<- предыдущая страница следующая ->

ИССЛЕДОВАНО — В ПРАКТИКУ

ТРИ ПОКОЛЕНИЯ РОБОТОВ

В плане на одиннадцатую пятилетку особое внимание уделяется созданию промышленных роботов, автоматизированных цехов и заводов.
Товарищ Л. И. Брежнев в своей речи на ноябрьском (1981 год) Пленуме ЦК КПСС, говоря о необходимости ускорения темпов внедрения новой техники, подчеркнул: «Корень зла — медленное сокращение ручного труда. В целом по промышленности им занято около 40 процентов рабочих, а в строительстве, в сфере обслуживания — и того больше. Госплан и ГКНТ СССР должны ускорить разработку целевой комплексной программы по сокращению ручного, особенно тяжелого труда». Отправными точками этой программы служат автоматизация и роботизация промышленного производства.
Один из пионеров отечественного роботостроения, заместитель председателя Научного совета Академии наук СССР по проблеме «Роботы и робототехнические системы», член-корреспондент АН СССР, лауреат Государственных премий СССР Е. П. ПОПОВ отвечает на вопросы нашего корреспондента Ю. СУРХАЙХАНОВА.
— Евгений Павлович, почему именно сейчас так насущно встал вопрос о необходимости комплексной автоматизации производства, внедрении манипуляторов и роботов?
— Начну с того, что автоматизация и технический прогресс неотделимы друг от друга. Автоматизация — это и уничтожение тяжелого физического труда, и ликвидация нехватки рабочей силы, и повышение качества продукции, и рост объема производства. Все эти проблемы встали с особой остротой именно сегодня.
За последние двадцать лет прирост численности рабочих и служащих сократился с двадцати четырех процентов до девяти. В предстоящие годы этот процент будет неуклонно уменьшаться. Это объясняется рядом причин, и в первую очередь последствиями Великой Отечественной войны и общим уменьшением рождаемости; в связи с этим проблема трудовых ресурсов в стране обострилась. В 1980 году приток на производство свежих сил снизился почти вдвое по сравнению с началом десятой пятилетки. В то же время, как отмечал Леонид Ильич Брежнев, очень велика в промышленности доля ручного труда. С приходом на заводы роботов человек освобождается от рутинного и физического труда, а обеспечение надежной техники безопасности (это тоже дает внедрение манипуляторов), повышение общей культуры производительной деятельности означают гуманизацию производства. Она отвечает самой сущности зрелого социализма, когда забота о человеке, о создании благоприятных условий для его всестороннего развития возведена в ранг государственной политики и закреплена в Конституции страны. С этой точки зрения целесообразность робототехники недостаточно оценивать только экономическими критериями, тут необходимо учитывать и социальную эффективность.
Добавлю (это очень важно!), что автоматизация в корне меняет саму концепцию технологического процесса, требует непрерывности в производстве, превращает завод в интегрированное целое.
— То есть в завод-автомат?
— В перспективе — да. Создание производств, работающих по принципу безлюдной технологии,— одна из целей автоматизации. И здесь не обойтись без промышленных роботов. С их помощью можно объединять совсем разные операции, как бы сцементировать весь технологический процесс.
Напомню, что слово «робот» пришло к нам из научно-фантастической литературы. И этот навеянный фантастикой стереотип, представляющий роботов как некие стальные подобия человека (что-то вроде гоголевского Вия), которые придут в цехи и станут к станкам, поначалу вызвал к ним недоверие. На самом деле внешне никакого сходства с человеком они не имеют, хотя и способны имитировать действия его рук. Теперь время недоверия прошло, спрос на манипуляторы растет в геометрической прогрессии.
— А на каких участках производства манипуляторы уже сейчас заменяют человека, какими профессиями овладели?
— Люди создают роботов, чтобы самим, образно говоря, по мере развития производства не превратиться в роботов. Прежде всего это касается производственных операций в тяжелых, так называемых экстремальных условиях. Не секрет, что до сих пор во всех отраслях промышленности значительная доля рабочих занята выполнением монотонно повторяющихся ручных операций. Например, на конвейерах, у станков, штампов, печей, станов, на заготовках, складах. Чаще всего эти условия встречаются в тяжелой промышленности, в машиностроении. Именно там сейчас больше всего манипуляторов — они и литейщики, и штамповщики, и грузчики, и сварщики; они работают на окраске кузовов автомобилей и в цехах гальванопокрытий. Кроме того, роботы сами могут контролировать качество продукции и сообщать результаты в автоматизированную систему управления производством — АСУП, то есть выполнять контрольно-измерительные и самые различные информационные функции.
— Евгений Павлович, ведь существуют традиционные средства автоматизации: транспортеры, автоперекладчики, автооператоры и другие, вероятно, более дешевые, чем роботы...
— Совершенно верно, но роботизация не отменяет этих традиционных средств, наоборот, использует там, где их применение выгоднее. Но многие из ручных операций просто невозможно механизировать и автоматизировать традиционными средствами. И даже если это бывает возможно, оказывается, что создание специализированного автомата на одну-единственную операцию экономически невыгодно. Обычный автомат предназначен и построен для многократного совершения одной и той же операции. Совсем другое дело многоцелевой манипуляционный робот, умеющий легко перестраиваться на различные циклы ручных операций. Так что именно роботы — единственная возможность экономии трудовых ресурсов. И здесь интересно вот что: появление роботов в промышленных цехах существенно изменяет характер труда рабочих. От них требуется наладка робототехники, соответственно более высокий образовательный уровень, духовное развитие, усиливающее личностные качества, такие, как творческие способности, инициатива, новаторская активность.
— Пока что в промышленности получили распространение роботы первого поколения?
— Слово поколение» мы употребляем в специфическом смысле. Например, новые машины, способные сами приспосабливаться к различным условиям и обладающие интеллектуальными способностями, не отменяют так называемое первое поколение. Поле деятельности программных манипуляторов первого поколения будет сохраняться и расширяться везде, где достаточно и выгодно использовать эти простые и дешевые машины.
— Хотелось бы узнать подробнее о всех трех поколениях. В чем их различие? Каковы перспективы эволюции «интеллектуальных» роботов?
— Пока мы имеем дело главным образом с роботами первого поколения — автоматически действующими манипуляторами с жестким программным управлением. Но и они уже достаточно универсальны и служат многим целям, поскольку их программные механические устройства относительно легко перестраиваются на разнообразные циклы операций.
Второе поколение — так называемые адаптивные роботы со специальной системой «очувствления». Они способны обрабатывать информацию. Они управляются с помощью цифровых вычислительных машин. Такие роботы сами в соответствии с заложенной в них программой приспосабливаются к меняющимся условиям технологического процесса, сохраняя при этом оптимальный режим работы. Большинство из них пока еще в стадии лабораторных экспериментов или проходят опытную эксплуатацию. И вот здесь я хочу поговорить о некоторых трудностях, с которыми столкнулись конструкторы роботов. Промышленность пока еще не выпускает датчиков так называемого «очувствления», необходимых для восприятия роботом обстановки в различных условиях.
— А кто должен выпускать эти датчики?
— Минприбор СССР. Кстати, на это министерство и на Министерство станкостроительной промышленности возложена ответственность за серийный выпуск промышленных роботов в стране. Правда, совсем недавно Научно-производственное объединение «Спектр» начало серийный выпуск датчиков с новым типом «очувствления», которые выгодно отличаются от прежних. Но приборов нужно много...
Роботы третьего поколения уже обладают «искусственным интеллектом». Под ним подразумевается техническая система, способная распознавать неизвестную или меняющуюся обстановку, автоматически вырабатывать решения о своих дальнейших действиях, планировать их. Сюда входит и самообучение робота и накопление им собственного опыта, который может пригодиться для выполнения даже других работ.
— А что еще тормозит внедрение роботов?
— Спрос на эту новую технику во много раз превышает план ее выпуска. Нужны специализированные заводы для серийного производства роботов. Сейчас строятся три таких завода, они должны войти в строй в 1983—1984 годах.
— Но ведь бывают случаи, когда на предприятии есть робот, но он не работает?
— Сплошь и рядом такое случается.
— А причины?
— Сверху давят: «План есть — приобретайте робота». И приобретают, но не те машины, которые нужны. Сказывается плохая информированность производственников. А иногда роботов не внедряют, опасаясь экономических потерь. Да, да, и такое бывает. Роботизация — задача не простая, она требует вдумчивого отношения, специальной подготовки. Ведь робот — не самоцель. В большинстве случаев он важен не сам по себе, а в системе себе подобных. Нужен целый комплекс, действующий совместно с другими средствами автоматизации. Поэтому чрезвычайно важно увязать действия робота с другими техническими средствами на производстве. А это задача уже творческая.
— Эта проблема, очевидно, касается другой — проблемы кадров. Кто, кроме специалистов по робототехнике, способен решать сложный комплекс задач внедрения?
— Здесь нужны специалисты, которых пока совсем мало. Сравнительно недавно введена учебная специальность по робототехническим системам на машиностроительном факультете МВТУ имени Н. Э. Баумана. А переподготовкой уже существующих инженерных кадров занимается тоже недавно созданный Научно-учебный центр «Робототехника» Академии наук СССР и Минвуза СССР.
— Вы, Евгений Павлович, назначены руководителем этого центра. Какими проблемами он будет заниматься?
— Главная задача — содействие роботизации производства предприятий Москвы. Мы начали с трикотажных фабрик. Вообще в первую очередь нас интересуют стройки, предприятия пищевой, швейной промышленности — отрасли, где роботы еще не применялись, и вместе с тем требующие большого числа людей.
Кроме того, мы будем участвовать в разработке новых перспективных типов роботов, которые ведутся разрозненно, небольшими творческими коллективами буквально во всех министерствах. Это поможет объединить усилия, ликвидировать дублирование исследований, ненужный параллелизм.
— А где сейчас можно увидеть в деле наиболее совершенный промышленный робот?
— Например, на заводе «Динамо». Он очень важен для машиностроения.
...В механический цех завода «Динамо» мы пришли как раз тогда, когда робот выдавал свою первую продукцию: огромный серебристый вал весом больше ста килограммов. Вскоре вал, вмонтированный в электродвигатели, будет вращать колеса троллейбуса, а может быть, трамвая или электропоезда. А пока робот держал экзамен перед эксплуатационниками в присутствии своих создателей — ученых и конструкторов из Экспериментального научно-исследовательского института металлорежущих станков — ЭНИМСа. Имя этого робота УМ-160. Не правда ли, символично — УМ! Однако буквы означают всего-навсего «универсальный манипулятор». Универсальный, потому что он быстро и просто переналаживается с помощью электронной памяти на различные операции. А цифра 160 говорит о весе деталей, которыми робот может манипулировать.
160 килограммов! Что и говорить, сила есть. К тому же он оснащен еще и «мозгом» — вычислительной машиной, без которой он, впрочем, не был бы роботом. Кроме того, конструкторы наделили его одним из пяти чувств — осязанием. Следовательно, УМ-160 — представитель второго поколения стальных тружеников. Специальные датчики, встроенные в лапу, позволяют машине ориентироваться, даже если обстановка изменилась.
С почтением смотрим, как робот трудится. Действия его точны, быстры и очень плавны. Тяжелые болванки, в сто — сто пятьдесят килограммов, захватывает и заряжает в станок, где деталь центруется. Затем в следующих станках деталь последовательно обрабатывается по заданной программе, которая хранится в электронной памяти. Без устали передвигается робот от станка к станку, не позволяя им простаивать ни минуты без дела. Обслуживает он три станка с числовым программным управлением, а длина участка 18 метров.
И вот первый вал готов. Разъехались ограждения третьего станка, робот берет свою первую промышленную продукцию, чтобы положить ее на место, но... несколько человек входят вдруг на рабочую территорию, и машина мгновенно замирает. Сработали фотоэлементы, ограждающие опасную зону. Техника безопасности на высоком уровне!
— Работа выполнена на «отлично»,— констатирует Юрий Георгиевич Козырев. Юрий Георгиевич возглавляет отдел автоматизации ЭНИМСа, а также является научным руководителем по проблеме «Промышленные роботы» Министерства станкостроения. На «Динамо» уже работает одно из его «детищ» — старший брат нашего УМ-160.— Год эксплуатации дал хорошие результаты,— продолжает Козырев.— Пусть такая оценка не покажется нескромной, поверьте, мы относимся к своей продукции гораздо суровей, чем эксплуатационники. И прежде всего мы требуем надежности. Робот должен трудиться полный рабочий день с заданной производительностью без перерыва даже на обед. Он заменяет труд шести человек и производит все операции гораздо быстрее и лучше. Словом, он прекрасно отвечает своему прямому назначению: заменяет тяжелый, неквалифицированный труд людей.


СССР 60 ЛЕТ
В СЕМЬЕ ЕДИНОЙ
КОНКУРС ЧИТАТЕЛЕЙ

ЗАХАРОВО ПОЛЕ

В один из осенних дней 1941 года жители оккупированного фашистами села Первая Михайловка, что близ Полтавы, убиравшие остатки урожая в поле, увидели, как неподалеку от них снижается подбитый в бою самолет. Из самолета выбрался раненый летчик. Первым подбежал к нему Савва Маркович Мальцев, помог подняться, подтащил к скирде соломы и спрятал его там. Подоспевшим немецким солдатам сказали, что летчик скрылся в лесу. Вечером раненого перевезли на волах, спрятав на возу под соломой, в село, в дом к Савве Марковичу. Напоили, накормили, приняв всю заботу за судьбу неизвестного им, но ставшего родным человека. Молоденький летчик, как рассказывают очевидцы, «был ранетым у лицо, очима не бачил», раны заживали медленно.
К счастью, дочь Саввы Марковича и Ольги Митрофановны Наташа кое-что смыслила в медицине. Перед самой войной она успела окончить два курса медтехникума. К тому же добрый, ласковый уход Ольги Митрофановны и ее сестры Екатерины, жившей в доме, благотворно действовал на раненого. Наконец наступило время, когда молодой летчик окончательно пришел в себя и окреп. Надо было пробираться к своим. Наташа проводила его на шлях и попрощалась, как с родным братом.
В семье Мальцевых знали, что гостя их звали Захар и что родом он из Грузии, часто вспоминали о нем, Наташу, как и многих советских девушек, угнали в Германию, где она и пропала без вести.
Окончилась война, но летчик Захар Хиталишвили, ставший Героем Советского Союза, не забыл своих спасителей. Разыскал их и сам приехал в село, где ему когда-то спасли жизнь. Войдя в дом Мальцевых, он упал в ноги двум русским женщинам и назвал их матерями, С тех пор дружба семей Мальцевых и Хиталишвили уже не прерывалась. Ездили друг к другу, помогали в беде, как самые близкие, родные люди.
А когда у Захара Соломоновича родилась дочь, он назвал ее Наташей в честь погибшей на чужбине Наташи. В память о своей украинской сестре грузинская Наташа учит украинский язык.
Сейчас уже нет в живых Саввы Марковича и его жены Ольги, но названый сын каждый год приезжает в Первую Михайловку и кладет букет живых цветов на их могилу, к памятнику, на котором выбиты слова:
«ВАШ ПОДВИГ — БЕССМЕРТНЫЙ ПРИМЕР ДРУЖБЫ НАРОДОВ УКРАИНЫ И ГРУЗИИ».
Свидетельством этого братства, скрепленного памятью о битвах за мир и счастье на советской земле, стала дружба колхозников Первой Михайловки с земляками Захара Соломоновича Хиталишвили из совхоза «Акриаспирский» Душетского района Грузинской ССР. Ездят друг к другу в гости и на взаимную проверку соцобязательств, помогают в трудных заботах. В 1971 году Кутаисский завод изготовил из сэкономленного материала автобус «Колхида» с прицепом и подарил первомихайловцам с надписью на борту: «Труженикам колхоза имени Жданова от кутаисских автостроителей в честь дружбы». Девятого мая, в День Победы, на митинге автобус «Колхида» был торжественно вручен ждановскому колхозу.
В том же году колхоз поставил на поле, где когда-то упал самолет Захара Хиталишвили, обелиск. Решением схода колхоза было наречено это поле Захаровым. Возле обелиска посадили дуб и березу как символ нерушимой дружбы двух народов, грузинского и украинского.
Хорошая земля на Захаровом поле, труд ждановских колхозников награждает она славными урожаями. В прошлом году исполнилось ровно 40 лет с того дня, когда Герой Советского Союза Захар Соломонович Хиталишвили ступил на ставшую родной землю Первой Михайловки. В честь этого события состоялся большой праздник на Захаровом поле. Хлеб Захарова поля лежал на почетном праздничном столе.
Эту историю рассказал мне отдыхавший в Сочи председатель колхоза имени Жданова, вот уже более тридцати лет бессменно стоящий на посту «колгоспного головы» и лично знающий Героя Советского Союза Захара Хиталишвили с давних пор, Иван Дмитриевич Сидько, кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени, заслуженный человек.
В. СААКОВА
Сочи.
Герой Советского Союза, почетный гражданин села Первая Михайловка З. С. Хиталишвили со своими односельчанами.


СЕЛО-ГОРОД-СЕЛО
Юрий КОЗЛОВ,
специальный корреспондент «Огонька»

Вспоминаются слова великого ученого-естествоиспытателя К. А. Тимирязева: «Возделывающий землю, хотя он сам этого не сознает, является жизненной опорой всей нации...» Оттого-то, знать, и возникает чувство, что все происходящее на земле самым прямым, непосредственным образом связано и с твоей жизнью в городе, оттого-то, читая, что пишут нынче о селе, видишь, что мировоззренческие, философские, исторические аспекты жизни советской деревни все чаще рассматриваются под углом таких понятий, как, с одной стороны, простое и естественное производство хлеба насущного, а с другой — осознание земледельцем важности и необходимости своей миссии на земле. В самом деле: с одной стороны, с каждым годом растет техническое оснащение села, поднимается личное благосостояние сельского труженика, а с другой — как будто убывает ответственность за свой труд, не всегда отношение к труду честное, по-настоящему нравственное. В размахе этих «ножниц» очевиднее невеселое обстоятельство, что слишком уж медленно растет производительность труда на селе, в частности медленно окупаются вложенные в Нечерноземье миллиарды. Об этом прямо говорилось и на ноябрьском (1981 г.) Пленуме ЦК КПСС.
...Я был в этом хозяйстве три года назад. Тогда, помнится, директорствовал в совхозе «Новленский» молодой человек Валентин Иванович Ефимов (сейчас он руководит другим хозяйством), и разговор у нас шел о том, как научить молодых любить землю, привить им уважение к сельскому труду. Ефимов разворачивал на столе шуршащую кальку — архитекторы проводили конкурс на лучший проект сельского поселка нового типа, и строительство в «Новленском» этого поселка — с хорошими, удобными домами, торговым центром, комбинатом бытовых услуг — намечалось начать в следующем (то есть 1980-м) году, о чем Ефимов и говорил с понятной гордостью.
Нынче же, спустя три года, я ехал в «Новленский» с намерением рассказать, как «вживаются» в производство молодые специалисты, вчерашние выпускники Вологодского молочного института. С какими трудностями сталкиваются в первые годы работы на селе, как их преодолевают. Вологодский молочный институт существует уже семь десятилетий, каждый год выпускает примерно пятьсот человек, так что сельские руководители трех поколений здесь — выпускники этого института.
Но вот подумалось: а ведь строительство нового поселка и судьбы молодых специалистов — это очень взаимосвязано. И то, что, как и три года назад, здесь считается, что строительство нового поселка начнется в будущем году, а пока... пока надо подождать, потерпеть,— это, пожалуй, отчасти характеризует сегодняшнюю ситуацию на селе. И я уверен, начни я доискиваться причин — почему же не строят? — найдутся десятки «объективных», в данный момент неразрешимых. Все хотят строить, все понимают, что надо строить, но... не могут. Обязательно что-то да не позволяет. Всё будет, всё построим, но... когда? Медленно движется дело, первоначальные планы нарушаются, а человеческий век стремителен. И к тридцати обязательно надо, чтобы была семья, дом, чтобы детей можно было определить в ясли или в детский сад. И те, кто три года назад уехал из «Новленского», наверное, ехидно спрашивают тех, кто остался: «Ну как новый поселок? Как и три года назад, в будущем году начнут строить?» Годы идут, а проблемы же перед здешним селом остаются прежние, то есть... когда-то так и не решенные. И это не может не породить у иных руководителей своеобразной тактики — ухода от решения проблем, Только бы связать концы с концами. Вместо добротных, хороших домов и подсобных помещений — деревянные времянки, которые строят шабашники с юга, весьма условно соблюдающие технологию и правила строительства; вместо прочного закрепления кадров — текучка, прием на работу случайных людей, лишь бы не требовали ничего. Такова реальность, в которой начинают свою работу молодые специалисты. Вот, допустим, кто-то из них был на практике в «Новленском» три года назад. Тогда в совхозе было 1124 коровы, льном засевали четыреста гектаров — совхоз мясо-молочного и льняного направления. Сейчас коров насчитывается 1250, под лен идёт четыреста сорок гектаров. Прогресс? Да, но скромный, медленный. А ведь «Новленский» в области на хорошем счету, это прибыльное хозяйство.
...Валентин Грушин — самый что ни на есть молодой специалист. Он окончил факультет механизации сельского хозяйства молочного института несколько месяцев назад и сейчас получает в совхозе «боевое крещение». Валентин Грушин — местный, родом из деревни Погостец. В институт поступил сразу после школы. Отец — комбайнер, мать — бригадир в полеводстве. Так что особенно удивить его чем-либо в «Новленском» было трудно. Все знакомое, родное. Валентин сказал, что большинство питомцев молочного института — сельские люди, знают, куда идут и что их ждет.
— Да. Все вроде знаешь,— задумчиво сказал он,— но... вот сейчас приходится заниматься механизацией процессов животноводства: дойки, уборки навоза, раздачи кормов... В институте изучать все это было куда проще — учебная лаборатория, доильный зал, там все необходимое оборудование, тут тебе и охладители и пастеризаторы. В институте, например, я не сталкивался с водопроводами. Подразумевалось, что они обязательно должны быть. А здесь самому приходится рассчитывать подачу воды из скважины в башню, потом по объектам. Дальше пошли. У совхоза договор с Кубенским отделением «Сельхозтехники», они должны технически обслуживать хозяйство, ухаживать за нашими доильными блоками. Смотрю: не выполняются работы по графику! Связываюсь с «Сельхозтехникой» — нет запчастей! А для водопровода, которым я сейчас занимаюсь, нет труб. Ладно, достали кое-как четыре километра полиэтиленовых, где взять сварщика? Сварка-то специфическая. В институте что-то говорили о кормоцехах, но так, отдаленно. А сейчас вот навис надо мной кормоцех. Нет для смесителя лопаток. Где взять? Так что сложностей хватает. С одной стороны, многому приходится на практике учиться, а с другой — очень многое, особенно касательно запчастей, на личных связях держится. Приходит новый человек, никого не знает и его никто не знает...
Грушин считает, впрочем, что это объективные, неизбежные трудности и спасовать перед ними может только хлюпик какой-нибудь изнеженный. Куда серьезнее, сказал он, бытовая неустроенность. Вот где можно сломаться.
— Пока живем с женой у родителей,— сказал Грушин,— это восемь километров от центральной усадьбы. На планерке мне необходимо быть каждое утро в семь тридцать. А транспорт — собственный мотоцикл «Иж-Юпитер». Осенью, бывает, дороги так развезет, что никакой мотоцикл не пройдет. Как быть? Жена моя по специальности экономист. А работает сейчас не по специальности — инженером по технике безопасности. Хорошего, естественно, мало. Да и у родителей жить не сладко. Возник тут, правда, один вариант. Предложили нам с женой жилье... Дом этот шабашники строили, в нем же и жили. Прорубили пол, развели под ним помойку. Вонь страшная! Как же жить там? Да и ветром этот дом насквозь продувается. Топить три раза в день надо, где дров напасешь? В общем,— невесело усмехнулся он,— ситуация не то чтобы критическая, но...
И рассказал, как мать его недавно поругалась на планерке с директором. Вернулась домой, сказала в сердцах: «Отец твой тридцать лет на комбайнах да на тракторах работал — ничего почти не заработал, неужели и ты вот так же!»
— Я ее мнения, конечно, не разделяю,— заметил Валентин,— это она сгоряча, но... Сто двадцать пять рублей у меня оклад, добавляют, правда, тридцать процентов от оклада за четкую, безаварийную работу техники.
О ней, о технике, о своей работе Грушин говорил с увлечением. Чувствовалось, что дела, заботы совхоза — это и его дела, его заботы. В этом году, радовался Грушин, заготовили много кормов, значит, молоко будет качественным, хорошим. Здесь поблизости есть торф, компосты на поля легко возить. Вообще у «Новленского» хорошая база для роста. А сколько здесь работает молодых! Он называл каждого поименно, для каждого находил доброе слово. Все было так. Но какая-то обида все же сидела в Грушине. Конечно, он понимал, что сразу ничего не бывает, что первые годы надо терпеть. Но он не хотел терпеть! И, думается, не надо считать максималистом человека, который хочет жить отдельно от родителей и не мучиться вопросом: как успевать на утреннюю планерку к половине восьмого, если по дороге ни пройти ни проехать? Мне кажется, будь он избавлен от этих бытовых изматывающих душу забот, куда больше успевал бы по работе.
...Надежде Сошениной, главному зоотехнику совхоза «Новленский», двадцать четыре года. Институт, зооинженерный факультет, она окончила два года назад. Жилищный вопрос у нее решен, вместе с сестрой живут в трехквартирном щитовом домике. Она рассказала, что животных любила с детства, поэтому проблемами выбора профессии не мучилась. Сейчас в ее ведении одиннадцать ферм, все совхозное стадо.
Она рассказала, что как только начала самостоятельно работать, то первое время видела вокруг одни лишь недостатки.
— Это, наверное, неизбежно. И тут важно как-то пересилить себя. Ведь что часто бывает? Или руки у человека опускаются, или же он становится равнодушным, полагая, что малыми своими силами ситуацию не исправит. А надо работать! Уметь отстаивать свою правоту. Я, например, какие испытала сложности? Знания-то по профессии вроде есть, а вот умения работать с людьми поначалу не хватало. И не только с доярками на фермах. Они, кстати, сейчас куда более восприимчивыми ко всему стали, с чувством собственного достоинства. На повышенных тонах говорить с ними бесполезно, а если под них подлаживаться — на смех поднимут. Особенно демагогов не любят... Ну да это ладно. А я и на совхозных планерках не всегда могла четко и убедительно мысли свои изложить, убедить присутствующих в собственной правоте. Мне кажется, институт должен давать не только профессиональные знания, но и учить людей руководить, умению поставить себя в коллективе, отстоять свою точку зрения. Я так считаю: если в чем уверена, надо до конца на том стоять! Тогда и сама себя будешь уважать, И люди тоже.
Надежда Сошенина считает, что ситуация сейчас в «Новленском» непростая. С одной стороны, конечно, рост. Стадо к концу пятилетки планируется значительно увеличить, построить еще несколько ферм. А с другой — какой же рост, если не на всех еще фермах введена двухсменка! В совхозе пятьдесят шесть доярок, и многие, как говорится, предпенсионного возраста. Молодых — до тридцати лет — всего пятнадцать человек, и только там, где двухсменка. Следовательно, нехватка кадров. Значит, и дисциплина хромает. Спросишь строго, человек сразу в ответ: «Ах, так? Сегодня же увольняюсь!» А заменить-то некем...
Истинный рост возможен только когда все фермы станут двухсменными, это ее, Надежды Сошениной, точка зрения. Иначе не видать тут молодых девчат. Да и откуда им взяться, если трудовую деятельность начинает сейчас молодежь, родившаяся в середине шестидесятых годов, а годы эти высокой рождаемостью не отличались? Сейчас бы закрепить, удержать на селе тех, кто работает — в этом году школьных выпускников в совхозе, например, осталось двенадцать человек,— а уж потом думать, как да за счет чего дальше расти.
Надежда Сошенина в «Новленском» еще и комсорг. Семьдесят комсомольцев здесь, а деревень на территории совхоза... шестьдесят четыре! Чувствуется, конечно, разобщенность, но создали ансамбль, художественную самодеятельность. Они как-то сплачивают молодежь. У Надежды есть мотоцикл, на нем она и ездит по деревням...
Встретился я в «Новленском» еще с одной выпускницей Вологодского молочного института, еще с одной Надеждой — Кириной. Она уже два года работает тут агрономом-семеноводом. Если Валентин Грушин имеет дело с людьми и техникой, Надежда Сошенина — с людьми и животными, то Надежда Кирина — с людьми и землей. Она производила впечатление спокойного, уверенного в себе человека. Разговор, однако, у нас несколько отвлекся от проблем агрономии. Мы говорили: каков же он, недавний выпускник института, работающий на селе? Во-первых, это человек с высшим образованием, во-вторых, пять лет он прожил в городе, в-третьих, как бы работой своей ни увлекался, но остается же что-то и помимо нее. Об этом-то, об удовлетворении культурных запросов и шла речь. Ведь за пять лет обучения студенты — большинство из них из села — как бы успевают стать городскими, а потом им снова предстоит жить на селе. И не всегда эта вторичная адаптация — село—город—село — проходит безболезненно.
Надежда говорила, что в «Новленском» в этом отношении хорошо. Молодежи много — это раз. От города близко — это два. А вот если попадает молодой человек или девушка в расцвете сил в какой-нибудь глухой район, куда только на самолете можно долететь, тогда как? «Многие, кто со мной учился, не прижились на новых местах, уехали...»
Об этом же я беседовал и с секретарем парткома совхоза Екатериной Аркадьевной Рассказовой, она тоже когда-то окончила молочный институт. Рассказова, заметила, что молодым, между прочим, тоже не следует ждать, когда им все принесут на блюдечке. Их в совхозе вон сколько! Им и думать самим, как организовать свой же досуг. Кино, клуб — это все какой-то традиционный отдых, но могут же они и сами чего-то придумывать? А вот этой инициативы, активности, не в работе, а в жизни, в сфере, так сказать, социальной, что-то не видать. Кто уж слишком подсобным хозяйством увлечется, а кто на претензиях к руководству зафиксируется — этого нет, то подай, а вот чего-то главного, объединяющего не чувствуется. А ведь они новая сельская интеллигенция!
...В Вологде я встретился с проректором молочного института по научной работе Анатолием Георгиевичем Елиным. Об этом институте есть что рассказать. Здесь много новшеств и в том, как организован учебный процесс, и в системе студенческих практик. При институте, например, имеются учебное хозяйство — госплемзавод «Молочное», учебно-опытный молочный завод, где студенты знакомятся с технологией производства молочных продуктов. На восьми факультетах тут учатся более двух с половиной тысяч студентов. Вологодский молочный — один из крупнейших «поставщиков» кадров для Нечерноземья.
Но нас сейчас интересовали не те, кто учится, а те, кто уже окончил институт...
— Приживается или не приживается в хозяйстве молодой специалист,— рассуждал Елин,— зависит не только от того, как его там встретят, но и от того, как мы его подготовим морально. Прежде всего стараемся поддерживать тесные связи с выпускниками. Каждые пять и десять лет с года выпуска проводятся традиционные встречи бывших студентов. Здесь не только вспоминаем былое, но выясняем, какие были недостатки в учебном процессе, в воспитательной работе. Что аукнулось? Как можно поправить дело? Не секрет, главная трудность — недостаток практической подготовки. Стараемся сократить часы преподавания теоретических, академических дисциплин, приблизить обучение к практике. Второе — плохо учим студентов работать с коллективом. Теперь в каждую производственную практику входит так называемая общественно-политическая практика, то есть студенты выступают с беседами, лекциями перед теми, кем они будут завтра руководить. Это помогает избавиться от излишней стеснительности, выработать четкость речи, учит точному выражению мыслей. В этом году разослали по хозяйствам, где работают наши выпускники, специальные анкеты: «Как устроились в бытовом плане?» И, наконец, год наблюдаем за выпускником. Иногда в хозяйствах встречают так, что человек хочет уехать. Вмешиваемся. Бывает, что и конфликты возникают...
А мне вспоминался недавний разговор с Рассказовой. В «Новленском», конечно, отношение к молодым заинтересованное. Их охотно ставят и управляющими отделений и главными специалистами. И самое важное — это отмечали все, с кем я говорил,— большая предоставлена самостоятельность. Их приказы не отменяются, директор — Анатолий Анатольевич Гусев — мелочной опеки не допускает. Что же касается быта — стараются быстрее предоставить жилье, но темпы строительства... Вот как будет построен новый поселок... Там и детсады и школа с бассейном... И не мог избавиться я от чувства, что по кругу скользят мысли — вновь и вновь возвращаются к этому самому новому поселку,— до чего же он необходим в «Новленском»!
А пока сошлись с Елиным на том, что институт, конечно, институтом, работа работой, но главное — любовь к своей земле, иногда суровой, неприютной, но единственной, потому что родная она! «Возделывающий землю... является жизненной опорой всей нации...»
Хорошо бы строительство нового поселка на сей раз началось в срок!
Вологда — Москва.

<- предыдущая страница следующая ->