скачать книгу

<- предыдущая страница следующая ->

Глава 3

ВОЛЧЬИ ПОВАДКИ

Охота на сирых

Вирус гриппа, уложивший в постель Павла и его ассистентов, стоял на страже законности целый месяц. За месяц Федор Тимохин сделал немалые успехи на стезе квартирного вора. Павел, узнав от Вики об удачном дебюте Федора в новой роли, решил, что от добра добра не ищут, раз уж напали его коллеги на золотоносную жилу, надо ее и разрабатывать. Не упуская, конечно, других возможностей.
Почерк разбойника (что раздражало Федора, который тяготел к артистизму) Павел привнес и в новое дело. Тимохин, ограбив несколько квартир, не пролил ни капли крови, ни разу не столкнулся лицом к лицу с их хозяевами. Павел предпочитал смотреть в лицо своей жертве. Искаженные страхом лица доставляли ему радость.
Грипп сказывается и на преступниках, после болезни неформальный лидер шайки ослаб, ощущал во всем теле неуверенность, мокрыми курицами выглядели и его ассистенты. Поэтому для разгона и обретения формы было решено какое-то время попрактиковаться на пенсионерах. Люди преклонного возраста — самый легкий хлеб для преступников.
— Мы — свободные волки, а волки отбивают от стада слабых и больных,— любил повторять Павел. — Обратим внимание на контингент, который в обозримом будущем готовится покинуть этот мир. У каждого старичка что-нибудь да отложено на черный день. Мы будем приходить к этим божьим одуванчикам с сообщением, что черный день настал, можно лезть в загашник.
Подыскивать кандидатуры божьих одуванчиков поручили Федору. Искать он никого не собирался, знал, что сами объявятся и поманят к себе домой.
Так и получилось. Одна немощная старушка, вылезшая из подъезда на крыльцо погреть на теплом весеннем солнышке свои косточки, сама вручила Федору, можно сказать, прошение об ограблении.
Она попросила его опустить в почтовый ящик письмо. Федор письмо взял и распечатал. Старуха жаловалась своей дочери, которая жила с мужем в Сибири, на резко ухудшившееся здоровье:
«Чувствую, немного мне жизни осталось, до лета, наверное, не дотяну, приезжай, дочка, забери наследство. Для внучка копила, если не дождусь тебя, на всякий случай сообщаю, что деньги, почти полторы тысячи и два царских червонца — полвека берегла — в стенном шкафу спрятаны, под плинтусом...»
Поздним вечером того же дня Павел с оруженосцами явился за царскими червонцами по указанному на конверте обратному адресу. Несколько минут они помялись на лестничной площадке, прислушиваясь к звукам, доносящимся из квартир.
Павел уже поднес палец к кнопке звонка, когда дверь распахнулась и на пороге возникла сгорбленная старушка с мусорным ведром в руке.
— Сашка Синьков здесь живет? — сориентировался Павел, сунув нос в дверь.
— Нет у меня, милок, никакого Сашки, одна я тут,— сказала старушка и, оставив дверь открытой, спустилась на один лестничный пролет к мусоропроводу.
Ассистенты прошмыгнули в квартиру. Когда хозяйка вернулась, Толя уже расшвырял содержимое стенного шкафа и поднял плинтус. Коля захлопнул дверь и предъявил старухе ее письмо, перехваченное Федором.
— Смотри, старая, сюда,— сказал он. — Нам известен адрес твоей дочки. Проболтаешься, что у тебя были гости, хана ей.
Вынул из дешевого арсенала угроз разбойников еще одну ржавенькую и захудалую. Да, читатель, бедновато у наших мафиози с творческим воображением. Но в этом плане они мало чем отличаются от своих жертв, которые во многих случаях оттого и становятся жертвами, что не пытаются заглянуть хотя бы на один ход вперед, подумать о возможных последствиях своих необдуманных поступков.
Старушкин клад вдохновил Павла. С любопытством изучал он червонный облик царя и жаждал новых встреч с бережливыми ветеранами.
Встречи не заставили себя ждать. Старички дружно сдавали свои накопления, зазывая разбойников в свои квартиры.
Стоило Федору покрутиться у подъезда, где стайка пенсионеров обсуждала свое житье-бытье, а затем подняться на лифте вместе с выявленной одиночкой,— и адрес новой жертвы появлялся в записной книжке наводчика.
Двери старички-одиночки открывали по первому звонку, в любое время суток, радуясь, очевидно, каждой возможности общения. Некоторые из намеченных жертв выходили глотнуть свежего воздуха уже за полночь, и грабители подкарауливали их у квартир.
Основная масса наших пенсионеров вне своего жилища большой ценности для грабителей не представляет. Как правило, драгоценностей они на себе не носят, не прогуливаются во дворе или на бульваре с крупными суммами денег.
Но есть все же такая категория старушечек, которые любят подмолодиться, закрасить седину, подвести бровки, нацепить старинные драгоценности и выйти в люди. Ведут светский образ жизни, на симфонии ходят, в гостях допоздна засиживаются. Очень симпатичные женщины, прекрасные собеседницы — часами они могут вести беседы о творчестве художника Шагала и композитора Шнитке. Но разбойники и грабители не в состоянии поддержать столь утонченную беседу. Поэтому вряд ли стоит искать с ними встреч на ночных улицах, в пустом сонном подъезде, где-то вдали от людей.
Расширяя поиск, заглянул Федор на кладбище. В понедельник здесь почти не было посетителей. Где-то на другом конце звучала траурная мелодия, поодаль шныряли меж могил какие-то пропойцы, реквизируя у покойников еще сохранившие свежесть цветы, принесенные накануне.
Рассеянно читая надписи на памятниках, набрел Федор на склеп. Около этого архитектурного сооружения, за обрамляющими его массивными цепями сидела на миниатюрной скамеечке женщина. На мраморном столике лежала дамская сумочка. Приглядевшись к ее лицу, он понял, что она немолода, но как раз из тех, кто не хотел сдавать своих позиций. Издали нельзя было принять ее за старуху — вводили в заблуждение элегантный костюм и модная прическа. Старческие руки ее были усеяны изящными колечками и перстенечками, сработанными, скорее всего, ювелирами прошлого века.
У Федора появилось желание немедленно содрать с нее всю эту музейную редкость, схватить сумочку и удрать. Но сначала в сторону склепа смотрели пропойцы, потом старушка поднялась и пошла по аллее к выходу. Федор последовал за ней, чтобы выяснить ее адрес.
Установив ее адрес, Федор выпытал у соседей тот минимум информации о старушке, который так необходим вору.
Выдав себя за счетчика по переписи населения (поверили, хотя никакой переписи в тот период не проводилось), он узнал от легковерных соседей, что генерал, муж старушки, умер два года назад, а детей у них не было, потому живет она в квартире одна.
Дважды до двух часов ночи Толя и Коля торчали у ее двери, стыли у подъезда. Не сиделось дома молодящейся старушке. Чтобы не спугнуть генеральшу и не упустить ее колечки, в квартиру решили пока не залезать.
Днем вся компания дежурила у мебельного магазина. План созрел у Павла: подрядиться к какому-нибудь старожилу в качестве доставщиков мебели. Федор его идею не одобрил — стоит ли пупок надрывать, когда существует столько нетрудоемких способов объегоривания населения. Но Павел когда-то еще в школьные годы провернул подобное дельце: доставил одному старцу на дом тумбочку, а в качестве дополнительного гонорара прихватил стакан с золотой челюстью. Про челюсть, обмененную им на мотоцикл, он не раз вспоминал с большой нежностью, мечтая повторить свою юношескую удачу.
Тумбочек в продаже не оказалось. Из другой мебели в наличии были только мрачного вида шкафы, которые вполне подходили для захоранивания бруцеллезных коров, но с трудом представлялись в современном жилище.
Все же и для этого чудовища сыскались покупатели.
Ими оказались две престарелые гражданки, как поняли разбойники, мать и дочь. Мать, сухонькая старушка без признаков зубов, наверное, приближалась к вековому юбилею, но именно она договаривалась с Павлом о доставке шкафа. Дочь, которой тоже было хорошо за семьдесят, смиренно, как девочка, стояла рядом и улыбалась, обнаруживая во рту такую же пустоту.
— Думаешь, они золотые челюсти в стакане оставили? — нетактично поинтересовался Федор у неформального лидера.
Лидер смолчал и первым взялся за шкаф.
Старухи жили на пятом этаже соседнего дома, к которому и направилась странная процессия. Со стороны можно было подумать, что несут двухместный гроб, а покойницы идут рядом.
Когда потные и злые грузчики впихивали в квартиру этого монстра, был слегка травмирован ассистент Коля. Его нога попала между шкафом и косяком двери, и он с минуту катался по полу и нецензурно подвывал. Травму чуть позже получил и Федор. Старуха-мать засекла его, когда он рылся в комоде, и огрела по голове будильником. Будильник возмущенно заверещал, а на голове Федора появилась шишка. С трудом удалось обессиленным и травмированным разбойникам затолкать старух в ванную комнату и подпереть ее чудовищной обновкой. Золотых челюстей в квартире не обнаружилось, взяли четыре иконы. Одна из них была складная, состояла из трех частей и стоила не меньше, чем золотая челюсть.
Отдохнув пару деньков от утомительной и дурацкой операции со шкафом, грозные потрошители сирых и слабых снова приступили к своим разбойничьим обязанностям.
Вспомнили о генеральше. Учитывая ее светско-неуловимый образ жизни, решили все силы на отлов генеральши не бросать. Бросили на нее одного ассистента Толю.
Остальное воинство направилось в сберкассу. Павел с ассистентом Колей остались у дверей, а Федор и Вика зашли внутрь, якобы для проверки лотерейных билетов, а на самом деле для подыскания очередной жертвы. Взяв в окошечке таблицы выигрышей, они погрузились в них, не забывая поглядывать по сторонам. В первую очередь их интересовали посетители, которые снимали со своих счетов крупные суммы.
Установить, кто какую сумму снимает с книжки, было просто. Достаточно скосить глаза в сторону соседа по столу и заглянуть в заполняемый им расходный ордер. Можно заглянуть в ордер и сзади, из-за спины. Можно, наконец, увидеть деньги «живьем», когда их пересчитывают у кассы.
Народ в сберкассах не таится: сказывается надежная атмосфера государственного банка. И упускает из виду клиент, что банк хранит его вклад, пока он по ту сторону ограждения. По эту сторону ты сам уже своим снятым деньгам банк, сам хранитель своего состояния. Бронированного автомобиля и вооруженной охраны для перевозки твоего бывшего вклада у тебя нет. Через пять минут ты окажешься со своими деньгами на улице, по которой иногда ходят преступники. Банк охранял тайну твоего вклада, даже когда ему ничего не грозило. Тем более тайну надо хранить перед выносом денег на улицу. Что ж ты, дорогой гражданин, хотя бы рукой не прикроешь свой ордерок от чужих глаз и сушишь чернила на нем, помахивая аппетитной цифрой перед носом стоящего за тобой в очереди человека? Почему, положив деньги в карман, перед выходом из сберкассы, не посмотришь вокруг: не нацелился ли кто на твои, заработанные потом и кровью, денежки? Или ты думаешь, что преступники сберкасс не посещают?
У Федора и Вики рябило в глазах от кругленьких сумм, выводимых цифрами и прописью нескрытными гражданами на красной стороне ордера с приятным словом «Расходный».
Выбор у преступников был велик. Остановились на старике, доверчивость которого подкупила Федора. Заняв место за столом рядом с Федором, он советовался с ним, как заполнять ордер, сказал, что деньги — семь тысяч — накопил для сына, которому исполняется пятьдесят лет, и это ему подарок на кооперативную квартиру.
На улице Федор и Вика передали старика Павлу и ассистенту Коле. Вору незнакома жалость, иначе он не был бы вором.
Ассистент Толя вернулся с задания по отлову генеральши с одним перстнем. Физиономия его производила странное впечатление. Она то озарялась легкомысленной улыбкой, то по ней проскальзывала меланхолическая грусть. Ничего подобного за угрюмым Толей раньше не замечали.
— Где остальные перстни? — спросил у него командир шайки.— У нас появились конкуренты? Кто-то уже наколол кладбищенскую леди?
Толя в ответ мотал головой и некстати улыбался. Не добившись от него вразумительного ответа, Павел направил на разведку Вику.
— Потопчись у генеральшиного дома. Похоже, притюкнул ее Толик.
То, что узнала Вика, потрясло всю шайку. Выяснилось, что жизни генеральшу Толик не лишил, а всего-навсего обесчестил старушку. Совершил он этот труднообъяснимый поступок прямо в подъезде, старушка стала звать на помощь, поэтому Толик успел снять с нее только одно кольцо.
Все члены разбойничьего формирования как-то по-новому взглянули на Толика. До этого никто не замечал за ним таких романтических наклонностей.
— Только сексуального маньяка нам и не хватало! — сказал Павел.— Мы тут на сберкассу сели, а он в это время со старушками развлекается! И вместо шести ювелирных изделий приносит одно. Возьми его себе, извращенец! На память о своем подъездном романе с ровесницей века.
Ассистент Толя взял кольцо и надолго покинул родную шайку. С ним произошла непонятная метаморфоза. Из грабителей и разбойников его потянуло вдруг в насильники.
Уж не специфическая ли это для преступников форма осложнения после гриппа?

Насильник Сысоев

Поскольку Толя переквалифицировался в насильника, автор не может и дальше называть его по имени. Все-таки насильник более мерзок, чем грабитель, хоть тюрьма плачет по тому и другому. Можно перейти на язык следственного протокола: «Гражданин Сысоев (фамилия ассистента), угрожая ножом, изнасиловал гражданку Вахрушеву». Но обидно становится за неплохое слово «гражданин». Не смотрится оно в соседстве с «насильником». Или Сысоев насильник, или гражданин. Что-нибудь одно. У нас Сысоев — насильник. И только.
Итак, насильник Сысоев старушкой не ограничился. Захотелось ему новых впечатлений. Почему-то Сысоеву не приходило в голову, что с женщиной можно познакомиться так, как это делает подавляющее большинство мужчин. Вероятно, он и не знал, что на свете существуют свидания, на которые мужчины приходят с цветами. Не подозревал, что женщина может быть не только предметом насилия, но и предметом обожания. Кое-кто даже объясняется женщинам в любви, посвящает им стихи. Находятся даже мужчины, которые любят безответно, порой даже страдают от этого. Что поделаешь, сформулировали такие страдальцы, насильно мил не будешь!
«Буду мил насильно!» — инстинктивно сформулировал Сысоев. Собственно, один вид насилия у него перешел в другой. Сначала отбирал у женщин кошельки, затем решил отбирать и честь. Привык властвовать над женщинами, строить свои взаимоотношения с ними на силе.
Стоял апрель, пробуждавший все живое. Он пробуждал у людей как светлые чувства, так и темные, в разрезе Уголовного кодекса. У насильника Сысоева апрельское солнце, шпаря без разбору, разбередило темные закоулки души.
Он шагал по бульвару, вдыхал курящийся от непокрытой асфальтом земли парок и обозревал женский пол, заостряя свое внимание на тех его представительницах, которые обозревались лучше других.
Это в прошлом веке, прогуливающемуся столичному денди приходилось ловить мгновение, когда из-под длинной полы мелькнет волнующая щиколотка дамской ножки. Сейчас ловить момент не надо, а про волнующую щиколотку просто смешно вспоминать. Вместе с прочими революциями по миру прокатилась и сексуальная. В наше время женщины обнажены гораздо выше щиколоток, и, надо сказать, протестов от мужчин по этому поводу в Комитет советских женщин пока не поступало. Не будем ханжами — женские ноги явление прекрасное. Но не будем и забывать, что волнуют они не только честных мужчин, но и насильников.
Поэтому знайте, женщины, меру своему кокетству, будьте привлекательны и обаятельны, но и учитывайте криминогенный момент.
Каких женщин высматривал насильник Сысоев? Прежде всего тех, которые, не скрывая своего тела, всячески подчеркивали свою сексуальность.
Такие женщины не только пробуждали в нем звериный инстинкт, но, извините, устраивали его и чисто технически. Ясное дело, чем больше женщина защищена одеждой, тем труднее насильнику осуществить свой преступный замысел.
Совершив обзорную экскурсию по бульвару, Сысоев свернул в переулок. Если даже любовь, некараемая законом, в силу своей интимности, прячется от посторонних глаз, насильник, возжелавший любви, тем более должен искать уединения со своей жертвой. Сысоев вошел в подъезд кирпичной башни и сразу понял, что лучшее место для воровской любви — это лифт. Он останавливался между этажами и давал прекрасную возможность уединения с женщиной, которой, к тому же, некуда было деваться.
Думал ли изобретатель лифта, что создает не только средство подъема, но и средство насилия? Трудно сказать, сколько женщин подверглось гнусным нападениям, двигаясь в сторону неба и обратно, со времени появления лифта, возможно, счет идет на многие десятки тысяч. Но проявляют ли наши женщины осторожность, пользуясь лифтом?
Ждал Сысоев долго, ловя подходящий момент. Сначала на площадке у лифта крутились школьники, потом пришел слесарь и минут десять чинил почтовые ящики. Когда слесарь ушел, Сысоеву пришлось пропустить несколько приглянувшихся ему девушек, так как они садились в лифт не одни.
Но вожделенная минута настала. В лифт вошла молодая женщина с кроткими глазами. Не из тех длинноногих, волнующе оголенных. Но фигурка ее понравилась Сысоеву. «Ничего, стройненькая овечка,— отметил он про себя.— Правда, слишком упакована для такого случая. Но очень уж момент подходящий».
И он заскочил следом за ней в лифт.
Минуты через три Сысоев опрометью летел по лестнице, со следами царапин на лице и укушенным носом. Одежда женщины действительно помешала насильнику осуществить свой замысел. Пока он разбирался с одеждой этой овечки, она успела погулять своими ногтищами по его щекам и ухватить зубами нос. В такой нервной обстановке Сысоев спасовал и позорно бежал.
Неудача только раззадорила насильника. В тот же день он решил взять реванш. Продезинфицировав раны французскими духами «Мажи Нуар», изъятыми у населения, чуток хлебнув из того же флакончика, он дождался вечера и вновь отправился насильничать.
Засел в кустах парка, выбрав аллейку на отшибе. Просидел на пеньке минут двадцать. И вот послышались шаги, в свете фонаря мелькнула девичья фигурка. Сысоев напружинился, готовясь к прыжку. Но, всмотревшись в темноту, понял, что девушка не одна, следом за ней шел парень. Они подошли и сели на лавочку, рядом с его пеньком. Парень был нетрезв, у него заплетался язык.
— Лена, мы два дня знакомы, а я ни разу тебя не поцеловал,— сказал парень, грубо привлекая девушку к себе.— Ты как хочешь, а я иду на сближение.
Он попытался совершить то, зачем пришел сюда Сысоев. На отчаянные крики девушки прибежали два милиционера. Парень тут же удрал. Пошарив в кустах, милиционеры выудили Сысоева и чуть было не скрутили его. Но девушка, всмотревшись в Сысоева, сказала не очень уверенно, что вроде это не тот парень. Спасли Сысоева царапины и запах французских духов, по которым девушка окончательно отличила бывшего ассистента от своего знакомого. Нелегко ей было разобраться: парня того она видел всего два раза, встречаясь с ним в темных аллеях парка.
Так, вместо реванша Сысоев чуть было не взял чужую вину. Уже в полночь, возвращаясь не солоно хлебавши домой, он предпринял попытку изнасилования в малоприспособленной для этого телефонной будке, но, получив удар телефонной трубкой, решил, что на сегодня насилий с него достаточно, и пошел спать.
На следующий день насильник занял позицию на стройке. Возведенный наполовину жилой дом был огорожен забором, в этом заборе имелась щель. Ближе к вечеру Сысоев пролез в нее и притаился. Мимо спешили по своим делам прохожие, а Сысоев сидел на этот раз на куче строительного мусора и ждал своего часа.
Стемнело. Прохожих становилось все меньше. На первом этаже недостроенного дома зажегся свет: на стройке имелся сторож. Сысоев высунул голову из щели и обомлел. К нему приближалась девушка, она уже находилась метрах в пяти от щели. Ее оголенные выше колен ноги, светившиеся в темноте, помутили у насильника разум, и он выскочил из щели. На улице, по которой в обе стороны тянулся нескончаемый забор, не было ни души. Девушка закричала, но Сысоеву удалось затащить ее в щель.
Насильник уже был близок к реваншу, но в этот момент по его обнаженным ягодицам больно хлестанул кусок арматуры.
— Штаны не потеряй! — кричал ему вдогонку сторож, к счастью для девушки обходивший территорию строительной площадки.
Здесь автор, чтобы не вводить своих читательниц в заблуждение, хочет оговориться: неудачи постигали Сысоева исключительно по неопытности. Многие насильники с успехом справляются со своим черным делом. О чем, собственно, и свидетельствует пресса.
Несколько дней затравленный и обескураженный своими неудачами Сысоев не выходил из дома. Ломило поясницу и, оголяя ее перед зеркалом, он тревожно всматривался в алые следы от арматуры. Раны эти он также смачивал французскими духами.
Но дальше его ждала полоса удач. Оправившись от постыдного увечья, насильник решил пока не рисковать своими ягодицами на открытом воздухе. Переключившись на закрытые помещения, он использовал подвалы и чердаки.
Здесь ему несколько раз повезло. Но в подвалах пахло сыростью и кошками, а на чердаках раздражал голубиный помет. Хотелось сопутствующего насилию уюта.
Познакомился Сысоев с продавщицей молочного магазина. На другой день повел ее в кино. Узнав, что она живет одна в квартире, пошел ее провожать. Когда продавщица отперла дверь и попрощалась с ним, Сысоев, отбросив наскучившую ему маску ухажера, впихнул ее в дверь.
Оказавшись в квартире, он достал из кармана макет пистолета. Пообещал пристрелить, если она будет оказывать сопротивление. И пистолет «сработал».
Использовать на любовном фронте псевдопистолет Сысоев решил после серии срывов. «Пугач» делал женщин покладистее, подавлял их волю к сопротивлению. В ситуациях же, при которых действовать приходилось оперативно, был просто не заменим. В лифте, например, или в пустой электричке.
Лифт он все-таки освоил. Не все же такие тигрицы, как та, с когтями.
А в электричке как было. В город она шла, последняя. Ночью в город электрички в основном дачный воздух перевозят. В каждом вагоне по несколько человек. А он ехал в вагоне один. И женщина еще очень кстати в пути подсела. Не упустил ее Сысоев.
Выскочил на следующей остановке. Оказалось — полустанок. Вокруг одни дачные участки. Пошел, куда глаза глядят — электричка-то последняя.
Но не горевал: ему везде хорошо, где есть женщины. Нашлась и здесь одна на его долю. Будни были, а народ на свои дачи по выходным приезжает. А может, спали уже. Светилось только одно окно. Глянул в него, а там она, женщина. Соседние дома на замках. И с ней в доме никого. Не ситуация, а подарок для насильника. Женщина, а кругом ночь и безлюдье.
Не последний это был подарок Сысоеву в ту ночь. Женщины словно задались целью подвергать себя риску. Искали приключений на свою голову. Надругавшись над дачницей, Сысоев запер ее в чулане, сложил в полиэтиленовый пакет несколько бутылок с наливкой и продолжил свой путь в ночи.
Выйдя на шоссе, остановил он попутную машину. За рулем «Москвича», подобравшего Сысоева, сидела женщина. Она была одна в машине, но не побоялась остановиться. Шоссе с одной стороны обрамлял лес, с другой — огороды. Не лучшее место для встречи с незнакомым мужчиной.
Сколько раз в детективных фильмах всех кинематографий мира кинобандиты останавливали автомобили на глухих участках дороги, чтобы убить, покалечить, изнасиловать едущих в них людей! Как часто подобные сюжеты, давно ставшие штампом, щекотали нервы зрителей! Но не перевелись рисковые граждане, которым эта кинонаука, увы, исходящая из суровой действительности, не пошла на пользу. Снова и снова нажимают они на тормоза в самом неподходящем месте!
Сысоев плюхнулся на заднее сиденье. Волосы у женщины были собраны в пучок, но одна прядка, выбившаяся из пучка, ниспадала на тонкую шею. Поэт мог бы написать про эту трогательную прядку стихи. Насильник Сысоев стихов не только не писал, но и не читал. В его голове рождались непоэтические мысли. Например, глядя на симпатичную водительницу он прикидывал, сможет ли обхватить одной рукой ее тонкую шею.
Для насильника нет ничего невозможного. Будьте уверены, Сысоев проверил бы свою мысль, но его сморило, бросило в сон: ночь выдалась бурной, он долго шел через дачные участки, к тому же прикладывался по дороге к наливке.
Очнулся он уже в городе. На сей раз водителю «Москвича» повезло. Но так везет не всем.
Тут полоса сладкой жизни у Сысоева вновь сменяется обидными для него казусами. Как жалел он потом, что заснул в машине и не заставил ту тонкошейку свернуть на проселочную дорогу! Женщины отныне стали попадаться ему изворотливые и не теряющиеся. Сысоев ходил весь искусанный, исцарапанный, исщипанный. Уж не взялся ли кто-нибудь обучать их, как вывести из строя насильника? На курсах специальных или в милиции? А, может, отцы, мужья и братья взялись за ум и придумали доступные способы защиты для женщин? Если такое случится, тяжко ему придется.
Уже до чего додумались: то за нижнюю губу или ухо ухватятся и выкручивают их как куриные потроха.
То скальп норовят снять.
То больно бьют каблуком по ноге, стараясь в кость угодить.
А одна дамочка на шпильках умудрилась свой острый каблук на ногу ему поставить, да еще навалилась на этот каблук всем телом. Света белого не взвидел!
А еще мода — с зонтами ходить. Дождь, не дождь — в любую погоду. Женщина с зонтом хуже милиционера с дубинкой. Испытал это Сысоев на себе.
Недоглядишь — лупят по всем местам, даже самым болезненным. Не обучены, как милиционеры, не затрагивать жизненно важные места. И дяденьке прокурору не пожалуешься, тут же спросит дяденька: «А при каких таких обстоятельствах нанесен Вам урон? Если Вы вручали женщине букет, это — один расклад. Но факты говорят о другом — Вы недвусмысленно срывали с женщины одежду, и поэтому разговор у нас с Вами пойдет в ином направлении. Защищаться от насильников всеми доступными способами законом пока не запрещено. Так что поделом Вам, Сысоев, следуйте в суд и получите к «профессиональной» травме добавку — предусмотренный законом срок».
Запугали женщины насильника Сысоева. Надоело ему нарываться на ногти, каблуки и зонты. Надумал этот мерзавец перейти на беззащитных девочек, которые, конечно же, не могут за себя постоять, как взрослые. Наметил для своего гнусного дела в одном дворе тринадцатилетнюю девочку. Несколько дней присматривался к ней. Девочка гуляла допоздна, родители не контролировали ее. Вечерами, когда все подруги расходились, она неприкаянно бродила вокруг дома, по соседним дворам, очевидно, в поисках компании. Дворы пустовали, только собаки, совершая моцион перед сном, гоняли по ним, а хозяева с ремешками, снятыми с ошейников, стояли у подъездов.
В соседнем дворе была бойлерная. Она находилась в малопосещаемой его части, здесь и подстерег Сысоев девочку, напав на нее из-за угла. Он попытался зажать ей рот, но девочка успела позвать на помощь.
Сысоев услышал милицейский свисток. Затем раздалась команда: «Бабетта, взять его!» Через пару минут на ноге насильника сомкнулись собачьи челюсти. Неведомая ему Бабетта прокусила ногу, разодрала штанину и преследовала, пока ему не удалось вырваться за пределы двора.
Собака, спасшая девочку, принадлежала Уваровым. Ее выгуливала Катерина Уварова. Милицейский свисток, отпугнувший насильника, она всегда носила с собой. С тех пор, как вручил его Сергею Ивановичу майор Беляев.

<- предыдущая страница следующая ->