<- предыдущая страница следующая ->

А. СОФРОНОВ
В АФГАНИСТАНЕ

Окончание. См. «Огонек» № 6.
В первые дни нашей жизни в Кабуле я написал эти строки:
Слышим в небе самолетный гул,—
Белые в снегах и льдах вершины,—
Принимай нас, утренний Кабул,
Ты позвал нас — мы лететь решили.
Нелегко ты в эти дни живешь,
Древняя и гордая столица;
От тебя врагов бросает в дрожь,
За тебя хотят покрепче уцепиться.
Только ветер радости подул,
От печалей горестных свободный,—
Ты стоишь, как монумент, Кабул,
Доблести высокой всенародной.
Так удобно в темноте держать
Всех людей обманом повсеместно;
За спиной народа все решать,
А народ пусть будет бессловесным!
Только этот век уже минул,—
Коршуны пусть над тобой не кружат!
Здравствуй, вечно молодой Кабул,
Ты теперь, как воин, при оружье!
Солнца луч не просто так сверкнул,—
Засияло солнце неустанно...
Пусть живет и здравствует Кабул —
Знамя и любовь Афганистана!

ВСТРЕЧИ С ПИСАТЕЛЯМИ
Одна из первых встреч, естественно, состоялась у нас с афганскими писателями.
Асадулла Хабиб, председатель афганского Союза писателей, с которым мы познакомились еще в Москве, горячо приветствовал гостей Кабула и, представляя своих литераторов, сказал, что «это люди, которые отдают все свое сердце борьбе за независимость Афганистана и счастье своего народа».
Выступал профессор Абдулхамид Джавид. Он говорил;
— Афганская литература существует века. И это несмотря на то, что народы Афганистана говорят на десятках языков. Афганская литература сыграла немалую роль в развитии всей мировой литературы. Она всегда боролась за мир и дружбу между народами.— И, обращаясь к советским писателям, профессор сказал: — У нас есть такой обычай, что, когда люди приходят в гости, они что-нибудь приносят в дар. Мы очень благодарны советским друзьям, которые много сделали для того, чтобы на хлопковых и других наших полях была вода. Вода — это плодородие.
Выступала поэтесса Лейла Кавьян:
— Мы рады приветствовать писателей, которые из многих стран Азии и Африки прилетели в Кабул. И вы и мы прекрасно понимаем, что все силы реакции, империализм и сионизм пытались да и до сих пор пытаются сдержать силу нашей революции. С Афганистаном, по существу, идет необъявленная война. В мировом масштабе наши враги, враги афганского народа, организовали кампанию клеветы на страницах буржуазной прессы, по радио и телевидению обливают грязью наш трудовой народ. Но мы можем вам, друзьям нашим, честно сказать, что это не останавливает нас, я бы даже сказала мобилизует нас, литераторов, на борьбу. Мы прекрасно понимаем, что Афганистан, его позиция находятся сейчас в центре внимания всего мира. Я вижу трагические сцены жизни нашего народа. Вижу матерей, безутешных жен, когда их мужья и дети падают на полях сражений мертвыми или когда их убивают из-за угла. Когда-то мы, афганские женщины, были темными, забитыми. Сейчас мы сражаемся наравне с мужчинами. Женское движение, которое началось после Апрельской революции, является большой силой в нашей стране. Мы теряем в сражениях не только мужчин, но и женщин. Но мы, писательницы, гордимся, что стоим в одном ряду с теми, кто сражается за свободу афганского народа.
На этой встрече выступали и гости. Палестинский поэт Моин Бсису сказал:
— Снег приносит счастье. (Накануне в Кабуле выпал снег.) Кровь борцов за свободу открывает дорогу к победе. Палестина горячо поддерживает борьбу Афганистана. Что может подарить революция революции? Слово поддержки друга. И мы знаем, что наша сила, прогрессивная сила победит врагов. За свое предательство уже расплатился жизнью Садат. Арабские народы вместе со всеми прогрессивными силами вынесли смертный приговор империализму и сионизму. В наших руках не только перья, но и обычное оружие.
Так же страстно говорил египетский поэт Абдуррахман аль-Хамиси:
— Почему мы собрались в Кабуле? Для какой цели мы здесь? Мы для того в Афганистане, чтобы слить борьбу наших народов с борьбой афганского народа. Сейчас решается вопрос жизни и смерти, идет борьба справедливости с несправедливостью. Под знаменами свободы мы все едины, независимо от цвета кожи. Здесь, в Кабуле, мы понимаем, что будущее народов зависит от нашей сплоченности,— наше искусство, литература вдохновляют борцов за справедливость.
С интересом в этот вечер мы посмотрели два фильма, в которых наглядно была представлена борьба афганского народа за свободу. Около двух лет прошло всего, как был уничтожен прославившийся фашистскими замашками диктатор Амин. К власти пришло правительство Бабрака Кармаля. В одном из фильмов наряду с волнующими кадрами были и смешные. Так, Амин пытался оставить «для истории» кинокадры, где он предстает бедным, в плохой одежде. Но биография этого авантюриста известна. И пришел он к власти после того, как предыдущий глава правительства Тараки был ночью задушен во дворце.
Когда-нибудь все это будет осмыслено и показано теми афганскими писателями, с которыми мы встречались. А впечатление от встречи осталось сильным и памятным.

НЕМНОГО О ЖИВОПИСИ
С архитектором Гайратом Гулямом мы не просто познакомились, но и духовно сблизились в первые же дни пребывания в Кабуле. Архитектурному искусству он учился в московском институте. Здесь на его плечах лежит ответственность за немалый участок постройки нового района. Гайрат Гулям отлично говорит по-русски. «Всегда при первой возможности, стараюсь побывать в Москве. Полюбил вашу столицу и людей, с которыми приходилось встречаться. В Москве у меня немало друзей».
Он очень нам помогал многое увидеть и понять. Знакомил с новыми людьми. Когда мы были на выставке фотографий, изобличающих бандитов и террористов, убивающих мирных жителей Афганистана (часть фотографий с выставки афганских репортеров печатается в этом номере), Гайрат познакомил меня с молодым человеком, даже внешностью своей как бы имеющим непосредственное отношение к художническому миру.
— Аслам Акрам — заместитель председателя Союза художников Афганистана.
Я понимал — лишних вопросов задавать не следует: Союз художников очень молод. Фотовыставка располагалась в административном помещении Союза художников. Несколько картин висели в разных комнатах, но они как-то терялись среди тяжких фотодокументов. Разговаривать здесь было просто невозможно. Мы договорились, что обязательно встретимся перед отлетом.
В последний вечер ко мне в номер вошли Аслам и Гайрат. Что-то в облике Аслама, в его одежде было привычное, европейское. Я не ошибся. Тридцатилетний художник был тесно связан с художниками Парижа. Первый раз он попал туда десять лет назад, учился в Париже. А для того, чтобы учиться, надо было работать.
— Конечно, вспоминаю Монмартр,— говорил Аслам.— Там даже если и не хочешь рисовать — рука сама потянется к кисти. Так и я — шел на Монмартр, садился где-нибудь в привлекательном для меня месте и рисовал. Рисовал и все же думал: а вдруг что-нибудь продам? И однажды какой-то японец купил у меня мои пейзажи на пятьсот франков. Это и было начало моей художественной деятельности. После этого я как бы стал серьезней и начал уже писать картины. В семьдесят втором году несколько десятков картин я выставил в музее современного искусства. Сорок из них были куплены.
— Случайно в Париже не покупают,— улыбнулся Гайрат.
— Не покупают,— совершенно серьезно подтвердил Аслам.— Но я еще учился химии и биологии. Это не мешало живописи. Я подружился с Парижем и французскими художниками. За эти годы в Париже у меня состоялось двенадцать выставок... Сейчас готовлюсь к тринадцатой.
— Кто вам близок из художников?
— Ван Гог, Сезанн... Это, пожалуй, лучшие представители импрессионизма. Сейчас хочу сделать все, чтобы ближе познакомиться с русскими художниками.
...Позже нас позвали еще на одну прощальную встречу. Мы уже протянули друг другу руки, но Гайрат, как всегда все помнивший, что-то сказал по-афгански Асламу.
— Ах, да! — воскликнул Аслам.— Я принес вам слайды своих картин. Может, пригодятся? — Он протянул мне красную маленькую коробочку со слайдами.
Думаю, что слайды пригодились. Несколько репродукций работ Аслама Акрама мы публикуем на последней обложке этого номера.

В МУЗЕЕ ТРОФЕЙНОГО ОРУЖИЯ
Еще с вечера нас предупредили, что на другой день утром мы отправимся в один из музеев, где собрано трофейное оружие американского, китайского, египетского производства, оказавшееся в руках бандитов — тех, кто засылается постоянно на землю Афганистана.
Это действительно был настоящий музей. На стеллажах и полках лежало, висело, было расставлено, но в образцовом порядке самое разнообразное оружие. Подполковник Хайир Мохаммед подробно объяснял нам, где, какое и откуда оружие. Мы спросили подполковника:
— А вам лично пришлось воевать?
— Конечно. Как же иначе?
А затем он рассказывал о том, чем наполнен этот необыкновенный музей:
— Вот 83-миллиметровая ракета из Соединенных Штатов. Дальность действия — 800 метров. Прошивает насквозь танки. Это трофей. Ракеты захвачены в боях. А это вот бомба замедленного действия. А это противоартиллерийские мины английского производства. А вот мина для взрыва мостов. Вот это парная коробка. Она из Китая. Предназначена для поражения живой силы. В основном этим оружием минируются мосты, где проходят солдаты. Вот автоматы из Соединенных Штатов. А это — из Китая. Это — из Египта. Вот эти тяжелые автоматы из Соединенных Штатов Америки. А эти минометы — английского производства. А вот эти винтовки обычные. Это китайские. И снова автоматы английского производства. Даже из ФРГ имеется здесь оружие. А вот это — снова из Китая. Эти винтовки удобны для применения в городах и селах.
Кто-то из нас пошутил:
— Подарили бы нам по сувениру. Подполковник ответил серьезно:
— Надеемся, настанет день, и мы сможем подарить друзьям и эти сувениры.
На одном из стеллажей лежало много пистолетов. А на другом, здесь же, по соседству,— маленькие бомбочки, сделанные из водопроводных труб. Весь этот «урожай» был собран на равнинах и в горах Афганистана.
Музей впечатляет холодными стальными прикладами, дулами, курками, минами — всем тем, что носители смерти безжалостно отправляют сюда, в Афганистан, в тщетной надежде задержать победное шествие афганской революции.

СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ
Привожу некоторые отзывы — впечатления разных людей, побывавших в Афганистане. На мой взгляд, они достаточно объективны.

Вальтер Люти (газета «Бунд», Швейцария)
В Кабуле, столице Афганистана, наблюдается удивительно спокойная обстановка. В аэропорту стоят несколько небольших транспортных самолетов и военные вертолеты. Правда, афганские солдаты с винтовками с примкнутыми штыками у зданий некоторых министерств и других общественных зданий, милицейские патрули свидетельствуют о том, что революция здесь еще не закончилась.
...Комендантский час начинается в десять часов вечера, то есть когда улицы в таком городе, как Кабул, так или иначе пусты. Оканчивается он в шесть утра. Никакой ночной жизни в городе нет да никогда и не было. Около половины десятого бронетранспортеры, большей частью группами по три машины, проходят по улицам и занимают позиции в некоторых важных стратегических пунктах города...
О нормальном положении на базаре, на площадях и улицах рассказывают также дипломаты и иностранные торговцы. Все сходятся во мнении, что Кабул, насчитывающий в настоящее время 800 тысяч жителей, находится под контролем правительства.
В провинции Нанграхар продолжаются бои. Во время поездки по очень красивой местности, окруженной заснеженными склонами горных массивов Нуристан и Сулейман, мимо обработанных полей создается впечатление спокойствия. Но оно обманчиво. Если 40 километров от Кабула до Пагмана мы ехали без сопровождения, то 80 километров от Джелалабада до Торкхама нас охраняли солдаты.
— В последнюю неделю, — говорит наш шофер-пуштун, служащий в афганской армии, — они снова появлялись то тут, то там.
Мятежники не ведут полевых сражений, не проводят крупных наступлений, они нападают на отдельные объекты. Мы видели разрушенную мельницу образцового хозяйства, располагающего 3200 гектарами земли, созданного в 1964 году неподалеку от Джелалабада с советской помощью. Во время одного из налетов была полностью разрушена транспортная база фермы, на которой трудятся более 1500 крестьян. Мятежники предпочитают нападать, причем не только в пограничных провинциях, на школы, в которых они усматривают базу революции и центры прогресса. Местные партийные руководители рассказывали нам, что жертвами нападений становятся учителя и школьники.
...Сейчас, когда заговариваешь с людьми о периоде правления Амина, они с облегчением говорят о нынешнем правительстве. «По сравнению с периодом господства Амина,— сказал один фотограф, — мы живем в нормальное время. Амин дискредитировал революцию и посеял среди афганцев опасения и недоверие по отношению к руководству»...
Идеологически исходный пункт и цели афганской революции остались теми же самыми: ликвидация феодализма, преодоление племенных структур.
«Европа освободилась от феодализма, а почему это не должно произойти в Афганистане? Мы начали делать это, правда, возможно, чересчур поздно»,— сказала министр просвещения Анахита Ратебзад.

Рон Браун, депутат английского парламента (журнал «Лейбор мансли», Великобритания)
Мы хотели встретиться с некоторыми руководителями, в том числе и с Б. Кармалем, а также посетить отдельные районы страны — цель, которую мы преследовали, состояла в том, чтобы проверить некоторые сообщения, появляющиеся на Западе... После некоторых колебаний,— или мне так показалось — нам сказали, что мы сами можем разрабатывать нашу программу действий и на нашем пути не будет никаких препятствий. Например, мы могли пользоваться нашими фото- и кинокамерами, куда бы мы ни пошли.
В четверг мы встретились с Анахитой Ратебзад, энергичной и приятной женщиной немногим старше 50 лет. Она — председатель Демократической организации женщин и говорит по-английски. Разъяснив бюрократические ошибки режима Амина, она сказала, что правительство не отказывается от своего обещания ликвидировать 98-процентную неграмотность среди женщин. К нашему удивлению, она утверждала, что многие среди духовенства сейчас поддерживают кампанию за эмансипацию женщин, очевидно, изменив свое отношение к правительству «неверных».
Затем мы поехали к местному пограничному посту на границе с Пакистаном. По дороге я видел, что афганские войска охраняют мосты, и я замечал все больше рабочих и крестьян, вооруженных пулеметами и винтовками. Мне сказали, что эти люди входят в народную милицию и используются для охраны школ и деревень от нападений «мятежников», которых они называют бандитами.
Конечно, в пограничном районе чувствовалась напряженность, но единственный инцидент произошел на обратном пути в Джелалабад. Выскочив из своей машины, полицейские окружили выемку на краю дороги. После нескольких окриков из нее вышли, плача, трое детей кочевников, и мы все с облегчением рассмеялись.

Филип Шпильман, корреспондент швейцарской газеты «Унзере вельт»
После широко распространенных сообщений об «убогом», «самодельном», «совершенно устаревшем» оружии бандитов, именуемых на Западе «борцами за свободу», немалое удивление вызывает богатая коллекция трофейного оружия, собранная в специально созданном музее в Кабуле. Все, что было захвачено у бывших помещиков и эксплуататоров и у находившихся у них на службе бедных, забитых людей, имеет мало общего с оружием каменного века. Здесь можно увидеть не только сотни автоматических винтовок, карабинов и другого огнестрельного оружия, но и минометы. Кроме того, там выставлены гранаты, мины, боеприпасы самого различного типа и даже сделанные в США гранаты с отравляющими газами. Оттуда, а также из Китая, Пакистана и Египта поступают не только военные материалы, но и инструкторы, работающие в организованных в настоящее время лагерях в Пакистане, неподалеку от границы с ДРА. Не только «добровольцев», но и насильственно удерживаемых членов кочевых племен обучают там убийству деревенских учителей и специалистов-ирригаторов, изгнанию населения целых деревень, угону отар овец, сожжению школ и террору против населения. В качестве «альтернативы» усилиям Народно-демократической партии афганские мятежники предлагают убийства вместо знаний, разрушение вместо созидания, опустошение вместо хлеба. В этом мы могли сами убедиться во время двухдневной поездки в город Джелалабад, находящийся на востоке страны...
От Джелалабада до пакистанской границы немногим более 70 километров. Стоя непосредственно на разделительной полосе у пограничного пункта Торкхам, мы с удивлением смотрим на «свободный рай» Зия-уль-Хака, являющийся «последним оплотом прав человека» в этом районе мира. В ста метрах от нас мы замечаем афганские грузовики, направляющиеся в нашу сторону. Один офицер объясняет нам, что пакистанцы не пропустят никого через границу, пока мы, журналисты, будем там находиться, но обычно через границу постоянно прибывают люди. За последние шесть дней в Афганистан возвратились 450 семей...
Где бы мы ни были — беседовали ли мы с членами правительства, осматривали ли строительство завода по производству оливкового масла возле Джелалабада, либо встречались с членами бригад по охране общественного порядка (представляющими собой специальные подразделения Демократической организации молодежи Афганистана,— всюду наши хозяева выражали одно и то же простое пожелание, а именно: чтобы мы объективно написали о том, что видели, а не распространяли ложь об их стране. Действительно чувствуется, насколько важно это для афганцев и как глубоко они надеются на то, что их поймут. То, к чему стремится эта страна в первую очередь, не значит почти ничего для Европы, но для Афганистана значит очень многое: обеспечить всех пищей, дать всем образование и достойную человека жизнь. И мы должны внести вклад в это дело.

Закария Шахин, палестинский журналист, «Шесть дней в Афганистане» (отрывок из книги).
Народ Афганистана сплочен вокруг революционной партии и правительства, руководимых Бабраком Кармалем. Куда бы ни пошел, к кому бы ни обратился, видишь, что все товарищи полны веры и надежды, уверены в окончательной победе над силами заговорщиков и реакции, окопавшимися за пределами страны, и их агентами внутри ДРА, уверены в построении социалистического общества, свободного от эксплуатации человека человеком...
...Что же касается афганского духовенства, то оно решительно заявляет о своей поддержке нынешнего правительства ДРА. Муллы многочисленных мечетей в своих проповедях призвали население к поддержке существующего в стране режима, а проповедники большинства мечетей столицы призвали верующих не предоставлять какой-либо помощи мятежникам. Поддержка афганским духовенством правительства Бабрака Кармаля ясно проявилась и в ходе первой конференции улемов, состоявшейся во дворце Салам Хана в Кабуле...
США были и останутся основным источником снабжения контрреволюционных банд, которые просачиваются на территорию ДРА, прежде всего с территории Пакистана. Враги афганского народа получают от США ракетное оружие, минометы, артиллерийские орудия, джипы, оснащенные огнеметами, базуки, пулеметы и винтовки, в том числе новых образцов. Из американских арсеналов банды получают также отравляющие вещества, которые применяются для подрывных акций в Кабуле и других городах ДРА. Американское правительство поощряет другие страны на продолжение и увеличение военной помощи контрреволюционным элементам. Отряды наемников, совершающих вылазки со своих баз в Пакистане, получают оружие из Китая водным путем, по Каракорумскому шоссе, а также по воздуху...
...Вместе с тем Советский Союз не может занимать безразличной позиции в отношении судеб других народов, особенно тогда, когда эти народы подвергаются агрессии, угрожающей их независимости. Подлинным борцом за мир является тот, кто на деле, а не на словах ведет решительную борьбу против агрессивной политики империализма и его попыток поработить другие народы и превратить их в своих марионеток. В подобных вопросах Советский Союз неизменно занимал принципиальную позицию...
Разумеется, Советский Союз не мог оставаться безучастным, видя, как агрессивные империалистические силы топят в крови афганскую революцию, ведут подготовку к тому, чтобы превратить Демократическую Республику Афганистан в базу неоколониализма, в плацдарм для осуществления враждебной СССР деятельности...
Иногда пытаются представить дело таким образом, будто бы против Афганистана не осуществляется агрессии, а следовательно, нет никакой необходимости в присутствии там советского воинского контингента. Но кто же тогда стреляет в афганских граждан, кто взрывает мины, почему вспыхивают пожары и гибнут люди? Все это — результат действий тех, кого международное право осуждает как наемников и преступников, то есть как лиц, завербованных на месте или за пределами страны с целью участия в вооруженных вылазках...
В этих записках я привожу впечатления разных людей, побывавших в Афганистане. Подобных высказываний значительно больше. Но думается, что наши читатели увидят правду в тех непредвзятых словах, которые высказали эти люди, побывавшие в Афганистане, представляющие разные страны и разные социальные группы.
...Вот и снова кабульский аэродром. Рукопожатия афганских и советских друзей, провожающих нас. Самолет в воздухе. И под нами уже лежит Кабул, освещаемый зимним солнцем, белые сияющие снега на вершинах гор. И в сердце — чувство еще одного открытия, теперь уже открытия нового, свободного Афганистана.

Бойцы отряда защиты революции.
Всегда начеку...
Мост, взорванный бандитами.
Этими деньгами оплачивались диверсии.
Таким оружием снабжают бандитов.
Жертва террора.


К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Л. П. ОРЛОВОЙ

ЛЮБОВЬ НЕУХОДЯЩАЯ

Простое русское имя Любовь, а будто несет в себе некое обещание. Несет судьбу.
Быть может, об этом и думали, этого и хотели родители будущей знаменитой актрисы, которую действительно любили все.
Став любимицей своего народа, Любовь Петровна Орлова прожила в искусстве жизнь редкостно счастливую. Участие ее в фильме заранее делало картину «звездной», сулило встречу с прекрасным. И ни разу актриса не обманула зрительских ожиданий. Не изменила ни тем, кто восторженно смотрел на ее героинь и влюблялся в них, ни, что главное, самой себе. Всю жизнь отдавала она творчеству и работала, не жалея сил. А мы видели конечный результат этих усилий: искренность, изящество, свет души, талант. Всеми этими качествами Орлова щедро наделяла своих вроде бы простодушных, «простонародных» девчонок, стремительно растущих, увлеченно созидающих советскую новь... Разве только однажды — в финале «Светлого пути» — героиня Орловой возникла на экране вдруг очень уж пышно. Но даже и тут актриса оправдала финал. И не показалось совсем уж невзаправдашним, нарочитым даже «летание» героини в облаках на... автомобиле! Эта метафора, хоть и слишком прямолинейная, все-таки выразила мечту народа о будущем — самые масштабы мечты. И кроме того, она со временем сбылась, сама-то мечта: полет бывшей ткачихи в небо, в космос свершился...
В пору триумфального появления «Веселых ребят» уже тогда догадывалась актриса и о многих других своих возможностях. Творческий арсенал Орловой — ее нравственные запасы, глубина собственных представлений о задачах искусства — заставлял стремиться к поискам внутренней сложности образов, выявлять диалектику души. И это показал «Цирк», картина неувядаемая, ставшая классикой мирового кино. Здесь уже выявилось особое, драматическое начало в актерском существе, во всем внутреннем облике самой Орловой. И если бы Любовь Петровна ничего, кроме «Цирка», в кино вообще не сыграла бы, мы все равно стали бы, наверное, помнить созданное ею всегда.
Героиня этого веселого, искрящегося, полукомедийного фильма проживает напряженную и сложную, «двойную» жизнь. Помните: Мэри поет песенку... Голос звучит сильно, звонко, будто радостно, а в душе Мэри тревога, ужас... Даже не за себя, не за свою участь она тревожится, а за свое дитя, мальчика-негритенка. Здесь, у нас, в Советской стране, она все еще прячет, скрывает сына от людских глаз, как свой позор и несчастье, как злую, постыдную тайну... Зато каким же восторженным изумлением отблагодарит она людей, как засветится и вся засверкает в те минуты, когда народ — великое множество людей — словно усыновляет ее ребенка, ласково и бережно передавая черного малыша из рук в руки...
Впрочем, нужно ли об этом напоминать сегодня? Телевидение, славу богу, возобновило показ фильма «Цирк», который не просто забавляет зрителя, а славит интернационализм как качество советской души, живое проявление советского дружелюбия и братства.
Теперь новые и новые поколения зрителей смотрят «Цирк» на экранах ТВ. И остается только пожалеть, что не были в свое время записаны телевидением работы, созданные Л. П. Орловой на сцене Театра имени Моссовета. В каждой из них особенно раскрывалось тонкое умение актрисы наполнять роль сложностью, неповторимостью внутреннего мира. И образы, казалось бы, прочно обжитые ею в репертуаре, порою по-новому оживляла Орлова какою-то виртуозной, неожиданной, изнутри звучащей нотой, какою-то пластической находкой. Так, всегда с упоением играла Любовь Петровна в «Милом лжеце» Килти свою Патрик Кэмпбелл, известную актрису Англии, а ее партнер Ростислав Янович Плятт выступал в роли Бернарда Шоу. Спектакль шел на тончайшем совместном артистическом постижении тех обоюдных, скрытых от всех чувств, которые, переплетаясь все крепче, с годами становились и больней. И нерасторжимее. Но ведь эта неуходящая любовь, оказавшаяся таким испытанием для героини Орловой, снова и снова ее возвышала, давала ей новые силы жить и творить. Именно отсюда, наверное, возникала в «Милом лжеце» поразительная сцена из «Пигмалиона» Шоу, где Орлова, мгновенно преобразившись в Элизу Дулитл, озорную и дерзкую девчонку, рыночную продавщицу цветов, прыгала и дурачилась, вволю издеваясь над окружающими ее почтенными леди и лордами из «высшего общества»... Здесь возникало чудо преображения, найденное как бы внутри самого преображения: Орлова создавала Кэмпбелл, и уже Кэмпбелл создавала Элизу... Короче, это был шедевр. Однако сама Любовь Петровна после спектакля порою спрашивала:
— Ну, как все прошло?.. Получилось?..
По-прежнему оставалась она беспощадно требовательной к себе; ее домашняя жизнь представляла собою — как у балерины — непрерывный тренинг. Даже в выходные дни, даже на даче во Внукове, когда все кругом, изнывая от жары, находили укромные местечки для отдыха, она уходила в пешие далекие прогулки: спортивная ходьба тоже составляла обязательную часть ее жесткого режима...
Своим великим личным счастьем Любовь Петровна справедливо считала неразрывный жизненный — творческий и семейный — союз с выдающимся советским режиссером Г. В. Александровым. Будучи настоящими, большими художниками, они оба с редким согласием служили искусству, не зная вроде бы ни усталости, ни старения, захваченные созиданием, исполненные интересных замыслов...
Кажется, такая же, как всегда — красивая, молодая, улыбающаяся,— появилась Орлова на экранах ТВ несколько лет назад... Она была уже смертельно больна, и мы увидели ее, не зная этого, в последний раз. Но она не только сохранила за собою, увековечив в истории советского искусства, первородство своих давних отчаянных девчонок: она и сама не ушла из нашей жизни, из нашей памяти, из нашей действительности — эта неповторимая Любовь...
Н. ТОЛЧЕНОВА, заслуженный деятель искусств РСФСР


НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ

Олег Кириллов. Всё на земле. М., «Советский писатель», стр. 424.
«...Лежали с вечера на мокром, обдуваемом злым мартовским ветром бугре восемь человек. Ждали эшелон. А эшелона не было, и только мотались туда-сюда из Готни сторожевые дрезины, и Рокотов разглядел, что в отличие от обычного, на каждой по два пулемета и по нескольку солдат».
Партизаны ждут эшелон, чтобы не дать врагу вывезти в Германию ценный, засекреченный груз. И когда в грохоте и пламени взрывов они прорываются наконец к вздыбившимся на рельсах вагонам и откатывают в сторону тяжелые двери, их сбитые пальцы погружаются в волну мягкого, отборного... чернозема.
Таков неожиданный пролог нового романа Олега Кириллова «Всё на земле». Он о тех, кто живет сегодня заботами земли, сохраняет ее богатства. Эстафета памяти, завет не вернувшегося из боя отца придают особый смысл словам и поступкам его сына, секретаря райкома Рокотова. Дорогой ценой заплачено им за право бороться против расходования многих гектаров невосполнимого чернозема под проектируемый карьер горнорудного комбината.
Директор комбината Дорошин — главный оппонент Рокотова в романе. Что же, очередной производственный конфликт хорошего руководителя с «плохим»? Нет, все обстоит не так просто. Дорошин — человек, преданный своему делу, натура недюжинная, яркая. И дело у него с Рокотовым общее. Он понимает обоснованную тревогу секретаря райкома, ему близко хозяйское отношение того к земле. Но и сам он исходит из конкретных нужд страны, действует во имя необходимости.
Дело, выходит, общее, а правота — разная. Оба героя нуждаются друг в друге, и каждый нужен на своем месте. Не сразу возникает между ними приязнь, не сразу рождается взаимное доверие, однако оно скреплено нелегким опытом проб и ошибок, а значит, способно помочь правильно решить возникшую проблему.
Романы «Лихолетье», «Сполохи» (продолжением которого является «Всё на земле») познакомили читателей с примечательной галереей образов людей послевоенной деревни, с их несуетными думами и будничными хлопотами. В новой книге они окружены повзрослевшими «наследниками», выбирающими свои дороги в жизни.
Особенно удаются О. Кириллову сцены сельского быта. Здесь его повествование обретает весомость и глубину, расцвечивается зримыми деталями.
...Автор прощается с главным героем на перроне вокзала, когда тот садится в московский поезд. Впереди его ждут «первые победы, поиски друзей, расставания с ними... сомнения, любовь, ошибки... У него будет все, как у всех людей, живущих на нашей... маленькой, шумной, ласковой и строгой земле».
Ю. ОСИПОВ

<- предыдущая страница следующая ->