<- предыдущая страница следующая ->

ТОВАРИЩЕСТВО

Автопортрет.
Земство обедает. 1872. Государственная Третьяковская галерея.
Крестьянская девушка. Этюд для картины «Страда». 80-е годы. Государственная Третьяковская галерея.

К 150-летию со дня рождения Григория Григорьевича Мясоедова
Он был высок, крепок, басовит. Репин называл его Дон Грегорио и писал с него Ивана Грозного. Сделав главное дело жизни, стал замкнутым, даже нелюдимым и угрюмо острил: «Мы вдвоем с моим одиночеством имеем комнату на Васильевском острове в деревянном домике. Здравствуй, мое одиночество, пойдем со мной в гости, мое одиночество».
Григорий Григорьевич выступил вместе с Перовым, Крамским, Ге и талант свой, отпущенный природой, реализовал полностью. Картины его — «Бегство Григория Отрепьева из корчмы на Литовской границе», «Чтение манифеста 19февраля 1861 года». «Земство обедает» — знакомы нам по школьным хрестоматиям, и мы рассматриваем их раньше, чем прочитаем о самозванце у Пушкина или с достаточной степенью серьезности разберемся в великих надеждах крестьянства на реформу («Чтение манифеста»), закончившихся великим обманом («Земство обедает»). Крестьянство и история, народ и судьба — вот постоянные темы его раздумий, его работ. Словом, как сказал Горький о Стасове: «Вот человек, который делал все, что мог, и все, что мог, сделал».
Однако Мясоедов сделал гораздо больше, чем любой другой живописец его окружения. Он был творцом Товарищества передвижных художественных выставок — явления, которое нигде и никогда больше не повторилось.
Сейчас уже трудно представить быт художников и бытие живописи до возникновения Товарищества. Художник полностью зависел от заказчиков: до XIX века ими были церковь и дворец, с XIX — барин, купец, фабрикант, а само искусство было, по горьким словам Мясоедова. «забавой досужих людей, лучшим после мебели украшением барских стен». Нет заказчика — нет и художника: заказчик, как бог, лепил художника по своему образу и подобию.
Будущий академик живописи, обладатель малых и больших серебряных и золотых медалей едет в Европу доучиваться и обнаруживает, что у западных учителей все «чисто, опрятно, но вполне ничтожно. Ничего оригинального и не знаю, отчего это мы так конфузимся Европы?». Тут, в тоске по родине, в раздумьях о ней и приходит мысль о передвижных выставках. Ведь где, кроме столичного Петербурга, зритель мог увидеть отечественных живописцев? Идеи самосохранения художников, идеи просветительства были важными и все-таки еще не главными. Главная идея: надобно само искусство вернуть народу, слить его историю и судьбу с историей и судьбой страны. Рождалась не цеховая организация, а новое, демократическое искусство России.
Дело было весьма непростое. Разрыв с Академией художеств был полный, а, кроме Академии, во всей стране не было ни одного выставочного зала, и еще было неизвестно, поддержит ли их общественность, и будут ли покупатели у этой «странной» живописи. Главный идеолог передвижничества Стасов позднее вспоминал:
«Новые художники вздумали вносить какую-то «мысль», какое-то «объяснение жизни», какой-то «приговор» над явлениями этой жизни. На место прежних Александров Македонских, великих людей, святых и ангелов — какие-то все маленькие люди, а часто даже грубое мужичье, пьяные, растрепанные люди: какой скандал! Конечно, это было уже окончательно нестерпимо, и преследованиям нового искусства не было пределов. Объявлено было, что искусство падает... развращается, ...мельчает и становится ничтожно».
Николай Николаевич Ге, только что прославившийся своей картиной «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича», вспоминал, как многим соратникам Мясоедова становилось жутко от шага, который они собирались сделать, как каждый вопрошал себя: смогу ли, и как в самый день открытия первой выставки несколько художников не выдержали и отказались...
Это и был звездный час Григория Григорьевича Мясоедова. Вместе с Перовым он едет в Петербург с первой выставкой — как охранник, как зазывала, как рабочий, как пропагандист. Уж тут не до вечного искусства, не до славы, тут бы физически не сломаться. Бесспорные новаторы в живописи, они сейчас обсуждают такой вопрос: надо отказаться от тяжелых рам, ибо они значительно удорожают передвижение по России. Заботы по устройству краскотерни, и попытки устроить выставки за границей, и хлопоты о денежных льготах в правлениях железных дорог, и обязанности артельщика, и обязанности кассира. Выставки покоряли страну — уже не картины переезжали из Саратова в Нижний Новгород, а сгусток новых мыслей, идей, решений.
Жизнь будто бы растворялась в мелочах, но из этих мелочей и выросло главное дело жизни — как будто из ничего, из горстки вчера еще никому не известных молодых художников выросло искусство, в котором великая страна выявила свой дух. Не пьяное мужичье, как казалось врагам передвижников, а страдальцы Перова, обманутые, но не сломленные мужики Мясоедова. исполненные духовного благородства портреты Крамского. А потом пришли Репин, Саврасов, Левитан. А потом Нестеров. Коровин. Рерих. Нестеров учился у Перова и учил многих советских художников — передвижники подают руку нашим дням.
Младшим современникам Григорий Григорьевич часто казался резким, даже нетерпимым: они несправедливо забывали о другом: а не будь у него такого характера, выстоял бы он и его сподвижники в тот героический период Товарищества? (Председатель земского собрания Полтавы отказывает Мясоедову в помещении для выставки. Григорий Григорьевич нависает над ним: «Раньше здесь сидели культурные и порядочные люди, а сейчас — вы!» Шок: помещение получено.)
Детище, созданное им и его друзьями, было столь талантливым и могучим, что быстро, слишком быстро обогнало своих создателей. Тут начались личные трагедии многих передвижников, уже отстававших от времени: но это были именно личные трагедии, потому что общественное дело было сделано, и сделано превосходно.
Через четверть века после создания Товарищества, вспоминая уже ушедших навсегда товарищей. Мясоедов подвел итог сделанному, итог и своей жизни:
«Преклоняясь перед неизбежным, нам остается только, подобно им. служить делу, пока хватит сил, веря, что люди проходят, а дела остаются. И то скромное дело, которому мы служим, оставит свой след и поможет русскому искусству...»
Д. ДРЕВЛЯНСКИЙ


ВОЗВРАЩЕНИЕ В КРИВЦОВО

Обратные адреса на конвертах разные, а содержание в общем-то одно. Все письма, что лежат передо мной, — о работе сельских клубов.
«Дело в том, что наше село находится всего в 18 километрах от города, а клуб нельзя назвать клубом. Антисанитарное состояние... Куда же пойти молодежи? Да почти все уезжают в город.
Обращаемся от имени молодежи всего села. Будем ждать вашего ответа.
Светлана Одностеблица. Виктория Резник. Владимир Брага».
Чего ж говорить, плохо, когда в клубе плохо. Но ведь антисанитария — это же попросту, когда грязно, отчего бы не взять молодым людям да и не помыть полы?
«С огромным пламенным приветом к вам молодежь с. Налеткина. Дорогая редакция, если вам хочется познакомиться с начитанными, просвещенными вундеркиндами, приезжайте в наше село. Будете заходить в наш клуб, действуйте осторожно, у нас уже нет пола, поберегитесь, чтобы вас не укусило крысоядное животное... Жалко, что у нас нет фотоаппарата, а то бы мы сняли наш клуб. Сейчас его разбирают на дрова, хоть и можно починить. Раньше библиотека была, где после работы можно почитать, сейчас и ее нет. Соседние жители смеются над нами: ...Скоро праздник, опять молодежь будет собираться, зеленого змия глушить.
С уважением, старожилы. Ждем ответа!»
Судя по письму, авторы его — хлопцы бойкие, хоть и укрылись под псевдонимом «старожилы». Что же, право, не могут помочь колхозу клуб отремонтировать? Ведь для себя же, не для дяди. Такое впечатление, что вся энергия в юморок уходит. Но вот третье письмо.
«Дорогая редакция! Можно ли в нашей стране получать зарплату в 130 рублей, не работая? Именно столько получает заведующая нашим клубом Антонина Иванова и ничего не делает. Клуб находится в ста метрах от дороги, но в него попасть не так-то просто, нет ни дорожки к нему, ни тропинки. Вся работа Ивановой заключается в том, что два-три раза в месяц приезжает она в сельсовет поболтать о том о сем, попить чайку или чего-нибудь покрепче».
По этому адресу надо ехать.
...Кривцово оказалось совсем небольшой живописной деревенькой. Дома на единственной улице разместились свободно, вольготно: за каждым — большой огород, хозяйственные постройки. С одной стороны подступает к деревне лес, и сразу видно, что ягодный и грибной: с другой — начинаются колхозные поля.
Естественно, в первую очередь я встретилась с авторами письма. И столкнулась с первой неожиданностью.
— Это ж надо! Прямо в Москву написали. Работать не хотят, только пишут. Бессовестные. А кто писал-то?
— Вы. Вот здесь ваша подпись стоит.
— Моя? Вот уж точно бессовестные! Я и знать ничего не знаю. А как складно написано. У нас так никто не умеет. Сходите к Андрею Модестовичу, он вам сразу скажет, чья это работа.
Андрей Модестович Иванов, чья подпись, кстати, тоже стоит в конце письма, много лет был бригадиром, секретарем партийной организации. Сейчас он на пенсии, но авторитет его по-прежнему непререкаем. В любой конфликтной ситуации его слово последнее. Внимательно прочитав жалобу, он убежденно заявил:
— Не наши писали, не кривцовские. Это на Красной Горе, на центральной усадьбе колхоза воду мутят. Чего выгадывают?
Почему автор письма укрылся за чужими фамилиями? Что он за человек? И что ему за дело до клуба в чужой деревне? Можно, конечно, найти ответы на эти вопросы. Но, с другой стороны, стоит ли внимания наших читателей этот аноним?
И я остаюсь в Кривцове.
С заведующей клубом Антониной Ивановой мы встретились в самом центре деревни. Со всех сторон на нас смотрели любопытные, настороженные глаза. Тщетно стараясь скрыть взаимную неловкость, мы отправились к большой избе, приспособленной под клуб. Добраться туда и впрямь оказалось нелегко: большие лужи то и дело преграждали дорогу. Возле крыльца аккуратно сложены дрова, но внутри клуба холодно и сумрачно. Небольшой зал с грубоватыми скамейками, с крохотной сценой казался покинутым людьми очень давно. Стены оклеены белой бумагой, но она местами уже отошла... И чисто вроде и прибрано, а неуютно.
— Когда меня назначили заведующей, — торопливо объясняет Антонина, сама понимая, что хозяйство ее производит неважное впечатление, — я стены оклеила. Потолок побелила. Договорилась с сельсоветом насчет материалов, нашла рабочих, они две печки сложили (теперь хоть протопить можно), крышу покрыли.
Антонина как будто спешит оправдаться, а я по мере ее рассказа мысленно сдираю со стен белую бумагу, с потолка смываю чистую побелку, представляю, каким был до ремонта пол и как с потолка в дождливое время капало. Смотрю уже с симпатией на новые аккуратные печки.
— Вы все это сделали сами?
— Сама, — тихо отвечает она и молчит, с каким-то сожалением оглядывая дело рук своих.
— А лужи? Нельзя их чем-нибудь засыпать? В письме ведь про них особо говорится.
— Можно, наверно. Мы-то уж привыкли выходить из дома только в резиновых сапогах. Места здесь сырые, болота кругом. Грязь, она везде, не только у клуба, на нее и внимания никто не обращает. Придумаю что-нибудь.
Покончив с осмотром, мы с облегчением заспешили назад, на улицу. Клуб все-таки не располагал к обстоятельной, неторопливой беседе. Пока Антонина возилась с замком, я задала ей вопрос, в общем-то зная ответ.
— И часто сюда приходят деревенские?
— Да, считай, только на собрания. А так, что здесь делать? Кинобудка развалилась. А и когда исправна была, придут, бывало, в кино два человека и сидят. А киномеханику положено крутить фильмы, только если их смотрят не меньше четырех человек. Так он из своего кармана доплачивал. — И, спохватившись, добавляет: — Нет. вы не думайте, у нас и мероприятия бывают. К праздникам мы совместно с базовым клубом, что на центральной усадьбе, концерты, вечера готовим. Только трудно придумать что-нибудь интересное. На музыкальных инструментах никто играть не умеет. Найдем гармониста — хорошо, а то под свое ля-ляля выступаем.
Я подсчитываю. Первое: отремонтировала клуб. Большая работа. Но это было три года назад. Второе: следит, чтоб дрова были на зиму заготовлены, и по мере надобности топит. Третье: убирает помещение после собраний и мероприятий, а они бывают раз, от силы два раза в месяц. Дел у Антонины не так уж много, а сто тридцать рублей — деньги... Выходит, прав неизвестный автор письма?
Вторая неожиданность: жители Кривцова встали на защиту Антонины.
— Да разве Тоня бездельничает? Вот к нам, например, на ферму чуть не каждый день прибегает: лекцию прочитает, сводку принесет, расскажет, как дела в районе, как выполняем план, на каком месте сейчас наш колхоз, кто из доярок впереди в соревновании, — горячится немолодая доярка. — Что, не так я говорю?
— Так, так, — поддакивают остальные, — и в поле к нам тоже часто приходит.
Самая пожилая тянет меня к стенке.
— Вот, смотрите, «боевой листок» висит. Это чтоб мы, пенсионеры, тоже в курсе всех событий были.
К эмоциональным выступлениям женщин присоединяю спокойные слова председателя колхоза В. С. Абуезидова. Три года председательствует, а это по здешним меркам уже срок.
— Не зря Антонина хлеб ест. Помимо тех дел, которые так или иначе связаны с ее должностью, она выполняет десятки других. Кто поможет веники для овец вязать? Тоня. Кто проведет перепись скота в дальних деревнях? Она. Когда надо — разбрасывает удобрения, заготавливает дрова на зиму. Она и агитатор перед выборами и бригадная повариха в страду. Что ни поручи — мигом сделает. Нет, не бегает Антонина от работы.
— Вот-вот, — опять вступает в разговор одна из женщин. — Как в клубе что затевается, лектор какой приедет или с концертом кто, так по два-три раза в каждую избу забежит, чуть не силком туда ведет, — заканчивает Нина Георгиевна Феклистова и смотрит со значением.
— Да почему же силком? — удивляюсь я. — А сами?
— А что нам там делать? Чай, не молодые. Мы лучше на мягком диване телевизор посмотрим, а там и лекции, и концерты, и фильмы самые наилучшие. Кто глухой, так для того с подписями.
— Так что же, клуб вам совсем не нужен? Даже если, предположим, новый построят и каждый вечер будет что-нибудь интересное?
— Чего ж там может быть интересного? Интересное — так мы между собой за чайком обсудим.
— Есть такая современная форма клубной работы — посиделки, — осторожно вставляю я.
— Может быть. Может, и мы привыкли бы, если бы пораньше. А сейчас, что ж...
Вот и весь разговор.
Не везло колхозу в последние годы. Когда-то крепкое, еще в девятой пятилетке рентабельное хозяйство после ухода председателя на повышение стало хиреть. Следующий председатель оказался никудышным хозяином. Его сменил другой, такой же. Колхоз разваливался на глазах, молодежь разъезжалась кто куда. Причина и следствие перепутались. Факт тот, что сейчас ребят, а особенно девчат, можно пересчитать по пальцам. В Кривцове, например, молодая семья одна — семья самой Антонины.
...Родилась Антонина в Новгородской области, в большой семье, но рано, сразу после школы, уехала из дома и оказалась в Узбекистане. Старшая ее сестра там с мужем жила. Приехала погостить да и осталась.
— Вы никогда не были в тех краях? Жалко. Узбеки такие хорошие люди, вежливые, душевные. Зарабатывала я там немного, поэтому комнату снимала самую дешевую, в кибитке. Хозяева меня любили, как к родной относились. Так и думала, что останусь навсегда. Да вот приехала на родину в отпуск и познакомилась с Виктором. Знать, не судьба была в Средней Азии мне остаться.
Виктор как раз армию отслужил. Свободная птица... И заладил одно: поехали в Кривцово, хочу на родной земле работать и жить. Нет, вы подумайте, все из деревни, а он наоборот. Как вам это нравится?
Ей самой здесь не скучно? Ведь, кроме них с Виктором, в Кривцове и молодежи нет...
— Так я же на Красной Горе два-три раза в неделю бываю — то в клуб, то в сельсовет вызовут. Да и потом привыкла за десять лет. Зовет нас сестра моя в Боровичи, в город. Говорит, там на стройке квартиру можно быстро получить. Я бы, может, поехала. И Виктора, наверно, уговорила бы. Но как подумаешь, вдруг затоскует еще мужик, запьет? Знаете, как в городе — дружки, компания, за ним и не уследишь. А затоскует он точно. Уж больно любит свою деревню. Нет, останемся. Здесь и дом, и хозяйство, и люди в колхозе хорошие.
С наступлением нового дня вернулись старые вопросы.
— Может, закрыть этот практически и так уже не существующий клуб, да и дело с концом? — с некоторым вызовом спросила я у председателя колхоза.
— Закрыть легко, открыть потом будет трудно, — серьезно, не принимая иронии, ответил Ваха Сайдахматович Абуезидов. — Понимаете, мы обязаны рассчитывать на то. что и у нас появится молодежь. Сейчас в колхозе 146 человек, а через несколько лет чуть не половина уйдет на пенсию. К этому времени у них должна быть замена. Знаю, замена будет.
— На чем основана ваша уверенность?
— На опыте. Во-первых, уже в прошлом году все пять наших выпусников восьмого класса стали стипендиатами колхоза, учатся в сельскохозяйственном техникуме и в СПТУ. Во-вторых, на Новгородчине уже начался приток горожан в деревни. Недавно в нашей областной газете было написано, что в этой пятилетке пришли из города в деревни работать 168 квалифицированных механизаторов, 106 животноводов. 34 строителя, шоферы, слесари, сварщики, работники детских учреждений, домов культуры. Конечно, городской человек выбирает крепкие хозяйства, где налажен быт, хорошие условия труда. Но ведь и у нас скоро все это будет. Уже механизированы все процессы производства мяса и молока. Поднимаем культуру земледелия. Силами специального механизированного отряда в прошлом году впервые полностью обеспечили скот кормами. Потихоньку строимся: на центральной усадьбе возвели двухквартирный дом, заканчиваем клуб на центральной усадьбе. Начало есть. В ближайшее время построим асфальтовые дороги к населенным пунктам колхоза, сделаем подъезды ко всем фермам.
Думаю, повезло колхозу «Путь к коммунизму» с председателем. О нем много рассказывали мне в Кривцове. О том, как появился здесь, осмотрелся и уехал в свою Осетию. Но тут же вернулся, да не один, а с молодой женой осетинкой. О том, что работает как заведенный с утра до вечера, без отпусков и выходных. О том, как в страду колхозное начальство отправляется во главе с председателем на помощь полеводам. Не всем, конечно, нравятся новые порядки, ведь еще не так давно тяжелое похмелье считалось вполне уважительной причиной прогула.
Кривцовские женщины председателя жалеют. Он стал как бы местной достопримечательностью. Почти каждая первым делом спрашивала:
— А вы нашего председателя видели? Худенький какой, правда? Достается ему. Боимся, помотается-помотается, сердечный, плюнет да уедет. Тоже понять можно. Ведь совсем мальчишка. Вы, часом, не слышали, не собирается он куда?
Я задала этот вопрос Абуезидову. Он улыбнулся:
— Не собираюсь. Мне здесь нравится.
В первый день моего пребывания в Кривцове посреди деревни стоял трактор. Под вечер увидела, как из-под него вылезает худенький парнишка. Игорь Акимов. Про него говорят, что он технику лучше любого механизатора знает.
Он, Тонины дети, еще пять-шесть ребят и девчат — и оживет Кривцово. Никогда не была эта деревня очень большой и, наверно, не будет. Вряд ли есть смысл строить здесь такой же клуб, как на Красной Горе. Послужит и старый. Вряд ли придет сюда специалист с высшим образованием, их и в районе не хватает. Справится и Тоня. В небольшой деревне клубному работнику в первую очередь необходимо не столько специальное образование — хотя и оно тоже, - сколько особый склад души, любовь к родным местам, к колхозу, к землякам.
Кривцовский клуб живет сейчас не в старой избе, а в хлопотах Антонины, в точных расчетах председателя, в заботах тех. кто расчищает площадки для новых домов старой новгородской деревни.
Председатель загружает Антонину неклубной работой. Но знает, придет час, и отпадут многие нынешние обязанности заведующей клубом: своих — клубных — забот будет полон рот. Кривцовский клуб — как почка на весеннем ветру: еще нет тепла, и набухлость ее плодоносящим соком еще не видна, и ветер еще холодный: холодный, а все же весенний, обещающий долгое тепло.
Н. ФИЛИМОНОВА
Новгородская область.


МУДРЫЙ УЧИТЕЛЬ ТРУД

О реформе школы, о том новом, что несет она каждому выпускнику школы, как общеобразовательной, так и профессиональной, говорит в беседе с нашим корреспондентом Л. Арефьевой директор НИИ трудового обучения и профориентации Академии педагогических наук СССР академик АПН СССР Петр Родионович АТУТОВ.
— Почта нашего журнала в последние месяцы принесла множество заинтересованных откликов на опубликованный в печати проект ЦК КПСС «Основные направления реформы общеобразовательной и профессиональной школы».
— Широкий общественный интерес к этому документу понятен. Ведь он касается всех — и педагогов, и школьников, и родителей школьников, как нынешних, так и будущих. Реформа школы — дело назревшее и необходимое. И не потому, конечно, что плоха наша действующая система народного образования, как это пытается представить кое-кто на Западе, а потому, что наше общество развитого социализма с его постоянно возрастающими потребностями нуждается в людях, которые смогут в полной мере обеспечить дальнейшее коммунистическое строительство в сложных условиях XXI века. А это значит, что школа должна сделать заметный шаг вперед, обеспечить качественно новый уровень общеобразовательной и профессиональной подготовки своих питомцев.
Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ К. У. Черненко в речи перед избирателями Куйбышевского избирательного округа Москвы сказал: «Мы постоянно заботимся о том, чтобы готовить такую молодежь, которая не дрогнет, не согнется под грузом исторической ответственности за судьбы страны, за судьбы социализма и мира. Такую молодежь, которая сумела бы не только освоить опыт старших поколений, но и обогатить его собственными свершениями». В решении этих ответственных задач огромную роль играет трудовое воспитание.
— Не могли бы вы, Петр Родионович, подробнее рассказать о том, что нового вносит реформа в постановку трудового воспитания?
— Прежде всего надо сказать, что воспитание детей трудолюбивыми — наша общая конституционная обязанность. И сделано тут уже немало. Нынешняя же реформа предполагает не просто усиление трудового воспитания, но и большую ориентацию ребят на труд, а следовательно, и более осознанный выбор ими будущей профессии. Реформа направлена на комплексное развитие всех форм обучения, на укрепление органичной взаимосвязи учебного и трудового процессов в школе и профессионально-техническом училище.
Задачу, которая ставится реформой, можно сформулировать так: каждый молодой человек, оканчивающий школу, должен получить профессию, а каждый выпускник профтехучилища — прочные знания по общеобразовательным предметам. Так происходит взаимосближение профессионального и общего образования, то есть развивается тенденция к единой, трудовой, политехнической школе, о которой говорил В. И. Ленин.
Теперь — о конкретных изменениях в учебных программах.
Учитывая опыт некоторых школ и данные медицинских и социологических исследований, предполагается увеличить общее время на трудовое воспитание и обучение учащихся в полтора раза. Четко разграничено время на теоретические занятия и на общественно полезный труд. Примерно 70 процентов времени отводится непосредственно на труд. В 7—8-х классах, например, дается пять часов в неделю. Из них 2 часа — на теорию и 3 часа — на практику. В 9—11-х классах из 8 часов в неделю 2 часа — на теорию, остальное время — производительный труд.
«Труд никогда не будет забавой, развлечением, он и при коммунизме останется, говоря словами Маркса, «дьявольски серьезным делом», — сказал в своей речи перед избирателями К. У. Черненко. — Трудиться — трудно, тут уж ничего не попишешь. А у родителей бывает порой искушение от трудностей ребят избавлять. Но ведь только общественно полезный труд придает весомость человеческой жизни! Вот и надо научить детей не тому, что легко, — они сами с этим справятся, а тому, что трудно. Привить школьникам любовь к работе, в полной мере включить в воспитательный процесс силу производительного труда — это и есть одна из важнейших задач воспитания».
— С чем, по-вашему, связан тот факт, что сейчас часть выпускников школ не хочет после школы идти работать на производство?
— Очевидно, тут сказывается недостаточная психологическая и, я бы сказал, нравственная подготовка ребят к трудовой деятельности. Они мало осведомлены о потребностях данного хозяйства или предприятия, района, области, страны в определенных кадрах специалистов, не соотносят с этим свои склонности, способности, планы... К сожалению, многие взрослые убеждены: сын или дочь обязательно должны окончить высшую школу во что бы то ни стало. А почему, собственно? Было время, когда страна действительно остро нуждалась в инженерах, других работниках высшего звена. Сегодня ситуация иная. А высшее образование может получить каждый, кто этого по-настоящему хочет.
Опыт и различные социологические исследования показывают, что человек, выбравший тот или иной вуз на основе своей трудовой закалки, обязательно оканчивает этот вуз и работает потом с большей отдачей, с большей производительностью: ведь это его любимое дело. В то же время известно, что среди тех, кто бросает институт недоучившись, большинство составляют юноши и девушки, поступившие туда прямо со школьной скамьи, не поработавшие предварительно на производстве.
— Скажите, пожалуйста, Петр Родионович, как был учтен при разработке проекта реформы имеющийся уже опыт постановки трудового воспитания в различных городских и сельских школах?
— Откроем четвертый раздел проекта — «Трудовое воспитание, обучение и профессиональная ориентация». Написан он на основе обобщенного опыта работы многих школ страны. Назову городские школы города Челябинска №№ 81 и 118, где особенно наглядно и системно ведется трудовое воспитание учащихся.
Школьники тут, начиная с самых младших классов, заняты общественно полезным трудом, нужным для других. Я подчеркиваю это: нужным для других. Ребятишки шьют мягкие, красивые игрушки из отходов швейного производства для детских садов города. Школьники 4—8-х классов по заказам предприятий изготовляют различные изделия, фурнитуру, болты, мелкие детали... Они знают, как будут использоваться эти детали, сколько они стоят, понимают, что важно добиваться качественного исполнения работы... Старшеклассники трудятся на настоящем производстве под руководством опытных наставников. Возрастает в связи с этим и ответственность взрослых за каждый свой поступок, слово, дело. От их поведения, отношения к своей профессии зависит во многом трудовое и нравственное взросление подростков.
Мы обобщили интересный опыт работы сельской Заринской средней школы Кемеровской области, где директором народный учитель СССР Михаил Андреянович Аверин. Школа 18 раз была участником ВДНХ СССР. Начиная с младших классов учащиеся школы посильно трудятся на пришкольном участке, на полях своего совхоза рядом с лучшими людьми хозяйства. Ученическая производственная бригада имеет 70 гектаров земли, необходимую технику. Работают ребята круглый год. Обрабатывая и засевая землю по всем правилам агротехники, получают неплохие урожаи. В хлебном каравае страны есть и частичка их ответственного, взрослого труда. Это настоящее дело воспитывает у школьников самостоятельность, гордость за свой хлеборобский труд.
Можно привести немало примеров успешной работы школьных ученических бригад, из которых вышли настоящие люди, с высоким чувством ответственности за свой труд. Назову еще несколько адресов ученических бригад, заслуживающих, может быть, более подробного и обстоятельного рассказа о них. Это бригада Гилевской средней школы Завьяловского района Алтайского края; Болдыревской средней школы Завитинского района Амурской области; Атюрьевской средней школы № 1 Атюрьевского района Мордовской АССР и еще немало других. Ученические производственные бригады за многие годы существования подтвердили свое истинное назначение: это школы труда, которым необходимо дальнейшее комплексное развитие. Подготовка в них специалистов для сельского хозяйства, на мой взгляд, может быть более эффективна.
В частности, они нуждаются в облегченной, малогабаритной технике для пришкольных участков, — такой же, как и для подсобных хозяйств.
Другая форма подготовки — в учебно-производственных комбинатах. Но если в Белоруссии, например, такая форма оправдала себя, то в Сибири и в других районах, где села находятся далеко друг от друга, она не годится. Там лучше всего развивать ученические бригады при школах и хозяйствах.
Естественно, что для обучения профессии необходима соответствующая материальная база, которую в состоянии создать только предприятия, организации, колхозы и совхозы.
Для связи школы с предприятием или хозяйством при средних школах утвержден заместитель директора школы по труду.
— Расскажите, Петр Родионович, о задачах вашего института в связи с реформой.
— Наша главная задача — разработка комплексной программы труда школьников начиная с 1 и по 11-й класс. От общественно полезного труда младшеклассников (благоустройство, сбор макулатуры, металлолома, самообслуживание, изготовление нужных поделок, работа на пришкольном участке) до овладения новейшей техникой: микропроцессорной, электронной, робототехникой... Для этого пишутся специальные программы. Не забыты и самые распространенные профессии: строительные, металлообрабатывающие. В сельском хозяйстве упор сделан на традиционные прогрессии тракториста-механизатора широкого профиля, животновода, оператора для различных фабрик и комплексов, диспетчеров автоматизированных систем управления. Вводить эти программы в жизнь намечено с 12-й пятилетки.
Мы будем продолжать широкую работу по профессиональной ориентации, привлекая опытные научные силы: психологов, социологов, экономистов, медиков. Например, кафедра психологического факультета МГУ по договору с нами подготовит профессиограммы по основным типам профессий.
Эффективность важных и назревших преобразований нашей школы зависит от всех нас. От нашего общего желания и умения воспитывать ребят любознательными, морально и нравственно закаленными, трудолюбивыми.

<- предыдущая страница следующая ->