каморка папыВлада
журнал GEO 1999-03 текст-3
Меню сайта

Поиск

Статистика

Друзья

· RSS 28.03.2024, 13:57

скачать журнал

GEO 
ПРИРОДА

ПОЧЕМУ ОНИ ПОЛОСАТЫЕ?

Среди всех представителей рода лошадей одна только зебра живет исключительно в Африке и только она имеет столь необычный наряд. Зачем он ей нужен! GEO анализирует основные гипотезы натуралистов, изучающих жизнь диких лошадей
Фотографии Мишеля и Кристин Дени-Юо, текст Патрика Дункана и Мориса Сутифа
Эта гримаса самца зебры Грэви из Кении адресована не фотографу. Животное принюхивается, стараясь распознать по запаху, какая из кобылиц готова к случке.

Вплоть до конца XIX века зоологи считали, что черные и белые полосы на шкуре нужны зебре для маскировки на «полосатом» фоне лесных деревьев или зарослей тростника. При этом никто не замечал очевидного: такое предположение плохо согласуется с тем фактом, что зебры чаще всего встречаются в безлесных местностях - в африканской саванне и степях... В 1909 году художник-натуралист из США Эббот Тейер выдвинул иную теорию камуфляжной окраски: согласно Тейеру, полосы защищают зебру от хищников, поскольку зрительно «нарушают целостность» ее силуэта. Хищник, объясняли сторонники гипотезы Тейера вплоть до пятидесятых годов нашего столетия, выбирает и фиксирует свой взгляд на самом слабом животном в табуне. Но, когда зебры, спасаясь, бросаются врассыпную, растерянный преследователь мгновенно теряет из виду намеченную жертву в черно-белом мельтешении несущегося в панике огромного табуна... Увы, и гипотеза Тейера противоречит давно известным фактам: примерно 10 процентов поголовья зебр каждый год становится добычей африканских хищников. Похоже, львам не составляет особенного труда выследить жертву даже в движущейся массе животных.

Зебры Чапмана утоляют жажду в намибийском парке Этоша. Благодаря полоскам они сливаются в один сплошной ковер. Обманет ли это опытного и быстрого хищника?
Национальный парк Масаи Мара в Кении. Львице безразлично, на кого охотиться: на зебр, гну или куду. На верхнем снимке: львица выбрала антилопу куду, на нижнем - тащит убитую зебру в укромное место.
Первая гипотеза: такой «камуфляж» нужен, чтобы обмануть хищника
В кратере вулкана Нгоронгоро в Танзании пасутся тысячи зебр. Однако они всегда держатся маленькими группами.
Вторая гипотеза: видовой «штрих-код» помогает зебрам распознавать родню
Жеребцы мерятся силой (снимок вверху), чтобы определить вожака и побороться за «гарем». Мать и новорожденный жеребенок (снимок внизу) уединяются на несколько дней, чтобы получше запомнить друг друга.

До шестидесятых годов нашего века новые идеи о том, зачем все-таки зебрам нужны полосы, не появлялись. Наконец немецкий зоолог Ганс Клингель выдвинул предположение, что полосы зебр - это, помимо всего прочего, отличительные знаки групповой и семейной принадлежности. Поскольку рисунок на голове и теле каждой зебры особый, сородичам легко ее узнать даже издалека. Благодаря этому неповторимому и заметному «штрих-коду» жеребец-вожак легко собирает разбежавшихся самок своего «гарема», зебра-мать быстро отыскивает своего малыша среди многотысячного кочующего табуна, а родители совместно противостоят хищникам, пытающимся напасть на их потомство. По мнению некоторых биологов, полосатый наряд зебр косвенно является следствием универсального для живой природы механизма естественного отбора: окраска сама по себе не защищает от хищников, но все же способствует выживанию зебр, развивая внутривидовую и семейную взаимовыручку.
Зебра узнает «своих» по рисунку на шкуре. Даже если при нападении хищников табун рассеется, животные соберутся снова - иногда после нескольких дней взаимных поисков. Полосатый наряд зебры отличает ее от всех других травоядных. Он удивлял еще древних греков, которые называли зебр «гиппотиграми», тигровыми лошадьми. На языке суахили, распространенном в Восточной Африке, зебру называют «punda milia» - «полосатый осел».
Так кто же это: осел или лошадь? В зоологических музеях скелет зебры легко можно спутать со скелетами ослов и диких лошадей: их анатомическое строение очень схоже. В природе, однако, они почти никогда не встречаются вместе. Даже различные виды зебр не пасутся на одной и той же территории. Равнинная зебра, самая распространенная, обитает в пышных саваннах Восточной Африки. Три других вида предпочитают пустынные окраины: в Южной Африке живет горная зебра, на севере Кении и смежных областях - самая крупная из всех зебр, зебра Грэви. И, наконец, вблизи Красного моря обитает нубийский осел, у него на спине крест или просто черная полоса. Сомалийский осел украшен еще и полосатыми «чулками» от колен до копыт.
Полосатость - общий признак зебр. Но как и когда он появился? Почему среди древних наскальных рисунков не найдено ни одного изображения лошадей с полосами на крупе или на ногах? Почему у мулов, как отмечает Чарльз Дарвин в «Происхождении видов», на шкуре порой бывают полоски, которых не было у их родителей? По предположению самого Дарвина, общий предок семейства лошадей имел полосатую шкуру.
Теперь, полтора века спустя, наука может сказать нечто более определенное. Эдинбургский эмбриолог Бард обратил внимание на то, что полосы у зебр сильно различаются по форме, количеству и ширине. У зебр Грэви их восемьдесят и они узкие. У других видов - от двадцати пяти до тридцати, но очень широких. Бард обнаружил, что полосы появляются уже у зародыша; в это время они имеют одинаковую ширину - около четырех десятых миллиметра - и расположены по вертикали, как кости у рыб. Время их появления различно у разных видов. Когда эмбрион начинает расти и вытягиваться в длину, полосы тоже растягиваются и изгибаются. У зебры Грэви они появляются довольно поздно - в пятинедельном возрасте, когда зародыш уже полностью сформировался. Поэтому полосы остаются тонкими, многочисленными и почти все вертикальными. У других видов они появляются раньше, в начале третьей недели, и впоследствии становятся шире, но остаются редкими. Изначально вертикальные, они со временем располагаются горизонтально на крупе и брюхе, по мере того как эти части туловища зебры увеличиваются и принимают выпуклую форму.
Если в процессе естественного отбора это украшение исчезло у лошадей, то почему оно сохранилось у зебр? В 1903 году американский художник и натуралист Эббот Тейер предположил, что полосатая шкура нужна для того, чтобы «размазать» силуэт зебры в глазах преследующего хищника. Не в силах разобраться в хаосе черных и белых линий, лев перестает понимать, в какое место нанести удар. Тейер предположил, что пятна, линии и полосы у птиц, четвероногих и бабочек также служат целям маскировки. Однако такие рассуждения могут довести и до смешного. Получается, что хвост павлина помогает ему затеряться в джунглях среди цветов, плодов и листьев, а фламинго, с его розовым оперением, видимо, сливается с пламенеющим на закате небом? Неужели Тейеру не было известно, что в сезон дождей зебры пасутся на травяном ковре ярко-изумрудного цвета? Их полосатые шкуры на таком фоне просто бросаются в глаза, во всяком случае людям. А по ночам, когда на охоту выходят львы, разве все зебры не кажутся серыми?..
Этими вопросами задавался и американский биолог Джордж Шеллер. После нескольких лет полевых исследований, проведенных в Африке, Шеллер и его коллега Ханс Круук окончательно разуверились в том, что полосатая шкура защищает зебру от хищников. По их наблюдениям, в танзанийском национальном парке Серенгети львы, гепарды, леопарды и гиены ежегодно наносят значительный урон двухсоттысячному поголовью зебр. Антилопам гну - и тем приходится легче: их полуторамиллионное стадо бешеным галопом несется вслед за уходящими дождями, и только львы решаются нырять в этот бушующий живой океан... «Полосатый осел», напротив, беззащитен. Как и все дикие лошади, зебры живут небольшими группами и легко становятся добычей львов, поделивших всю землю парка Серенгети на охотничьи территории.
Сегодня полосатую окраску зебр чаще всего объясняют наличием другого врага, крошечного, но кровожадного - мухи цеце. В районе озера Виктория эта кровопийца чрезвычайно распространена; считается, что муха цеце даже послужила причиной гибели целых племен в Уганде. И как раз те виды зебр, которые живут вокруг больших озер, имеют наиболее яркую полосатую окраску. Было замечено, что зебры с яркими полосами обитают там, где широко распространена муха цеце. К югу количество опасных насекомых уменьшается вплоть до полного исчезновения, и зебры соответственно становятся менее полосатыми, как, например, на территории Южной Африки. И, наконец, в пустыне Калахари, где вообще нет мухи цеце, зебра сохранила черно-белые полоски только на голове, шее и спине. Видимо, ключ к разгадке - в огромных фасеточных глазах цеце. Как все двукрылые, муха легко различает однотонные предметы, выделяющиеся на фоне пейзажа. И наоборот: если полосы «разбивают» контур предмета, она видит его очень плохо.
Значит, раскраска зебр спасает их от мухи цеце? Чтобы проверить это предположение, исследователь Джеффри Вааге в конце семидесятых годов провел в Зимбабве довольно необычный эксперимент. Он выкрасил старые бидоны: одни - в черный цвет, другие - в белый, на третьи нанес полосы. Снабдив эти бидоны ловушками для мух, он отправился в саванну. Результаты оказались убедительными: на пространстве в четыре квадратных километра полосатые бидоны привлекли к себе двадцать три мухи цеце, белые и черные - по сорок восемь... Выходит, мухи реже кусают полосатых лошадей? Почему же тогда африканские полорогие - буйволы и газели - не имеют полосатой окраски, ведь мухи нападают и на них? По мнению немецкого ученого Райхгольфа, дело в том, что лошади, совершив путешествие из Америки через Азию, появились в Африке в четвертичном периоде, то есть всего два миллиона лет назад, - тогда как полорогие, появившиеся в третичном периоде, имели по крайней мере в десять раз больше времени, чтобы выработать сопротивляемость мухе цеце и сонной болезни. Зебре же не оставалось ничего, кроме как «в спешке» украситься полосками.
Заглянем еще в заповедник Камарг во Франции, где буйволы и лошади живут в условиях, близких к естественным. Их преследует не муха цеце, а обычные слепни и оводы. Камаргские лошади рождаются черными, но, взрослея, окрашиваются в белый цвет. Светлая окраска меньше привлекает слепней и кровососущих, чем темная. Но почему тогда буйволы черные? Прогуляйтесь летом в деревне к ближайшему водопою - лошади только и делают, что отгоняют мух, тогда как быки невозмутимо пережевывают жвачку или дремлют. Шкура у них, как известно, толще, чем у лошадей. Может, поэтому им не потребовалось менять окраску?
Некоторые ученые, кроме того, видят в полосатой окраске зебр индивидуальную «маркировку», помогающую им узнавать друг друга. Этой особенностью пользуются и биологи. Когда в шестидесятых годах Ганс Клингель изучал структуру групповых отношений у равнинных зебр, ему не пришлось метить их кольцами или ошейниками. У каждой особи свой рисунок на шкуре - индивидуальный, как отпечаток пальца. Именно благодаря ему жеребец находит самок из своего «гарема» среди табуна, насчитывающего порой более десяти тысяч зебр. В отличие от гну, которые, по-видимому, не склонны поддерживать длительные отношения друг с другом, зебры образуют прочные и разветвленные группы, как это бывает у горилл. Повзрослевшие самцы и самки обычно покидают родителей в возрасте двух лет. Это исключает кровосмесительные связи и сексуальное соперничество между молодыми и взрослыми особями. В гареме, где жеребец в течение нескольких лет покрывает одних и тех же кобыл, необходимо поддерживать стабильность. Не в этом ли кроется причина изгнания зебрами подросшего потомства?
Защищая зебру от льва, мухи и одиночества, полосатая окраска укрепляет жизнеспособность вида. Но против человека зебры беззащитны. В середине XIX века зебры-квагти южноафриканских степей были полностью истреблены бурами, в музеях сохранилось лишь несколько чучел. В начале XX века исчезла и бурчеллиева зебра. Этим видам не повезло: они обитали в местностях, не зараженных мухой цеце, и фермеры устраивали здесь пастбища для домашнего скота. Ведь приручить зебр, с их ослиным упрямством, почти невозможно!

В Кении обитают 200 тысяч зебр и 1800000 антилоп гну. Гну появились в Африке раньше зебр, успели выработать иммунитет к болезням, переносимым цеце, и обходятся без полосатой окраски.
1926 год: исследователи (снимок вверху) демонстрируют, что живая зебра привлекает меньше мух, чем коровья шкура... В опыте, поставленном в 1979 году, приманкой были раскрашенные бидоны.
Третья гипотеза: полосы на шкуре делают зебр невидимыми для мухи цеце
Высасывая кровь млекопитающих, муха цеце может заразить их сонной болезнью. Это насекомое лучше различает однотонную поверхность (например руку человека), чем полосатую.
Некоторые исследователи считают, что полосатая шкура зебры - это ее защита от мухи цеце. Энтомолог из Зимбабве Джеффри Вааге в 1981 году экспериментально доказал, что полосатые объекты менее заметны для цеце, чем однотонные - черные или белые. А в 1991 году биолог Габриэлла Гибсон установила, что еще меньше привлекают муху горизонтальные полосы (именно такой рисунок имеет наиболее чувствительная задняя часть туловища зебры). Но почему тогда полос нету африканских полорогих, которые живут в тех же местностях и должны не меньше зебр страдать от укусов мухи цеце?
Полосатые зебры распространены там, где живут мухи-кровопийцы
По наблюдениям биолога Райхгольфа, зебры, обитающие в районах, зараженных мухой цеце, имеют более выраженные полоски (3-7). У нубийского осла на спине лишь одна полоса или крест (1). У его сородича из Сомали (2) - полосатые «чулки». В Южной Африке у зебр полос тоже мало (8). Но в этих местах нет и мухи цеце. Противники этой теории указывают, что цеце насчитывает множество разновидностей и имеет развитое обоняние.
На севере и юге Африки - в районах, удаленных от мест распространения мухи цеце, - полос у зебр становится значительно меньше.
Ареал мухи цеце
У равнинной зебры (вверху) более широкие полоски, чем у зебры Грэви (внизу). Они успевают стать шире, так как появляются на зародыше раньше.


GEO
ВЗГЛЯД

Дети-соперники

Многие дети мечтают о «братике» или «сестричке» - идеальном товарище по играм! Но в жизни между детьми редко царит согласие: ведь каждому из них нужно найти собственную роль.
Многие думают,что семья, в которой лишь один ребенок, неполна, и только с появлением второго в их доме воцарятся настоящие идиллия и гармония. Но вместе с новым малышом в семью приходит не только радость, но и соперничество...

Четырехлетнему мальчику сообщают, что у него скоро родится сестренка. Хмуро выслушав маму с папой, сынок спрашивает: «А что, разве вам мало меня?». Другой мальчик хочет узнать, почему у мамы такой большой живот. Когда ему объясняют, что там растет ребеночек, который скоро появится на свет, малыш заявляет: «Я его съем». Трехлетняя девочка навещает маму в роддоме. При виде колыбели, в которой лежит ее новорожденный братишка, девочка отворачивается. Родители заняты беседой друг с другом. Тем временем девочка берет со стола яблоко, подбрасывает его вверх и ловит. Еще раз бросает вверх и ловит. Наконец, бросает его в третий раз, но уже не ловит - яблоко падает в колыбельку рядом с головкой новорожденного...
Такого рода «проказы» и непроизвольные изъявления чувств, которые родители обычно склонны приписывать случаю и детской неосторожности, - явление не такое уж редкое. И сколько бы дети ни просили родителей завести им братика или сестренку, не стоит обманываться и думать, что с появлением нового малыша в семейных отношениях воцарятся гармония и согласие, - детям хочется поиграть в «дочки-матери» с живой куклой, но едва ли они отдают себе отчет в том, что эта «кукла» будет всерьез соперничать с ними в борьбе за родительское внимание и заботу.
Многие родители решают завести второго ребенка из опасений, что иначе у них вырастет некоммуникабельный эгоцентрик. Ни протесты старших детей, ни даже воспоминания о собственной ревности, порожденной в свое время появлением в семье нового малыша, которому мать, казалось, готова была посвящать все свое время, не могут поколебать их убежденность: только с рождением второго ребенка семья станет полной.
Рассказы о ссорах братьев и сестер, этом обыденном атрибуте жизни семьи, пугают отцов и матерей не больше, чем неоднократно описывавшиеся детские кризисы, - когда первенец вдруг становится «трудным» ребенком, ни с того ни с сего начинает страдать от бессонницы, страхов, беспричинных болей в животе, раздражающей окружающих рассеянности и даже от астмы.
Современные мамы и папы, уверенные, что в их семье ничего подобного произойти не может, руководствуются при этом простенькой воспитательной стратегией: ни один из детей не должен почувствовать, что его предпочитают другим или что к нему относятся иначе, чем к другому. Однако современные исследования показывают, что подобные установки бесперспективны: именно неравенство в стенах родного дома может оказать решающее воспитательное воздействие на развитие личности. Психологи и антропологи все чаще сходятся между собой в этом мнении - особенно после того, как американские исследователи Дениз Дэниэлс и Роберт Пломин издали в 1987 году работу, произведшую настоящую революцию в представлениях о детском развитии.
Дэниэлс и Пломин утверждают: внешние социальные и экономические факторы - растет ли ребенок в семье рабочих или служащих, воспринимает ли он собственный дом, машину, дачу как нечто само собой разумеющееся - влияют на формирование всего лишь 5 процентов личностных характеристик. В то время как около 35 процентов формируется под воздействием индивидуального, или, как еще говорят, «непохожего» опыта. Именно из-за него каждый ребенок развивается по-своему, двигаясь часто совсем в ином направлении, чем его братья и сестры.
Дом родной совершенно не похож на бассейн с краской, из которого все детишки выныривают окрашенными, как автомобили, в один цвет. Скорее уж - на совокупность нескольких микромиров. По мере взросления у ребенка накапливается собственный, неповторимый опыт, который отражается в особенностях его поведения и индивидуальных чертах. При этом даже годовалые дети воспринимают и пытаются осмыслить поведение тех, кто их окружает. И их взгляд на вещи сильно отличается от взглядов братьев или сестер.
Так что, по мнению Дэниэлса и Пломина, установка на равенство в процессе воспитания вряд ли способна привести к желаемым результатам. «Родительское влияние, каким бы образом оно ни проявлялось, ведет скорее к появлению различий, чем к унификации», - считают ученые.
К подобным же выводам приходят и другие специалисты по детской психологии. В одном американском исследовании был описан характерный случай: родители стремились создать для двух своих сыновей совершенно одинаковые стартовые возможности. Их отправили в одну школу, где они посещали одинаковые занятия, водили к одним и тем же врачам, на одни и те же уроки музыки, спектакли и спортивные мероприятия. В результате с точки зрения личностных характеристик братья походили друг на друга ничуть не больше, чем на любого другого американского мальчика... Кажется, совершенно ясно: детей в семье не следует стричь под одну гребенку. Черты сходства, которые всегда охотно ищут в них родственники, сами дети порой воспринимают как провокацию и изо всех сил стараются проявить свою непохожесть, свою индивидуальность. И особенно это свойственно тем, кто действительно похож - например однояйцевым близнецам.
И все же многое говорит о том, что даже при абсолютно искреннем («на уровне сознания») желании создать для своих детей равные условия родители все равно относятся к ним по-разному. Матери самозабвенно отдаются уходу за новорожденным - нередко за счет братишек и сестренок «новенького», которые сами только что вышли из младенческого возраста. Исследования, проводившиеся в таких семьях в течение нескольких лет, убедительно показывают: матери одинаково ведут себя только с детьми одного возраста. И пока мать изливает все запасы нежности на прелестного новорожденного, рядом стоит ее трехлетняя дочь и чувствует себя никому не нужной. Она болезненно ощущает нераздельное единство матери и малыша, но совершенно не помнит, как нежили и ласкали ее саму в этом возрасте.
Примерно так же обстоит дело с воспоминаниями юности. Старшие дети никогда не забудут, как сильно их раздражали младшие, как за ними постоянно таскался надоедливый малыш, который чуть что не так - громким ревом звал маму. Но и воспоминания младших о тех временах окрашены отнюдь не только в розовый цвет. Весьма вероятно, что именно старший брат, вызывавший у малыша восхищение, или любимая старшая сестра оказались первыми, кто его отверг и не упускал случая показать, какой обузой он для них является. Взрослые люди нередко с горечью рассказывают, как в детстве годами добивались дружбы старших братьев, а то и просто элементарного признания с их стороны. Самые тонкие, заметные только самим детям различия в отношении к ним родителей и окружающих порой могут стать для них настоящим ударом и надолго оттолкнуть братьев и сестер друг от друга, каждого - в его собственный изолированный микромир.
Но не нужно думать, что наличие брата или сестры - это непременно «травмирующий» душу ребенка фактор. В неизбежном неравенстве положения детей в семье есть и позитивный момент. Это утверждает новейшая теория американского историка Фрэнка Саллоуэя, вокруг которой с момента ее обнародования в 1996 году не утихают горячие споры в прессе. Саллоуэй называет несколько основополагающих причин, порождающих различия между детьми из одной семьи.
Причина первая: в борьбе за ограниченные ресурсы, каковыми является родительская забота, перспективным с биологической точки зрения является выбор стратегии, как можно более далекой от стратегии возможных «конкурентов».
Причина вторая: дети различаются уже потому, что сам порядок их появления на свет порождает различия. Старше ребенок или младше, сильнее он или слабее, сообразительнее или наивнее, - все это оказывает влияние на то, как он выражает свои желания и общается с миром.
Причина третья: родители невольно отдают предпочтение первенцу, - ведь еще до того, как на свет появился второй, они успели вложить в него немало любви, времени и внимания.
Американского историка, начинавшего с изучения биографии отца теории эволюции, подтолкнул к его долгим исследованиям вопрос столь же простой, сколь и наивный: почему Чарльз Дарвин стал тем Дарвином, которого знает весь мир? «Дарвин был ничуть не более честолюбив или образован, чем многие его современники. Его орфография была просто ужасающей. И тем не менее за последние 500 лет не было человека, который оказал бы большее воздействие на науку, чем он». Разгадывая эту загадку, Саллоуэй изучил биографии 6566 выдающихся людей, живших в последние пять столетий. И пришел к выводу: великих ниспровергателей устоявшихся мнений и авторитетов в конечном счете предназначила для «бунта» сама очередность их появления на свет. «Порядковый номер» ребенка в семье позволяет довольно точно прогнозировать, будет ли он впоследствии придерживаться консервативных, общепринятых взглядов или неординарных, плыть по течению (что типично для первенцев) или же, родившись младшим, пойдет наперекор господствующим взглядам?.. Соперничество и постоянная борьба старших и младших детей определяет их жизненную стратегию, их установки и суждения. Родителям, решившимся завести второго ребенка, следует быть готовыми к тому, что они воспитают соперников.
«Никто из нас не предназначен изначально быть старшим или младшим ребенком, - поясняет Фрэнк Саллоуэй. - Мы просто оказываемся в одной из этих ролей и должны извлечь максимум из своего положения». Например, согласно последним исследованиям, те, кто рос вместе с сестрами и братьями, быстрее, чем единственные дети в семье, понимают мысли и намерения других людей. Как утверждает Саллоуэй, даже самые маленькие дети «быстро учатся быть непохожими на конкурентов, что позволяет им занять собственную нишу». Принцип, который Саллоуэй вслед за Дарвином называет «принципом дифференцирования», подталкивает детей развивать в себе разные склонности: один стремится проявить себя как художник, другой берет призы по легкой атлетике, третий, не заглядывая в инструкцию, ремонтирует дома бытовую технику. Своими талантами и личными особенностями дети стараются привлечь в себе внимание родителей, добиваются их признания и похвал.
Случается, однако, что поведение ребенка выходит за рамки доставшейся ему «по старшинству» или «младшинству» роли. Если, например, зависть к новорожденному брату или сестре становится совсем уж непреодолимой, старший, чтобы вернуть внимание родителей, может вдруг потребовать дать ему молоко в бутылочке или - сколь ни комичен этот «протест» - снова начинает «делать в штаны». Пока не поймет, что в целом положение старшего сулит куда больше преимуществ. Ведь только эту нишу в семье не завоевывают: она без боя достается тому, кто появился на свет раньше. Какое-то время ему доставалось все внимание родителей. Чего никогда уже не получит ни один из его сестер и братьев.
Повсеместно первенцы используют родительский авторитет, на вполне законных основаниях командуя своими сестрами и братьями, и «экспериментальным путем» пытаются определить, как далеко им можно при этом зайти. Делиться для них труднее, чем оделять. Они весьма уверены в себе, настроены на успех, но стараются избегать риска. С раннего возраста они привыкли к ответственности и впоследствии всегда стремятся занять руководящие посты. По данным Саллоуэя, первенцы преобладают там, где речь идет о престиже, в частности среди нобелевских лауреатов и политических лидеров: лидер с детства остается им навсегда. Вот несколько общеизвестных имен: президент США Клинтон, британский премьер-министр Уинстон Черчилль, иракский лидер Саддам Хусейн, президент России Борис Ельцин - все они были старшими детьми в семье.
Впрочем, младшие дети отнюдь не всегда позволяют собой командовать. Диктатура старших формирует в них бунтарские качества, они придумывают всевозможные стратегии сопротивления. Саллоуэй приходит к выводу, что «внутри семьи процветает та же конкурентная борьба, которая лежит в основе эволюции». Младшие дети - искатели, готовые к экспериментам: ведь для них это единственный способ захватить не занятое еще место. Подобная необходимость находить и использовать различные возможности предопределяет хорошее развитие воображения, творческий потенциал и независимость. Из их рядов происходят великие первооткрыватели и преобразователи, те, чьи идеи столкнули науку с накатанной колеи. Наверное, самый яркий пример - Николай Коперник, который изменил представления человечества о мироздании. И, возможно, именно подчиненное положение в семье нередко заставляет младших детей стать на сторону эксплуатируемых, отвергать существующие общественные отношения, устраивать восстания и мятежи. Именно среди младших детей мы находим знаменитых реформаторов и революционеров, таких, как Ганди, Мартин Лютер Кинг, Троцкий, Кастро, Арафат и Хо Ши Мин.
Личностные особенности единственного ребенка - где-то «посредине» между крайностями старших и младших. Склонность к экспериментам выражена у одиночки столь же слабо, как у первенца, к тому же он охотно перенимает родительские воззрения. Что же касается общественной жизни, тут его установки гораздо ближе к позиции младших: присутствует определенная склонность к радикальным взглядам. По мнению Саллоуэя, единственный ребенок - нечто вроде «контрольного эксперимента», который позволяет установить, к чему приводит отсутствие постоянной конкуренции в семье. Детство единственного отпрыска - это в определенном, «дарвинистском» смысле мечта каждого ребенка: внимание родителей безраздельно принадлежит ему, появление на свет соперника удалось предотвратить. Как знать - быть может, когда младенцы заставляют родителей подниматься к себе среди ночи, они таким образом пытаются «помешать» появлению потенциального конкурента?.. Во всяком случае, с помощью ночного крика дети и по сей день добиваются того, что их подолгу не отнимают от груди. А ведь известно, что в период кормления грудью вероятность зачатия заметно снижается. Результаты некоторых исследований позволяют утверждать, что порой борьба за существование между братьями и сестрами разворачивается еще в материнской утробе и задолго до рождения: зачатие близнецов происходит гораздо чаще, чем их появление на свет.
Кроме того, с помощью разработанной компьютерной программы Саллоуэй рассчитал, как в зависимости от различных условий по-разному влияет на развитие ребенка такой фактор, как очередность его появления на свет. Прежде чем отнести кого-либо в разряд потенциальных радикалов или консерваторов, Саллоуэй просчитывает возможное действие 256 параметров - от пола, темперамента и застенчивости до общественного положения семьи, конфликтных отношений с родителями или даже их потери. Случается, что под влиянием некоторых из этих параметров выведенный Саллоуэем «закон старшинства» как будто не срабатывает. Ньютон, например, был старшим сыном в семье. Однако, по расчетам Саллоуэя, вероятность того, что открытый Ньютоном закон земного тяготения должен был изменить представления человечества о вселенной, все равно составляла 60 процентов. Ньютон был «нетипичным» первенцем: его мать, выйдя замуж во второй раз, трехлетним малышом отдала его чужим людям, а после смерти отчима опять взяла к себе. И сын навсегда восстал против матери.
Галилей тоже был первенцем и всегда был в хороших отношениях с родителями, однако никогда не пасовал перед церковными авторитетами и, отстаивая собственную «еретическую» концепцию движения планет, решился поставить на карту свою карьеру и свободу. Еще одно исключение из правила? В какой-то степени - да. Но ведь отец Галилея сам был бунтовщиком и всегда учил сына мыслить независимо. Радикально настроенных первенцев Саллоуэй причисляет к особой группе «приравненных к младшим».
В рамках этой теории отношения «старший-младший» перестают быть жесткой схемой и оказываются достаточно гибкой структурой, допускающей индивидуальные отклонения. В правдоподобности общей картины убеждает и то, что исследования Саллоуэя основаны на статистически значимых исходных данных. И не только. Теория вызывает доверие прежде всего потому, что имеет биологический смысл. В ее основе - важнейшая фаза становления личности - период борьбы за свое место в семье. И борьба эта ведется по всем правилам дарвинизма: независимо от того, идет ли речь о птенцах в гнезде, которые бьются за вкусного червячка, или о детях, точно так же дерущихся за шоколадный батончик, - каждый из братьев и сестер стремится к единоличному обладанию родительскими дарами.
Около 30 лет назад социобиологи принялись за расшифровку странных закономерностей родительского поведения птиц. Казалось бы, в дикой природе борьба за выживание вида обусловлена генетически и взрослые птицы заинтересованы в том, чтобы все их птенцы в равной мере получали необходимую поддержку. Но в жизни все обстоит не так, как в теории: если корма на всех не хватает, биологический эгоизм родителей нередко одерживает верх. Представители многих видов выкармливают лишь тех птенцов, вероятность выживания которых наиболее высока - как правило, самых сильных, первыми вылупившихся из яиц, тех, в кого уже «вложено» много родительской заботы. Птицы-родители позволяют старшим выталкивать из гнезда более слабых. А если дела обстоят совсем плохо, родители могут просто покинуть свой выводок, чтобы самим не умереть с голоду и через какое-то время произвести на свет новое потомство.
Сравнивая подобные примеры поведения животных с человеческими взаимоотношениями, психологи находят немало общего. Маленькие дети, которые в своем стремлении получить желаемое наталкиваются на запрет матери или отца, реагируют безудержным ревом, при этом их лица краснеют, тела бьет дрожь, ручки подняты вверх - словно им угрожает страшная опасность. Подобный способ бить тревогу в наши дни представляется неадекватным, в прошлом же такое поведение могло оказаться вполне уместным. Видимо, в нас до сих пор жив генетический страх того, что родители в определенных обстоятельствах могут бросить нас на произвол судьбы.
Очень не хочется признавать, что и в современном цивилизованном обществе продолжается та самая борьба за существование, которую мы привыкли считать чертой, свойственной лишь дикой природе. Разве мы, культурные люди, не преодолели давным-давно этот «биологизм»? Очевидно, нет, если даже в основе самых распространенных традиций психологи выявляют стратегии борьбы за выживание «по Дарвину).
В документах прошлого - книгах записи браков и рождений, в завещаниях и порядке наследования - читаются драмы, обусловленные последовательностью появления детей на свет. Она же, как показывает Фрэнк Саллоуэй, определяет и многие ключевые события истории. «Тихие и незаметные» семейные конфликты способны спровоцировать будущие глобальные перевороты, Быть может, истоки и движущие силы великих перемен нам следует искать в детской?
Ута Хеншель

До поры первенец единолично владел вниманием родителей. Но теперь у него появился конкурент, с которым предстоит вести нелегкую борьбу за «ограниченные ресурсы» - родительскую любовь.
Вместе с младшим в семье рождается зависть
Семилетнюю девочку готовят к празднику: накручивают ей локоны, как у взрослой. И все же, когда ее двухлетняя сестра в очередной раз привлекает к себе внимание, старшей хочется снова стать маленькой.


Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz