страница следующая ->

ИГРУШЕЧКА
1 1992
РУССКИЙ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ ДЛЯ ДЕТЕЙ


Русский журнал для детей "Игрушечка", после почти 80-летнего перерыва, вновь начинает издаваться в России. Много разных событий произошло за эти десятилетия. Другой стала земля русская, другими стали люди, живущие на ней. Но неизменной осталась любовь детворы к волшебным сказкам и приключениям, к забавным историям и весёлым играм. Всё это и многое другое юные читатели найдут в возрождаемой "Игрушечке" — журнале с добрыми традициями, заложенными ещё в давние годы.
Есть у нашего журнала свой день рождения — шестнадцатое (по старому стилю третье) февраля 1880 года. С этого дня, на многие годы, "Игрушечка" стала самым читаемым детским журналом России. Произошло это благодаря первому редактору-издателю журнала — Татьяне Петровне Пассек, талантливой русской женщине, посвятившей себя служению детям.
Ныне журнал возрождается усилиями русского писателя и издателя Василия Петровича Тишкова.


ИГРУШЕЧКА
№ 1 1992 год
Издатель ТИШКОВ ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ
Главный редактор МИТЯЕВ АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ
Главный художник ПАНОВ ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ
Члены редакционной коллегии:
ЕРЁМИН ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ
КОНДАКОВА НИНЕЛЬ ИВАНОВНА (ответственный секретарь)
РОМАНОВСКИЙ СТАНИСЛАВ ТИМОФЕЕВИЧ
СТАРОСТИН АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ
СТЕПАНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ
УСТИМЕНКО АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ
Художественно-технический редактор КОСТИКОВА ЛИДИЯ ПЕТРОВНА
141270, Московская обл., Пушкинский р-н, с. Талицы, д. 46.
Издательство "Талицы".
Рукописи не рецензируются и не возвращаются.
Советы и замечания, высказанные в письмах, обсуждаются редколлегией и принимаются к сведению.
Компьютерный набор и верстка выполнены отделом С. Р. Должкова ПИК "Информагротех"
Русский ежемесячный журнал для детей
Основан в 1880 году


СОДЕРЖАНИЕ:

В. Б. П.
Игрушечка. Стихотворение 3

Анатолий Митяев
Слово к родителям 4

Ф. И. Тютчев
"В небе тают облака" 5

Станислав Романовский
Повесть о Сергии Радонежском 7

Н. М. Рубцов
Стихи 22

Юрий Казаков
Дым 25

Владимир Крупин
Дымка (Вятская Игрушка) 28

В. А. Жуковский
Спящая царевна 30

Александр Старостин
Митенька 38

Владимир Степанов
Тюша-Плюша Толстячок 42

Юрий Вронский
Путешествие в Париж 43

Перед чаепитием 44

Лала Александрова
Скоморох 46


Сдано в набор 13.01.92. Подписано к печати 18.05.92. Формат 84x108/16. Бум. офс. № 1. Печать офсетная. Усл.-печ. л. 3. Тираж 50 000 экз.
АО "Молодая гвардия", Новодмитровская ул., 5а.
ISSN 0233-5271
© "Игрушечка", 1992, № 1, 1—48


Из первого номера журнала "Игрушечка" за 1880 год

ИГРУШЕЧКА

Нежно люблю я детей, и они отвечают
мне тем же:
Только войду — прибегут, обнимают,
целуют, ласкают,
Лезут ко мне на колени толпою,
с улыбкой весёлой,
Резво и звонко шумят, щебеча,
как весенние птички;
Ясные глазки глядят и невинно,
и вместе лукаво;
Шумно вокруг меня топают резвые,
полные ножки.
"Дядя, а дядя, какую нам нынче
принёс ты игрушку?
Дядя, скажи, покажи!.." Я смеюсь
и детей отстраняю.
"Нынче я, милые крошки, принёс вам
особый подарок —
Редкий, волшебный подарок: таится в нём
дивная сила,
Только всмотритесь в него, и откроется вдруг
перед вами
Много чудес несказанных и много
пленительных сказок;
Но мои сказки не те, что, быть может,
вы слышали прежде:
Страхов пустых в них не будет и выдумок
тоже не будет;
С вами беседовать станет святая
и вечная правда.
В детское сердце, как в храм свой,
к людям любовь застучится,
Вот вам "Игрушечка" — нате, смотрите".
И дети толпою,
Глазки широко раскрывши, рассматривать
стали картинки;
С важностью, точно большие, они
моё слушали чтенье.
Милые русые крошки, как было мне
сладко и любо
Видеть на личиках ваших проснувшейся мысли
движенье,
Чувств благородных и добрых порывов
восторги святые!
В. Б. П.


Многоуважаемые родители!

В наше время, когда день начавшийся тяжёл, а день грядущий окутан туманом неизвестности, к заботе о Хлебе для детей прибавляется забота о Слове, которое дети слышат и читают.
В Слове скрыта непомерная сила. В добром — добрая. В злом — злая. Весенним росткам нужны солнце и тёплый дождик, детям, чтобы росли здоровыми, нужны слова спокойные и светлые. Помню, у двух наших соседей были дочери-однолетки. Заигравшись на улице, девочки забывали, что уже пора быть дома. И тогда из одного окна раздавался крик: "Зойка, домой!", а из другого слышалось: "Машенька, мы ждём тебя!" Прошли годы, те девочки сами стали матерями, но вот какое дело: одну из них соседи так и зовут Зойкой, другую же — Машенькой. И хотя обе женщины достойные, отношение окружающих к ним не равное — к одной подчёркнуто уважительное, к другой едва не пренебрежительное. И сами они, подружки с детства, чувствуют, что одна живёт на свету, другая в постоянной тени, и выйти из тени невозможно.
То, что произошло с девочками, может случиться и с какой-либо общностью людей, и с целым народом. За последние годы распахнулось столько окон, что не счесть, и многие лишь для того, чтобы обозвать народ позлее, уколоть побольнее. Голоса искушённые, изощрённые. А люди, подхватившие их, не ведают того, что унижают и изничтожают самих себя. Ладно бы — самих себя: вольному, как говорится, воля. От словесных истерик взрослых заболевают дети — будущее народа.
Журнал "Игрушечка", который вы только что раскрыли, встаёт в ряды изданий, озабоченных судьбой народа и государства, его будущностью. Каждое слово в нём — в сказке, повести, загадке — будет насыщено любовью к России, бережением её великой истории, уважением к её гениям и талантам, признательностью миллионам безвестных соотечественников, чьим трудом созданы несметные богатства — материальные и духовные. Слово русский будет звучать в журнале с достоинством и гордостью за то, что сделали полезного поколения русских людей и для себя, и для других народов. Нам не понадобится что-то придумывать для этого, что-то хитро измышлять — мы будем писать о том, что было и что есть. Разумеется, при этом не унизим ни одним словом иные народы — близкие ли, без братства с которыми не мыслима жизнь русских, далёкие ли, без сотрудничества с которыми наша жизнь была бы обеднена. Тут нам тоже не нужно совершать над собой и над фактами насилия: дружелюбие, уживчивость — это ведь свойства русского национального характера.
Не донкихотствуем ли мы? Страна в мотоциклетном грохоте публицистов-рокеров — кто услышит в этом грохоте голос "Игрушечки"?
Верим, знаем, убеждены: светлое Слово услышится.
Анатолий МИТЯЕВ


Фёдор Иванович ТЮТЧЕВ

***
В небе тают облака,
И, лучистая на зное,
В искрах катится река,
Словно зеркало стальное...
Час от часу жар сильней,
Тень ушла к немым дубровам.
И с белеющих полей
Веет запахом медовым.
Чудный день! Пройдут века —
Так же будут, в вечном строе,
Течь и искриться река
И поля дышать на зное.

Рисунок Евгения Мешкова


Станислав Романовский
ПОВЕСТЬ О СЕРГИИ РАДОНЕЖСКОМ

ОЗЕРО НЕРО
Посреди русской равнины лежит озеро Неро.
Всякая рыба водится в озере — и лещ, и судак, и благородный осётр. Там, где восход солнца, поставлен над озером город Ростов Великий. Далеко стелется над водами звон его колоколов. Весною, когда рыба идёт на икромёт, колокола молчат: боятся вспугнуть рыбу. Пусть она в тишине и покое мечет икру и выводит потомство.
Вокруг озера, как синие девичьи платки, цветут поля льна. Ещё бы им не цвести — Древняя Русь ходит в льняных одеждах — белых, блестящих, ласковых к телу.
Повсюду сёла и деревни, и имена у них — незабвенные.
Деревня Ангелово. Хорошая весть была на этом месте, потому что ангел в переводе с греческого — вестник.
Селенье Варницы. А это название откуда? Есть старинная загадка:
В земле родился.
В огне крестился.
На воду пал —
Весь пропал.
Отгадка проста — соль! Та самая соль, без которой, как и без хлеба, не прожить. Как её добывали?
Рассол брали из самой земли, кипятили в печах и вываривали соль.
А само заведение называли солеварня, или варница.
В селенье Варницы у благочестивых родителей Кирилла и Марии родился мальчик — Варфоломей.
Было это давно — 3 мая 1314 года...

ВИДЕНИЕ ОТРОКУ ВАРФОЛОМЕЮ
Семи лет Варфоломея отдали в учение на дому.
Его братья — старший Стефан и младший Пётр — учились хорошо. А Варфоломей плохо. Он вроде бы всё понимал, что объяснял учитель. Но только объяснение кончалось, мальчик всё забывал.
Обидно-то как!
Утешение Варфоломей находил в природе.
Он пас лошадей и чуткими ступнями слышал, как под землёю стучат светлые родники. Журавли кормились на болоте, и Варфоломей вместе с ними собирал клюкву-журавину. Жаворонок поднимался к небу и пел песню:
Лечу к Богу молотить.
Лечу к Богу молотить.
Лечу к Богу снопы обмолачивать!..
Мальчик чувствовал прямое родство между природой и Словом Божьим, которому его учит и никак не может научить учитель.
Однажды внимание Варфоломея привлекло тихое свечение, пошёл он к нему и под зелёным дубом увидел человека. Человек был в тёмной монашеской одежде; на голове и плечах аналав — капюшон с нашитыми на него крестами.
Из глубины аналава светилось лицо. Человек молился и, казалось, не замечал мальчика. А мальчик чувствовал, что этому человеку можно открыть сердце, и терпеливо ждал окончания молитвы.
— Чего хочешь, чадо? — спросил человек.
— Отец отдал меня учиться, а я не уразумею, чему учит меня учитель, — сказал Варфоломей и попросил:
— Помолись за меня.
Человек воздел руки к небу и сотворил прилежную молитву — горячо попросил Бога помочь мальчику. Потом достал металлический ящичек, тремя пальцами вынул из него хлебушко.
Этот хлебушко он подал мальчику со словами:
— Вкуси, чадо.
Слаще мёда показался хлеб Варфоломею и растаял во рту.
— Бог даст тебе разум, — говорил человек.— Великое будущее открыто пред тобою.
И вдруг мальчик ощутил, как к нему возвращается память. Буквы, слова и целые страницы Священного писания вспомнил мальчик Варфоломей, и тепло одело его с головы до ног.
С тех пор Варфоломей стал учиться отлично. Строгий учитель был им очень доволен и говорил ему:
— По-моему, всё это ты знал раньше. Ты еще и книгу не раскрыл, а уже читаешь по памяти. Да как читаешь! Без запинки.

РАЗБОЙНИКИ
В Ростов Великий нагрянули разбойники. Они грабили город и окрестные поселения. Боярин Аверкий, пожилой, уважаемый всеми человек, добром просил их угомониться...
За это разбойники повесили его вниз головой, плевали ему в лицо, сели на лошадей и с хохотом умчались прочь.
Отец Варфоломея Кирилл и другие бояре приняли Аверкия на руки, обрезали верёвку и бережно положили его на землю.
Белая борода боярина была в крови. Не открывая глаз, Аверкий прошептал:
— Не вынесу позора — помру...
Старик просторно потянулся всем телом и помер.
Эта смерть потрясла Варфоломея. Он не мог понять, за что разбойники убили Аверкия?
— Бога люди забыли, — говорил ему отец. — Написано в Священном писании: умалится любовь, и пойдёт брат на брата и сын на отца...
И отрок Варфоломей, которому было тогда тринадцать лет, задумает всю свою жизнь без остатка посвятить служению Богу и людям.
Богу и людям, ибо Бог есть любовь к ближнему.
А родители Варфоломея на семейном совете решат покинуть разграбленные земли ростовские.
На телегах, обозом, семья переезжает в город Радонеж и селится около церкви Рождества Христова.

РАДОНЕЖ
Радонеж расположен над излучиной тихой реки Пажи, чьи крутояры все в стрижиных норах, как в сотах. Поёт ветер в стрижиных норах, как пастух на дудочке играет; синеют лесные дали; зеленеют хлеба и травы.
Место красивое, приглядное, радующее. Оттого и надо ударение в слове Радонеж делать на первом слоге — произошло оно от слова радость:
Радонеж — Радостное Место!
Сколько пословиц сложил русский народ об этом слове:
— От радости кудри вьются — от печали секутся.
— Моя радость в тебе, а твоя во мне.
— Сей слезами — радостью пожнёшь.
И люди в Радонеже добрые, приветливые, работящие.
Братья Варфоломея женились.
Он же попросил родительского благословения постричься в монахи.
— Подожди, сын, — сказал отец. — Проводишь нас в последний путь и пострижёшься. Ждать немного осталось...
Родители Варфоломея приняли монашество, умерли в один день и один час...
И были погребены рядом.
И со слезами он почтил умерших отца и мать церковными службами, отметил память родителей своих и молитвами, и раздачей милостыни убогим, и кормлением нищих. Так до сорокового дня он отмечал память родителей своих, пишет об этом времени свидетель той жизни Епифаний премудрый, замечательный писатель Древней Руси.

МАКОВЕЦ
Приветлива Русская земля и удобна для жительства!
Но есть в ней места особо благодатные, целительные. В них в старину ставили церкви.
В лесу, в двенадцати верстах от Радонежа, Варфоломей открыл такое место — гору Маковец. У подножья ее две речки, чистые как родники, сходились в одну, чтобы никогда не расставаться.
Как бы тяжело ни было у Варфоломея на душе, на горе Маковец боль отпускала сердце, и тёплые токи неба и земли высветляли душу.
Будучи искусным плотником, здесь, на вершине горы Маковец, у родника, Варфоломей срубил избушку, чтобы жить в уединении и молиться Богу. Светилась его избушка свежеотёсанными бревнами, как золотой теремок, и смола выступала на них, как слёзы радости, или как мёд. Дикие пчёлы принимали её за настоящий мёд, гудели вокруг избушки, но Варфоломея не трогали:
- Свой!
И думал Варфоломей: пчёлки знак подают — пасеку заводить.
Рябчики подбирались к самому порожку, наблюдали за хозяином и переговаривались:
- Свой?
- Свой, свой, свой!
Лесные олени, тонконогие, как отроки, шли к речке на водопой мимо жилища Варфоломея, и огромные глаза их вопрошали:
- Свой?
- Зачем вам далеко ходить? — говорил им Варфоломей. — Я для вас мой родничок обихожу.
Он расчистил родник, при горловине его врыл в землю кадочку без дна. Вода стояла в кадочке, как в озерке, и тихо переливалась через край.
Олени несмело подходили к роднику и, утолив жажду, глядели на человека огромными и кроткими очами.
А под горой в речках держалось много рыбы — особенно при слиянии их. В скоромные дни, когда нет поста и верующим можно вкушать рыбу и мясо, Варфоломей ставил в воде вершу — плетёную корзину для ловли рыбы и утром вынимал её. Изумрудные окуни в красных, как жар, плавниках и белые, как серебро, язи и сороги колотились о прутья верши.
Варфоломей задумчиво собирал их в кошель.

ПОСТРИЖЕНИЕ
Когда человек твёрдо решит уйти от суеты и всю жизнь посвятить Богу, его постригают в монахи.
Пострижение в монахи — это великое событие в жизни человека, и его можно назвать рождением человека заново.
Ему дают новое имя — церковное.
На голове у него крестообразно выстригают ножницами волосы. Это знак того, что вместе с остриженными волосами от человека отпадает вся суета.
Отпадает безверие. Остаётся вера в Бога.
На него надевают тёмную монашескую одежду и читают над ним молитвы.
И ещё дают ему причаститься пресным хлебом и красным вином, как когда-то на Тайной Вечере Господь Бог наш Иисус Христос причастил учеников своих.
...20 октября 1337 года игумен Митрофан постриг Варфоломея в монахи и дал ему имя Сергий.
После пострижения знакомые, случалось, обращались к монаху по привычке:
— Здравствуй, Варфоломей!..
Или:
— Как живёшь, Варфоломей?
— Варфоломей умер, — смиренно отвечал монах.
— Как умер?!.
— Варфоломей был мирянином и умер, — смиренно же пояснял монах. — Зато родился Сергий для служения Богу.
Мало-помалу имя Варфоломей стало забываться. Зато имя Сергий зазвучало все громче — в землях радонежских и за их пределами. И не просто Сергий. А отец Сергий.

МЕДВЕДЬ
К отцу Сергию повадился медведь. Близко к избушке не подходит, но и далеко не отходит. Ноздрями шевелит: свежим хлебом пахнет.
— Погоди маленько, — сказал отец Сергий. — Хлебушко остынет.— Я тебе его и вынесу.
Хлеб он положил на пень, широкий как стол, а сам — в сторонку. Медведь понюхал каравай и съел его с большой охотой.
Каждый день в одно и то же время медведь стал приходить к избушке.
Придёт и ждёт, как человек, когда же выйдет отец Сергий.
— Иду, иду,— говорит тот.— Несу, несу — голод не тётка. На печь от него не залезешь. Жалко, что мучка кончается.
Теперь отец Сергий пёк караваи поменьше прежних: мука кончалась. Испечёт, разломит на две доли и большую отдаст медведю, а меньшую оставит себе.
— Ты большой, тяжёлый, — говорил он медведю, — тебе и доля побольше.
Медведь прислушивался к неторопливой речи человека и не спешил уходить.
Мучка кончилась.
А медведю то было неведомо. Он привык, что у человека всегда для него есть хлеб, ждал урочного угощения. И начинал сердиться медведь — ворчать.
А отец Сергий скрёб по сусеку, нет ли где остатков муки, поглядывал в оконце и сетовал:
— Вот беда-то какая, а? Хоть медведю на глаза не показывайся.
Худо ли бедно ли, мучка пополам с отрубями да мякиной нашлась. Правда, на каравай её не хватило, а лишь на колобок.
Вынес отец Сергий колобок медведю и сказал:
— Ешь, гостюшко, не обижайся. Чем богаты, тем и рады.
А медведь не обижался.
На что обижаться-то?
Он кое-что понимал. Да и, пожалуй, ему дороже хлеба было доброе слово.
Так продолжалось больше года.
Потом медведь пропал. Как в воду канул!.. Отец Сергий ему хлеб приготовит, ходит по лесу и негромко зовёт:
— Медведко! Медведушко! Где ты? Что же ты дорогу ко мне забыл?
Медведь не отзывался. Откочевал он в места глухие, так как вокруг избушки Сергия стали селиться люди.

МОНАСТЫРЬ
Монахи стали селиться на горе Маковец около отца Сергия.
Сначала их было двенадцать — по числу апостолов — учеников Иисуса Христа. Каждый монах жил в отдельной избушке-келье.
Всё в монастыре монахи делали сами, своими руками, и пример им подавал отец Сергий.
Силою он был равен двум сильным мужчинам и работал за двоих. Был он и огородником, и кузнецом, и сапожником, и портным. Сам же и зерно молол на ручной мельнице. И свечи катал из воску ярого, чтобы светили они в церкви, как звёзды. И сам, своим топором, белым и тонким от работы, построил четыре избушки-кельи.
Монастырь этот назывался Троицким монастырём, и отец Сергий был выбран его начальником, или игуменом.
Как выглядела обитель в то время?
Среди красных сосен четырёхугольным порядком стояли кельи-избушки. Были тут и хозяйственные постройки: кузница, пекарня, была трапезная — общая столовая, ибо в кельях вкушать пищу нельзя: они для молитвы — общения с Богом и сна. А посредине возвышалась церковь Святой Троицы.
Деревянная, шатром, как ель, только не тёмная, а золотая: из свежего смолистого леса. И по первости гудели-жужжали вокруг дикие пчёлы, принимая жёлтые капли смолы за мёд.
Отец Сергий выносил им в деревянном блюде немного настоящего мёда и говорил:
— Вот вам за труды.
Монахам же пояснял:
— Пчёлки знак нам подают: большую пасеку будем заводить. Учиться будем у пчёлок общежитию и трудолюбию.

БЕРЕСТЯНАЯ ГРАМОТА
Каждые сутки семикратно служил отец Сергий в церкви, пел с братьями во Христе славу Господу Богу.
Не все монахи помнили на память молитвы. А церковных книг не хватало.
И отец Сергий из берёсты ножницами кроил листы, ножиком чистил и ровнял их, отчего они становились гладкими и белыми, как хорошая бумага. Суровыми нитками сшивал он листы в книжицу.
Чернилами, изготовленными из настоя дубовых орешков, еловой сажи — рефти и ещё чего-то, одного ему ведомого, писал по памяти на них слово Божие. А память у отца Сергия была крепкая. И эти берестяные грамоты отец Сергий раздавал братьям своим во Христе, и они молились по ним и заучивали и пели слово Божие:
Сия есть заповедь Моя,
да любите друг друга,
как Я возлюбил вас.
Нет больше той любви,
как если кто положит душу свою
за друзей своих.

страница следующая ->