скачать журнал

<- предыдущая страница следующая ->

ОГОНЁК

Анастасия НИТОЧКИНА
...И НИКАКОЙ ПОЛИТИКИ

В мастерской Зураба Церетели впечатляет количество картин.
Сколько их здесь? Десятки? Сотни? Висят на стенах до потолка, стоят на полу в несколько рядов, так что приходится все время что-то передвигать. Множество фотографий: с Шагалом, с Пикассо, а вот папа римский и Челентано, обалдевший от подаренной картины. Но еще больше фотографий уже сделанных монументов — громадных, величественных, воспевающих силу человеческого духа. Как, например, 12-метровая статуя Георгия Победоносца, установленная теперь перед зданием ООН в Нью-Йорке (кстати, именно она послужила поводом для нашей встречи).
Да и не такой представлялась живопись официально признанного художника, лауреата Ленинской и Государственных премий, Героя Социалистического Труда, народного депутата СССР, председателя правления Союза дизайнеров Грузии, академика... Всех титулов и не перечесть.

«... открытие скульптуры мира, выполненной из списанных ядерных ракет, перед зданием ООН знаменует собой историческое начало фактического ядерного разоружения. Это также символ новых советско-американских отношении и будущей мирной жизни человечества».
Михаил ГОРБАЧЕВ

— Вы отмечены многими правительственными наградами...
— Знаю, знаю, к чему клоните. Я награжден за искусство, которому посвятил жизнь. Я считаю, что мне повезло: в комитете по премиям были тогда честные, порядочные люди, для которых искусство было дороже всяких закулисных игр: Герасимов, Макарова, Плисецкая... Когда мне дали Ленинскую премию, в мастерскую в Тбилиси примчались американские журналисты. Вели себя очень странно. Я никак не мог понять, в чем же дело. Потом они признались, что приехали снимать, как я над образом Ленина работаю. А я его никогда не рисовал. Вообще я не был партийным художником, конъюнктурой не занимался. Считаю, что не должен отказываться от премий и званий, как многие сегодня делают. Политика — не мое дело. А за работы свои мне не стыдно.
— Ох, лукавите! В монументальном искусстве всегда есть элементы политики.
— Не политики — актуальности и злободневности. А в моей живописи и этого нет. Разве не видите?
— А что, к живописи вы менее серьезно относитесь?
— Серьезно. Просто перед мольбертом отдыхаю. От суеты каждодневной, от грязи, пошлости, несправедливости, которых так много в нашей жизни. Сегодня нужно нести людям красоту, добро, надежду, свет, любовь в конце концов. Именно об этом я думаю, когда пишу.
Мне не бывает скучно. Множество идей и проектов — живопись, эмаль, скульптура, мозаика, декоративные и монументальные композиции. Я счастливый человек — у меня есть возможность выбора...
— Редко такая возможность падает с неба. Многие проходят сложный и тернистый путь...
— Да, да. Через тернии к звездам. Моя жизнь тоже не была такой безоблачной, как может показаться. Но я не люблю жаловаться, ныть, обвинять кого-то в неудачах. Нужно уметь радоваться жизни в любом ее проявлении. Родители научили меня этому.
— Расскажите о своих предках. К какому роду Церетели вы относитесь?
— Мой дед — знаменитый Акакий Церетели, грузинский поэт. Вместе с Ильей Чавчавадзе он возглавлял национально-освободительное движение в 60-е годы прошлого века. Отец — инженер. Всю жизнь получал 120 рублей и никогда не жаловался на тяготы. Отец и мама до сих пор умеют радоваться мелочам: солнцу, хорошей погоде, успехам друзей и даже недругов. Я не слышал в доме грубых слов или упреков в чей-то адрес. Для меня, как художника, очень важно, что я вырос в творческой атмосфере грузинской художественной интеллигенции 30-х годов. Я с детства знал и любил Ладо Гудиашвили, Елену Ахвледиани, Давида Какабадзе, тех, кто в 20-е годы триумфатором вернулся из Парижа и через десятилетие попал в ситуацию полнейшего официального отчуждения. Общение с этими людьми и есть главная составляющая моего художественного воспитания.
Позже, когда я учился в Академии художеств, очень увлекался Ван Гогом, Сезанном. Под их влиянием делал дипломную работу «Песнь о Тбилиси». За две недели до защиты из Москвы приехала комиссия, одним из членов которой был Сарьян. Всегда считалось, что мои работы не для официального показа, и в тот раз их тоже чем-то занавесили. Комиссия посмотрела работы других художников, кого-то похвалила, кого-то пожурила. Все как обычно. Уже стали расходиться, когда Сарьян подошел к моему холсту, снял закрывающее его полотно, удивился и стал хвалить. А вы знаете, что его все время то поднимали на щит, то столь же отчаянно с этого щита низвергали. Тогда как раз был период, когда официально он был не в почете и мне запретили защищаться этой работой.
— Почему?
— Я никогда в творчестве не придерживался традиций социалистического реализма и принципов партийности искусства. Я колорист. Это и так многих раздражало. А тут еще похвала не очень угодного Сарьяна. В общем, пришлось убрать из палитры все яркие краски, и за две недели я сделал новый диплом — портрет спортсмена. Защитился, стал работать в Академии наук, заниматься историей и этнографией. Увлекся возрождением старинных рецептов эмалей. Может быть, тогда и появилась впервые идея сделать в Тбилиси огромный монументальный комплекс об истории Грузии и просветительнице Грузии Св. Нико. Сегодня эта работа на 80 процентов завершена...
— Вас не смущает, что в Москве вас больше знают как монументалиста?
— Последняя моя персональная выставка в Москве была в 1972 году. Конечно, я показывал свои работы на коллективных выставках в Манеже, в Академии. Любители видели мои композиции — Бородино и Куликовская битва. Но мои монументальные произведения больше на виду. Одно время злословили по поводу нашей с Андреем Вознесенским скульптуры на Тишинской площади. Но я, как художник,— не ранимый человек: не обижаюсь на критику. Считаю ее нормальным явлением и даже необходимым условием для плодотворной работы. Если ругают — значит, твои работы не оставляют равнодушным зрителя. Оставить равнодушным — вот что самое страшное. Я горжусь, что я один из авторов символа языковой дружбы грузинского и русского народов. Мало кто знает, что нам тогда запретили упоминать имя Пастернака, а ведь он один из лучших переводчиков с грузинского. Мы, как шаловливые мальчишки, не послушались начальников.
Из выступления Э. Шеварднадзе на открытии монументальной скульптуры «Добро побеждает зло» 5 октября 1990 года:
«Я знаю художника лично много лет. Он рассказал мне об этом проекте, когда никто не мог быть уверен, что советско-американский договор станет реальностью. Тем не менее он начал работу вне сомнений, что эта цель будет достигнута. Таким образом, политические цели совпали с видением художника и волей и стремлениями народов.
...История знает много случаев, когда произведения искусства сливались с орудиями войны. Однако оружие редко становилось произведением искусства. Сейчас мы видим такую скульптуру...»
— Эта скульптура возникла по заказу правительства?
— Что вы! Я по заказу не работаю... Однажды я увидел цветной сон — Георгия Победоносца, поражающего змея. На две недели заперся в мастерской — никто не мог меня найти, все думали, что я за границу уехал,— и сделал эскиз. Никогда я не работал на зрителя, и тогда практически не было возможности осуществить этот замысел — он даже мне казался безумным. Но ведь если тебя не печатают, ты ведь писать не перестанешь?.. Любую идею нужно доводить до конца. Иначе неинтересно. Вот и начал работать.
— Но кто-то же помогал?
— Сначала я обратился в Комитет защиты мира. Генрих Боровик вошел с предложением в Министерство обороны. Язов поддержал — подарил мне 6 ракет. Отливали в Минске. Каждый год я бываю в Америке — преподаю. Встретился там с Пересом де Куэльяром. Он тоже одобрил. Потом правительственная делегация США во главе с Бейкером приезжала в Москву, смотрела окончательный вариант. Никаких поправок не давали. Им все понравилось, и мне предложили замечательное место: перед зданием ООН. Мэрия разрешила.
— А «першинги» они вам в Москву привезли?
— Нет. Их мне в Америке передали. Я был поражен — не ожидал, что «першинги» такие малюсенькие по сравнению с нашими СС-20. Просто Дюймовочки.
— Этот монумент существует только в натуральную величину или есть еще экземпляры в миниатюре?
— Композиции из ракет я передал Рейгану и Шульцу. Композиции из эмали — Бейкеру и Пересу де Куэльяру. Первые экземпляры отлитой в бронзе модели — Горбачеву и Бушу.
— Вы ведь знаете, что с появлением общества «Память» Георгий Победоносец стал еще и символом совершенно определенных тенденций. Не волнует ли вас, что кто-то может трактовать вашу скульптуру совершенно не так, как вы задумывали, или вам это не важно?
— Георгий Победоносец — покровитель Грузии, Англии, Бельгии, Италии. Герб Москвы. Это мировой символ добра и мира. Если кто-то этого не знает — надо объяснить. Но не могу же я в творчестве ориентироваться на невежество!
Выступление госсекретаря США Дж. Бейкера на церемонии открытия скульптуры «Добро побеждает зло»:
«... Мы собрались здесь в полдень, чтобы чествовать художника и его работу и увидеть в них вдохновение. Это произведение выдающегося мастерства... По этому случаю президент Буш направил следующее приветствие:
«... Наконец советско-американские отношения вышли за рамки сдержанности и конфронтации...
Поэтому весьма своевременно и похвально, что 45-я годовщина ООН отмечается скульптурой «Добро побеждает зло», состоящей из списанных ядерных советских и американских ракет.
Я рад присоединиться ко всем собравшимся на этой церемонии с благодарностью Советскому Союзу за этот дар и поздравлением художнику Зурабу Церетели за его выдающееся достижение...»
Джордж БУШ
— Как вы относитесь к своей популярности?
— Я не считаю себя настолько знаменитым, чтобы нужно было к этому как-то относиться.
— А модным считаете?
— Боже упаси!
— Я вижу у вас на стене портрет Пикассо.
— Да. Я часто встречался с Пикассо, Шагалом. Пикассо как-то рассказал мне, что любил заходить в Париже в грузинский ресторан, кухня которого напоминала ему родную, испанскую. Хозяйка этого заведения показала ему репродукции картин Пиросмани. Когда я познакомился с Пикассо — я приезжал в Париж учиться мозаичному делу,— для Пикассо я олицетворял Грузию, которую он полюбил заочно — благодаря Пиросмани. Так возникла эта работа.
Я часто бывал у Шагала, почти каждый год. И он, будучи в Союзе, приходил ко мне в мастерскую.
Но, честно говоря, мне бы не хотелось заниматься воспоминаниями. Еще не пришло время. Когда не смогу работать, может быть, тогда начну мемуары диктовать...

Зураб Церетели. ФАЭТОН. 1989.
СКУЛЬПТУРА «ДОБРО ПОБЕЖДАЕТ ЗЛО» ПЕРЕД ЗДАНИЕМ ООН В НЬЮ-ЙОРКЕ.
ВОСПОМИНАНИЕ. 1990.
НАТЮРМОРТ. ЦВЕТЫ. 1990.
ТОРГОВЕЦ РЫБОЙ. 1989.
ПОРТРЕТ МОИСЕЯ. 1990.
ПОРТРЕТ ИСААКА. 1990.


ОГОНЁК

ЗВЕЗДЫ В ОБЪЕКТИВЕ НОВАРРО
Наталья ТРОЕПОЛЬСКАЯ

Эдди Новарро — выходец из Румынии, гражданин Бразилии, житель Франкфурта-на-Майне, космополит. Кажется, ему удалось обнять весь мир. Тибетские далай-ламы учили его смыслу жизни, нефтяные шейхи спонсировали его проекты. Вряд ли в Париже или Нью-Йорке есть ателье художника, в котором бы он не бывал.
Эдди Новарро начинал мальчишкой разносить газеты. Как в американской сказочке все случилось. На сотнях частных снимков его обнимают, ему улыбаются «звезды» мировой политики и Голливуда. Но это — внешнее.
Эдди Новарро — фотограф от Бога. Его работы просты, как все настоящее, непридуманное. Особенно портреты знаменитых художников, сделавших искусство XX века.
«Звезды» кино привыкли улыбаться на вспышку. Художник обращен внутрь себя. На фотографиях Новарро они смотрят нам прямо в глаза. Или мы — им?
Новарро не «делает» портреты. Он берет лица своей — и нашей — эпохи. Души. Художники выражают время. Новарро выражает художников. Это не блестящая техника. Это фантастическая интуиция. «Я знаю, как буду снимать, с первой секунды. Мне кажется, я вообще знаю человека, если смог его увидеть сразу».
...Мы увязли в проблемах. В стороне идет не только иная жизнь, но и иное искусство. За то время, пока мы сшибались в схватках «за» и «против» реализма, умерли Пикассо, Шагал, Дали. И другие, которых мы едва знаем. Искусство нашего века пошло своей дорогой, обогнав на повороте оплот «соцреализма».
Мы почти не видели их работ. Так давайте взглянем на их лица. Начнем с этого.
Великий фотограф показывает великих художников. Они странные? Смешные? Сумасшедшие?
Они такие. Спасибо Новарро.

САЛЬВАДОР ДАЛИ
МАРК ШАГАЛ
РОБЕРТ РАУШЕНБЕРГ
РОЙ ЛИХТЕНШТЕЙН
ЖАН ТЕНГЛИ
ЭНДИ УОРХОЛ
ПАБЛО ПИКАССО

<- предыдущая страница следующая ->