<- предыдущая страница

МАКСИМ ТАНК
БЫЛЬ О ЗЛОМ СУХОВЕЕ

Рис. Ю. КОРОВИНА
Там, где солнце припекает горячей,
Жил да был в песках сыпучих Суховей —
Сам-то старый, сухопарый да седой,
Со взлохмаченной полынной бородой.
Облысевшая, как бубен, голова,
Очи злобные глядят едва-едва.
Рядом с ним не зеленело ничего,
Птицы, звери ненавидели его.
Не любил и проклинал его весь век
По соседству с ним живущий Человек.
Только что же можно сделать было с ним —
С этим ветром ненавистным и лихим?
Посадил себе ты кустик под окном
Иль засеял поле чёрное зерном, —
Не успеет листик робкий подрасти,
Не успеет колос бедный зацвести,
Как с корнями всё повырвет Суховей,
Всё спалит дыханьем жарким лиходей.
Где вчера посевы были — там песок,
Где вчера стада ходили — там песок,
Где синел ковыль высокий — там песок,
Где ручей журчал глубокий — там песок!
И казалось, никому уже невмочь
Одолеть его, прогнать отсюда прочь.
Но настало время! В сталинский наш век
Стал свободным и могучим Человек.
Много строит он чудесных городов,
Много роет он каналов и прудов.
В недрах много добывает он руды,
В Заполярье насаждает он сады.
Вот однажды на рассвете Суховей
Вдруг услышал гул машин и речь людей.
— Что ж, пускай себе стараются, идут,
Всё равно в песках горячих пропадут!
Успокоил этак сам себя злодей
И понёсся стороною от людей —
Завалился в самом знойном уголке,
Да и спит-храпит на выжженном песке.
День за днём проходит... Дремлет Суховей.
Он совсем бы и не вспомнил про людей,
Если б как-то не провыл ему шакал,
Что они кончают рыть большой канал.
После вороны кричали: — Эй, не спи!
Белых чаек повстречали мы в степи!
Где недавно шла песчаная гряда,
Там течёт-переливается вода,
А по той воде качается-плывёт
Диво-дивное — могучий пароход.
И доносится всё ближе, всё ясней
Говор, песни победителей-людей.
От досады и от злости почернев,
Суховей такой почуял в сердце гнев,
Что взметнулся, взвил горячие пески
На людей, на волны синие реки,
Разогнался — и над тихою водой
Мчится, мчится, потрясая бородой.
Только что за диво? День летит, и два,
А кругом лежит без края синева.
Чует старый: надвигается беда.
Ноги вымокли, промокла борода.
А песок, который нёс, набряк водой,
Суховея тянет в воду за собой.
— Выручайте!.. — Суховей давай кричать.
Только кто же его станет выручать?!
— Помогите! Помогите! Помоги... —
По воде пошли широкие круги.
Утонул злодей, лежит на тёмном дне...
Солнце весело сияет в вышине.
...В тех местах, друзья, недавно был и я,
Там подслушана степная быль моя.
Ничего я не прибавил к ней, а взял
Да в тетрадку путевую записал
Для друзей своих любимых — для детей —
Быль про то, как жизнь окончил Суховей.

Перевела с белорусского Елена Благинина


С. МОГИЛЕВСКАЯ
ПОДАРОК ЧАПАЯ

Рис. В. ЩЕГЛОВА
Шёл 1918 год. На нашу молодую Советскую республику напали враги. Они шли со всех сторон — и с севера, и с юга, и с востока, и с запада, стараясь прорваться к сердцу нашей родины, к Москве.
Все силы были мобилизованы, чтобы отстоять советское государство. На фронт шли рабочие и крестьяне. На фронт партия посылала лучших своих людей.
На самый трудный и решающий участок фронта, в Царицын на Волге, партия направила Иосифа Виссарионовича Сталина. Партия и товарищ Ленин знали, что отстоять Царицын сможет только товарищ Сталин, что он не даст белым войскам прорваться к Москве.
В это трудное для нашего государства время в приволжских степях, не очень далеко от Царицына, против белых сражался и Чапаев, отважный и смелый командир.
Осенью 1918 года Чапаевская дивизия одержала большую победу над белыми войсками, и Чапаев получил награду — золотые часы.
Часы были красивые, блестящие, таких у Чапаева сроду не было.
И когда Чапаев после парада поглядел на часы в темноте, оказалось, что они светились.
— Ловко! — довольный наградой, сказал Чапаев.
А Петя Исаев, его ординарец, тот от восхищения даже языком защёлкал.
— Теперь, Василь Иваныч, будешь ночью время глядеть, не особо руку выставляй... Заметят беляки твои часы, как по ним бабахнут!
Чапаев очень гордился светящимися часами: с кем ни увидится, непременно покажет. И слава о чапаевских часах пошла по всей дивизии.
— Немного на свете таких часов имеется, — говорили красноармейцы.
— Немного?! Одни и есть в целом свете! Вот наш Чапай и получил их...
— Это Чапаеву из Москвы, наверно, сам товарищ Ленин прислал за его подвиги и геройство!
— А то кто же! Конечно, товарищ Ленин прислал. Ему из Москвы видно, какого командира отметить нужно...
Только недолго были эти часы у Чапаева. Скоро он с ними расстался. И вот как это произошло.
Однажды Чапаев ехал из одного полка в другой. И вдруг видит — навстречу идёт красноармеец. Голова перебинтована. Идёт и хромает.
Поровнялся с ним Чапаев, попридержал коня. Красноармеец тоже остановился.
— Куда идёшь? — спросил Чапаев.
Красноармеец поглядел на Чапаева и ответил:
— Обратно в часть иду.
Удивился Чапаев:
— А перевязанный что? Хромаешь чего?
— Раненный, вот и хромаю, — ответил красноармеец. Видно, не признал боец Чапаева, потому нехотя и отвечал.
Не отстаёт от бойца Чапаев, снова спрашивает:
— Почему не лечишься, коли раненный? Лечиться надо...
— Некогда, некогда, товарищ, лечиться: воевать надо...
Тогда снял Чапаев с руки свои любимые светящиеся часы и протянул забинтованному красноармейцу:
— Возьми, друг! Носи и помни Чапаева.
Тут только красноармеец и узнал, с кем говорит.
— Товарищ Чапаев! Никак это вы?
— Разве не признал?
Сначала красноармеец ни за что не хотел брать часы, а потом Чапаев его уговорил и на руку надел.
Попрощались они, и каждый отправился своей дорогой.
— Вот потому мы и бьём белых, потому и колотим, что в Красной Армии такие бойцы, — сказал Чапаев, оборачиваясь, чтобы ещё раз взглянуть на маленького хромого солдата с забинтованной головой.


РАССКАЗЫ АНТОНИО ГРАМШИ

Сейчас вы прочитаете очень интересные и не совсем обыкновенные рассказы. Написал их замечательный человек, отважный борец за счастье трудящегося народа, товарищ Антонио Грамши.
А написаны эти рассказы в тюрьме...
Далеко от нас, на синем тёплом море, которое называется Средиземным, есть остров Сардиния. Он принадлежит стране Италии. Там, на этом острове, и жил в детстве Антонио Грамши. Ещё мальчиком мечтал Антонио о том, чтобы народ отвоевал себе радость свободной жизни, о которой пелось в хороших итальянских песнях.
Грамши исполнилось двадцать лет, когда он переехал с острова в итальянский город Турин. Вскоре, осенью 1917 года, до него донеслась радостная весть: народы России под руководством партии коммунистов-большевиков отняли власть у помещиков и фабрикантов и сами стали хозяевами своей великой земли. Ленин и Сталин привели народ к победе. Грамши стал учить итальянских рабочих, что надо «сделать, как в России». И вместе с товарищем Тольятти Антонио Грамши в 1921 году организовал в Италии коммунистическую партию.
В 1922 году власть в Италии захватили фашисты. Больше всего на свете фашисты боялись коммунистов, потому что знали, что за них народ. Коммунистов стали бросать в тюрьмы. Был схвачен и Антонио Грамши. Фашисты решили тайком умертвить Антонио Грамши. В тюрьме ему не давали спать по девять суток подряд. Ему нарочно давали такую пищу, которую больному нельзя было есть. Но он не сдавался. И в тюрьме, слабея с каждым днём, он продолжал бороться за дело народа. Он писал письма товарищам-коммунистам, оставшимся на воле, учил их, как надо действовать.
«Только тот, кто даже в самые тяжёлые моменты сохраняет сердце твёрдым и волю отточенной, как меч, может считаться борцом рабочего класса, может быть назван революционером».
Слова эти хорошо помнят итальянские коммунисты. Сегодня они во главе с товарищем Пальмиро Тольятти храбро борются за мир, за свободу итальянского народа, против американских богачей, которые стараются захватить Италию.
Почти девять лет провёл в душной, тесной и тёмной тюрьме Антонио Грамши. Он тяжело болел. Его не лечили. И в 1937 году, шестнадцать лет назад, Грамши умер. Мужественные письма из тюрьмы хорошо известны сейчас всем, кто борется за свободу итальянского народа, за мирную жизнь его. Среди этих писем есть и ласковые, мудрые письма сыновьям — старшему Делио и маленькому Джулиано. Грамши заботливо следил из своей тюрьмы, как учатся и растут его дети.
И часто в темноте узкой тюремной камеры Антонио Грамши, чтобы развеселить и порадовать чем-нибудь своих ребят, соскучившихся по отцу, писал им разные забавные и поучительные истории о людях, о природе, о животных.

АНТОНИО ГРАМШИ

КАК ЧЕЛОВЕК ИЗМЕНИЛ ПРИРОДУ

Рис. В. ЩЕГЛОВА
Вот сказка, которую я слышал у себя на родине.
В комнате спал малыш. Рядом с ним стоял кувшинчик с молоком. Пока ребёнок спал, прибежала мышка и выпила всё молоко. Проснулся малыш, не нашёл молока и заплакал. Стыдно стало мышке, что малыш из-за неё без молока остался, и побежала она к козочке.
— Коза, а коза, дай молочка — малыша напоить!
— Принеси мне свежей травки, тогда дам малышу молока, — ответила коза.
Побежала мышка за травой. Видит: вся трава в поле высохла, потому что родник перестал поить её водой. Мышка к роднику за водой поспешила. Смотрит, а родник-то иссяк: разрушили его во время войны. И просит родник мышку прислать ему мастера-каменщика. Каменщик потребовал для работы камни. Мышка к горе побежала:
— Гора, дай мне камни!
— Ох, мышка, мышка, не до камней мне! — отвечала гора. — Жестокие торговцы лесом вырубили деревья, которые росли на моих склонах, осыпалась с них вся земля, и вот стою я в трещинах от ветра, дождей и палящих лучей солнца!
Пожалела мышка гору, рассказала ей, зачем нужны камни, и обещала, что когда малыш вырастет, то засадит он гору соснами, дубами и каштанами. Дала тогда гора камни. Каменщик построил колодец. Родник напоил землю. Выросла на поле трава, и козочка дала малышу молока.
Малыш быстро вырос и стал большим и сильным мужчиной. Он засыпал голые склоны гор плодородной землёй и насадил разные деревья. Гора ожила: зазеленели на ней деревья, поселились всякие зверюшки, зазвенели весёлые птичьи голоса. Густая листва деревьев защищала гору от солнца, а их стройные стволы охраняли её от ветра. Во время дождя деревья сдерживали бурные потоки воды, не позволяли им опустошать равнину около горы.
Так человек изменил природу.

ЕЖОВОЕ ДЕРЕВО

Раз я видел, как ежи собирали яблоки. В один из осенних вечеров, когда луна светила особенно ярко, мы с моим другом отправились в поле, где росло много яблоневых деревьев. Мы спрятались в кустарнике, против ветра. И вот вдруг видим: на полянку выходят пять ежей — два побольше и три маленьких. Они гуськом направились к яблоням, побегали в траве, а затем принялись за работу. Помогая себе мордочками и лапками, они катили яблоки, упавшие с деревьев, и складывали их кучками. Потом самый большой ёж поднял мордочку кверху, огляделся и направился к согнувшемуся под тяжестью яблок невысокому деревцу. Вместе с ежихой они забрались на самый нижний сук, прочно уселись на тяжёлой ветке и принялись её раскачивать. На землю посыпались яблоки. Тут все ежи — большие и маленькие — свернулись шариками и стали кататься на яблоках, стараясь проткнуть их своими колючками. Не всем маленьким ёжикам удалось это сделать, но ежи отец и мать нанизали на себя по нескольку яблок.
Когда ежи возвращались в свою норку, мы вышли из нашей засады, забрали ежей вместе с яблоками в корзинку и унесли домой.
Я взял себе ежа и двух ежат. Они жили у меня во дворе. Ловили червяков, тараканов и майских жуков. Ели они фрукты и листочки салата. Мало-помалу ежи стали привыкать ко мне и уже не свёртывались в шарики, когда я подходил к ним. Очень ежи боялись собак.
Эти ёжики жили у меня недолго: наверно, их украла лиса, которая обычно охотится за ежами.

Перевёл с итальянского Н. Таманцев


АЛЕКСЕЙ ВАЛЬДЮ
МЫРГЫ

Рис. В. ЩЕГЛОВА
Расскажу вам о трёхглавом дябде. Сейчас-то я знаю: никаких чудовищ нет, но в наших сказках всегда их много было. Говорят, это было в одном стойбище. В том стойбище нани жили. Много ли, мало жили — пришла к ним беда. Появился трёхглавый дябда: глаза его, как угли, горят, изо ртов огненные искры сыплются. Летает тот дябда с горы на гору — страшные громы гремят.
Людям выйти нельзя — дябда унесёт; поехать на рыбалку нельзя — дябда убьёт; пойти на охоту нельзя — дябда задавит. Совсем жить плохо стало. Думали, думали люди — ничего не могут придумать. Стрелами били в трёхглавого дябду — стрелы отлетают, копьями метали — копья ломаются.
Несчастье нависло над нанинским родом.
Жил в том стойбище парень. Мыргы его имя было. Стариков уважал, ребят не обижал, песни пел — людей тешил. На охоту пойдёт — больше всех зверя убьёт, на рыбалку поедет — больше всех рыбы поймает. Любил людей Мыргы. Сердце разрывалось у Мыргы, когда видел он, как матери и жёны плачут, как у мужчин от горя волосы седеют.
Сказал Мыргы отцу, матери:
— Не могу, ама! Не могу, эне! Сердце разрывается от горя. Лучше умереть, чем так жить. Пойду против трёхглавого дябды.
Отец Мыргы, старый Мурун, и мать Мыргы, седая На, сына сильно любили, но сказали старики:
— Иди, сын!
Стал Мыргы собираться на битву. Старый Мурун дедовский лауча1 дал ему в руки, чтобы смело сражался в бою. Старая На седую прядь волос зашила в мешочек, повесила сыну на шею, чтобы был бесстрашным в бою. Люди стойбища принесли по горсти земли, зашили в мешочек, повесили ему за пояс, чтобы помнил свою землю в бою.
1 Лауча — оружие вроде клинка.
Обвязал себя Мыргы в девять слоев старой сетью, взял дедовский лауча и поехал на маленькой берестяной оморочке.
Едет, едет — слышит: плачет ветер старой женщиной.
Едет, едет — видит: деревья, как старики, качают головами.
Звери попрятались, птицы не поют.
Много ли, мало ехал — доехал до синего озера. Знал Мыргы: на берегу озера огромное дерево стоит. На том дереве жил трёхглавый дябда.
Подъехал Мыргы к берегу, не вылезает из оморочки. Увидел его дябда, огненные глаза вытаращил:
— Зачем ты приехал, человечий сын? Что тебе надо?
Застучало у Мыргы сердце, клок волос старой матери зашелестел на груди, родная земля затрепетала на поясе. Мыргы говорит:
— К тебе приехал я, проклятый дябда, нашей земли мучитель, с тобою биться!
Полетели из глаз трёхглавого дябды молнии, громы загремели из горла. Налетел трёхглавый дябда на Мыргы, ударил его в грудь — не пробил девять слоев старой сети. Только на четверть озера оморочку с Мыргы отбросил. Размахнулся Мыргы дедовским лауча — одну голову отсек.
Загремел дябда и в другой раз кинулся на Мыргы. Три слоя старой сети пробил дябда, на середину озера оморочку с Мыргы отбросил. Размахнулся Мыргы дедовским лауча — вторую голову отсек. Загрохотал дябда и в третий раз кинулся на Мыргы. Изловчился Мыргы — последнюю голову отсек. Подхватило синее озеро голову и тушу дябды, унесло синее озеро проклятого дябду на глубокое дно.
Едет, едет Мыргы домой, слышит: поёт ветер молодой девушкой. Едет, едет Мыргы домой, видит: молодыми парнями раскачиваются деревья. Едет, едет Мыргы домой, видит: звери из нор вышли, кувыркаются, радуются его победе. Едет, едет Мыргы домой, видит: птички с дерева на дерево перелетают, песни распевают, его восхваляют.
Не грешно героев восхвалять!


На обложке — рисунок А. Ермолаева
Редколлегия: З. АЛЕКСАНДРОВА, А. БАРТО, Л. ВИНОГРАДСКАЯ (редактор), Л. ВОРОНКОВА, А. ЕРМОЛАЕВ, И. ЕМЕЛЬЯНОВА, В. ЛЕБЕДЕВ, С. МАРШАК, Е. МАРТЬЯНОВА, Л. ПАНТЕЛЕЕВ
Художественный редактор О. Комкин
Рукописи не возвращаются
Технический редактор Л. Волкова
Год издания двадцать девятый
Цена 1 руб.
Изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»
Адрес редакции: Москва, Сущевская ул., 21.
Тел. Д 1-15-00, доб. 1-06.
А00878
Подп. к печ. 26/III 1953 г.
2.8 уч.-изд. л. Бумага 69х92.-1,5 бум. л.- 3 печ. л.
Тираж 325000 экз. Заказ 323
Типография «Красное знамя» изд-ва «Молодая гвардия». Москва, Сущевская, 21.

<- предыдущая страница