. Здесь рисунки-фантазии Михаила Врубеля, «безудержная красочность и трагическая небрежность» живописи Николая Сапунова, «воздушность и сквозные очертания» образов-чувств Павла Кузнецова, романтическая меланхолия Виктора Борисова-Мусатова и романтическая ирония «Мира искусства», чувственность восточных сказок Мартироса Сарьяна, свобода «линейных хитросплетений» рисунков Бориса Григорьева, киммерийские пейзажи Константина Богаевского, крымские акварели Максимилиана Волошина, архитектурные пейзажи Станислава Новаковского и Георгия Лукомского, графика последовательного русского «бердслианца» Николая Феофилактова, кошмары и ужасы Василия Масютина, «мистические образы войны» Натальи Гончаровой, духовное напряжение и эмоциональность графики Василия Чекрыгина...
Разделить художников на чистых символистов и, так сказать, «временно увлеченных» чрезвычайно сложно. В какой-то мере выставка разрушает искусствоведческие постулаты. Непосредственное зрительное восприятие — вот главный критерий отбора. Подобного подхода придерживался еще Максимилиан Волошин, писавший, что «в живописи совсем нет символа в непосредственном смысле этого слова, есть только возможность его немедленного зарождения в душе зрителя».
Н. РАЕВА

В. И. Денисов (1862—1921) «БОРЬБА ДОБРА И ЗЛА». 1900-е гг.
В. Н. Чекрыгин (1897—1922) «ТРИ ЖЕНЩИНЫ». 1918 г.
Л. Т. Чупятов (1890—1942) «АНГЕЛЫ». 1920-е гг.
К. Ф. Богаевский (1872—1943) «КИММЕРИЯ. ДУХИ КАРАДАГА». 1927 г.
Н. К. Калмаков (1873—1955) «ДЕВУШКА И ЧЕРТ». 1919 г.


ИНИЦИАТИВА
ТВОРЧЕСКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ «ИНИЦИАТИВА» ИЗ ПЕРМИ ПРЕДСТАВЛЯЕТ НОВУЮ КИНОКОМЕДИЮ АМЕРИКАНСКОЙ КИНОКОМПАНИИ «НЬЮ УОРЛД ПИКЧЕРЗ»
ЭЛЬВИРА
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА ТЬМЫ
ELVIRA
Mistress of the Dark
О Эльвира!
Экстравагантная, Легкомысленная и вгоняющая в дрожь Волшебством, Игрой, Риском, Азартом!
Только ты могла очаровать благополучный городишко где-то в Массачусетсе, сведя с ума всех жителей ночными шоу-сеансами в местном кинотеатре!
Только ты могла противостоять злобному носителю дьявольщины и не испугаться страшной ночи полнолуния!
Только ты могла сначала стоять на костре, а потом продолжить свою карьеру на сцене роскошного казино в Лас-Вегасе!
СМОТРИТЕ НА ЭКРАНАХ СТРАНЫ!
Справки о приобретении копий фильма по телефону в Перми 45-45-00, 64-34-16.
NEW WORLD PICTURES
© 1988 New World Entertainment
All Rights Reserved

SOIUZNIK СОЮЗНИК
СТРАХОВОЕ АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО «СОЮЗНИК»
INSURANCE COMPANY «SOIUZNIK» LIMITED
Вместе сделать шаг к социальной защищенности и финансовой безопасности предлагает каждому акционерное страховое общество «Союзник».
«Союзник» готов взвалить ваши заботы на свои плечи и гарантирует:
— хранение ваших денежных средств под высокие проценты с одновременным предоставлением страховых услуг
— неограниченные размеры страхового обеспечения и его немедленную выплату
— сохранность ваших денежных средств при любых обстоятельствах
Обретение «Союзника» — это выгодная форма страхования на выгодных условиях
«Союзник» ждет вас в Москве, Норильске, Алма-Ате, Стаханове.
113095, Москва, ул. Пятницкая, д. 72, стр. 2
Телефон: 231-04-57


ИНДИВИДУАЛИАДА
Владимир ПОТРЕСОВ

— А образец принесли? — спросила Председатель.
Я сказал, что образца у меня нет.
— Почему вы не принесли образец изделия? — строго поинтересовался один из членов комиссии.
Я объяснил, что для того, чтобы принести образец, его нужно сделать, а чтобы сделать, нужен материал. А материал в магазине не купишь — не продают. А чтобы купить иным путем, нужен патент или регистрационное удостоверение. А чтобы получить это, я пришел на комиссию, а вам нужен образец, который...
— Ну, понятно,— перебила меня Председатель и, подумав, сказала:
— Расскажите технологию.

КОМИССИЯ
Весной 1987 года безграничный и терпеливый русский язык обогатился новым словом — «индивидуальщик». Не «индивидуалист» — слово, которое вызывало отвращение еще с пионерских времен, а «индивидуальщик».
Был раньше в моде такой прием: журналист меняет профессию. То есть на самом деле он ничего не меняет, а надевает на время каску монтажника, садится за баранку «КамАЗа», смотрит, что там к чему, а потом рассказывает в своем очерке, каково работать в разных отраслях народного хозяйства.
Я же решил профессию не менять, а просто попробовать себя в ином качестве. Заняться индивидуальной трудовой деятельностью.
Комиссия по ИТД разместилась в торце коридора, как раз напротив туалета. Все оставшееся между этими учреждениями свободное пространство заполняла разного рода информация: стенд с текстом Закона об индивидуальной трудовой деятельности, указание, какое предприятие района продает сырье — брус, швеллер, проволоку и другие полезные вещи, а также перечень мест, где можно продать готовые изделия, сделанные в соответствии с Законом об индивидуальной трудовой деятельности из предлагаемого сырья.
Время было обеденное. Комиссия по ИТД отсутствовала, постепенно собирался народ.
Молодой человек в куртке, как оказалось, студент, рассказывал о своем бизнесе, пока нелегальном, так как еще не оформился индивидуальщиком.
—...покупаем, значит, в магазине бижутерию, переделываем, что-то добавляем, кое-что убираем и продаем в Измайлове. Рублей пятьдесят в день получаем.
— На каждого? — ахнул потенциальный таксист-индивидуальщик.
— Нет, на двоих — мы с женой работаем...
Наконец меня приняли. Вежливая девушка указала список документов, которые я должен представить.
— Самое трудное — взять справку с места работы, но вы можете сказать, что вам нужно в жэк или еще куда-нибудь. Дело в том, что не всюду любят, когда сотрудники занимаются индивидуальной трудовой деятельностью.
Вспоминаю такой разговор. Дело было в городе Вязьма, где кожевенный завод предлагал индивидуальщикам и кооперативам использовать отходы своего производства. Позвонил я туда из кабинета работника горкома партии.
— Смотрите,— сказал я хозяину кабинета,— оказывается, я первый обращаюсь. Никто из ваших не откликнулся на объявление в «Рабочем пути».
— Конечно,— значительно отозвался тот,— у нас бездельников нет. Это в Москве, кому делать нечего, занимаются таким...
Но все это было потом. А здесь, в исполкоме, девушка-секретарь дала мне бумажку, в которой указывалось, когда я должен прийти на комиссию, где будет разбираться «мой вопрос».
В назначенный час я оказался в компании будущих индивидуальщиков, ожидавших в коридоре перед комнатой, где заседала комиссия. Вызывали по одному. Вызываемый возвращался со смущенной улыбкой обесчещенного. Атмосфера напоминала экзаменационную сессию на младших курсах.
Наконец услышал свою фамилию. Председатель восседала во главе длинного стола, по сторонам которого скучала комиссия человек в двадцать. Председатель зачитала мои документы. Когда же было обнародовано, что я корреспондент одного из центральных журналов, комиссия несколько оживилась и заерзала.
— Итак, почему вы решили заняться пошивом горнолыжных перчаток?
Я объяснил, что более четверти века катаюсь на лыжах, что страна наша закупает для этого за рубежом практически все: лыжи, ботинки, палки, костюмы, защитные очки. А вот перчатки не закупает. Поэтому их продают на черном горнолыжном рынке за бешеные деньги те, кто катается за рубеж. В небольшом количестве перчатки для горнолыжников выпускает, правда, экспериментальная фабрика спортивного инвентаря (ЭФСИ), но, во-первых, на всех не хватает, а во-вторых, за двадцать лет фасон ее перчаток практически не изменился, хотя сама фабрика за это время была переименована в комбинат (ЭКСИ). Ну, а кроме того, качество перчаток оставляет желать лучшего: разваливаются они менее чем за сезон — сам сменил не одну пару, которая стоит, кстати, 24 рубля (я попрошу читателя запомнить эту цифру — она нам еще понадобится).
Комиссия нахмурилась. И тогда я услышал тот самый вопрос об образце, с которого и начал рассказ. Потом я вкратце изложил технологию производства — мне приходилось шить себе перчатки, точнее, перешивать из тех, что поставляет ЭКСИ.
— У нас больше вопросов нет,— сказала Председатель.
— У меня есть.
Комиссия озадаченно посмотрела на меня.
— Для чего вы существуете?
— Как для чего?..— Председатель задумалась.— Ну, проверяем, можете вы работать или нет.
— А как вы это проверите, даже если бы я принес образец? Вдруг не я его сделал? А кстати, кто-нибудь из членов комиссии видел, как выглядит горнолыжная рукавица?
Выяснилось, что никто не видел, а о бугельном подъемнике, который в клочья рвет обычные перчатки, не знают и понаслышке.
— Идите,— сказала Председатель,— там люди ждут.

ФИНУПРАВЛЕНИЕ
Вот что меня удивило: комиссия по ИТД принимает посетителей лишь в рабочие дни, суббота и воскресенье — выходные. Часы работы — с 9 до 18, и лишь в среду — с 13 до 21 часа. То есть человек, который трудится на заводе или в конторе, может прийти сюда только в среду. А ведь одно из главных требований к индивидуальщикам — наличие постоянной работы. Вначале я даже пытался подсчитывать, сколько рабочего времени ушло у меня на посещение исполкома, финансовых учреждений, а потом понял: человек, который ходит каждый день на службу и не прогуливает, НЕ В СОСТОЯНИИ ЗАНИМАТЬСЯ ИТД.
Понял я и еще одну вещь: заставляя приходить тебя в рабочее время, в исполкоме как бы проверяют, сможешь ли ты вообще работать. Ведь для того, чтобы обеспечить себя материалами и инвентарем, нужно все дела решать ТОЛЬКО в рабочее время.
А пока я размышлял о том, сколько еще часов мне предстоит просидеть в районном финотделе. Здесь очередь солидная — индивидуальщиков принимают всего два дня — в четверг и понедельник, тоже, естественно, в рабочее время. Оформление каждого длится минут 20—30. Вот и считай, если перед тобой десять человек.
Из разговора в очереди я узнал, что нужна фотография, назывались также разные суммы денег, которые я должен заплатить.
Фотографию я случайно нашел в бумажнике, а молодой человек напротив посоветовал заплатить пятерку в сберкассу, что за углом. Разговорились. Он оказался специалистом «по гробовым делам».
Я содрогнулся.
— Надгробия делаю,— приветливо пояснил молодой человек.
С ним, правда, потом вышла загвоздка. Оказалось, что материал его «сильно фондированный». Я имею в виду камень. В общем, просидел он в кабинете минут сорок. Думаю, что парень надолго запасся материалом: уж очень у него была независимая физиономия.
Вообще-то публика сидела все больше знакомая: тот же таксист-перехватчик. Студент. Опять все бодрились, но здесь иначе: как перед кабинетом дантиста или венеролога. Рассказывали друг другу такие небылицы из налоговой деятельности, что у самих дух захватывало. Проявляли незаурядную эрудицию в вопросах, как избежать налогообложения. Но, может, кое-что присочиняли. Запомнились две истории.
— Жена меня бывшая совсем замучила,— говорил таксист-перехватчик,— одолела просто алиментами. Тогда я нашел себе работу, получаю свои восемьдесят, плачу ей с них алименты, а сам на «жигуленке» подрабатываю. Имею сотен пять, и все свои!
И он оглядел нас победно, чтобы и мы вместе с ним порадовались такому удачному решению вопроса.
— А меня вот что интересует,— обратился ко всем создатель надгробий.— Вот я, к примеру, имею левые деньги. Большие деньги. Предположим, решил купить «Волгу» или дачу за сорок тысяч. Решил я деньги легализировать, взял патент на частный извоз, ни разу машину со двора не выкатил, а через год заявляю: извольте, я заработал 50 кусков. Как так? А вот так — такой я способный!
Вскоре пригласили меня, женщина в кабинете еще раз удивилась желанию шить перчатки, однако выдала регистрационное удостоверение А № 136239.

THE SINGER MNFG CO
— Ты ищешь «Зингер»?
Передо мной стояли два рослых небритых амбала. Я признался, что мне нужен «Зингер».
— Тогда поехали.
— Куда?
— Да тут недалеко, за город...— И они быстро расположились в машине.
Сначала мы ехали по Дмитровскому шоссе, потом свернули в глухой проселок, потом...
Но надо пояснить, откуда взялись амбалы и почему речь зашла о «Зингере». Как-то я признался своему приятелю, в какую авантюру ввязался. И тут выяснилось, что он, оказывается, когда-то в молодости работал наладчиком швейных машин на кожевенной фабрике!
— Тебе нужен только обувной «Зингер»,— поучал меня приятель,— класса так 16, 33 или 34-го, причем непременно со специальной лапкой — «пресс-роликом». Купить их практически невозможно, я, конечно, поговорю со знакомыми, но маловероятно...
Сделать невозможное возможным помогают рекламные объявления в разделе «купля-продажа». И вот начались звонки. Предлагали все: от персональных ЭВМ до японских оверлок-машин. Об изделиях некогда популярной фирмы «Зингер» и говорить не приходится — ими, оказывается, завалена вся Москва.
Вскоре мы подрулили к какой-то полуразрушенной деревне. И здесь в заброшенном сарайчике стоял совершенно ржавый огромный ножной «Зингер» с «пресс-роликом».
— Ну, берешь, что ли? — Мои попутчики куда-то очень торопились.
Я сделал вид, что внимательно изучаю аппарат, даже попробовал крутануть колесо, однако это не вышло.
— Бери скорее, недорого отдаем!
И я решился. И не пожалел. Разобрал машину до последней детальки, вымыл в керосине, протер, смазал, и к вечеру мой «Зингер» почти без регулировки тихонько застучал, стачивая добытые по случаю обрезки кожи.

НАВАР С ЯИЦ
Существует притча о представителе нацменьшинства на юге царской России, который покупал за гривенник дюжину яиц, варил их, а на следующий день продавал вареные яйца по исходной цене.
— Я имею бульон и к тому же таки при деле,— отвечал он любопытным друзьям и знакомым.
Не зря я вспомнил эту притчу, рассказывая об индивидуальной трудовой деятельности. Я оказался бы, продавая свои изделия по госцене, в положении худшем, нежели герой старой притчи.
Поясню на примере. Оптовая цена на квадратный дециметр кожи, из которой шьют перчатки, — 20 копеек (все цены до второй половины 1990 года). А розничная ее цена, для кооператива или ИТД, согласно «письму Госкомцен»,— в 6 раз (!) больше. Любопытно, что эти 500% надбавки идут не предприятию, а в госбюджет — нечто туманное и обезличенное. Но дело не в этом: на одну пару перчаток уходит около 20 дм2 кожи. Путем несложных арифметических расчетов получаем, что только кожа на пару перчаток стоит 24 рубля — число, загадочным образом совпадающее со стоимостью тех, помните, перчаток, выпускаемых Экспериментальным комбинатом. А ведь нужны и другие материалы, нитки в конце концов! И хочется заработать еще что-то, помимо бульона с яиц.

ПОСРЕДНИКИ
Не всегда так: кто умеет делать продукцию, тот умеет и продавать ее. Не всегда верно и обратное. Однако разрешение на ИТД предполагает как изготовление, так и реализацию изделий одним и тем же лицом. Должен сказать, что вначале я думал о процессе реализации с содроганием. Поэтому меня очень обрадовало объявление, что ряд универмагов, магазинов Мосспортторга, районные управления торговли принимают у индивидуальщиков продукцию с целью сбыта.
Единственный спортивный магазин в Москве, который принимал тогда изделия от индивидуальщиков, находился в такой дали от центра, что там на прилавках лежали даже какие-то товары.
— Горнолыжные перчатки? — удивился товаровед.— Покажите, может, возьмем. Правда, хочу предупредить: изделия индивидуальщиков у нас расходятся плохо.
Перчатки понравились, но тут выяснилось, что как раз сегодня нет директора магазина, и когда будет — неизвестно, а без него со мной договор заключить невозможно. Ладно, заеду сюда как-нибудь, когда удастся для этого выкроить свободные полдня.
Отказали мне и в крупных столичных универмагах.
Тогда я отправился в комиссионный магазин, где торгуют и спорттоварами.
— Мы перчатки у вас, конечно, возьмем,— сказала приемщица,— но учтите: никакой ответственности за ваши изделия мы не несем.
Я не понял.
— Понимаете, если мы берем на комиссию вещь отечественного или импортного производства, то смотрим стандарты или каталоги и назначаем цену. А возиться с вашими изделиями и выслушивать претензии — увольте. Если что, сами будете разбираться с клиентами.
Теперь я понял. Минимальную коммерческую ответственность комиссионного магазина — «купленные вещи обратно не принимаются и не обмениваются» — работники прилавка снимают с себя полностью.
В том же магазине произошла и другая непонятная история: когда я зашел проверить, как распродаются перчатки, то обнаружил, что в журнале реализации они значатся как непроданные, но на стеллажах спортивного отдела не лежат. Путешествуя по залам магазина, я обнаружил их в секции, где слева от них возвышались бюстгальтеры чудовищных размеров, а справа — парики.
— Я тридцать лет работаю в торговле,— сообщила мне директор магазина,— и знаю, что перчатки должны продаваться в этой секции.
— А я тридцать лет работаю покупателем и знаю, что ежели пришел покупать лыжное оборудование, то буду искать его в соответствующей секции, а не шастать по всему магазину.
— Хорошо,— неожиданно легко согласилась директор,— завтра дам распоряжение, чтобы переложили в секцию лыж.
Обещание это, правда, оказалось выполненным ровно наполовину: одна пара переехала, а вторая так и осталась с бюстгальтерами и париками.
Оставалась у меня последняя надежда — Мосспортторг. Здесь меня встретили с распростертыми объятиями и сообщили, что горнолыжные перчатки во как нужны! Обсуждали их всем отделом — чувствовалось, что имею дело с истинными профессионалами,— сделали стоящие замечания, указали, что и как надо улучшить, а потом заговорили о деле:
— Подготовьте опытную партию — так пар сто — и передайте нам. Если пойдет, мы закажем еще.
— А если не пойдет?
— Тогда мы их вам вернем к концу сезона. Нет, нет, никаких гарантий и авансов: как продадим, так и выплатим деньги.
Исследовав, таким образом, все доступные варианты «официальной» торговли, я все отчетливее стал понимать, что система упорно выталкивает меня на вещевой рынок, некогда именовавшийся «барахолкой».
По глубокому моему убеждению, это невыгодно государству по ряду причин. Во-первых, отказывая или создавая неудобства и необоснованные ограничения индивидуальщикам, отечественная торговля впрямую теряет хотя бы комиссионные.
Во-вторых, государственная торговля способствует эффективному контролю за заработками индивидуальщиков, помогает организовать тактичную и ненавязчивую систему работы инспекторов финансовых органов. А в-третьих, отсутствие должного контроля поощряет появление всякого рода имитаций и подделок.

РЫНОК
И вот я на одном из московских горнолыжных рынков. Погода — лучше не придумаешь: не холодно, так что от долгой толкучки не зазябнешь, но под ногами снег — лыжный сезон на носу.
...Я вытащил из сумки пару перчаток и сделал вид, что внимательно их разглядываю.
— Почем отдаешь?
Передо мной стоял мужчина в куртке «Эллесс» и шапочке «Кэстл». Я назвал цену.
— Ух ты! — обрадовался покупатель.— А чего так дешево? Чьи они?
Он рассматривал перчатки, мерил, чувствовалось, что ему нравится.
— Наши,— ответил я.
— Как наши? Главспортпром, что ли, лицензию купил?
— Нет, ИТД.
Мужчина внимательно и придирчиво еще раз осмотрел изделие.
— Вот здесь,— показал он,— шов кривоват. Да и вообще выкройка не очень удобная... Тут один «Атомик» предлагает — классные перчатки, правда, 220 рублей, но уж с этими не сравнишь.
Тогда я достал из сумки пару заранее приготовленных французских горнолыжных перчаток.
— А эти?
— Эти у вас никто и за червонец не купит,— мельком взглянул покупатель,— лучше надо делать, на мировом уровне.
Тогда я показал ему ленточку, укрепленную на внутренней стороне перчатки: «Мейд ин Франс».
Мужчина некоторое время рассматривал перчатку, а потом спросил:
— За стольник отдадите?
Случай этот, весьма типичный, все же не заставил меня прикреплять к моим изделиям иностранные ярлыки, хотя, поверьте, было очень соблазнительно.
Вскоре у меня приобрел пару перчаток человек, вылезший из машины с дипломатическим номером.
— Натуральная кожа,— одобрительно сказал он с акцентом, который не мешал понимать смысл,— у нас делают из искусственной, на вашем морозе она непригодна и холодно...
— Знаете что, не мудрствуйте лукаво,— по-доброму посоветовали мне в одной торговой организации,— скопируйте австрийские перчатки и шейте себе. И вам проще, и покупатель доволен будет!
Что ж, может, и внять доброму совету, ведь не скупит же у меня всю продукцию дипкорпус...

КОММЕНТАРИЙ ДЛЯ НЕДОУМЕВАЮЩЕГО ЧИТАТЕЛЯ
Вот представляю, как потенциальный мой читатель, отбарабанив полный рабочий день, накувыркавшись в муниципальном транспорте, урвав остатки чего-то съедобного в пустом магазине, раскроет журнал и прочтет про горнолыжные перчатки.
Предвижу его реакцию...
...Долгое время после принятия Закона об индивидуальной трудовой деятельности, Закона о кооперативах нам внушали, что кооператоры (индивидуальщиков всегда объединяют с ними) съели весь сахар, все мясо и выпили всю водку. Вся эта чушь хорошо приживалась в социальной среде, в которой семь десятилетий долдонили о частнике, кустаре как о враге народа. Мы успешно дожили до того, что труженик наш не стесняется, а, напротив, гордится даже тем, что на службе лишь курит и чай пьет, а деньги получает каждый месяц плюс тринадцатую... Я же, занявшись ИТД, то есть став тем же кустарем, испытывал жуткий стыд — нет, не из-за рода занятий, в конце концов я мог взяться за любую другую работу, — вообще из-за того, что я работаю индивидуально, а не в колхозе или на госслужбе. Все, кому я сознавался, смотрели на меня так, будто я делаю что-то нехорошее, лишь немногие сочувствовали: ничего, ничего, это пройдет...
Вряд ли существует такая статистика, но я почти уверен: процент негодяев в госсекторе, кооперативах и индивидуальном труде примерно одинаков. Думаю даже, что в госсекторе воруют больше, но уж так повелось: вам не стыдно за полцены заправиться левым бензином на государственной заправке, но вы же будете ругать последними словами таксиста-индивидуальщика, который содрал с вас вдвое больше, чем принято.
Я, конечно, каюсь, что занялся столь экзотическим производством, когда в стране вообще ничего нет. Оправданием мне служит то, что, когда начинал, что-то все же было.
Если ж говорить серьезно, то обычно индивидуальщиков ругают те, кто не хочет или не умеет работать. Я не идеализирую индивидуальный труд, однако на том этапе, который переживает наша страна, он может оказаться уместным в очень многих ипостасях. Естественно, по мере того, как мы будем пробираться к цивилизованному труду — а мне хочется верить, что это произойдет,— неизбежно возникнет разумное перераспределение, и индивидуальщиками останутся лишь мастера — золотые руки, способные конкурировать с современной технологией.
Даст Бог, доживем...

Фото Сергея ПЕТРУХИНА


<- предыдущая страница следующая ->


Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz