<- предыдущая страница следующая ->

Жизнь обязывает

НА ВОПРОСЫ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА ОТВЕЧАЕТ ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ ПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ЛАТВИИ АЛЬБЕРТ ЯНСОН

Передо мной книга большого формата в кожаном переплете, изданная в 1940 году, в последние месяцы существования буржуазной Латвии. Называется она «Земля Латвии, крестьяне и их труд». С первой до последней страницы здесь воспевается единоличное хозяйство, на все лады превозносятся сельские богатеи. Весьма характерна помещенная тут фотография: в центре важно восседают дородные папаша-хозяин и мамаша-хозяйка, окруженные батраками, батрачками, пастухами, а у ног их куча ребятишек — батрацких детей. У самих хозяев детей мало. Да так и должно быть, если брать это в историческом аспекте. «Главным стремлением землевладельца было стать независимым, а независимость могла быть обеспечена только зажиточностью. Богатый и был господином». Многочисленные дети мешали добиться этой заветной цели. К тому же своих детей хозяевам надо посылать учиться в город, а, приобщившись к городским премудростям, дети уже не хотят возвращаться в деревню месить грязь. Ну, богатей сам себе хозяин; а что делать работнику-батраку? Разве и ему не хочется стать более свободным и независимым? Но оказывается, что ему на роду написано покорно батрачить и производить на свет потомство — хозяину позарез нужны рабочие руки — и довольствоваться тем, что ему отвалит от своих щедрот хозяин. Все это совсем просто, а если министр просвещения к тому ж еще поясняет, что людям бедным, у кого мало средств, к высшему образованию стремиться не рекомендуется, то все в порядке, только остается остерегаться чуждых и вредных материалистических идей. А вообще работа на ниве народного просвещения признается министром вполне успешной, ибо в 1937/38 учебном году обязательную основную школу (6 классов) кончают 15 тысяч человек. Это примерно треть всего количества школьников, принятых в первый класс, из них 10 тысяч — с правом поступления в среднюю школу, остальные без такового. Средние школы кончают в этом же году 2 тысячи человек. Тут же отметим, что за двадцать лет в буржуазной Латвии (1920—1939) высшее образование получили всего лишь 8 тысяч человек. Таковы результаты «успешной» просветительной политики. И при этом образованных людей всегда было в избытке. А интеллигентного безработного ведь к хозяину батраком не отправишь.
В Советской Латвии в одном 1970 году восьмилетние школы окончили 32 800 человек. Нам, правда, могут возразить, что послевоенные годы — это годы стремительного развития науки и техники, что за это время и в развитых капиталистических странах значительно поднялся уровень народного образования. Но возьмем количество студентов на 10 тысяч человек населения в капиталистических странах и у нас: Латвийская ССР — 171; Дания — 121; Норвегия — 61; Финляндия — 108; Швеция — 144. При этом вспомним, что это все государства, в которых до войны людей с высшим образованием было значительно больше, чем в буржуазной Латвии.
Доступность образования каждому члену общества в современном мире — одна из главных предпосылок равенства людей. Высокий уровень образования, несомненно, подтверждается у нас большим спросом на книги, переполненными театрами, концертными залами.
И в самом производстве рост производительности труда, отвечающий современной технике, более полное использование уже существующих и введение все новых механизмов тоже заслуга прежде всего образованных людей. Образование у нас не привилегия, а необходимое условие всестороннего развития личности.
Я смотрю на батрацких детей на фотографии, которым в свое время было суждено от зари до заката гнуть спину на хозяина, и думаю: где они теперь? Один из них, может, строит новые дома в Риге (за последние неполные двадцать лет жилых домов в Риге стало больше почти на одну треть), другой работает на одном из заводов (выпускаемая промышленностью продукция увеличилась за послевоенные годы почти в тридцать раз), а третий, может, стал ученым, одним из тех девяти тысяч, которые отдают свои силы науке. И тому, который остался в деревне, тоже доступны любые виды труда, разве что он не может уже стать батраком или хозяином-единоличником.
Если мы полистаем биографии таких популярных и ярких латышских писателей, как Эвалд Вилкс, Илзе Индране, Гунар Приеде, Ояр Вациетис, Имант Зиедонис, Имант Аузинь, писателя и ученого Яниса Калниня, то увидим, какие таланты вышли из тружеников села, какую духовную энергию таили в себе те, которым буржуазия хотела закрыть путь к просвещению и культуре. Мы с законной гордостью можем говорить о выросших в советских условиях поколениях деятелей культуры.
Латышская литература досоветского периода — это преимущественно литература крестьянская. У латышей не было своей аристократии, ибо народ на протяжении многих столетий находился в кабале у иноземных завоевателей. Да и латышская буржуазия возникла в городах только во второй половине прошлого столетия. Этим и объясняется то, что латышские писатели, вышедшие из крестьян, обращаясь к собственному жизненному опыту, писали о судьбе крестьянина. Эта традиция, бесспорно, оставила свой след и в латышской советской литературе. Мы находим в ней очень убедительный образ труженика с его любовью к земле, упорством в труде, нравственной чистотой, честностью, видим его сомнения, веру и неверие, суровость жизни, а также известный консерватизм... Да, таковы некоторые черты латышского трудового крестьянина, знакомые нам как из жизни, так и из литературы.
Но если бы мы попытались подойти к жизни современного села с меркой прошлого, то очень скоро убедились бы в полной своей беспомощности, неспособности понять и оценить ее. Процесс развития деревни стал сложным. Вопросы сельского хозяйства решают агрономы, зоотехники, инженеры, Механики. Тип прежнего земледельца ушел в прошлое. Изменился производственный процесс, механизмы облегчают ранее очень тяжелую работу, стремительно растут производительность труда и плодородие земли. Уже давно не найти сельского жителя, который всю свою жизнь прожил бы безвыездно в своей волости. Теперь ему доступны систематические поездки в город. Он может побывать в театре, на выставке или в концерте. Материально крестьянин обеспечен даже лучше горожанина. Однако выросшая в деревне молодежь все же очень часто покидает родные дворы и отправляется в город. Город, видимо, влечет не материальными благами.
Нам следует думать не только о новых производственных отношениях, но и об исконной связи человека с природой. В ней человек черпает необходимые для себя средства к существованию, она также давала и дает ему неисчерпаемые духовные богатства.
Теперь можно сочинять песни о новых человеческих отношениях; можно также понять драму отдельного крестьянина-единоличника, утратившего свой, личный клочок земли — смысл и содержание жизни; можно восхищаться преобразованием природы. Но при всем этом знании нам могут указать, что в рабочей спешке мы иной раз проходим мимо вещей, которые не укладываются в наши общие представления, но которые могут оказаться очень важными и существенными. Жизнь идет вперед, процесс этот закономерен и неизбежен. Мы призваны поощрять и воспитывать в человеке положительное отношение ко всему прогрессивному, но вместе с тем писатель не может не быть озабочен и тем, чтобы в процессе освоения нового не были бы преданы забвению или утеряны некоторые постоянные ценности и опыт, накопленные не одним поколением людей или получаемые от природы. Именно здесь и раскрываются небывалые противоречия, конфликты, малоисследованные и малоосознанные грани человеческого характера.
Думаю, что латышская советская литература имеет в освоении этой целины свой положительный опыт.
Прежде всего несколько соображений о нашей поэзии, снискавшей себе за последние десять лет большую популярность. Без всякого преувеличения можно сказать, что поэзию у нас сейчас читают почти так же, как прозу. Книги стихов на латышском языке выходят тиражами от 16 до 30 тысяч экземпляров и раскупаются за несколько дней (надо учесть, что по-латышски в республике читает лишь около полутора миллионов человек).
В чем секрет успеха поэзии? В том, что в ней говорится о жизни народа и о жизни человека. Можно с уверенностью сказать, что именно то, что наша поэзия часто обращается к историческому пути народа и одновременно стремится быть в гуще сегодняшних его проблем и дел, радостей и бед, в полной мере предохраняет ее от подражания дешевой моде западной поэзии, от бесполезных исканий, которые обычно не диктуются насущными заботами и истинной причастностью к настоящему дню.
Наиболее яркими представителями этой новой и своеобразной поэзии, несомненно, являются Ояр Вациетис, Имант Зиедонис, Имант Аузинь. Стихи их глубоко оптимистичны, они идут от пропитанной потом рубахи, от боев прошлого, побед и поражений, от неиссякаемой силы народа, от его упорства и воли к жизни. В этой поэзии нежность перемежается с суровостью, лиризм — с драматизмом. В ней отчетливо слышится биение сердца трудового человека. Это наша, советская поэзия, черпающая свои жизненные соки, свою самобытность формы из народной жизни, из традиций прогрессивной литературы.
Тут хочется привести несколько фактов из нашей литературной практики, говорящих о том, как сама жизнь обогащает творчество писателя, влияет на его талант. Один из наиболее популярных наших прозаиков, писательница Регина Эзера, активно выступает в литературе лишь немногим более десяти лет. Она пишет главным образом повести. Редко приходится отмечать такой писательский рост от книги к книге. Одна из последних ее повестей — «Безлунная ночь». В ней рассказывается о людях, встретившихся ночью на полустанке, где они ожидают поезда, который должен отвезти их в Ригу. Перед нами яркая мозаика человеческих характеров, в которых хорошо ощущается пульс современной жизни.
Регина Эзера обычно проводит лето в деревне. Там, в гуще деревенского быта, писательнице открываются многие скрытые от стороннего глаза социальные и психологические проблемы. Этот опыт находит прямое выражение в творчестве писательницы, снискавшей признание широких читательских кругов и критики.
Страстной поборницей новой, социалистической морали выступает прозаик Илзе Индране. Ее книги по большей части адресованы молодежи. Будучи учительницей, она тесно связана с людьми районного центра, где живет, и его окрестностей. Каждая новая книга Илзе Индране становится событием в нашей литературной жизни.
Мы уже упоминали поэта Иманта Зиедониса. Но он и блестящий очеркист. Имант не может долго усидеть дома, он много путешествует, встречается с людьми, изучает их судьбы, живет их жизнью. В 1970 году наиболее популярной книгой стал очерк Иманта Зиедониса «Курземите», в котором писатель делится своими наблюдениями и размышлениями после поездки по городам и колхозам Курземе. Эта книга покоряет читателя активностью авторской мысли, его непосредственной заинтересованностью множеством конкретных вопросов культурной и экономической жизни, многообразием запечатленных в ней человеческих судеб. Читая эту книгу, мы как бы вместе с автором участвуем в его путешествиях и размышлениях.
И еще одно характерное явление. В латышскую советскую драматургию со своим своеобразным художническим восприятием, с новыми современными образами вошел архитектор Гунар Приеде и сразу завоевал симпатии зрителя. Персонажи пьес Гунара Приеде взяты непосредственно из жизни и показаны через призму художника. Гунар работает преподавателем в строительном техникуме. У него учатся не только совсем молодые люди, но и такие, у которых за спиной уже немалый рабочий стаж. Гунар Приеде утверждает: «Не могу представить себя без этого техникума — его воспитанники, педагоги и есть те, кто помогает мне писать, они действуют у меня на глазах, стимулируя и ободряя меня. Без них я был бы намного беднее». Творчество драматурга доказывает, что эти слова не выдумка.
Проблемы познания жизни и активного участия писателя в ее формировании приобретают сейчас особое значение. Жизнь быстро меняется. Эти перемены связаны с научно-технической революцией в производстве, со стремительным ростом уровня образования, с вовлечением все более широких масс населения в общественно-политическую и культурную жизнь, со многими другими факторами. Писателю уже недостаточно прежних наблюдений и выводов. Он должен знать, как действуют и чувствуют себя люди в этих новых условиях, на что они способны.
Процесс познания жизни становится все более сложным. Наряду с эмпирическим восприятием жизни писателем мы должны серьезно думать о новейших открытиях науки, особенно гуманитарной. Ее роль в творчестве писателя, по-моему, будет все возрастать. Взаимное обогащение, обмен идеями и мыслями станет активнее, последовательнее и целеустремленнее.
В конце прошлого года в Риге состоялось совместное совещание критиков и писателей Прибалтийских республик, в котором принимала участие группа критиков из Москвы и Ленинграда, Белоруссии, Украины, Молдавии и других республик. Полезно и разумно, когда в разговор критиков вступают и писатели. Этот обмен мнениями был во всех отношениях ценным и плодотворным. Прежде всего мы лучше познакомились с кругом тех вопросов и проблем, которыми занимаются наши соседи, получили возможность сравнивать и анализировать сходные процессы в развитии наших литератур. Нас не могло не беспокоить, почему в той или иной области литературы мы отстаем. Так, например, латышские писатели вынуждены были признать, что культура критики и в значительной степени сама критическая мысль у нас менее ярки, чем в соседних республиках. Мы серьезно взвесили урожай нашей прозы, чтобы понять, почему она не отличается тем своеобразием, какое свойственно нашим соседям. Не должна ли часть ответственности за это взять на себя критика? Всегда ли она была в состоянии должным образом поддержать подлинно новые творческие искания?
Мы лишь теперь начинаем приходить к мысли, что каждый период времени приносит свои требования восприятия и осмысления жизни, что литература не является исключением из этого правила и что смена литературных поколений — это не просто передача эстафетной палочки в новые руки, но процесс, каждый раз неизбежно связанный с новыми открытиями.
Мы, безусловно, можем отметить значительный рост критической мысли, можем назвать немало талантливых критиков. Но наша литературная критика недостаточно профессиональна. Высказать свои мысли о литературе может каждый, однако такие высказывания остаются лишь субъективными пожеланиями и проявлениями субъективного вкуса, имеющими для работы писателя весьма небольшое значение. Эти мнения могли бы приобрести большее значение, если бы было возможно учесть их в полном объеме и сделать основой серьезных социологических исследований и обобщений. Работу в этом направлении должны организовать библиотеки, читальни, книжные магазины, она должна вестись везде, где писатели встречаются с читателями. Однако и такие обобщенные материалы могут послужить лишь одной из отправных точек в работе эрудированного критика, причем критик, как и всякий литератор, должен совершенствовать свое мастерство и литературный стиль. Следовательно, одним из основных вопросов сегодня является подготовка профессиональных критиков и создание наиболее благоприятных условий для их работы.
Литературный критик стоит плечом к плечу с создателями всех остальных видов литературы, он глубоко заинтересован в судьбах всей литературы.
Школой критического мастерства являются дискуссии, и редакции должны приложить серьезные усилия, чтобы не обходить молчанием противоречивые и сложные вопросы творчества, серьезно и всесторонне разбираться в них. Мы должны быть готовы к восприятию новых впечатлений, новых выводов, проистекающих из постижения жизни и глубокого, своеобразного осмысления ее литературой.
В постановлении ЦК КПСС о литературно-художественной критике говорится о необходимости вести более систематические коллективные обсуждения назревших проблем художественного процесса. Здесь особенно важна помощь наших творческих организаций.
Мы с величайшей заинтересованностью следим за тем, какие сдвиги происходят в общественной, экономической, духовной жизни народа. Но общество состоит из индивидуальностей, из множества самых разных людей, и нам важно знать, что происходит с этими людьми, как складываются их личностные отношения в социалистическом обществе. Писателю очень важно, чтобы вместе с ним работал литературный критик, который также хочет понять все эти жизненно важные вопросы.
Неотъемлемой частью жизни народа, расцвета культуры и роста литературы сегодня стали связи между советскими народами. Мы не можем себе представить, как выглядели бы наши книжные полки, если бы на них не находились произведения писателей всех советских народов. Равным образом мы не можем себе представить кино, театр и музыку, в которых не виделось и не слышалось бы многокрасочное и многоголосое искусство всех народов. Голоса эти перекликаются, становятся все сильнее и ярче.
Высшей школой мастерства нашей литературы являются русская классическая литература и наиболее выдающиеся произведения русских советских писателей.
В этом году латышские писатели создали обширные очерки, посвященные жизни советских республик. Украинский поэт Виталий Коротич и латышский поэт Имант Зиедонис написали книгу о Таджикистане. Прошлой осенью деятели культуры и искусства нашей республики демонстрировали свои достижения в Киргизии. Только что наши поэты вернулись из Хмельницкой области Украины, где они встречались с трудящимися, рассказывали им о Латвии, читали свои стихи. Вернулись они вдохновленные новыми впечатлениями и переживаниями.
Это будни, без которых мы были бы гораздо беднее, без которых нам не хватало бы пространства и чувства близости народов.
Мы начали наш разговор с фотографии, на которой запечатлен хозяин-мироед, окруженный работниками... Так было... Сегодня это уже очень далекое прошлое. Теперь в семье один из братьев становится трактористом, другой ученым, а третий...
О третьем следует поговорить особо, ибо ему вообще редко бывает суждено появиться на свет, он, главным образом, сохранился лишь в народных сказках... Наряду со всеми нашими достижениями есть и очень тревожные вопросы. В Латвийской ССР очень низкая рождаемость, трое детей в семье — это редкость, чаще всего бывает один, два.
Условия жизни на селе в последнее время сильно улучшились, и, ничуть не преувеличивая, любой сельский житель может сказать: так хорошо, как теперь, мы еще никогда не жили. Однако население села уменьшается, часть молодежи уходит в город. И хотя, как говорит председатель колхоза «Лачплесис» Герой Социалистического Труда Эдгар Каулинь, ...именно сейчас человек на селе может всесторонне развивать свои способности, ибо его не связывает однообразный, отупляющий труд», этого еще недостаточно. Правда, на селе порою так увлекаются экономическими показателями, что забывают о самом простом — подумать о том, насколько хорошо и уютно будет себя чувствовать при этом сам производитель. Хотя сельскохозяйственный способ производства и непрерывно приближается к промышленному, это еще не значит, что и в смысле жизненных условий не следует добиваться всего того, что сделало бы село привлекательнее. Ведь к этому же стремимся и мы в городе, какими хорошими ни были бы наши бытовые условия.
Утечка людей в город сама по себе — процесс естественный, и в этом еще нет ничего плохого. Раньше основной прирост населения давало село, там, хотя и наперекор трудностям, рождалось больше детей. Теперь и на селе только маленькие семьи. Машин становится все больше, а людей меньше. Скоро село уже не сможет давать городу новые рабочие руки, селу самому их не хватает. Да, мы уже подошли к тому, что надо подумать, серьезно подумать о том, как поднять рождаемость. Настало время особо позаботиться о матери, взвесить, что следовало бы сделать в республике для облегчения положения многодетных семей.
Почему воспитание трех и более детей не учитывается при определении трудового стажа? Почему мать, посветившая жизнь воспитанию детей, не считается труженицей, заслуживающей пенсию точно так же, как женщины, работающие на производстве? Правовое положение матери в многодетных семьях нуждается в улучшении.
А что происходит с детскими учреждениями? Отчаявшиеся матери никак не находят, куда бы пристроить своих малышей, пока они сами на работе. И разве детей надо пристраивать куда-то только тогда, когда матери надо работать, а разве в любом другом случае она не имеет права на свободное от детей время? Хотя бы чтобы сходить в театр. Мы все в один голос утверждаем, что сегодняшний человек должен удовлетворять духовные запросы! Однако задачи по строительству детских учреждений не выполняются, не хватает ни материалов, ни строителей. Но разве не могли бы в эту работу включиться молодежь и вообще все, у кого есть желание и кто способен приложить руки к этому делу?
Одновременно надо преодолеть ставшие уже традиционными психологические барьеры, мешающие завести в семье более одного или двух детей. Спросите педагога, психолога, социолога, медика, кого хотите, и каждый из них скажет, что дети бывают более сознательными и уже с малолетства у них развивается чувство ответственности за свои действия и поступки, если они растут вместе с братьями и сестрами, и что трудности, доставляемые вначале появлением нескольких детей, потом сильно облегчают их воспитание.
Горько сознавать, что две трети человечества голодает или недоедает (как известно из данных ООН), что многим, очень многим народам еще не удалось так наладить свою жизнь, чтобы обеспечить для всех человеческие условия, что их количественный рост является для них губительным.
Но в нашей стране, где народ уже избавлен от голода, темноты и отсталости и для каждого открыты жизненные перспективы, надо думать не только о приумножении ценностей материальной и духовной культуры, но и о росте численности населения.
Советские народы, объединенные в дружной, братской семье, имеют возможность пользоваться всеми достижениями науки, техники, культуры нашего времени, и наш долг в полной мере использовать эту возможность.

<- предыдущая страница следующая ->