<- предыдущая страница следующая ->

ТВОИ ЗАРУБЕЖНЫЕ ПОДРУГИ

К ЛЕНИНУ

Позади было полмира — это без преувеличения. В ушах все еще стоял гул двигателей. Тереса шагнула на трап и зажмурилась — в лицо сыпануло снежной крупой. Она поглубже надвинула вязаную шапочку, взглянула на поземку, на белое небо и быстро-быстро побежала по ступенькам, навстречу цветам и улыбкам, навстречу впечатлениям, спрессованным в десять дней. «Это не так уж мало,— скажет она потом,— ведь десяти дней хватило, чтобы потрясти мир!»
Беатрис тоже задержалась на выходе, зачарованная неоновыми буквами — «МОСКВА». Они отражались в стеклах очков. Несмотря на изрядный морозец, Беатрис спускалась по трапу с непокрытой головой. Лицо ее было очень серьезным.
Вслед за ними по ступенькам неторопливо прошла Магдалена.
У Беатрис Гальярдо Масиас, Тересы Пан-дуры и Магдалены Гарсиа начинались первые минуты пребывания на советской земле. Этим трем женщинам в ярких пончо предстояло побывать на берегах Невы, Днепра и Москвы-реки. Им предстояло повидать множество людей. Со многими обстоятельно поговорить.
Слушая, они будут быстро писать в пухлых блокнотах. Разговаривая — сначала очень старательно строить каждую фразу, потом переполняться эмоциями и дополнять свою речь каскадом жестов, блеском глаз, выразительной интонацией.
Магдалена и Тереса — члены ЦК, а Беатрис — член Политкомиссии ЦК Социалистической партии трудящихся Мексики. Кроме того, Беатрис — генеральный секретарь, а Магдалена и Тереса — члены национального руководства Национальной федерации женщин-инсургенток Мексики. По приглашению Комитета советских женщин в конце прошлого года они прибыли в Москву. Инсургент в переводе означает «восстающий», «выступающий против» — против социальной несправедливости, которую усиливает жестокий экономический кризис, терзающий Мексику вот уже несколько лет.
В кризисе оказалась страна, занимающая в Латинской Америке второе место по производству электроэнергии и добыче нефти, страна, где выплавляется треть латиноамериканской стали, обладающая залежами каменного угля, свинца, цинка, серебра, меди, урана, богатая на хлопок и кофе, сахарный тростник и пшеницу...
Совсем недавно в государственную казну широким потоком вливались нефтедоллары. Казалось, им не будет конца. Но в начале 80-х мировые цены на нефть упали, и это больно ударило по национальной экономике.
Не меньший, если не больший урон стране нанесла политика транснациональных монополий-ростовщиков. Появился даже термин «мексиканизация». Так называют процесс проникновения иностранных монополий в экономику страны на правах «партнерства» с национальным капиталом. Прямые частные иностранные капиталовложения росли. Они были подобны бомбе замедленного действия. Бомба эта «взорвалась» огромной цифрой внешнего долга: 86 миллиардов долларов, резким падением жизненного уровня населения, «финансовым предательством» богатеев, переправивших в американские банки миллиарды долларов.
Только в 1983 году, покупательная способность минимальной заработной платы «потеряла в весе» около 40 процентов, в то время как цены удвоились.
— Дороговизна страшная,— рассказывает Беатрис.— Нищета растет с каждым днем. Массовое недовольство. Им пытаются манипулировать. Мы, социалисты, должны разъяснять людям, кто виновник кризиса, кто на нем наживается. Перекупщики, спекулянты всех мастей и масштабов берут нас за горло. Гражданам страны, имеющей побережье протяженностью 10 тысяч километров, практически недоступны морские продукты — дорого! Молока не хватает...
— Недоступны не только морские продукты,— добавляет Тереса, которая занимается социальными вопросами.— Недоступны и многие лекарства. Консультация у врача стоит 20—25 долларов. Большинство мексиканцев за всю жизнь ни разу не проходят медицинского обследования.
Магдалена, мать троих мальчиков — двух, семи и девяти лет, работает директором центра по перевоспитанию несовершеннолетних преступников в родном своем штате Коауила:
— Что вы хотите! 12 миллионов полностью или частично безработных. Дети часто вынуждены за гроши заниматься тяжелой работой. За гроши, на которые рассчитывает порой вся семья где-нибудь в трущобах или в жестяной хижине...
Разговор этот происходил в ночном поезде Москва — Киев, который несся сквозь пургу, подрагивая на стыках. Мы не говорили специально о Мексике. Просто после дней, проведенных в советской столице, гостьи почувствовали потребность рассказать о том, что наболело. Наверное, в этом сыграли роль впечатления о нашей стране: они воочию увидели воплощенные в жизнь идеалы социализма, отраженные в буднях, в культуре огромной страны. И еще гостьи почувствовали себя в Советском Союзе, не совсем гостьями. Скорее товарищами, подругами. Они и ожидали встретить друзей, но, встретив, были взволнованны и тронуты теплом и искренностью.
В школе и профилактории, в детском саду и на встрече в райкоме партии, на фабрике-прачечной и в поликлинике они были так внимательны — Беатрис, Тереса и Магдалена. Своей живой заинтересованностью заставляли по-новому, как бы со стороны взглянуть на нашу жизнь — удивиться привычному.
На них произвели впечатление серьезность и спокойствие людей — «чувствуется, что много пережили, поэтому понимают и чужие трудности, готовы помочь ближнему и дальнему». Их восхитила красота и энергия советских женщин, отношение к ним со стороны мужчин — как к равным.
Мексиканские гостьи просили не удивляться их восторгам. Утверждали, что в них нет ничего странного, если ты уже привык к тому, что множество твоих соотечественников неделями не видят мяса, рыбы, молока, если большую часть зарплаты «съедает» плата за жилье. Если после контрастов, «от которых дома в глазах рябит», видишь их полное отсутствие...
В купе принесли чай, и стало совсем уютно.
— А Киев — это тепло? — спросила Тереса.
— Да, что-то среднее между Москвой и Мехико,— ответила Беатрис и вдруг задумалась.— Климат у вас, конечно, суровый. Он, наверное,— большая нагрузка на экономику. Это какие же дома надо строить, и сколько одежды надо!
— У меня из головы не выходит эта груда почтовых переводов в Фонде мира,— произнесла Магдалена.— Такую войну пережить...
Магдалена больше всего записей в своем блокноте сделала в школе. Особенное впечатление на нее произвела дисциплина на уроках, ухоженность ребят, качество их знаний.
— Папы и мамы работают, такое счастье!— грустно улыбнулась Беатрис.— И столько библиотек...
Беседу прервало радио. Шли новости. Все три притихли. Лишь согласно переглядывались, осуждая или сочувствуя, радуясь или печалясь. Было очевидно, насколько ценна для них непредвзятая информация.
Для Тересы это больной вопрос. Она вместе с мужем и двумя детьми живет в штате Сонора, том самом, где, по преданию, похоронен легендарный Хоакин Мурьета — Робин Гуд Латинской Америки, павший от рук янки. Штат Сонора граничит с США. Поэтому идеологическое влияние северного соседа Мексики здесь проявляется наиболее остро. Соответственно преподносится и образ нашей страны...
«В Эрмитаже открылась выставка кубинского и испанского искусства... В Москве — выставка работ выдающегося мексиканского художника Сикейроса»,— произнес голос диктора. Три слушательницы разулыбались.
Нет, никому не вбить клин в добрые отношения между нашими странами. Советско-мексиканская симпатия коренится очень глубоко. Для Мексики, например, как и для нас, широкая народная солидарность со странами, борющимися за свою свободу,— уже не просто традиционная политика, а черта национального характера.
Мексика была единственной страной Западного полушария, не порвавшей дипломатических отношений с революционной Кубой. Первым в полушарии государством, установившим дипломатические отношения с СССР. Мексика активно борется за нормализацию обстановки в Центральной Америке.
...На большой карте мира в музее В. И. Ленина, в зале, посвященном революции 1905 года, горели зеленые огоньки. Горел и «мексиканский» огонек, напоминающий о революции 1910—1917 годов. Его зажгла первая русская революция. Свет его и сегодня теплится в душе многих мексиканцев.
Много лет назад, будучи школьницей, Беатрис получила от деда в подарок испещренную пометками книгу. На обложке было написано: «В. Ленин. Государство и революция».
— Ты, чика, я вижу, девушка серьезная — тебе обязательно понадобится,— сказал тогда дед.
Через два года внучка стала одним из инициаторов создания в Мехико молодежной группы по изучению марксизма-ленинизма. Теперь Беатрис ходила по залам, и, как старых знакомых, узнавала книги: «Что делать?», изданную в 1941 году в Буэнос-Айресе, «Материализм и эмпириокритицизм», выпущенную в Монтевидео семью годами позже. По этим книгам она изучала Ленина.
«Эрмитаж полон золота и драгоценностей,— говорила Беатрис перед самым отъездом из Ленинграда,— но музей Революции нас потряс до глубины души — своими сокровищами духа».
И вот они переходят от стенда к стенду в музее В. И. Ленина в Москве. Вслушиваются в слова экскурсовода, стараясь понять их еще до того, как они будут переведены. То и дело просят переводчика уточнить слово или фразу.
Каждый берет у Ленина в течение жизни, помимо общих, еще и свои «уроки». Какие? Это зависит от дела, которым ты занят, от возраста, от задач, стоящих перед твоей страной. Непременным является то, что всякий при желании всегда может извлечь из духовного общения с Ильичем великий урок человечности. Мексиканки извлекали для себя еще и практические уроки.
«Лучше десять работающих не назвать членами партии, чем назвать одного болтающего»,— записывала Беатрис. Некоторые наши товарищи по партии, скажет она потом, слишком увлечены чисто количественными показателями роста партийных рядов.
Тересу поразила ленинская работоспособность: 15 лет эмиграции — более 9 тысяч работ. «Развитие капитализма в России» — 600 источников, 110 дней в Разливе — 60 статей, 53 года — и громада ленинской жизни...
Магдалена долго рассматривала фотографию 1910 года — «Бурлачки на реке Суре» и видела перед собой босые ноги мексиканок — своих современниц. Какое надо иметь мужество ума и сердца, чтобы видеть выход из положения, которое окружающим кажется безвыходным! «Как же трудно вам было!» — сказала Магдалена, глядя на стол в кабинете Ленина, где с лампой соседствовали свечи — для подстраховки на случай отключения электричества.
«Правда всегда дойдет!» — улыбалась Тереса при виде полых кубиков для перевозки матриц, жилетов в «кольчуге» из внутренних карманчиков, чемоданов с двойным дном, которыми пользовались курьеры «Искры».
Беатрис шевелила губами, пытаясь переводить: «Исфестиа», пьянтиса, 27 октябрья 1917 года...» В этом номере «Известий» был опубликован «Декрет о мире». Беатрис вспомнила изрытую пулями стену завода «Арсенал», вспомнила лозунг (она везде просила переводить лозунги): «Наше призвание — созидать». «Мир выстраданный бережешь, как ребенка»,— говорит она.
Почти пять веков назад завоеватели покорили древние племена ацтеков и майя, испокон веков населявшие территорию Мексики. Выигрывать битвы конкистадорам помогли... кони. Индейцы до того никогда не видели лошадей. Им казалось, что конь и всадник — одно существо, могучее и беспощадное, и они панически разбегались.
Так и недобрые силы, грозившие Мексике позже, долго казались необъятным, непостижимым, а потому и непобедимым чудовищем. Но шло время, и эта устрашающая нерасчлененность стала исчезать. Контуры зла делаться четче. Не вдруг, не сразу. Восстания Идальго и Морелоса, восстания 1821 и 1863 годов, сметавшие захватчиков с мексиканской земли, а изображение короны — с национального флага, наконец, события в далекой России и книги в мягких обложках,— все это разгоняло мрак, придавало силы для борьбы за свободу и независимость.
Ленин — это надежда. Это живой и радостный источник революционного вдохновения.
— Слышу его голос,— говорит Беатрис,— вижу его улыбку или читаю его работы — на душе становится светло. Хочется жить и бороться.
— Он учит смотреть на жизнь трезво,— это уже Тереса. — Все окружающее видится таким, как есть. Но не кажется больше хаосом. Знаешь, что делать дальше, к чему стремиться...
Они посмотрели тогда документальный фильм «Живой Ленин».
— Вы заметили, как он махнул рукой оператору?— смеется Беатрис.— Поснимали, мол, и хватит. Мол, делом надо заниматься, а не пленку изводить...
Три маленькие женщины шли по просторным коридорам в центре заснеженной Москвы. Через сутки они сойдут с трапа в аэропорту Мехико...
И.ДЬЯКОВ

Фото В. ГРЕВЦОВА.
Тереса, Беатрис и Магдалена на территории Московского Кремля.


С ЧИТАТЕЛЕМ БЕСЕДУЕТ АГРОНОМ

СОТВОРЕНИЕ ХЛЕБА

ЮРИЙ ПЛАТОНОВИЧ КОВЫРЯЛОВ — агроном, выпускник Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, кандидат сельскохозяйственных наук.
Многие годы работал на целине — директором МТС, секретарем сельского райкома партии. Затем был заместителем директора Всероссийского научно-исследовательского института орошаемого земледелия.
В настоящее время Юрий Платонович Козырялов — главный редактор журнала «Зерновое хозяйство».
Говорят, что на Земле есть три главные ценности: хлеб, чтобы народ всегда был здоров и силен, женщина, чтобы не обрывалась нить жизни, и книга, чтобы не обрывалась связь времен.
Этим словам созвучна народная мудрость: нет лучшего цветка, чем пшеничный колос, нет лучшего сада, чем пшеничное поле, нет лучшего аромата, чем аромат свежеиспеченного хлеба.
Хлеб — это больше, чем пища. Он — тепло Разума на нашей планете, синоним самой жизни. Хлеб — это вешняя зелень озими и тяжелое литье колосьев, солнечный прибой зерна и каравай на рушнике.
Но в каждодневных житейских хлопотах не всегда думается, что где-то сейчас растет пшеница, размалывают зерно и у жарких печей стоят в ослепительно белых халатах пекари.
А стоит задуматься...
Каждое посеянное, взращенное, перемолотое, испеченное зерно пропущено через сотни машин и моторов. Над зерновым полем на бреющем полете кружили самолеты, рассеивали удобрения, боролись с вредителями и сорняками. Зерно везли по Волге и Днепру, Дону и Енисею. Оби и Каспию мощные сухогрузы. Заводы-автоматы превращали его в румяные, аппетитные калачи, буханки, булочки. В каждом зернышке пульсирует энергия наших гигантских электростанций, кипит металл наших «магниток». Урожай рождается на свет всей мощью науки и техники.
Мы ныне твердо усвоили, что сотворение сегодняшнего хлеба перестало быть делом исключительно крестьянским. Он рождается в совместных усилиях землепашца, машиностроителя, биолога, химика, ученого...
И все же сотворение хлеба начинается за сельской околицей, на той бескрайней земле, которая может быть и доброй матерью, и злой мачехой.
Да, земля — наша добрая кормилица. Если сегодня в день брать в среднем 300 граммов хлеба на человека, то весь ежедневный народный каравай «потянет» на 82 тысячи тонн, а ежегодный — на 30 миллионов тонн. Силой земли поднимается хлебный колос, ее соками наполняются плоды, благодаря ее дарам мы получаем молоко, мясо...
Как бы бурно ни развивались наука и техника, благополучие человека, его здоровье и питание зависят от земли. А земля у нас не безгранична, гектар пахоты так и останется гектаром на все времена. Но как часто этот гектар находится во власти стихии.
Хлебная нива может быть тучной, под благодатными дождями и ярким солнцем может налить колос. И может быть скудной, когда на нее обрушиваются бесснежные лютые морозы, когда хлещет по тонким стебелькам «черная буря» и иссушает лист суховей.
Задумывались ли вы, к примеру, над таким фактом: наша страна не знает года, когда вся ее территория была бы свободна от засухи, которая охватывает от 20 до 180 миллионов гектаров. Это при 227 миллионах гектаров пашни!
Через многие испытания проходит хлеб, прежде чем из маленького зеленого ростка станет он полновесным колосом, а потом и полновесным караваем на столе. И вместе с хлебом через непогоду и зной, через напряженное ожидание урожая и нелегкий каждодневный труд идет по ниве человек. От посева до жатвы не знает покоя земледелец.
Гектар тому больше платит, кто трезво, критически мыслит, у кого к полю творческий подход. Это ой как ныне нужно!
У корабелов есть такой термин: остойчивость. Это способность судна сохранять равновесие на любой волне. Важнейшее качество! Без него корабль не корабль.
Можно применить такую терминологию и к земледелию. «Хлебному кораблю» тоже не приходится рассчитывать на спокойное «море». Велика ли его «остойчивость»? Применительно к земледелию такое явление определяют термином «устойчивость». Древний философ Сократ говорил: «Гораздо лучше получать каждый год достаточное количество хлеба, чем очень много или слишком мало».
А как определить это «достаточное количество»?
Ответ не прост. В агрономии есть понятие — годовое кольцо урожая. Суть его в том. что каждое кольцо должно быть шире предыдущего. Таков закон природы — посмотрите на срез дерева. Год от года кольца расширяются (они могут быть тоньше или толще предыдущего, но обязательно расширяются!), в этом суть прочности ствола,— его крепость и устойчивость против невзгод.
В земледельческом деле приумножить урожайное кольцо — значит увеличить прочность экономики. Вот и выдвинула жизнь перед земледельцами двуединую задачу: последовательно повышать плодородие почвы и постоянно наращивать урожайность сельскохозяйственных культур.
Казалось бы, чего уж проще, чем исконное земледельческое занятие: вспахал, посеял, убрал, засыпал урожай в закрома. Однако при кажущейся незатейливости нет, пожалуй, труда тоньше и искусней хлеборобского.
Мы с вами живем во время, когда все шире входят в жизнь слова «управлять урожаем». Это становится возможным благодаря подведению под земледелие прочного фундамента, имя которому — научно-технический прогресс.
На октябрьском (1984 год) Пленуме ЦК партии подчеркнуто: «Недавно Политбюро ЦК одобрило меры по внедрению интенсивных методов выращивания озимой и яровой пшеницы, которые должны дать стране дополнительно миллионы тонн зерна. По этому магистральному пути надо двигаться широким фронтом во всех отраслях сельскохозяйственного производства». Интенсивные технологии уже получили прописку на хлебных полях.
Опыт выращивания 50—60-центнеровых урожаев новым методом накоплен в некоторых хозяйствах Кубани, Ставрополья, Украины, Черноземья. Нынче такие посевы заняли более шести миллионов гектаров.
Если бы вам довелось быть прошлым летом на озимом поле ивано-франковского колхоза «Прапор комунизму», то вы увидели бы — «стеной стоит пшеница золотая»... Вот где стена, так стена! Невысокие, но прочные, не поддающиеся ветрам стебли, тесно жмущиеся друг к другу налитые колосья. Сорвали несколько, пересчитали зерна. Неизменно за пятьдесят. Потом для сравнения сделали такой же подсчет на лучших хлебных полях других хозяйств: три десятка зерен в колосе — где чуть больше, где меньше.
В народе говорят: «Поклон человеку, подарившему еще одно зерно в колосок». Какую же благодарность заслуживают те хлеборобы, которые дали в колос двадцать и больше зерен?!
Специалисты колхоза «Прапор комунизму» провели сравнительный учет по сорту озимой пшеницы «полесская-70», возделываемой по-новому и традиционным методом. В первом случае на каждом квадратном метре было 480 колосоносных стеблей, во втором — 417. Высота растений, а значит, и способность их противостоять полеганию соответственно 84 и 113 сантиметров. Среднее количество зерен в колосе — 52 и 38.
Намолоты показали, что в «Прапоре комунизму» получили по 52,1 центнера зерна с гектара — вдвое больше, чем в других передовых хозяйствах района. Да и в самом «Прапоре комунизму» раньше брали на полтора десятка центнеров меньше, чем при новой технологии.
Речь идет о посевах озимой пшеницы, возделываемых по интенсивной технологии с оставлением постоянной технологической колеи.
В названии нового метода опорное слово «интенсивная», то есть такая технология, которая обеспечивает резкий, практически вдвое, рост продуктивности озимого пшеничного поля и одновременно повышает хлебопекарные качества зерна.
В системе «почва—растение—технология» центральным звеном деятельности хлебороба является «растение», и поэтому, применяя тот или иной прием в земледелии, нужно «спросить» само растение, нуждается ли оно в этом воздействии. Предстоит ответить не только на вопрос «сколько», но и на вопрос «когда» и «как». Растения пшеницы, к примеру, в начале развития требуют умеренного азотного питания, а в период образования продуктивных органов — колосьев (фазы выхода в трубку, колошения) — усиленного. На первом этапе (до выхода в трубку) создают условия для формирования большого колоса, на втором — заботятся о его наливе, о зерне с большим содержанием белка. Значит, питанием растений надо управлять. Именно это позволяет делать интенсивная технология, и в этом ее главное преимущество перед традиционной.
Растение пшеницы — беззащитное дитя природы. Кто только не нападает на него! Вредители — и сосущие, и грызущие, ржавчинные болезни покрывают «язвами» рабочую поверхность листьев, сорняки отнимают соки земли. Порой до половины урожая уносят эти «нахлебники».
Новая технология предусматривает интенсивное применение химических средств защиты растений.
И вот «маленькая арифметика». Для обеспечения сбалансированного питания растений и комплекса мер по их защите осенью проводятся две, весной и летом еще несколько обработок посевов. Кроме того, одна-две обработки препаратами, регулирующими рост растений, три — азотными удобрениями.
И чтобы все эти работы провести в срок и качественно, требуется неоднократно заходить тракторными агрегатами на хлебное поле. Каждый такой проход наносит непоправимую травму посевам. А это — снижение урожая зерна!
Где же выход?
В том варианте технологии, о котором идет речь, все машины, ведущие подкормку и химическую обработку посевов, ходят по незасеянному следу — так называемой постоянной технологической колее.
Представьте себе ухоженный хлебный массив, в который через каждые десять с половиной метров аккуратно врезана наезженная колея — двухследка, оставленная во время сева. Очень непривычная деталь для культурной нивы. Но такая колея позволяет трактору с машинами и агрегатами проходить по уже засеянному полю столько раз, сколько нужно для растений.
Сколько же было бы потеряно урожая при обработке посевов без постоянной колеи? Подсчитали, что даже однократный проезд агрегата в поле при высоте растений более 40 сантиметров вызывает потери 4—8 процентов урожая зерна. И потери эти суммируются, если проходы агрегатов при последующих обработках не совпадают с предыдущими.
Под постоянной колеей теряется до семи процентов пашни, но эти потери с лихвой компенсируются прибавкой урожая за счет его программирования.
Там, где механизаторы управляют урожаем в зависимости от потребностей растений, там и выращивают отменный урожай. Достигнута и вторая цель — зерно стало соответствовать высоким хлебопекарным качествам.
Так научно-технический прогресс становится средством сотворения хлеба.

<- предыдущая страница следующая ->